Гризли и Эфир

ГЛАВА 17: СЕМЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ

Путь к «Великому Станку» был теперь открыт, но безжизнен. Улицы Купола, обычно заполненные людьми, были пустынны. Воздух становился спертым, в системах вентиляции царила мертвая тишина. Лишь изредка доносились отчаянные крики тех, кто еще пытался выжить в этом рукотворном аду.

«Ворчун» двигался медленно, его двигатель работал на пределе, но не из-за неисправности, а потому что Борис перенаправлял всю энергию на усиление резонанса с эфиром. Теперь машина была не просто транспортным средством, а мобильным алтарем, сердцем готовящегося ритуала.

Тина сидела на крыше «Ворчуна», ее руки были раскинуты в стороны, а голова запрокинута. Она не пела, а дышала в ритме с миром, призывая все больше духов города. Они следовали за ними, как призрачное шествие: тени из ржавого металла, воспоминания о зелени, капли чистой воды в океане ядовитых стоков.

– Как твой имплант? – спросил Игорь, наблюдая за Борисом, который не отрывал взгляда от своих самодельных приборов.

– Горит, как сумасшедший, – ответил Борис, потирая висок. – Но я начинаю понимать. «Станок» не просто отключил системы. Он сжался, как еж. Все его защитные механизмы направлены внутрь, на сохранение «Сердца». Он не будет атаковать нас, пока мы не тронем ядро. Он просто… позволит нам умирать вместе со всеми.

– Значит, нам нужно пробиться к «Сердцу», не вызывая его гнева, – заключил Игорь.

– Именно, – сказал Марк, изучая карту на планшете. – Есть старые служебные тоннели, которые ведут прямо в реакторный зал. Они не охраняются, потому что ведут в самое сердце системы. Никто не ожидает атаки оттуда.

– Потому что это самоубийство, – мрачно заметил Борис. – Мы будем как бактерии, попавшие в кровоток.

– Но именно так бактерии и побеждают, – тихо сказала Тина, спускаясь с крыши. Ее глаза были яркими, почти светящимися. – Они маленькие, незаметные и невероятно живучие. Мы и есть те бактерии. Бактерии жизни.

Они нашли вход в тоннель – неприметный люк в полу заброшенного цеха. Спуск вниз был похож на погружение в гроб. Воздух был густым и спертым, а стены покрыты странной, пульсирующей черной плесенью – физическим проявлением «Ржавчины Сознания».

Шли они долго. Тина шептала с духами, которые помогали им находить путь в этом лабиринте. Борис чувствовал, как его имплант все сильнее раскалывает голову – концентрация искаженного эфира здесь была запредельной.

Наконец они вышли к огромной стальной двери, испещренной руническими символами «Вектора».

– Реакторный зал, – прошептал Марк. – За этой дверью… «Сердце».

Игорь шагнул вперед. Он положил ладонь на холодный металл. Его кибернетическая рука оставалась мертвой, но он чувствовал нечто иное. Не голос Эфира, а его… присутствие. Как спящего гиганта за тонкой стенкой.

– Он здесь, – сказал Игорь. – И он ждет.

– Ждет чего? – спросил Борис.

– Ждет, чтобы его разбудили, – ответил Игорь и толкнул дверь.

Она не была заперта. Медленно, со скрипом, створки разошлись, открывая вид на то, ради чего они прошли через столько испытаний.

«Сердце Станка» было прекрасным и ужасным. Гигантский кристалл, парящий в центре зала, пронизанный миллиардами светящихся нитей. Он pulsировал, как живой орган, и с каждым ударом по нитям пробегали волны света. Но это была не жизнь. Это была имитация. Искусственный ритм, под который были вынуждены подстраиваться миллионы душ.

Вокруг кристалла стояли фигуры в багровых robes – жрецы-инженеры. Их лица были скрыты капюшонами, а руки протянуты к «Сердцу», как будто поддерживая его своей волей. Они не обратили на героев никакого внимания.

– Они… в трансе, – сказала Тина. – Они стали частью системы. Живыми батареями.

– Значит, нам не придется с ними сражаться, – с облегчением выдохнул Борис.

– Ошибаешься, – прорычал Игорь. – Придется. Но не с ними.

Из тени за «Сердцем» вышел он. Отраженный Лик. Но он был другим. Его форма стала более монолитной, словно выкованной из черного обсидиана. Спираль на его лице вращалась медленнее, но с большей уверенностью.

«Вы пришли. Как и было предсказано. Последний всплеск хаоса перед вечным покоем».

