Прогулки по воде

– Знаешь, – сказала Ленча. – Говорят, что на закате можно увидеть, как солнце бросит на землю самый последний луч. Если он будет зеленый, значит, в этой жизни ты будешь счастлив.

Я покачал головой и обнял её сзади за плечи.

– Не верю я в такие приметы. Наше счастье в наших руках.

– Ой! – вскрикнула она. – Я его видела!

Я проследил её взгляд, но там не было ничего кроме тьмы.

– Знаешь. Я все-таки верю, что бог есть. Иначе, если его нет, если нет любви, зачем все это? Какой смысл в том, что мы живем, если когда-нибудь не увидим его?

– Боюсь, что не для всех эта встреча будет приятной.

Ибо так возлюбил он род людской, что предал его в руки убитого ими. Дабы мог он вершить свой суд над теми, кто не убивал его

6. Правила

В это утро я нарушил свое старое правило – до завтрака не курить. Едва открыв глаза, то потянулся к пачке сигарет. Хотя в окно уже било солнце, и день предвещал стать удачным, на душе было как-то пасмурно. Едкая, предательская тревога вместе с дымом проникала внутрь меня.

Не то чтобы я боялся, что она не придет. Она приходит всегда. Просто ветер на улице шевелил ветви деревьев. Их листья шумной толпой вертелись на своих ниточках. Сталкиваясь и разбегаясь друг от друга, хлопая в зеленые ладошки. Птицы не решались присесть на рвущиеся к небу руки и жались к земле. В непогоду люди становятся уже не так страшны, как обычно.

Если рассуждать логично, люди вообще милые и беззащитные существа. Конечно они бывают агрессивны, но это только от страха. Просто не имеютклыков чтобы защищаться. Они очень бояться быть непонятыми, а потому нападают первыми. Зато, когда беда не приходит одна, эти бесшерстные животные жмутся друг к другу, чтобы согреться. Это собака может быть гордой – ей все равно жить не долго, а у людей в десять раз длиннее срок.

Я метался по комнате из стороны в сторону. Как пес идущий по следу, как лань, бросающаяся наутек от ещё невидимого охотника. И как кот, влезающий по карнизу в окно своей будущей супруги, я чувствовал, что она где-то рядом. Она опаздывала на полтора часа. Но я не волновался. Она всегда заставляет себя ждать. Но теперь, когда она уже подходила к моему дому страсть стала настолько сильной, что я не в силах был ей сопротивляться.

Я ждал ее у двери и открыл, как только она протянула руку к звонку.

Она улыбнулась.

Я закружил её в объятиях.

– Сумасшедший, – выдохнула она, высвобождаясь из моих рук.

– Влюблённый, – покачал я головой.

Она нахмурила брови.

– Нам стоит немного поговорить об этом, – с серьезным видом предложила она.

– Всякий серьезный разговор лучше сначала обкурить.

– Это правильно, – подняла она пальчик вверх, будто строгая учительница.

В комнате нас ждала коробка конфет, вино и её любимые сигареты.

– Ты ждал меня… – улыбнулась она.

– Я сходил с ума без тебя.

– О делах потом. Сначала угости и развлеки.

– Служить тебе – моё единственное желание.

– Не говори так, – нахмурилась она. – Если хочешь быть рядом со мной, ты должен стать лучшим из лучших. Мне не нравятся покорные рабы своих чувств.

– Рабы чувств? Красиво сказано. Слава богу, меня это не касается.

– Объясни.

– Что обычно происходит с людьми? Мы познаём мир своими ощущениями. Потом делим мир на чёрное и белое. Обжегшись, говорим, что это плохо. Насытившись – что это хорошо. Присваиваем вещам свои субъективные восприятия. Чувства начинаем воспринимать как единственную реальность. Покоряемся собственным ощущениям. Стараемся продлить радость, сделать удовольствие бесконечным …

– А ты не такой?

– Почти такой. Только у меня нет привыкания. Я всегда могу остановиться …

– … на пол дороги? – закончила она за меня.

А я покачал головой.

– Я никогда не полезу на стену из-за отсутствия желаемого…

Хитро прищурившись, она осмотрела меня с ног до головы.

– Ты в этом действительно уверен?

– Я говорю только то, что думаю.

– И не говорю, что думаю на самом деле.

– Ты угадываешь мои слова?

