Проклятие Оффорд-холла

Виттория Флэйм Рина Мэтлин

Проклятие Оффорд-холла

© Флэйм В., Мэтлин Р., 2025

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Главные действующие лица

Джонатан Барлоу, молодой хозяин поместья Оффорд.

Джеймс Уоррэн, суперинтендант полиции Каддингтона.

Уильям Альберт Хаттон, лорд, самый влиятельный человек в Каддингтоне, покровитель сэра Джонатана Барлоу.

Энни Вуд, старшая дочь барона Вуда.

Агнесс Уайлд, подруга мисс Энни Вуд.

Джорджиана Фламел, врач.

Виктория Олдрэд, ассистентка врача.

леди Макабр (настоящее имя – Иоланда Парсен), медиум.

Айна, помощница леди Макабр, африканка.

Второстепенные персонажи

Центральное полицейское управление г. Каддингтон

Констебль Уотсон – полицейский.

Секретарь (женщина).

Старший инспектор Гастингс – пропавший полицейский, занимавшийся делом поместья Оффорд.

Город Каддингтон

Оливер – мальчик-газетчик.

Мальчишка-беспризорник.

Миссис Коррвель – горожанка, распространяющая слухи.

Мистер Джонс – горожанин, упоминаемый в разговоре.

Миссис Бакет и мисс Дилан – жительницы города, обсуждающие туман.

Мистер Гроувз – стряпчий.

Поместье Оффорд

Чарльз Уотстон – дворецкий семьи Барлоу.

Генрих фон Беркенштофф – управляющий поместьем Оффорд.

Элизабет (Лиззи) Смит – горничная в поместье Оффорд.

Нарочный.

Колин Милсен – садовник поместья.

Мистер Стоун – каменщик/рабочий в поместье.

Маргарет Кромсвик – горничная.

Абрахам Барлоу – дедушка Джонатана Барлоу-младшего.

Джонатан Барлоу-старший – отец Джонатана Барлоу-младшего.

Поместье Кодинтон-холл

Себастьян – дворецкий семьи Хаттон.

Эмили – служанка семьи Хаттон.

Мальчики-воспитанники – внуки лорда Хаттона.

Поместье Вуд-чёрч

Милтон – дворецкий семьи Вуд.

Конюх.

Пролог

Молодой мужчина стоял на коленях перед кроватью, прижав ко лбу сцепленные в замок руки, и шептал. В соседней комнате раздавались невнятные голоса, шуршала бумага, словно кто-то просматривал документы. Скрипнуло кресло.

Он зажмурился, но тут же открыл глаза и затравленно оглядел комнату: слабый свет не в силах был разогнать тени, а в углах только больше сгущал их; пламя дрожало, и тьма шевелилась как живая.

Хозяин комнаты побелевшими пальцами стиснул крест и снова принялся шептать, уже не позволяя себе склонить голову. За стеной, в кабинете, кто-то прошел к двери и остановился возле нее, тяжело дыша.

Молящийся зашептал быстрее. Сжатый в пальцах крест впился в кожу. Дыхание превратилось в пар, словно он оказался морозным вечером на улице. Хлопнули створки.

Хозяин комнаты резко обернулся, пытаясь не выпускать из вида ни окна, ни двери и ни на мгновение не прекращать молиться. Чем громче и отчетливее становились звуки, раздающиеся в соседней комнате, тем выше и отчаяннее вторил им голос молящегося.

Он почти задыхался: не позволяя себе сделать глубокий вдох, который мог прервать чтение молитвы, и с ужасом осознавая, что этот момент настанет. В глазах начинало темнеть, грудь сдавило. Он покачнулся, прижавшись к мягкой, но холодной ткани покрывала.

Судорожный глубокий вдох.

Звуки в соседней комнате затихли. Мужчина медленно поднялся, с трудом удерживаясь на онемевших ногах, и пошел к двери. Не дойдя полушага, он замер, прислушиваясь. Тревожное ощущение не покидало; беззвучие казалось насмешкой, затишьем перед новой чередой кошмаров. Дыхание клубилось паром перед лицом испуганного человека. Тело била лихорадочная дрожь.

А затем за спиной раздался странный звук: казалось, кто-то осторожно двигает стеклянный стакан по деревянной столешнице. Мужчина замер, отчаянно жалея, что не взял свечу, и не смея обернуться.

Пересохший язык отказался повторить слова молитвы. Отчетливо слышимый выдох – сознание и комната погрузились во мрак.