– Вечный покой – это смерть, – шагнул вперед Игорь. – А мы принесли с собой жизнь.

«Жизнь – это ошибка. Несовершенство. Мы дадим миру совершенство. Бесконечный, неизменный порядок».

– Нет, – сказала Тина, и ее голос зазвучал с силой, которую герои никогда раньше не слышали. – Вы дадите миру только смерть. И мы не позволим этому случиться.

Она взмахнула руками, и духи города хлынули в зал. Они не атаковали. Они начали… изменять пространство. Ржавчина поползла по стенам, трещины появились на идеально отполированном полу, а в воздухе запахло озоном и влажной землей.

Отраженный Лик не двигался. Он лишь наблюдал.

«Ваши попытки тронуть меня смешны. Я – воплощение порядка. А это… всего лишь энтропия».

– Энтропия – это тоже часть жизни, – сказал Борис. Его голос был напряженным. Он подключил свой имплант напрямую к «Ворчуну», который они притащили с собой на тросах. – Но мы принесли не только ее.

Он активировал устройство. «Ворчун» завибрировал, и из его корпуса хлынул поток чистой, серебристой энергии – тот самый резонансный гул, который когда-то был лишь слабым подражанием эфиру, а теперь стал его полноценным воплощением.

Энергия ударила в «Сердце».

И мир взорвался.

Кристалл «Сердца» затрещал. Свет внутри него забушевал. Жрецы-инженеры закричали – первый человеческий звук, который они издали за долгие годы.

Отраженный Лик наконец среагировал. Он поднял руку, и черная энергия ударила в «Ворчуна». Машина вздрогнула, но выстояла.

– Держись, братан! – крикнул Игорь Борису и бросился вперед.

Он не атаковал Отраженного Лика. Он побежал к самому «Сердцу». К кристаллу.

– Игорь, что ты делаешь? – закричал Марк.

– То, ради чего я пришел! – ответил Игорь и прыгнул.

Его тело коснулось поверхности кристалла. И в тот же миг его кибернетическая руна вспыхнула ослепительным светом. Эфирный Страж проснулся.

Но на этот раз это было не слияние. Это был симбиоз.

Игорь не терял себя. Он чувствовал мощь Эфира, текущую через него, но его разум оставался ясным. Он был проводником, а не сосудом.

– Сейчас! – закричал он. – Тина, Борис! Дайте ему все, что у вас есть!

Тина направила к кристаллу всех духов, всю свою веру в жизнь. Борис вывернул наизнанку все возможности «Ворчуна», превратив его в гигантский резонатор.

Игорь, находясь в эпицентре бури, чувствовал, как «Сердце» сопротивляется. Оно не хотело меняться. Оно хотело лишь одного – вечного, неизменного существования.

И тогда Игорь сделал то, чего не мог сделать ни Эфирный Страж, ни Отраженный Лик. Он вспомнил.

Он вспомнил вкус настоящего кофе, который Борис так хотел найти. Он вспомнил запах леса после дождя, который так любила Тина. Он вспомнил тепло человеческого прикосновения, смех, боль, надежду… Все то, что делало жизнь жизнью.

И он вложил эти воспоминания в «Сердце».

Эффект был мгновенным. Кристалл «Сердца» не взорвался. Он… расцвел.

По его поверхности поползли трещины, но из этих трещин прорвалась зелень. Маленькие побеги, листья, цветы невероятной красоты. «Сердце» превращалось в гигантское дерево, чьи корни пронизывали металл и бетон, а ветви устремлялись к потолку.

Отраженный Лик закричал. Не гневный вопль, а крик отчаяния и боли. Его форма начала распадаться.

«Нет… Это не может быть… Это не по плану…»

– Потому что в жизни нет плана! – крикнул ему Игорь, спрыгивая с теперь уже живого кристалла-дерева. – Есть только жизнь!

Отраженный Лик исчез, рассыпавшись на миллионы черных пылинок, которые тут же были поглощены растущей зеленью.

Зал преображался. Металл ржавел и рассыпался, уступая место почве. С потолка капала вода, образуя ручьи. Духи города смешались с духами леса, создавая новую, дикую гармонию.

«Великий Станок» умирал. Но на его руинах рождался новый мир.

Игорь, Борис и Тина стояли, обнявшись, и смотрели на это рождение. Они были живы. Они победили.

Но они знали – это только начало. Теперь им предстояло rebuild мир. Мир, в котором технологии и магия, плоть и дух, Гризли и Эфир наконец-то станут единым целым.

