Бывшие. Дочка Деда Мороза

Татьяна Любимая

Бывшие. Дочка Деда Мороза

Бывшие. Дочка Деда Мороза

Анно

– Аленка, смотри!

– Дед Молоз! – верещит Аленка, увидев то же, что и я.

Мимо нас едет машина. Большая, белая, дорогая. А за рулем – настоящий Дед Мороз! В красной шубе, шапке с белой опушкой и длинной пышной бородой. Вот только на глазах – солнцезащитные очки. Видимо, солнце слепит, снег бликует.

Дочка верещит и прыгает, не сводя восторженного взгляда с мимо проезжающей машины. Я улыбаюсь. Вот это удача! У ребенка будут незабываемые впечатления.

Дед Мороз, очевидно, нас заметил и…

Помахал рукой в варежке. Аленке. А может, нам обеим.

Машина проехала вперед, но вдруг притормозила и сдала назад.

Открыв рот, во все глаза смотрим с дочкой, как отворяется передняя пассажирская дверь.

– Девчонки, запрыгивайте, подвезу, – раздается изнутри задорный мужской голос деда Мороза.

– Мамочка, поедем! Это зе Дед Молоз! – восторженно ахает моя девочка и тянет меня за руку к машине.

Я в ступоре стою на месте. Он серьезно, что ли?

– Давайте скорее, – подгоняет Дед.

Я же хотела такси? Или надо дальше морозить дочку на улице? Лишить ее возможности пообщаться с любимым сказочным персонажем? Это же память на всю жизнь!

1. Стать

Дедом Морозом может каждый?

– Оля, я не могу! – наматываю круги по гостиной.

– Ну, пожалуйста, братец, – не отстает ни на шаг сестра. – Мне больше некого попросить.

Торможу возле сверкающей искусственной елки, смотрю который час на циферблате наручных часов. Почти девять.

– У меня встреча на десять назначена, я уже опаздываю, – показательно стучу пальцем по стеклу. – Меня с потрохами сожрут, если я опять ее перенесу. Они меня уже три недели домогаются.

Не успел приехать, рекламщики названивать стали.

Напрямую.

Настырные.

Видимо, есть что предложить, раз такие смелые.

Я вернулся в наш головной офис, потому что отец вдруг решил, что ему пора на пенсию, и я должен взять всю фирму в свои руки. Оля, сестра моя старшая, молодец, самоустранилась от семейного бизнеса еще десять лет назад, посвятив свою жизнь сначала своим, потом чужим детям. Доросла до заведующей детским садом «Василек» и вполне счастлива. Данька, ее младший сын, кадет, приезжает домой только на праздники и каникулы, Лерка учится в универе и работает в Сервисе.

Я последние шесть лет руководил филиалом, теперь вот, приехал сюда. Временно остановился у сестры, но жилье подыскиваю. Риэлтер, правда, сказал, что до Нового года мало шансов найти что–то стоящее. А может, просто не хочет заморачиваться перед праздником.

– А у меня дети! – словно речь идет о родных детях, Оля заламывает руки. – Дети – это наше будущее.

– Да–да, цветы жизни, я помню.

Своих детей у меня нет, а племяши выросли быстро и практически без моего участия.

– Вот именно. И если встречу можно отменить и перенести, то праздник детям нет!

– Железная логика. Только при чем тут я? – шарю глазами по гостиной, проверяя, ничего ли не забыл.

– Это же память на всю жизнь, младший! Вспомни свой первый новый год в садике. Уверена, ты только его и помнишь из детства.

Слова сестры заставляют меня притормозить со сборами.

Оля права. Помню свой первый новогодний утренник очень хорошо, хотя мне на тот момент было всего три года.

У меня был костюм Петрушки с нашитыми маленькими колокольчиками, которые красиво и мелодично звучали при движении.

Стихотворение, помню, рассказывал длинное, без запинки. Мне за него Дед Мороз дал конфету.