– Сэр? – пришел на помощь знакомый голос. Мужчина с трудом открыл глаза.

Первым, что он увидел, был потолок, затем справа замаячил силуэт, постепенно принимающий очертания человека.

– Вам нехорошо, сэр? – Высокий плотный мужчина поднял лампу, чтобы увидеть лицо молодого господина.

– Чарльз, – просипел тот. – Воды.

Дворецкий поднес стакан к губам хозяина и поддержал его голову, пока тот жадно пил.

– Я нашел вас на полу, сэр. Снова.

Сэр Джонатан Барлоу откинулся на подушки и прикрыл глаза: теперь уже он мог себе это позволить – в присутствии верного дворецкого их семьи ничего не угрожало ни одному из ее представителей.

– Я не смел бы навязываться, но случаи вашего недомогания участились, и посему я прошу разрешения послать за врачом, – подчеркнуто вежливо произнес дворецкий Чарльз Уотстон, снова наполняя стакан и поднося хозяину.

Молодой человек поморщился, но причиной тому было не предложение, а звон стекла. С этого все началось: хрустальный бокал разлетелся вдребезги в кабинете, упав со стола, хотя его никто не касался.

– Я приглашу мисс Фламел сам, – согласился молодой господин. – Утром отправлю ей письмо. Я устал, но чувствую себя не так уж плохо.

Дворецкий взглянул на бледные губы хозяина дома.

– Я распорядился подать вам горячий чай и успокоительное, что прописала мисс Фламел, – сообщил он.

– Спасибо, Чарльз. – Мужчина медленно, глубоко вдохнул теплый воздух, наполняющий комнату.

– Лиззи принесет оставшееся после ужина холодное красное мясо и хлеб, – подняв лампу повыше, Чарльз сверился с записями. – Врач утверждает, что вам это полезно, сэр.

– Буду только рад. – Джонатан посмотрел в окно: звездная безоблачная ночь, вдалеке видны огни Каддингтона – кому-то тоже не спится сегодня. Там, должно быть, слышно, как на улице перекликаются констебли, лают собаки или из ближайшего паба раздаются пьяные веселые крики. Такими были ночи в Лондоне. Но уже больше четырех лет он засыпал в жутковатой тишине родового поместья Оффорд, спрятавшегося среди холмов.

– Сэр, могу я предложить больше не обсуждать дела после вечернего чая? – снова заговорил дворецкий.

Джонатан с удивлением взглянул на него.

– Мисс Фламел рекомендовала вам как можно меньше поддаваться волнениям, – пояснил слуга.

– Ах это! – Хозяин дома покачал головой. – Боюсь, это роскошь, которую мы не можем себе позволить, дорогой Чарльз. Исчезновения продолжаются, и скрывать их нет никакой возможности. Даже в нашем небольшом Каддингтоне есть газеты, а у людей есть и глаза, и уши.

В соседней комнате раздался стук.

– Сэр? – послышался девичий голос: Лиззи, милая и добрая девушка, принесла хозяину поздний ужин.

– Оставь на столе и можешь отправляться спать, – приказал дворецкий, по единственному движению брови хозяина дома понимая, как следует поступить.

Горничная, выполнив указание, сделала книксен и вышла.

Дворецкий подождал, чтобы дверь кабинета закрылась, и вышел из спальни за серебряным подносом, уставленным тарелками. Добавив пузырек с лекарством, он опустил свою ношу на прикроватный столик.

– Ночной чай, сэр, – объявил Чарльз без тени улыбки. Он умел поддержать хозяина и при этом сохранить лицо, не превращаясь в придворного шута.

Джонатан вздохнул и потянулся к холодному мясу, но, подумав, поднял бутылочку с успокоительным и маленькую серебряную ложку.

– Я буду в кабинете, сэр. – Дворецкий поклонился и вышел из спальни хозяина, не закрыв дверь, за что хозяин поместья был ему благодарен.

Глава 1

Письмо

суперинтендант Джеймс Уоррэн

центральное полицейское управление г. Каддингтон

сентябрь, 14

1 час 18 минут после полудня

Дверь кабинета приоткрылась, и внутрь заглянул констебль.

– Суперинтендант, разрешите?

– Проходите.

Мужчина скрылся в коридоре, чтобы за ухо втащить мальчишку. Взъерошенного, грязного, с очень пронырливым взглядом – прямо сейчас он, нисколько не стесняясь, осматривал кабинет, так и приглядывая, что бы утащить.

