Город Забытых Душ

Севада Асликян

Город Забытых Душ

ГЛАВА 1

«Призыв под дождём»

Саливан шагал по улицам, залитым дождём, плотнее запахнув плащ. Мокрая брусчатка сияла, превращаясь в мозаичный узор. Лавандер – столица Альдарона – тонул в сером небе, его привычный шум утонул под мерным шорохом ливня. Среди каменных строений тянулись тускло освещённые переулки, казавшиеся бесконечными. Запах сырой земли смешивался с дымом из труб, создавая атмосферу меланхолии. Дождь словно подчёркивал тёмные оттенки города, превращая его в набросок углём и тушью.

Саливан шёл по мелким лужам, и мысли путались в голове.

Четверо детей. Четыре знатные семьи. Одна ночь – и тишина, в которой слышали правду лишь немногие. Ему редко выпадали дела подобного масштаба. Он ощущал груз этого расследования сильнее, чем холодный дождь, и понимал: всё осложнялось тем, что каждая из семей обладала колоссальной властью в королевстве. Когда ему пришёл вызов, за каменными стенами дворца ощущалось отчаяние. Детектив, вечно балансирующий на грани одобрения королевского двора, снова оказался в центре внимания.

Влажный воздух лип к коже, когда он поднял взгляд на замок, темнеющий на фоне мрачного неба. Его высокие шпили рассекали горизонт, словно копья, – величественные и пугающие одновременно. Мысли о монархе, придворных и предстоящем приёме тревожили. Корона следила за ним пристально, порой слишком внимательно, несмотря на все его прежние успехи.

Он вспомнил послание, полученное прошлой ночью – печать с королевским гербом успела размокнуть, пока он открывал письмо. Срочный вызов в зал короля. Похищение четырёх детей выглядело слишком точным, слишком продуманным. Не случайность – выверенный шантаж, и ему предстояло снять слой за слоем, чтобы добраться до истинных мотивов.

Когда Саливан приблизился к воротам замка, улицы опустели. Огромное здание возвышалось над городом, равнодушное к людям внизу. Проходя под аркой во внутренний двор, он почувствовал взгляды стражников – их доспехи тускло сверкали под дождём. Те кивнули коротко. Вес их молчаливых взглядов напомнил: несмотря на вызов, он по-прежнему чужак – полезный, но нежеланный.

Он поднял голову: за мокрым стеклом высоких окон дрогнул огонёк свечи. Сделав глубокий вдох, Саливан стряхнул капли с плаща и шагнул вперёд. Его шаги гулко отдавались по каменной мостовой, пока он приближался к массивным дубовым дверям. Войдя внутрь, он оставил бурю за спиной.

В просторном королевском зале пахло воском и отполированным деревом. Своды поддерживали тяжёлые каменные колонны, а знамёна с гербом медленно колыхались на сквозняке. На возвышении, в конце зала, восседал король Кадвей – строгий, усталый, с тенью бессонных ночей под глазами. Рядом стояли его советники и генералы, следя за каждым шагом Саливана. Четыре знатных семьи, несмотря на достоинство, не могли скрыть тревоги.

Король поднял руку, и шёпот стих.

– Детектив Саливан, – голос Кэдвея раскатился эхом по каменным стенам. – Вас призвали для расследования чрезвычайного дела. Четверо детей из благородных семей были похищены. Вы, несомненно, понимаете серьёзность ситуации.

Он поочерёдно представил семьи:

– Лорд и леди Марлоу, сэр Гидеон и леди Эвелин из Вальтора, баронесса Элира из Дёрна и герцог Ренан из Кастелла. Их дети исчезли при загадочных обстоятельствах. Вы должны найти их.

Саливан кивнул с уважением, коротко встретившись взглядом с каждой семьёй. Под их сдержанностью скрывались страх, надежда и отчаяние. Он подошёл ближе, чтобы расспросить – возможно, хоть одна деталь выведет его на след.

Высокий и суровый лорд Марлоу рассказал, что его дочь Элиза исчезла из спальни: окно было распахнуто, хотя за ней внимательно следили. Леди Эвелин, с покрасневшими от бессонницы глазами, поведала о сыне Тристане, пропавшем во время игры в саду с любимой игрушкой. Баронесса Элира, почти шёпотом, сказала, что её маленькую дочь Лиору увели ночью – и никто из стражников за дверью ничего не услышал. Герцог Ренан, охваченный яростью, сообщил, что его сын Давин исчез прямо во время семейного праздника – среди смеха и музыки.

Каждая история звучала продуманно до мелочей. Ни борьбы, ни записок с выкупом – лишь тревожная тишина после исчезновения. Саливан слушал внимательно, сравнивая детали, выискивая общую нить.

Когда семьи закончили, он поклонился им и королю.

– Я сделаю всё возможное, чтобы вернуть ваших детей, – произнёс он твёрдо.