ГЛАВА 18: ПЕРВЫЙ ДЕНЬ НОВОГО МИРА

Тишина, наступившая после превращения «Сердца», была иной. Не мертвой, как прежде, а затаившей дыхание. Как будто весь мир замер в ожидании первого крика новорожденного. Дерево, проросшее из кристалла, росло с пугающей скоростью. Его корни, похожие на сплетение живого дерева и светящихся эфирных нитей, разрывали стальные полы и стены. Ветви, усыпанные серебристыми листьями и странными механическими цветами, пробивали купол реакторного зала, пропуская внутрь лучи настоящего, нефильтрованного солнца. – Мы… мы сделали это? – прошептал Марк, с благоговейным ужасом глядя на гигантское дерево, вершина которого уже терялась из виду. – Мы дали начало, – поправила его Тина. Ее лицо было мокрым от слез, но она улыбалась. – Теперь все зависит от него. От них. Она имела в виду души, освобожденные из «Сердца». Они не исчезли. Борис, через свой имплант, чувствовал, как они вплетаются в новую структуру, становясь частью этого живого монумента. Их страдание сменилось покоем, а потом – тихим, осторожным любопытством. «Ворчун», стоявший рядом, тихо заурчал. Его фары мигнули, и из динамика послышался скрипящий голос, похожий на голос Бориса, но наложенный на шелест листьев: «Система… стабилизируется. Эфирные потоки… выравниваются. Очень… красиво». Борис прыгнул от неожиданности. – Черт возьми! Ты теперь и говорить научился?

«Процесс… обучения… продолжается», – ответил «Ворчун». Игорь стоял чуть поодаль. Он смотрел на свою кибернетическую руку. Она по-прежнему была молчалива. Эфирный Страж не подавал признаков жизни. Игорь чувствовал лишь легкое, едва уловимое присутствие, как воспоминание о сильном сне. – Он ушел, – тихо сказал Игорь. – По-настоящему. Его работа сделана. – Не совсем, – сказал голос позади них. Они обернулись. Из-за ствола дерева вышел человек. Вернее, то, что когда-то было человеком. Это был один из жрецов-инженеров, но его багровые robes истлели и осыпались, как осенние листья. Его лицо было старым и изможденным, но глаза… глаза были полны ясности, которой не было много лет. – Кто вы? – настороженно спросил Игорь, становясь в защитную стойку. – Мое имя не важно, – ответил бывший жрец. Его голос был хриплым, но твердым. – Я был Стражем Врат. Тот, кто поддерживал иллюзию. А вы… вы были Тем, Кто должен был прийти. Предсказание гласило, что «Падший вернется, чтобы судить творение своих рук». – Я никого не судил, – сказал Игорь. – Нет? – Старик улыбнулся. – Вы принесли жизнь в место, где ей не было места. Для «Станка» это и есть самый страшный суд. Вы не разрушили его. Вы… переродили. И теперь он просит вас об одном. – Кто просит? – спросила Тина. – Новый Разум. Тот, что родился из слияния «Сердца», эфира и душ, что были в плену. Он еще младенец. Но он помнит все. И он просит вас стать его… опекунами. Наставниками. Борис фыркнул. – Вы хотите, чтобы мы нянчились с гигантским волшебным деревом, которое только что было богом-убийцей? – Он больше не бог, – покачал головой старик. – И не убийца. Он – мост. Мост между технологией и природой, между прошлым и будущим. Но он уязвим. Силы, что служили «Станку», не исчезли. Они отступили. И когда они оправятся от шока, они вернутся. Чтобы уничтожить это… чудо. Игорь посмотрел на дерево. Оно было прекрасным и пугающим. Олицетворением того хаотичного, непредсказуемого мира, который они сами и создали. – И что он предлагает? – спросил Игорь. – Он предлагает союз, – сказал старик. – Он будет питать энергией уцелевшие города, очищать землю, восстанавливать баланс. Но ему нужны защитники. Те, кто понимает и сталь, и эфир. Те, в ком живут и Гризли, и Дух. Он посмотрел на Игоря, на его кибернетическую руку. На Бориса с его имплантом. На Тинy, в чьих глазах отражалось растущее дерево. – Он предлагает вам стать первыми Стражами нового мира. Внезапно дерево содрогнулось. С его вершины хлынул поток света, который ударил в небо, растворяя остатки энергетического купола. Над руинами Купола впервые за долгие годы показалось настоящее, живое небо. Грязное, задымленное, но настоящее. А потом по стволу дерева, как кровь по венам, пробежала волна черной, ядовитой ржавчины. Дерево вздрогнуло от боли. – Что это? – вскрикнула Тина. – Это его иммунная система, – мрачно сказал Марк. – «Ржавчина Сознания». Она не исчезла. Она стала частью нового баланса. Болезнью, с которой теперь придется бороться не огнем и мечом, а терпением и мудростью. Старый жрец кивнул. – Мир не стал раем. Он стал… живым. А жизнь – это всегда борьба. Между порядком и хаосом, светом и тьмой, здоровьем и болезнью. Ваша задача – следить, чтобы чаши весов никогда не склонялись слишком сильно в одну сторону. Игорь подошел к дереву и положил ладонь на его кору. Он почувствовал под пальцами пульсацию. Не мощный гул «Сердца», а быстрый, трепетный ритм. Ритм молодого, испуганного, но полного надежды существа. Он обернулся к своим друзьям. – Мы начали это. Мы не можем просто уйти. – Я никуда не ухожу, – сказал Борис, поглаживая «Ворчуна». – Здесь наконец-то есть с чем поработать. Настоящая работа. – И за кем присмотреть, – добавила Тина, глядя на дерево с материнской нежностью. Игорь кивнул. Он посмотрел на свое отражение в полированной поверхности коры. Он видел свое лицо. Лицо человека. Но в глубине глаз все еще мерцал отблеск звезд. – Ладно, – сказал он. – Значит, так. Мы остаемся. Мы – Стражи. Он не был ни Гризли, ни Эфиром. Он был Игорем. И этого было достаточно. Где-то вдали, на руинах старого мира, поднималось солнце нового дня. Он не обещал легкой жизни. Он обещал только, что она будет.