Это была самая вкусная конфета, которую я когда–либо ел. До сих пор при воспоминании ощущаю ее необыкновенный вкус во рту. Потом искал такие же в магазине, покупал, а вкус уже не тот.

– Вот видишь! – по моей задумчивости Оля поняла, что я погрузился в воспоминания того дня.

– Запрещенный прием! – спохватываюсь.

– Ты хочешь лишить этих эмоций сорок детей?

– Сколько? Сорок? – прихожу в ужас от количества.

– Две группы пятилеток.

– Уволь, сестра. Сразу нет.

– Брат!

– Не–не–не! – выставляю вперед руки, как барьер, пячусь к выходу.

– Да мне больше некого попросить! – с отчаянием и слезами в глазах произносит сестрица, следуя за мной. Терпеть не могу слезы. Но я кремень. – Сергей Палыч заболел, Ванька уехал в деревню к родственникам…

Понятия не имею кто такие Сергей Палыч и Ванька. С мужем Ольга в разводе, его вообще звали Алексеем.

– Найми актера. У нас три театра в городе.

– Они уже все заняты, к ним очередь на полгода вперед.

– Ты сама недавно говорила, что стать Дедом Морозом может каждый. – Наверняка эту фразу слышала по телику. Рекламу крутят уже с ноября. – Соседа, например, попроси. Он потолще меня будет, самое то для Деда Мороза.

Неплохой мужик, кстати. Надо сказать, чтобы пригляделась.

– Во–первых, нам не нужен Санта Клаус. Во–вторых, – носик Ольги дергается вверх, – мы с соседом в контрах. – О как, не знал. – А в–третьих, доверить детей чужаку?!

– Я тоже чужак!

– Ты свой! Я тебя знаю. Я тебе доверяю.

– Л – логика, – закатываю глаза, досадуя, что не сбежал на работу к восьми часам. На встречу можно было бы ехать из офиса и не пришлось бы отмазываться сейчас.

Оля каким–то чудом оказалась перед дверью и преградила мне дорогу. Уже набрала в грудь воздуха и приготовила новую порцию уговоров.

– А если там будут дети моих сотрудников? – не дав ей начать первой, хватаюсь за очередную соломинку. И как я об этом сразу не подумал. – Ты хоть представляешь, что будет? Новый гендир подрабатывает Дедом Морозом! Крах репутации с первых дней работы в компании.

– Твои подчиненные будут гордиться таким креативным, разносторонним, очаровательным начальником. Скажут, он несет праздник детям, заботится о них, любит.

– Какая любовь, Оля? Я детей люблю, когда они мне не мешают. Где–то там у кого–то есть, – неопределенно взмахиваю рукой, – и все.

– Слушай, у нас такой костюм, что тебя даже мать родная не узнает. И вообще тебе даже делать ничего не надо. Посидишь на табуретке, послушаешь стихи! Всё! – не унимается сестра.

– Всё?

На секунду даю слабину, чем Ольга сразу же пользуется.

– Всё! – победно вспыхивают ее глаза. Считай, уговорила.

– За полчаса управимся? – сдуваюсь.

С сестрой спорить себе дороже. Не отстанет же. А я, так и быть, как–нибудь полчаса на табуретке потерплю. Рекламщики… рекламщики подождут.

– Ты что! Часа два, не меньше!

– Два часа в шубе, валенках и бороде? Нет!

– ВСЕГО лишь два часа, – словно два часа – пшик, отмахивается родственница. – У нас там вентиляция хорошая, не бойся, не спаришься.

– Сама попробуй надеть шубу и посидеть в ней в помещении два часа. Ладно вам, девочкам, жара не вредит, а нам, мужчинам, знаешь ли, некоторые части тела перегревать нельзя. Ты же хочешь когда–нибудь стать тетей?

– Ну, ты и зануда! – закатывает глаза к потолку. – В кого только?