– Вот, значит, – констебль отпустил мальчишку и прикрыл дверь.

Юный правонарушитель, воровато оглянувшись, из-под растрепанного грязного пиджака вынул заляпанное и помятое письмо.

– Ну че я это… че началось все… – промямлил парнишка и тут же затараторил: – Да там придурок какой-то, он шел сюда, а я откуда знал, зачем он сюда идет? Весь такой ва-а-ажный, в темно-синем костюмчике, ни пылинки, на башке котелок новенький, с лентой блестючей, лошадку под уздцы ведет, по сторонам не глядит. А вдруг он суперинтенданта убить хочет! А вот я-то у него и это… – Констебль остановил рассказ воришки, опустив тяжелую руку тому на плечо.

– Обчистил слугу семьи Барлоу, – спокойно пояснил мужчина.

Суперинтендант, хмыкнув и опустив на стол трубку, встал и протянул ладонь мальчишке. Тот вложил в нее письмо и тут же спрятал обе руки в карманы.

Едва пальцы Джеймса коснулись бумаги, как внезапно его охватило странное чувство. Он словно держал в руках папку со старым делом, которое помогло ему занять нынешнюю должность. Этим делом он не гордился, но вспоминал о нем постоянно, заставляя себя взвешивать каждое решение, с особой дотошностью собирать улики и принимать во внимание все факты, какими бы странными или незначительными они ни казались.

Несколько секунд суперинтендант хмурился, а затем, подавляя странное чувство, поднимающееся из груди к горлу, быстро ощупал конверт, действительно предназначавшийся суперинтенданту Джеймсу Уоррэну, – грубый, шершавый, с совершенно тонким листком бумаги внутри – скорее всего, информации там очень мало. А если учитывать отправителя, то самое большее, на что мог надеяться господин суперинтендант, – дата и время. Конверт оказался вскрыт, печать с гербом в виде маленькой сойки надломлена. Джеймс кинул взгляд на мальчишку, тот потупил глаза – сомнений не осталось: именно он сломал печать (под ноготь забился кусочек сургуча), надеясь, скорее всего, обнаружить в качестве содержимого пару банкнот, а никак не обычный лист бумаги. Конверт отдавал сыростью и грязью, и немного жиром – такой используют для выпечки, видимо шустрые ручки мальца что-то прихватили в пекарне в квартале от полицейского управления. От листа, скрытого в конверте, исходил удушливый запах лекарства, в котором суперинтендант почти сразу распознал болеутоляющее. Неровные, со скачущими буквами, написанные в явной спешке строчки очень коротко и по-деловому передавали просьбу нынешнего хозяина поместья Оффорд разобраться с исчезновениями (о них Джеймс был более чем наслышан). Отрицать и бездействовать дальше не было смысла – люди на самом деле исчезают, скрывать это более невозможно – и сэр Джонатан Барлоу решился обратиться к представителю закона. В коротком послании нынешний хозяин поместья просил суперинтенданта Джеймса Уоррэна прибыть в Оффорд как можно скорее, приложив все усилия, чтобы не навредить и без того спорной репутации гостевого дома.

Читая, он подошел к окну и теперь поднял бумагу, чтобы рассмотреть лист в свете неяркого уже сентябрьского солнца. Между отпечатков ловких пальчиков беспризорника затерялись следы рук автора послания: бумагу прижимали ладонью, пока писали, не подложив ничего под низ. Не успевшие до конца высохнуть чернила сообщили еще одну важную деталь – послание было составлено меньше часа назад.

Суперинтендант свернул письмо, убрал его в карман костюма. Терпеливо ожидающий констебль периодически дергал мальчишку, когда вороватый взгляд того подмечал что-то особо ценное в кабинете.

– Еще раз попадешься… – заканчивать суперинтендант не стал, красноречиво обозначив все строгим взглядом.

– А че, уже ниче не полагается? – Осмелевший мальчуган потер тыльной стороной ладони нос. – Письмо же вам.

– Думаю, этого, – Джеймс перевел взгляд на констебля, и тот отпустил сорванца, – уже достаточно.

– Ла-а-адно, – протянул он, пряча руки в карманах и принимая вызывающую позу, в какую обычно вставали взрослые. – Ну че, я пошел? – Кепка чуть сползла ему на глаза.

– Выверни карманы, – от взгляда суперинтенданта непросто было что-то утаить.

Он демонстративно показал куски ткани, которые, кажется, служили карманами, если бы не множество дыр в них. Тем не менее ничего там не обнаружилось, за исключением крошек от булочки (а вот и причина жирных отпечатков на конверте).