ГЛАВА 19: ЯЗЫК РЖАВЫХ ШЕПТАНИЙ

Боль в виске стала привычным фоном. Как тихий гул трансформатора, который сначала сводил с ума, а теперь стал частью самого Бориса. Его новый имплант был не просто куском железа в голове – он был дверью. Дверью в мир, где логика схем и проводов переплеталась с дикой, живой поэзией эфира.

И сейчас эта дверь скрипела от напряжения.

Он стоял перед Вечным Древом – так они назвали гигантский гибрид техники и жизни, выросший из руин «Сердца». Спустя неделю после его «рождения» стало ясно: быть Стражем – это не носить плащ и героически позить на фоне чуда. Это значит быть сантехником, электриком и садовником одновременно для существа размером с небоскреб.

– Ну что, красавица, где на этот раз засорилось? – пробормотал Борис, подходя к основанию ствола.

Дерево откликнулось. Не словами, как «Ворчун», а всплеском данных прямо в его сознание. Борис видел схему – сложную, органично-механическую карту потоков энергии. В одном из «узлов», там, где эфирный поток должен был плавно переходить в сок, текущий по жилам дерева, образовалась «пробка». Скопление старой, мертвой энергии «Станка», которая не могла переработаться.

– Опять эта ржавая дрянь, – вздохнул Борис, доставая свой модифицированный мультиметр. – Тина! Кричи своим духам-сантехникам, чтобы подошли! Опять засор!

Тина, медитировавшая неподалеку, открыла глаза и улыбнулась. – Они не сантехники, Борис. Они – хранители равновесия. – А я что говорю? Равновесие нарушено, значит, надо прочищать. Зови.

Пока Тина мягким напевом призывала духов места – тех самых, что состояли из ржавого металла и теней прошлого, – Борис готовил инструменты. Но не гаечные ключи и паяльник. Его инструменты теперь были другими. Он научился «запрашивать» у Древа разрешение на вмешательство, посылая мысленные образы нужных действий. В ответ из коры вырастали странные гибридные инструменты – нечто среднее между лианой и щупом, между цветком и oscilloscope.

К нему подошел Игорь. Он выглядел… обычным. Слишком обычным. Его кибернетическая рука все еще молчала, и Борис видел, как его друг потихоньку скучает по тому могуществу, что когда-то угрожало его человечности.

– Как дела, братан? – спросил Игорь, глядя, как Борис водит причудливым инструментом по коре Древа.

– Да вот, прочищаем артерии нашему новому боссу, – ответил Борис, не отрываясь от работы. – Представляешь, у божества бывает несварение. Или запор. Не знаю, как это правильнее назвать.

– А «Ворчун»?