– Действительно, в кого…

…

Врушка! – испепеляю взглядом сестру, которая в утреннике не участвует, только следит за порядком.

Всего лишь посидеть на табуретке, – обещала она.

Послушать детские стихи, – уверяла она.

На деле…

Это трындец, товарищи!

Детей тут не сорок голов, а по меньшей мере пятьдесят. Плюс родители. По два штуки на ребенка. Повезло, что все незнакомые, хотя меня действительно в этой упаковке не узнать.

Напарница моя, красавица Снегурочка, мать ее, заставила играть в «Заморожу».

Ладно.

Поиграл.

Вспотел сразу.

Увидел табуретку, хотел присесть – не дали!

Води, Дед Мороз, с детишками хоровод вокруг елки. Налево. Направо. Кружись. В ладоши хлопай. Опять налево. Направо.

Песни пой при этом.

А я слов не знаю!

Благо, борода полностью закрыла рот, шевелю я им или нет не видно.

Дальше больше.

Танцуй, дедушка!

Я.

Дедушка.

Танцуй.

Просим! Просим!

Ну, я и показал дедушку.

Станцевал.

Брейк–данс.

Начал с верхнего. Закончил нижним.

Вспомнил юность. Выдал все па, на что способна мышечная память: флай, гелик, свеча на одной руке, свеча на двух руках, свайп, черепаха, и т.д. <1>

Вы когда–нибудь танцевали брейк? А в костюме Деда Мороза?

Никогда, слышите, никогда не повторяйте моих ошибок. Это я вам как опытный теперь человек говорю, побывавший в шкуре, то есть шубе Деда Мороза.

Она, шуба эта, путается в ногах или надевается на голову, борода и шапка все время норовят съехать, вата забивается в рот, а валенки вообще лишний элемент.

Мне еще повезло, что я категорически отказался от накладного живота. Припомнил Оле Санта Клауса.

Я взмок, пока прозвучал последний аккорд песни. Зато эпично плюхнулся на бок, успел подпереть голову рукой. Как так и надо. Будто репетировал раз сто.

Зал аплодировал стоя.

Родители снимали мой танец на видео и явно были в восторге. По крайней мере долго кричали «Браво! Бис!».

Оля двумя руками показывала класс и ржала в голос.

Дети…

Дети стояли с открытыми ртами, слюнями до колен и вытаращенными глазами. Думаю, им понравилось.

А я рухнул наконец на табуретку и поклялся больше с нее не вставать.

Правда, подскочил едва ли не до потолка, когда в меня шкет в костюме мушкетера ткнул шпагой. Подленько так подкрался сбоку и прямо в бедро ТЫК!

Сопля зеленая!

Я чуть не заорал трехэтажным, вовремя зажал зубами клок ваты. Но запомнил пацана по пышным приклеенным усам, а потом отомстил. Когда дело дошло до стихов, я ему выудил из мешка самую маленькую конфету. Карамельку.

Ибо нечего злить Деда Мороза! Он вообще–то живой человек!

Как пережил игру в снежки – не помню. Кому и по сколько штук совал в руки новогодние подарки – тоже. Фотосессию общую, раздельную, с каждым ребенком, родителем, с несколькими ребенками и родителями, с воспитателями, нянечками, сторожем… – все как в тумане.

В общем, спустя три часа бежал я из детсада, сверкая валенками и теряя шапку. На ходу искал ключи от тачки под шубой. Щелкал сигналкой. И едва оказался в салоне машины, дал газу и рванул с места.

Как есть – в шубе, валенках, бороде и шапке.

Чтобы я еще хоть раз участвовал в подобном мероприятии!

«Братец, ты лучший! Высший класс! Я знала, что ты не подведешь. Теперь ты – звезда Тик–Тока» – получаю смс от Оли.

Ну, сестрица, погоди! Я тебе такой подставы не прощу!