– Я предлагаю тебе интересную игру.

– Правила?

– Борьба без правил. До тех пор пока кто-нибудь из нас не влюбиться. Тот, кто победит, получит все.

– Условия мне нравятся, – улыбнулся я. – Надеюсь только, что наш спор не помешает продолжать наши встречи дальше и время от времени приносить друг другу удовольствие?

– Я думаю, что даже поможет, – улыбнулась она, стягивая с себя блузку. – Это ведь тоже оружие.

– Смертельное оружие, – подтвердил я, подходя к ней вплотную …

Она подошла к зеркалу и заметила, что не одета.

– Надо же, – сказала она. – Ты все-таки этого добился. Приручил меня. Я ведь не люблю ходить перед мужчинами голой. Всегда заставляю их отворачиваться. А с тобой я обо всем забыла. Тут она задумалась. На еёлицо набежала секундная тень, и я понял, что выигрыш одного сражения не принесет мне победу в войне в целом.

– Ты забыла в прошлый раз цветы. Я ухаживал за ними. И букет еще не завял…

Не мир, а раздор принес я вам, – говорил тот, имя которому "любовь".

7. Теплоход

– Ты совсем загнался по этой девке, – в пятнадцатый раз повторил мне Брат. – Ты тратишь на неё всё свободное время, но когда её нет, с тобой всё равно невозможно ни о чем поговорить. Давай съездим в Ульяновск на теплоходе. Развеемся. Снимем девочек. О'кей?

Это было сутки назад. Теперь я стоял на безлюдной палубе. Всего минуту назад она была залита светом – мы проходили шлюзы, и пассажирывышли посмотреть. А сейчас люди вернулись в каюты- кому интересно мерзнуть и жаться под холодными порывами ветра ради того, что бы только полюбоваться на темную бездну воды и белесую дымку ночного тумана?

Мне казалось, что я остался один, что только мне доступны ночные красоты. Я вдыхал ночную прохладу, подставлял грудь под налетающую свежесть ветра и наслаждался великим счастьем – знать, что ты один, что все зависит лишь от твоей воли. В чем же может быть большее счастье?

– Ещё большее счастье – знать, что ты не один и что у вас всё ещё впереди, – вдруг услышал я знакомый голос за спиной и понял, что последние свои мысли произнес вслух.

Недавнее блаженство мое отлетело так стремительно, что я того и не заметил. Дрожь пробила моё тело. Я становился самим собой, расставаясь с настоящим своим обликом. Я молчал, не решался повернуться. Я знал, что увижу за спиной девушку лет 23, с мягкими чертами лица и длинными, ниспадающими на плечи, русыми волосами. Этого не может быть, но кажется Ленча была здесь.

– Что молчишь? – вновь заговорила она. – Или возразить нечего?

– Почему же ты тогда осталась на ночь одна, предпочитая унылому человеческому обществу беседу с этими прекрасными просторами? Что же еще могло заставить отказаться от навязчивых шуток спутника и ступить в три часа ночи на палубу, отказавшись от сладких минут его общества?

Я, наконец, заставил себя повернуться к ней. Это была не она. Свет бортового фонаря подсвечивал короткие тёмные волосы и, казалось, проникал сквозь стройное тело. Сотканная из электрических лучей и водяных брызг, девушка повернулась, собираясь уходить.

– А если я плыву одна?

Она пошла по притихшей палубе на корму, мимо закрытых глаз окон. Я пытался догнать её, но … Разве можно догнать призрак?

В коридоре уборщица бормотала что-то о том, что вот ходят здесь всякие бездельники и мешают ей работать. "Что бы ты делала без нас?", – подумал я, входя в каюту.

– Ты где был? – встретил меня Брат. – Гости уже заждались.

В каюте кроме него были две девушки. Рассказать про то, что произошло на палубе? Да он меня за сумасшедшего примет! Я молча открыл бутылку вина. В этот раз пробка не застряла, и её не пришлось выковыривать ножом из узкой пасти бутылки. Напротив, она легко поддалась, чтобы показать выжженные на ее боках надписи на непонятном языке …

Что было дальше? Не могу вспомнить. Ни разговор, ни то, что последовало за ним. Все как в тумане. Я так и не узнал, кто они и где их откопал Брат. А когда они наконец ушли, я забылся во сне.