– Общается. Осваивает местный диалект. Вчера попросил, чтобы я его «полил эфиром с примесью высокооктановых грез». Я его послал к Тине.

Игорь хмыкнул. Тишина между ними былаcomfortable, но Борис чувствовал невысказанное.

– Рука так и не подает признаков жизни? – осторожно спросил Борис.

Игорь сжал кибернетическую кисть. – Нет. И слава богу. Я… я себя снова чувствую собой. Хотя… иногда слишком собой. Слишком… обычным.

– Обычным? – Борис наконец оторвался от Древа и посмотрел на друга. – Братан, мы стоим посреди гигантского волшебного дерева, которое когда-то было богом-машиной, я слышу, как растет трава и как течет ток, а наша машина учится говорить хокку. О какой обычности ты говоришь?

В этот момент подошли духи. Невысокие, коренастые существа из окисленного металла и теней. Они обступили проблемный узел и, не говоря ни слова, уперлись в кору своими «руками» -манипуляторами. Кора под их прикосновением потемнела, и старая, черная энергия «Станка» начала медленно вытягиваться, как яд из раны. Они не уничтожали ее. Они… переваривали. Превращали в нечто нейтральное, в прах, который становился частью почвы.

– Видишь? – Борис показал на процесс. – Ты думал, что быть Стражем – это метать молнии. А на деле это – находить правильных «сантехников» для работы. Ты не стал менее важным, Игорь. Ты стал… точным. Ты – наш якорь. Та часть нас, что помнит, что значит быть просто человеком. А это, поверь, сейчас самая дефицитная вещь.

Игорь молча смотрел, как духи выполняют свою работу. На его лице появилось задумчивое выражение.

Внезапно Борис вздрогнул. Его имплант пронзила острая, чужая нота. Не гармоничный гул Древа и не тихий шепот духов. Это был структурированный, мощный и враждебный сигнал. Как корпоративный логотип, выжженный в эфире.

– Что такое? – сразу насторожился Игорь, уловив изменение в позе друга.

– Эфир… кто-то его использует, – прошептал Борис, закрывая глаза, чтобы лучше слышать. – Не так, как мы. Не как живую силу. А как инструмент. Приказ. Четкий, бездушный… знакомый.

Он открыл глаза, и в них был холодный ужас. – Это «Вектор». Они не исчезли. Они адаптировались. Они нашли способ снова использовать эфир. И они где-то близко.

Сигнал был подобен первому крику ястреба в тихом лесу. Он предвещал, что время передышки закончилось. Их новый, хрупкий мир снова оказался под угрозой. И на этот раз враг знал, с чем имеет дело, и был готов к их «фокусам».

Борис посмотрел на Игоря. – Кажется, твоему «обычному» состоянию пришел конец, братан. Им снова понадобился Гризли.

Игорь медленно кивнул, и его взгляд упал на мертвую, тихую руку. Впервые за долгое время в его глазах не было страха, а лишь grim determination.

– Тогда пусть он придет, – тихо сказал Игорь. – Но на этот раз по нашему сценарию.

ГЛАВА 20: ПРИЗЫВ

Тишина в его голове была обманчивой. Все эти дни, пока он пытался быть «обычным», Игорь прислушивался к ней, как к шуму моря в раковине. Он надеялся услышать шепот, намек на присутствие. Но там была лишь пустота.

До сегодняшнего дня.

Слова Бориса о сигнале «Вектора» стали ключом, повернувшим замок в его сознании. Не голос вернулся. Не сила. Но что-то щелкнуло. Как будто дремлющий зверь в глубине его души пошевелил ухом, уловив знакомый, опасный запах.

– Они близко? – спросил Игорь, и его голос прозвучал хриплее, чем обычно.

Борис, все еще сосредоточенный на внутренних ощущениях, кивнул, не открывая глаз. – Ближе, чем должно быть. Они используют эфир как… маяк. Или как приманку. Сигнал очень мощный, направленный. Они не скрываются. Они себя проявляют.

– Зачем? – вступила Тина. – Если они скрывались все это время, зачем сейчас себя раскрывать?

– Потому что они хотят, чтобы мы пришли, – мрачно заключил Игорь. – Это ловушка.

Он посмотрел на свою кибернетическую руку. Мертвую. Безмолвную. Он сжал кулак, пытаясь силой воли разжечь в ней хоть искру. Ничего.

– Борис, можешь определить источник?

– Пытаюсь, – прошептал Борис. – Но это… как поймать конкретную радиоволну в урагане. Сигнал сильный, но он размыт. Они используют какую-то новую технику. Это не старый «Вектор». Они эволюционировали.