<1> Основные движения брейк–данса.

2. «Плохая» мать

– Ай, колется! – Аленка со смехом отворачивается от порыва ветра, метнувшего ей в лицо острые снежинки.

На дочке белая курточка с меховой оторочкой, серые утепленные брючки, в тон им ботиночки, а еще белые варежки, шапка и шарф, которым она укутана по самые глаза. Крепко прижимает к себе милую оранжевую лисичку – подарок от Деда Мороза с новогоднего утренника, который закончился совсем недавно и детей разрешили забрать домой.

Родительский комитет выбрал на удивление удачные подарки деткам. Мальчикам – зайчики, девочкам – лисички. Внутри игрушки под молнией спрятан кулек с конфетами. Если его вытащить, можно играть лисичкой в кукольный театр.

У меня в одной руке сумочка и чехол на плечиках, под которым спрятан Аленкин новогодний наряд – она была снежинкой. В другой – кончики шарфика дочки, чтобы она не отбегала от меня далеко.

Мы стоим на остановке, ждем автобус, который почему–то не едет.

А на улице метель. Мороз крепчает. Ветер усиливается.

Я плохая мать.

Нет, вообще–то я хорошая мать, у нас с Аленкой полная гармония и тесная связь. Мы вообще с ней образцово–показательные девочки.

Но в данный момент – я плохая мать. Потому что надо было вызвать такси, а не тащить мою пятилетнюю кроху на остановку. Просто моя малышка любит кататься в автобусах. Особенно по вечерам, когда весь город украшен новогодней иллюминацией, но и днем он тоже красивый, в снегу.

Новый год через пять дней. А я, кажется, вместо премии к празднику осталась без работы. Все потому, что сегодня утром у дочки в садике был утренник, а я должна была составить компанию шефу на очень важной встрече. Неделю назад предупредила главного, что беру на эту дату отгул на первую половину дня, сегодня утром позвонила, напомнила, что на встрече присутствовать не могу. Пусть берет кого–то другого, у нас все сотрудники профессионалы. Вместо этого шеф разозлился и сказал, что на работу больше могу не приходить.

Никакие оправдания, что я предупреждала об отгуле, что я ДОЛЖНА быть на празднике дочери, он не слышал. У самого детей нет, черствый, как столетний сухарь, хотя поначалу производил впечатление адекватного человека и хорошего руководителя. Даже знаки внимания оказывал, пока я прямо не сказала, что меня отношения не интересуют. Вот он и злится теперь.

Раз сказал, что могу на работе не появляться, значит, устрою себе сегодня официальный выходной, а завтра подумаю, что делать дальше. Униженно просить шефа, чтоб простил и не гневался, или рассылать резюме в другие компании.

С маленьким ребенком матери–одиночке найти работу непросто. Особенно в праздники и длительные новогодние каникулы.

Денег – впритык. Пришлось потратиться на ткани для платья, мишуру, туфельки для моей Снежинки, диадему. Платье вышло чудесным, Аленка была самой красивой снежинкой на утреннике.

А еще хочется организовать нам с Аленой праздничный стол, купить ей куклу, чтобы дочка нашла ее под елочкой утром первого января. Еще один подарок от Деда Мороза.

Потом на длинных выходных походить на всякие детские мероприятия, в кино, на горки в парк… И на каток еще хотела – сто лет не каталась. Заодно Аленку бы научила стоять на коньках.

Сейчас на моих планах стоит жирный–прежирный вопрос. Спасибо шефу. Никакого праздничного настроения.

Каждый год перед Новым годом я старалась сделать для Аленки что–то особенное. В этот раз решила устроить моему ребенку настоящую сказку. Хотела заказать ей домой Деда Мороза. Настоящего, а не как в садике сегодня – переодетую воспитательницу. Но сейчас сказка под большим–пребольшим вопросом.