Он развернулся и покинул зал. За его спиной тяжело сомкнулись двери замка. Снаружи бушевал дождь – и расследование начиналось.

Поздно вечером Саливан вернулся домой. Ливень всё ещё стучал по крыше. Его пёс Райан бросился навстречу, замахал хвостом. Саливан опустился на колено, погладил его по голове и устало улыбнулся:

– Молодец, старина.

Сняв плащ и повесив его у двери, он подошёл к камину и опустился в старое деревянное кресло. Усталость навалилась сразу. Из кармана он достал сигару, запах табака смешался с ароматом дождя. Щёлкнула спичка, и тёплый огонь озарил его лицо.

Дым поднимался ленивыми клубами.

Четверо детей. Четыре семьи. Ни единой зацепки.

Мысль сверлила голову: похищения были слишком точны, чтобы быть случайностью. Всё продумано, ничего не оставлено на волю случая.

Голова Райана легла ему на колено. Саливан машинально почесал собаку за ухом и, глядя на пламя, тихо пробормотал:

– Начну с Марлоу. В их доме должна быть подсказка.

ГЛАВА 2

«В глубины тишины»

У входа в поместье лорда и леди Марлоу Саливан остановился: величественный фасад замка чернел на фоне серого неба. Он сделал последнюю затяжку – дым смешался с утренним туманом, – бросил окурок и посмотрел, как тот зашипел в лужице у его ботинка. Глубоко вдохнул, пригладил полы плаща и приготовился к дню.

У распахнутых тяжёлых кованых ворот стояли двое стражников – настороженные, но почтительные. Саливан кивнул и прошёл, шорох гравия под сапогами нарушил раннее спокойствие. По обе стороны тянулись ухоженные сады; капли ночного дождя держались на листьях и цветах, и в воздухе стоял влажный запах земли.

Подойдя к парадной двери, он услышал, как внутри отпирают засовы. Двери приоткрылись, и показался мрачный дворецкий.

– Детектив Саливан, – неглубоко поклонился он. – Лорд и леди Марлоу ожидают вас. Прошу следовать за мной.

Внутри было тепло – резкий контраст с сырой прохладой улицы. Коридоры украшали портреты рода Марлоу: суровые лица провожали его взглядами. Дворецкий провёл его через анфиладу залов в просторную гостиную, где лорд и леди Марлоу уже ждали – уставшие, но не утратившие надежды.

– Детектив, – лорд Марлоу поднялся и протянул руку. – Благодарю за столь скорый визит. Мы отчаянно нуждаемся в любом продвижении, в любом знаке, что Элиза найдётся.

Саливан крепко пожал ему руку.

– Понимаю, милорд. Я хотел бы начать с комнаты Элизы, если вы не возражаете. Возможно, там осталась деталь, которая ускользнула от внимания.

Хрупкая леди Марлоу поднялась и указала на лестницу.

– Сюда, – прошептала она.

Саливан последовал за ней по великолепной лестнице, обострив инстинкты – каждую мелочь он брал на заметку.

Леди Марлоу приоткрыла дверь комнаты Элизы. Как и ожидалось, всё было безупречно: изящные портьеры у окон, в центре – широкий балдахин. Но при всей роскоши пустота была ощутима – на месте детского присутствия поселилась странная тишина.

Он осмотрел оконную защёлку – как рассказывал лорд Марлоу, она была оставлена открытой. За окном тянулись вниз сады: длинный спуск был возможен при должной подготовке. Саливан вернулся в комнату, проверил половицы, свесил рукой к плинтусам, ища скрытые люфты. На первый взгляд – ничего. Комната чистая, упорядоченная, словно законсервированная во времени. Он медленно прошёл от роскошной кровати к комоду, посмотрел на полки с безделушками и аккуратно расставленными мягкими игрушками. Ещё раз проверил защёлку: следов взлома нет. Ни царапин, ни повреждений. Родители утверждали, что дверь была заперта – странность усиливалась.

Саливан нахмурился. Как похититель проник без применения силы? И главное – как увёл Элизу так, чтобы не услышали ни стража, ни слуги, ни родители? Будто появился из воздуха и так же исчез.

Он вернулся к леди Марлоу, которая молча стояла в дверях, глаза её светились тревогой и надеждой.

– Я хочу поговорить со всеми, кто служит в доме, – спокойно, но твёрдо сказал он. – Со слугами, со стражей – с каждым, кто мог видеть или слышать хоть что-то, даже если это кажется пустяком.

Леди Марлоу сжала губы в тонкую линию и кивнула.

– Разумеется, детектив. Всё, что потребуется.

Саливан уверяюще кивнул и вышел вслед за ней, уже прикидывая перечень вопросов. Пазл был рассыпан, но каждая крошечная деталь могла пригодиться.