Мальчишка собирался сплюнуть, но, быстро взглянув на констебля, затем на суперинтенданта, передумал. И деловито вышел, едва открылась дверь.

– Как вы только терпите этих мальчишек! – покачал головой постовой.

Джеймс ничего не ответил, вернувшись к изучению документов. Он не любил светские беседы и старался их избегать, если только в них нельзя было найти хоть сколько-нибудь полезную информацию. Но в этот раз это стало не единственной причиной: воспоминания о деле, охватившие суперинтенданта, заставили его ощутить неприятный холод, природу которого он никак не мог определить.

лорд Уильям Альберт Хаттон

поместье Кодинтон-холл

сентябрь, 14

1 час 18 минут после полудня

Величественный Кодинтон-холл утопал в роскоши последних осенних цветов. Длинноногие доги, ныряя в кусты и прячась за фигурными изгородями, радостно лаяли, играя в прятки с мальчишками, дедушка которых как раз сейчас любовался ими из окна своего кабинета. Эти парнишки, после того как лорд Хаттон забрал их от бестолковой матери, стали подавать надежды; пять-семь лет – и можно задумываться о военной карьере или об управлении имением, хотя одно другого не исключало. В любом случае, лорд Уильям Хаттон был намерен воспитать из них настоящих джентльменов, которые продолжат и укрепят свой род, приумножая его славу. Но это пока оставалось лишь мыслями о будущем, а сейчас, в солнечный сентябрьский день, мальчики могли позволить себе радостно бегать в саду вместе с собаками, бросать им палочку и валяться на траве, не беспокоясь ни о чем.

Идиллические размышления пожилого лорда прервала выбежавшая на садовую дорожку служанка с конвертом в руках: девушка что-то сказала мальчикам, те махнули руками в сторону кабинета, и, получив ответ, она кинулась к черному входу – скрытый от посторонних глаз сад был расположен с северной части поместья. Через некоторое время послышались торопливые шаги по лестнице, вздох и стук.

– Лорд Хаттон, разрешите войти?

– Входите.

Приоткрыв дверь и найдя глазами хозяина, служанка сделала книксен и только потом прошла в кабинет.

– Письмо. Срочное, лорд Хаттон.

Пожилой аристократ протянул раскрытую ладонь. Девушка подбежала, снова присела и вложила в нее конверт.

– Нарочный ждет, сэр.

Он спокойно кивнул, аккуратно надломил печать и вынул письмо. Почерк показался ему знакомым, что было и неудивительно: его статус и деятельный характер предполагали частую переписку. Лорд Хаттон развернул плотный, чуть шероховатый лист.

«Дорогой Уилли,

Я жду твоего скорейшего возвращения и смею надеяться…»

Дальше строчки расплылись перед глазами пожилого Уильяма Хаттона, он часто заморгал.

«Достопочтимый лорд Хаттон,

Я жду вашего скорейшего прибытия для обсуждения наших общих дел. Примите мои искренние извинения за столь внезапное письмо, но дела не терпят отлагательств…»

Письмо от сэра Джонатана Барлоу. Просьба срочно прибыть и обсудить общие дела, о которых они не единожды говорили. Нынешний хозяин поместья приносит извинения за столь внезапное обращение. И, кроме того, сообщает, что господина, о котором справлялся уважаемый лорд Хаттон, в гостевом доме нет. И именно это обстоятельство служит веской причиной для их безотлагательной и наискорейшей встречи.

Свернув письмо, джентльмен отложил его на стол и прикрыл глаза, успокаивая участившееся сердцебиение.

– Эмили, позови, пожалуйста, Себастьяна.

– Да, сэр. Сию секунду, сэр.

Он вернулся к окну, сложив руки за спиной, и посмотрел вдаль. Облака, тяжелые, низкие, медленно подкрадывались к городу, намереваясь скрыть солнце. К вечеру мог разразиться дождь. Но мысли пожилого аристократа это занимало не больше, чем обычно. Самым важным сейчас был вопрос: почему ему померещились эти слова, которые он не мог видеть уже многие и многие годы?

Дверь аккуратно приоткрылась. Дворецкий вошел, как всегда бесшумно, и, если бы не едва уловимый скрип петли, лорд Хаттон снова не заметил бы появление своего верного слуги.

– Себастьян.

– Да, сэр.

– Нужна карета, мой саквояж. Мы направляемся в поместье Оффорд.