Слезы наворачиваются на глаза и тут же застывают на ресницах ледяным веером.

– Мамочка, ты как Снегулочка, – Аленка задрала головенку, глянула на меня снизу вверх своими большими, по–детски круглыми глазами. Радужка – цвета шоколада, как у ее отца.

У меня тоже карие глаза, но более темные.

Присаживаюсь перед ней на корточки.

– Правда, Снежинка моя? – поправляю ей съехавший вниз шарфик. Не заморозила бы я дочку.

Порыв ветра скидывает с моего пуховика капюшон. Я без шапки. Не хотела портить прическу, а теперь из–за метели есть все шансы простыть. Только не это! Быстро возвращаю капюшон обратно, но тепло из него уже улетучилось. Голова успела замерзнуть. Меня передергивает от холода.

– Аленка, я сейчас такси вызову, автобуса нет.

Сняв перчатку, роюсь в сумочке в поиске телефона. Ветер такой холодный, что пальцы мгновенно леденеют.

– Почему автобуса нет? – расстроенно.

Телефон нашелся, но… он замерз! Не реагирует на нажатие, экран не загорается. Надо было класть в карман.

– Не знаю. Может, замерз? – с досадой убираю гаджет в карман.

– Его Снезная кололева замолозила? Как папу?

Папа у нас больная тема. У Аленки его нет. Точнее, где–то он есть, жив и, надеюсь, здоров, счастлив. Наверняка есть свои дети. О том, что я родила от него дочь, он не знает. Наверное, даже хорошо, что не знает. Искренне желаю ему счастья. А мы… мы справимся.

Дочь все чаще спрашивает про него. Где он, какой он, добрый или злой, красивый или не очень. Понравилась бы она ему или нет.

До сих пор мне удавалось избегать ответов, отвлекать дочь. Она сама сделала вывод, что папа – в заколдованном царстве у злой королевы.

Отчасти – это правда. Поманило заколдованное царство нашего папу в свои владения, там он и пропал. А с королевой или нет – то неведомо.

Отвожу взгляд в сторону. Снова не могу ответить дочке на ее вопрос.

Ух ты! Распахиваю глаза.

– Аленка, смотри!

– Дед Молоз! – верещит Аленка, увидев то же, что и я.

3. Самый настоящий Дед Молоз

– Аленка, смотри!

– Дед Молоз! – верещит Аленка, увидев то же, что и я.

Мимо нас едет машина. Большая, белая, дорогая. А за рулем – настоящий Дед Мороз! В красной шубе, шапке с белой опушкой и длинной пышной бородой. Вот только на глазах – солнцезащитные очки. Видимо, солнце слепит, снег бликует.

Дочка верещит и прыгает, не сводя восторженного взгляда с мимо проезжающей машины. Я улыбаюсь. Вот это удача! У ребенка будут незабываемые впечатления.

Дед Мороз, очевидно, нас заметил и…

Помахал рукой в варежке. Аленке. А может, нам обеим.

Аленка замахала ему в ответ. Я тоже хотела помахать, но новый порыв ветра снова сдернул с меня капюшон. Пришлось поспешно поправить.

Моей дочке нужна здоровая мать, особенно перед праздником.

Машина проехала вперед, но вдруг притормозила и сдала назад. В карман нашей остановки. Подъехала к нам с Аленкой, остановилась четко рядом.

Открыв рот, во все глаза смотрим с дочкой, как отворяется передняя пассажирская дверь.

– Девчонки, запрыгивайте, подвезу, – раздается изнутри задорный мужской голос деда Мороза.

– Мамочка, поедем! Это зе Дед Молоз! – восторженно ахает моя девочка и тянет меня за руку к машине.

Я в ступоре стою на месте. Он серьезно, что ли?

– Давайте скорее, – подгоняет Дед.

Я же хотела такси? Или надо дальше морозить дочку на улице? Лишить ее возможности пообщаться с любимым сказочным персонажем? Это же память на всю жизнь!