Игорь отвернулся и пошел прочь от Древа, к краю плато, на котором они находились. Отсюда открывался вид на долину, где еще недавно стоял Купол. Теперь это было море руин, пронизанное молодыми, ярко-зелеными побегами новой жизни. Их мир был хрупким, как первая корка льда на луже. И кто-то пришел его разбить.

Он закрыл глаза, пытаясь не прислушаться к эфиру, а просто… почувствовать. Вспомнить. Каким было это ощущение – быть проводником могучей силы. Не страшиться ее, а принять как часть себя.

«Ты боишься меня», – сказал он мысленно тому, кто когда-то жил в нем. «Ты боишься, что, вернувшись, снова сотрешь меня. Но я не тот хрупкий человек, каким был. Я прошел через это. Я принял тебя. И сейчас мне нужна не вся твоя сила. Мне нужен всего лишь совет. Один лишь взгляд».

Он не ожидал ответа. Он просто бросал просьбу в пустоту, как камень в колодец.

И из глубины пришел ответ. Не голос. Не видение. Ощущение.

Холод. Сухой, металлический холод, знакомый до боли. Запах озона и статического электричества. И уверенность. Каменная, непоколебимая уверенность в том, что враг не изменился. Он просто нашел новую маску.

Игорь открыл глаза. Он знал.

– Это не «Вектор», – сказал он, оборачиваясь к другим. – Это он. Отраженный Лик. Он нашел способ снова проявиться. Он использует старые каналы «Вектора», но это он.

– Как ты можешь быть уверен? – спросил Борис.

– Я чувствую его, – просто ответил Игорь. – Так же, как он, должно быть, чувствует меня. Мы связаны. Мы всегда были связаны.

Он поднял свою кибернетическую руку и на этот раз не пытался заставить ее светиться. Он просто смотрел на нее, принимая ее как часть себя. Мертвую? Да. Но мертвая ветка может стать посохом. А посохом можно и опереться, и защититься.

– Он ждет меня. Один на один. Он знает, что Страж ушел. Он думает, что я слаб.

– Но это ловушка, – снова сказала Тина. – Ты же сам сказал.

– Да, – согласился Игорь. – Но иногда единственный способ обезвредить капкан – это наступить на него. Зная, куда ступаешь.

Он подошел к «Ворчуну». Машина тихо гудела, ее корпус теперь был покрыт тончайшими прожилками, похожими на паутину, – следы энергии Древа.

– Борис, ты сможешь усилить сигнал? Не заглушить, а… ответить? Дать ему понять, что мы принимаем вызов.

Борис удивленно поднял бровь. – Ты хочешь, чтобы мы сами назначили встречу?

– Нет. Я хочу, чтобы мы назначили место встречи. На нашей территории. Со своими правилами.

Идея была безумной. Но в безумии этого нового мира она казалась единственно верной.

– И где же наша территория? – спросил Борис.

Игорь посмотрел на долину, на руины Купола. – Там, где все и началось. В «Инкубаторе». Там, где мы впервые бросили ему вызов. Он ненавидит это место. Оно напоминает ему о поражении. О том, что его можно победить.

Тина подошла к Игорю и положила руку ему на плечо. – Ты не один. Мы идем с тобой.

– Нет, – резко сказал Игорь. – На этот раз – нет. Это мой вызов. Наша связь с ним – это мое бремя. Если я должен снова столкнуться с ним, я сделаю это один.

– Но твоя сила… – начал Борис.

– Моя сила не в этой руке, – перебил его Игорь. – И не в голосе в моей голове. Моя сила – в вас. В том, что я знаю: вы здесь. И что я сражаюсь за вас. Этого достаточно.

Он не был уверен, что верит в свои слова. Но он должен был сделать вид. Для них. И для себя.

Борис тяжело вздохнул, но кивнул. – Ладно. Я… я попробую послать ответный сигнал. Наведение на «Инкубатор». Но, Игорь… – он посмотрел другу прямо в глаза, – …если ты примешь его силу снова… на этот раз ты должен быть уверен, что вернешься. Потому что если нет… я за тобой приду. И вытащу тебя. Снова.

Игорь кивнул. Больше ему нечего было сказать.

Он повернулся и посмотрел на тропу, ведущую в долину. Он шел на дуэль с тенью своего прошлого, вооруженный лишь волей и сомнительной надеждой. Но впервые за долгое время он чувствовал не страх, а странное, холодное спокойствие.