– Я видел нарочного, уже все подготовил. Выезжаете сегодня?

– Да, чуть позже.

– Молодые господа останутся с гувернанткой?

– Конечно. Им незачем сопровождать меня в деловых поездках.

– Я вызову горничную. Молодым людям пора отдыхать.

Лорд Хаттон кивнул, обращаясь к дворецкому, но продолжая смотреть куда-то вдаль.

Себастьян подошел к окну и окинул взглядом сад:

– Солнечный день выдался, пусть и ненадолго. Приятный сентябрь. Не находите, сэр?

– Я уважаю всякое проявление природы. Себастьян, скажи мне, а документы по Оффорду еще у нас?

– Основные, до перестройки, но последние сэр Джонатан Барлоу не прислал. Как и отчеты по третьему взносу.

– Надо будет у него уточнить.

– Хорошо, сэр. – Себастьян достал планшет, сделал пометки. – Пишущие принадлежности?

Лорд Хаттон кивнул словно и не ему в ответ, а каким-то своим мыслям. Прошел к столу, взял трость. Посмотрел на Себастьяна.

– Я думаю, можно подать обед сейчас.

– Хорошо, сэр.

мисс Энни Вуд

поместье Вуд-чёрч

сентябрь, 14

1 час 18 минут после полудня

Двухэтажное классическое здание поместья Вуд-чёрч, низковатое, но коренастое и широкое, притаилось за дубовой рощей. Солнце изо всех сил старалось пробиться сквозь еще плотную листву, но только отчетливее выделяло тени на дорожках. Конюх как раз выводил двух красивых гнедых лошадей, чтобы они не застаивались, когда к поместью приблизился всадник в темно-синем костюме и темном же котелке с серебристой лентой. Остановившись, он спросил у конюха, где можно найти мисс Энни Вуд, чтобы вручить ей послание от сэра Джонатана Барлоу.

И вот уже то самое послание, вносимое на подносе дворецким семьи, опустилось перед старшей мисс Вуд. Энни делала на листах короткие записи, заглядывая в утреннюю газету, и не сразу заметила, что к ней кто-то подошел.

– Мисс Вуд, письмо, – привлек внимание дворецкий. – От сэра Джонатана Барлоу. Это срочно, мисс.

Девушка подняла глаза на аккуратный конверт, а затем – на крайне удивленного дворецкого. Юной мисс Вуд и раньше приходили письма от семейства Барлоу, но их автором был сэр Абрахам Клейтон, дедушка нынешнего хозяина Оффорда. Внук отправлял послание впервые.

– Это интересно. – В руках мисс Вуд сверкнул нож для бумаг. Она с интересом пробежала глазами строчки, написанные незнакомым почерком, отметила наклон, небрежность и торопливость и, прикрыв глаза, медленно вдохнула запах бумаги и чернил, за которым угадывался тонкий цветочный аромат – лист надушили.

– Нарочный, доставивший письмо, ожидает ответа, – сообщил тихий строгий девичий голос.

Энни почувствовала, как руки ее похолодели, а нож выпал из ослабевших пальцев и ударился о стол, глухо звякнув. Этот голос она не слышала больше десяти лет, да и не могла бы услышать его теперь, ведь его обладательница давно и навсегда покинула эти места. И к тому же рядом с ней стоял только дворецкий. По крайней мере, Энни так думала. Оставалось открыть глаза и убедиться в этом, что она и сделала.

– Что вы сказали? – произнесла она, ледяными пальцами касаясь лба и глядя на растерянного слугу.

– Мисс Вуд, вы бледны! – Дворецкий чуть подался вперед, вглядываясь в лицо молодой девушки. – Мне послать за врачом? Принести нюхательную соль?

– Не тревожьтесь, дорогой Милтон. Это просто усталость, – решительно произнесла Энни. – Мне стоит прогуляться, и все пройдет. Думаю, надо пригласить мисс Уайлд – она не откажется составить мне компанию. Так что вы сказали до этого?

– Нарочный, доставивший письмо, ожидает ответа, мисс, – сообщил дворецкий, все еще встревоженно осматривая ее.

– Тогда я отвечу немедленно, – улыбнулась мисс Вуд и вернулась к письму.