Она сейчас разведет его на разговоры. Очень контактная девочка.

А у меня, может быть, в этом году не будет возможности заказать ей сказку в канун Нового года. Пусть так.

Новый порыв ветра опять скинул с меня капюшон, бросил в лицо горсть колючего снега. Отмахиваюсь от сомнений.

Хочет нас прокатить Дед Мороз? Пусть катает. Аленке понравится.

Страха перед незнакомцем не испытываю, потому что я не одна, а двоим он ничего не сделает, верно? А если посмеет – я за дочку порву любого, кто решит ее обидеть. Лучше не проверять.

Садимся с Аленкой назад. Сумочку и чехол с платьем устраиваю на колени.

– У вас нет детского кресла, – делаю замечание.

– Я аккуратно вожу.

– А если ГАИ остановит?

– Отмажемся. Я же Дед Мороз, – усмехается.

Хвастун. Голос намеренно делает низким, чтобы был похожим на дедушкин. Сколько на самом деле ему лет, интересно? Судя по габаритам – крупный мужчина. Плечи широкие. Думаю, молодой.

– Замерзли? – включает печку. Салон быстро нагревается.

Снимаю капюшон, поправляю пальцами волосы.

Точно знаю, Дед смотрит на меня в зеркало заднего вида, но у него темные очки, его глаз я не вижу.

– Готовы? Едем? – басит он, сжимая руль. Удобно рулить в варежках? Но кто я такая, чтобы спрашивать и тем более указывать как ему рулить.

– Едем! – звонко отвечает за меня Алена. Она уже успела стянуть с себя варежки, они болтаются на резиночках.

В салоне быстро стало тепло, даже жарко. Снимаю с дочки капюшон, шапку, расстегиваю курточку, иначе спарится. Утром накрутила ей кудри, утренник они выдержали, а сейчас волосы примялись, но все равно есть немного волн.

Красавица моя, – любуюсь дочкой. Видел бы ее родной отец. Но мы ему не нужны. Аленка – только моя дочь, а Влад…

Я всегда, когда думаю о нем, желаю ему только счастья. С кем бы он ни был. Он хороший человек, просто… оказалось, не мой. Вернее, я не его.

Да, я все так же сильно люблю его, своего первого и единственного мужчину, но давно научилась прятать свои чувства глубоко внутрь. Аленка компенсирует мне его любовь. Она так на него похожа.

Тяну молнию вниз на своем пуховике.

Интересно, как Дед Мороз себя чувствует в своей шубе? Еще и борода длинная, ватная, все лицо скрывает.

Дочка стоя держится за спинки передних сидений, а я страхую ее сзади.

Салон очень просторный, чистый, сиденья мягкие и комфортные. Вкусно пахнет кожей и пихтой. Замечаю ароматизатор–елочку на панели.

Дед вырулил из остановочного кармана, вклинился в поток машин.

– Ты настоящий? – моя любознательная девочка несмело гладит пальчиками по рукаву Деда Мороза.

Шуба у него богатая, бархатная, с красивыми блестящими снежинками. Наверное, приятная на ощупь, но я взрослая, трогать взрослых дядечек мне не солидно.

– А как же. Самый настоящий, – с готовностью отвечает Дед, улыбаясь в свою бороду.

– А в садике тогда кто был? – осмелела моя кроха.

Вот, давай, выкручивайся Дед Мороз. Или ты думал, что ребенок будет молча ехать?

Наверное, на это и рассчитывал.

А я молчу и не помогаю. Эгоистично?

Да.

– Так я же не могу быть одновременно на всех утренниках. Помощников отправляю.

Выкрутился.

– И подалки у тебя есть? – не унимается кнопка.

– Конечно.

– Где? – дочь показательно крутит головой, будто ищет их в салоне. – Нету! – разводит ладошки в сторону.