Это был лес. Я шагнул на едва заметную тропинку, ведущую мимо диковинных деревьев. Шел, пробираясь сквозь заросли, раздвигая ветки. Тропинка упиралась в заднюю стену старого заброшенного дома. Облезлые стены. Заколоченные досками окна.

Я обошел дом вокруг. Темные и безмолвные двери впустили меня внутрь. В центре большого зала я увидел высохший фонтан в форме семи кругов нисходящих к центру и образующих подобие ступеней.

На первой из них, раздвинув пыль и высохшие листья, я прочитал надпись: "СВОБОДА". Я размял сигарету, прикурил и сделал шаг.

Мир вокруг меня взорвался тысячью нитей, и я оказался на ярко освещенной арене. Яростный визг сотен людей почти оглушил меня. Мой противник, вооруженный мечом и щитом, двинулся вперед. Я отступал, пока не уперся в решетку. Несколько палок тут же ударили мне в спину и толкнули на врага. Сам не знаю, как мне удалось перехватить руку с уже занесенным мечом, и бросить его в кровавую грязь. Он ударил меня щитом в висок и, пока я корчился от боли, поднялся на ноги. Но лишь для того, что бы получить ногами в пах. Я вскочил и сорвал с него шлем. Только мгновенье я смотрел в лицо своего истинного врага, а затем что есть силы ударил его в широко открытые карие глаза. Он упал у моих ног, обливаясь кровью…

Я очнулся в том же зале. Надпись на следующей ступени гласила: "ПОНИМАНИЕ".

Тысячи мелких нитей опутывали меня. Попытки освободиться только ухудшали дело. Огромный мохнатый паук приближался ко мне. Я бился в паутине без надежды на спасение, пока он не впился мне в горло. Я почувствовал, как жизнь уходит из меня. И в тот же миг я ощутил на губах солоноватой вкус собственной крови. Я стал пауком, и я пожирал собственное тело. Закончив трапезу, я вернулся в центр. Белые нити уходили во тьму. Но теперь они стали моим домом, моими нервами.

Я стоял на второй ступени. Я сделал новый шаг, наступив на надпись "ЗДОРОВЬЕ".

Передо мной появилась восковая табличка с надписью: "Жизнь. Холод. Время.Огонь."

Я взял стило и вычеркнул "Жизнь".

До этого ровная поверхность всколыхнулась как вода, и появились числа "1 2 3 6 11 20 39".

Я приписал "70".

В пустое место на следующем рисунке мне пришлось дорисовать треугольник.

Потом мне пришлось исправить ошибку в узоре нового рисунка.

Табличка выпала из рук потоком воды …

На четвертой ступени была надпись "СИЛА".

Я очнулся в лабиринте. Очень хотелось пить. Где-то капала вода. Я пошел на звук, но путь мой преградила стена. Под ногой хрустнула сухая ветка, и я едва успел отскочить в сторону. Железная балка, словно поршень, прошла мимо меня и ударилась в стену. Кладка рухнула, и из лабиринта в образовавшийся пролом стал вырываться воздух. Я ухватился за камни, держался сколько мог. Но мои ладони превратились в кровавое месиво, и я вылетел наружу…

Название пятого круга было "ВЛАСТЬ".

Передо мной была шахматная доска. Кто-то невидимый сделал первый ход. Я ответил. Еще несколько ходов, и его слон перешагнул мою пешку. Она вздрогнула, будто стрела попала ей в сердце, и с жалобным стоном упала ниц. Ее тело растаяло, а стон все стоял у меня в ушах. Каждый неверный ход или продуманная жертва приводил к новым потерям. Так мы играли, а наши фигурки падали и умирали.

Шестой круг обещал "БЕССМЕРТИЕ" …

Я шагнул в центр седьмого круга и оказался в зеркальной ловушке. Куда бы я ни взглянул – везде видел глаза человека, убитого мной в первом круге. Моиглаза. Я смеялся и плакал, злился и любил, но везде был один. Я поворачивался к себе спиной, но вновь видел лицо. И тогда я ударил по нему. Тысячи стеклянных брызг разлетелись во все стороны. Тысячи "я" обрели собственную жизнь.

Я стоял посреди заброшенного зала, но теперь я был не на дне колодца. Семь колец, через которые я прошел, накладывались друг на друга и превращались в постамент. Я раскинул руки, и огромная молния ударила в мое тело. Глаза полыхнули новым огнем.