В поместье Оффорд некоторое время происходят странные и неприятные вещи. Слухи об исчезновениях людей, ползущие по городу,– правда. Вернее сказать, полуправда, потому как причин сэр Джонатан Барлоу не знает. Существует вероятность, что люди просто уезжают, не заплатив, обставляя свой побег как таинственное исчезновение. Ему бы хотелось, чтобы события, произошедшие в поместье, были освещены кем-то честным и непредвзятым. Так как Энни очень хорошо знакома с мистером Генри Вудом[1], нынешний хозяин гостевого дома ждет немаленькой статьи в воскресной газете о начале работы над серьезной книгой, которая подтвердит невиновность его семьи.

«Барлоу знает, как заинтересовать молодую леди», – подумала мисс Вуд, думая сразу о двух представителях этого семейства. Достав новый лист, Энни развернулась к столу и начала писать ответ. Конечно, она не откажет сэру Джонатану в визите и прибудет завтра днем, в компании мисс Агнесс Уайлд. Осталось дождаться, пока чернила полностью высохнут, запечатать письмо, капнув сургучом и оставив оттиск семейного герба. Энни, предвкушая все это, помахивала веером над посланием и смотрела на небо. Невероятно солнечная осень. Если повезет, в ближайшие дни дождя не предвидится, и они с Агнесс еще не раз прокатятся верхом в роще.

Чернила высохли. Запечатанное послание легло на серебряный поднос, дворецкий, поклонившись, отбыл, чтобы вручить его нарочному, и мисс Вуд осталась одна. Женское чутье тревожно сообщало о чем-то неприятном, несмотря на всю радость уютного осеннего дня. Почему ее разум именно сегодня обратился к столь далекому и неприятному событию? Ответа пока не было, но мисс Энни Вуд упрямо решила его найти во что бы то ни стало.

леди Макабр Грейстоун Лодж

сентябрь, 14

1 час 18 минут после полудня

Зеркального столика было почти не видно под самыми изысканными и необычными украшениями, которые можно было найти в Каддингтоне, да и, пожалуй, во всей Англии. Каждое из них могло бы украсить любую высокородную леди, и хозяйка драгоценностей прекрасно это понимала. Она скользила рукой над сияющими камнями, касалась их кончиками пальцев, с удовольствием ощущая бодрящую прохладу, и любовалась их блеском. Одно за другим она поднимала украшения и прикладывала к своим темным волосам, стараясь решить, что лучше подчеркнет ее сегодняшний образ. Раздался стук в дверь.

– Да, Айна, войди.

Вошедшая темнокожая женщина быстро заговорила на своем варварском языке. Смотря на нее в зеркало, леди улыбнулась: она хорошо понимала свою экзотическую помощницу и к тому же успела заметить в руках той конверт. Как утверждала африканка, письмо привезли только что, и нарочный стоит на улице и ожидает ответа. Женщина приблизилась к туалетному столику и протянула послание хозяйке. Та взяла конверт двумя пальцами и так осторожно, словно он был хрупким, как лепесток озерной лилии. Продолжая удерживать его в руке, леди снова вернулась к выбору украшения – она никуда не спешила. И нарочный может подождать. Чернокожая помощница нетерпеливо потопала ногой, затем взяла с кофейного столика нож для бумаг и, словно ритуальный кинжал, вручила хозяйке. Леди потянулась с грацией кошки и небрежно вскрыла конверт.

Со всем почтением сэр Джонатан Барлоу, нынешний владелец поместья Оффорд и одноименного гостевого дома, просил оказать ему честь и навестить его, избавив от тревожащих мыслей. Сэр Джонатан желал заглянуть в свое будущее и, если леди Макабр не сочтет это за дерзость, смеет просить ее успокоить духов, которые, кажется, вознамерились уничтожить гостевой дом, пугая постояльцев. Нижайше кланяется, трижды заверяет свое восхищение и тысячу раз приносит извинения за бестактность и назойливость.

Сначала на лице леди Макабр возникло удивление. Потом губы тронула улыбка.

– Сэр Джонатан Барлоу, сэр Джонатан Барлоу… – в томном голосе слышался звон монет.

Она открыла шкатулку, где, словно звезды в ночном небе, на синей бархатной подушке сверкали шпильки, украшенные бриллиантами.

– Это мы возьмем с собой завтра, – сообщила она помощнице.

Та широко улыбнулась и распахнула шкаф, который чудом не открылся до этого – так много нарядов скрывалось в его недрах. И каждый кричал о великолепии и незаурядности его хозяйки. И самое главное – все платья были новыми, их буквально три дня назад доставили от портных. Айна вздохнула, бережно поглаживая дорогие ткани, и обернулась к хозяйке.