– М–м… часть раздал, остальные дома. В резиденции моей, – спохватывается.

– Ле–зи… денции? – Аленка непонимающе тянет новое для нее слово.

– Дом такой. Дворец. Специально для Деда Мороза. То есть для меня.

– Показешь?

– Аленка, так нельзя, – одергиваю ее.

– Мозно, – упрямится. – А у меня уже есть от тебя подалок. Вот, – показывает ему Лисичку.

Выдыхаю, что она сама перевела тему.

Дед ненадолго отвлекается от дороги, чтобы посмотреть на Лисичку. И я почти уверена, что на меня он посмотрел тоже! Внимательно причем.

Ну… пусть любуется, – разрешаю я мысленно.

– Понравился подарок? – покряхтев, спрашивает Дед Аленку, вернувшись к дороге.

– Очень! Она такая класивая! И мягкая! – прижимает Лисичку к щеке. – А внутли конфеты. Много–много! Вкусные. А мальчикам зайчиков подалили. А еще мы танцевали и песенки пели.

Потоло–ок ледяно–ой,

двель скли–пу–чая–я…

Я успела расслабиться, что ребенок переключился на обсуждение подарков, даже песни запел вместо того, чтобы напрашиваться в гости к Деду.

Правда, тут же напряглась, когда Аленка внезапно перестала петь и выдала:

– А у мамы подалка нету…

– Алена! – краснею за ребенка. – Дед Мороз дарит подарки только детям. Послушным детям, – добавляю с намеком.

– Я послушная!

В целом да. Но не без сюрпризов, как все детки.

– Поэтому подарок у тебя есть.

Снова чувствую на себе пронизывающий мужской взгляд. Щеки мои горят и хочется как Снегурочке растаять. А вот интересно, почему Дед Мороз один? Где его Снегурочка или он в одиночку детей поздравляет? Наверное, так даже выгоднее. Не надо делиться гонораром.

Ой, да какая мне разница? Совсем не интересно.

– Я знаю, что ты послушная, – степенно произносит Дед. – Мне помощник рассказал. А тебя, значит, зовут Аленой?

– Да!

– А маму как зовут, кнопка?

– Я не кнопка. Я снезинкой была на утленнике. Тебе что, помощник не лассказал?

– Как же, рассказал. Просто вас там так много было… – кряхтит Дед. – Я не понял о ком конкретно он говорил.

– У меня было самое класивое платье! – хвастается. – Мне мама сама шила.

– А, точно. Мне помощник говорил, что одна снежинка была самой–самой красивой. Так что, скажешь, как маму зовут?

И зачем ему мое имя? Любопытный какой.

Молчу. Не собираюсь помогать дочери. Слепо смотрю в окно. Не уверена, что Дед следит за дорогой. Кажется, опять на меня пялится. В зеркало. Странный он.

Мы едем по проспекту. Четыре полосы в одном направлении, четыре – в другом. Машин немного – рабочий день, а вот по вечерам пробки.

– Маму зовут Малина, – Аленке очень нравится мое имя и при случае она всегда им хвастается.

– Какое красивое имя.

В груди что–то тихонько екнуло. При первом знакомстве с Владом, когда я назвала свое имя, он отреагировал точно так же. Этими же словами. Даже интонация точь–в–точь такая же: с нотками восхищения.

Ну нет, – рассматриваю профиль Деда, – это близко не Влад. Хотя лицо полностью скрыто ватой. Никаких опознавательных знаков из–за маскарадного костюма. И голос не похож. Нос может только чуть–чуть. Да мало ли одинаковых носов! Это вообще не самая выдающаяся часть тела, по которой можно человека узнать.

Нет, показалось мне. Не Влад.

Да и что ему делать в этом городе? Он давным давно уехал отсюда насовсем. Даже если бы он приехал, например на Новый год к родителям, то точно не стал бы работать Дедом Морозом. Не его уровень.