Свет бил сквозь приоткрытую занавеску. Восходящее солнце предвещало длинный, долгий день, наполненный бессмысленными действиями и желаниями. Рука сама потянулась к похмельной бутылке пива. А где-то далеко, одиноко стоявший букет обронил на стол первый розовый лист.

Нищие духом несли его слово, пока нищие несли свой крест. Склонялись, вымаливая возможность стонать. Каждому свое, – говорили, видя упавшего, надеясь на собственное возвышение.

8. Плохие новости

После поездки я провалялся в постели целый день. К вечеру немного пришел в себя. «Звонила или нет?» – одолевала меня одна мысль. Ответа я не знал и узнать мог, только если бы позвонил сам. Но сам я звонить не хотел. Позвонить – значит показать, что я соскучился по ней. Значит проявить слабость.

Чтобы отвлечься, я занялся разборкой своей, заваленной разными вещами, комнаты. Я старательно раскладывал все по полочкам, пока не позвонил Брат.

– Ты новости иногда слушаешь?

– Нет. А зачем?

– Я сейчас подъеду – обсудим.

– Приезжай. Делать все равно нечего.

Он был у меня уже минут через пятнадцать. Что на него нисколько не похоже.

– Короче, – начал он.

– У соседа, – вставил я.

– Включил я сегодня телек, – не обратил он внимания на мою подколку. – А там новости.

– Эка невидаль.

– Ты, блин, сейчас сам зашатаешься.

– Наш город передан под юрисдикцию США?

– Улыбайся, – начал злиться Брат. – Тока тех двух телок, которых мы сняли на теплоходе, вчера нашли в их каюте мертвыми.

Я попытался проглотить кусок воздуха, но он, не пережёванный, застрял в горле.

– То есть?

– Что, то есть? – переспросил Брат. – Я сам ох…ел. И сразу к тебе.

Я почесал в затылке. Не помогло. Рука потянулась к сигарете. Пальцы размяли влажный табак, часть его просыпав на ковер. Сунули фильтр в полуоткрытый рот. Наконец дым врезался в легкие. Стал оседать на них грязно-коричневым слоем, свисая лохмотьями вниз.

– Ты уверен, что это именно они?

– А ты часто путаешь девушек, с которыми спал?

– Честно говоря, я их совсем не запомнил. Я даже плохо помню, как мы расстались.

– А вроде не сильно пьян был. Нормально расстались. Я проводил их до каюты. Договорились встретиться утром у трапа, но они не пришли. Проспали, наверное.

– Да-с. А когда назад плыли, ты к ним не заходил?

– Заходил. Стучал. Не открыли.

– Ты, Брат, теперь главный подозреваемый.

– Спасибо. Обнадежил. А сам-то где в тот вечер был?

– По палубе шатался.

– Ага. Один и в темноте.

– Хватит. Шизой маяться не будем. Оба мы не причем. Тогда кто?

– Вопрос.

– Допустим, они действительно проспали. Тогда, когда все пошли в город, они должны были остаться на теплоходе. А он принял местных и пошёл на экскурсию по водохранилищу. Девочки не такие, чтобы сидеть взаперти. Наверняка, как проснулись, выползли на палубу и с кем-нибудь закантачились. А к вечеру, когда ты пошел их проведать, все уже было кончено. Ты стучался к мертвецам, Брат.

– Здорово ты все это разрулил. Только как ты это докажешь ментам?

– Каким ментам?

– Ты думаешь, не будут искать олухов, которые полночи с ними гудели?

– Интересная мысль. Но доказать просто. В город они не пошли? Не пошли. Это все видели. Вот тебе и наше алиби.

– У тебя сегодня с соображалкой что-то случилось. Мы же могли их пришить ещё в первый вечер! Нам скажут, что они не поехали в город, потому что уже мёртвые были.

– Логично. Но не смертельно. Нужно еще доказать, что мы все-таки это сделали. А не завалились спать, как это было на самом деле.

– Ты думаешь, нас кто-нибудь об этом спрашивать будет? Вечер пили, потом они не дали, мы обиделись и устроили им харакири.

– Сепуку, если на то уж пошло.

– Да хоть херуку! Эта версия гораздо стройнее, чем та, которую предложил ты. И подозреваемых искать не надо.

– Но моя правильнее. Они нам дали.

– Это радует. Но доказательств нет.