Вскоре в огромном зале собрались слуги и стража. Они переглядывались, не скрывая волнения. Лорд и леди Марлоу молча наблюдали, как Саливан проходил вдоль шеренги, оценивая лица, осанку, дрожание голосов. Серьёзность происходящего давила на всех.

Он остановился перед юной горничной с сцепленными пальцами.

– Твоё имя? – мягко спросил он.

– Маргарет, сэр, – прошептала она.

– Маргарет, где ты была в ту ночь, когда исчезла Элиза? – Саливан пристально смотрел, но не пугал.

– Я… была на кухне, сэр, убирала после ужина. Ушла уже сильно за полночь. Ничего необычного не слышала, – проговорила она, опустив глаза.

Саливан кивнул и повернулся к хмурому, неподвижному, как статуя, стражнику.

– А ты?

– Джарет, сэр. Нёс дозор на восточном крыле. Клянусь, никто не входил и не выходил с той стороны. Я бы услышал или заметил, – отчеканил тот.

– Совсем ничего странного? Какие-то звуки, пропажа вещей? – уточнил Саливан.

Джарет покачал головой:

– Нет, сэр. Было тихо. Слишком тихо, если подумать. Но ничего необычного я не видел.

Саливан поочерёдно расспросил каждого: повара – у печи, конюшего – у стойл, экономку – на нижних этажах. Их алиби подтверждали те, кто был рядом. Рассказ у всех сходился: ни один глаз, ни одно ухо не уловило полезной детали.

Он отступил, прищурившись. Лорд и леди Марлоу ждали, почти не дыша. Саливан едва заметно покачал головой: зацепок не прибавилось.

С тяжестью в груди он вышел к подъездной дорожке. Остановился под навесом, щёлкнул спичкой и привычным движением прикурил сигару. Дым обвил его, когда он всмотрелся в мрачный горизонт. Отсутствие прогресса терзало – дело оставалось неуловимым, как туман у замковых башен. Но сдаваться он не собирался. Ответы существуют. Он их найдёт. Должен.

Саливан направился в кабинет лорда Марлоу. На очередном повороте, в глухом коридоре, он увидел леди Марлоу – она сидела на скамье, закрыв лицо руками. Её тихий плач резал тишину. Он остановился на расстоянии, давая ей пространство: её боль можно было унять лишь одним – вернуть дочь.

У двери кабинета он постучал раз и вошёл. Лорд Марлоу сидел за столом, сосредоточенно водя пером по пергаменту; на лбу пролегла складка. Увидев детектива, он вздохнул и отложил перо.

– Детектив, – произнёс он, подходя к окну и уставившись на парк. – Есть что-нибудь? Хоть какой-то сдвиг?

Саливан покачал головой:

– Боюсь, пока слишком рано судить, милорд. Всё… слишком расплывчато.

Лорд Марлоу закрыл глаза, будто от боли. Помолчал и заговорил:

– Элиза… Она всегда была полна жизни. Смех да любопытство – весь мир ей был интересен. – Он запнулся и отвёл взгляд. – Любила играть в саду. Могла пропадать там часами, воображая великие приключения. Трудно поверить, что её… нет.

Пока он говорил, взгляд Саливана невольно скользнул к столу: на пергаменте были крупные цифры – похоже, финансовые расчёты. Но лорд обернулся, и Саливан вернул внимание собеседнику.

– Детектив, – голос Марлоу стал жёстким, а взгляд – острым. – Мне всё равно, что это потребует, и как далеко вам придётся зайти. Верните мою дочь. Я готов на всё – заплатить любую цену. Только… верните её.

Саливан встретил этот взгляд, увидев в нём отчаяние. Ровно ответил:

– Я сделаю всё, что в моих силах, милорд. Это моё слово.

Лорд долго молчал, затем вновь повернулся к окну, осунувшись. Тишина сгущалась, отяжелённая невысказанной тревогой. Саливан ясно ощутил цену, которую платит эта семья – и королевство, и он сам. Уходя, он всё ещё слышал в коридоре отзвук просьбы лорда.

Саливан покинул поместье, измученный прошедшим днём. Дождь стих до мороси, укутал булыжные улицы дымкой. В лужах дрожали отражения редких фонарей, и город Лавандер словно повторял его собственную усталость.

В голове роились вопросы без ответов. Безупречные алиби, бесследные исчезновения, отсутствие улик – всё говорило о чьей-то педантичной режиссуре. Он видел перед собой заплаканное лицо леди Марлоу и слышал настойчивую просьбу лорда. Времени, чтобы вернуть Элизу и остальных детей живыми, оставалось всё меньше.

Дверь его скромного дома на окраине заскрипела, как давний знакомец. Райан поднял голову от огня, и глаза его тепло блеснули. Хвост мерно застучал по полу – верность посреди неопределённости.

– Привет, старина, – тихо сказал Саливан, улыбнувшись краешком губ.

С плаща и шляпы, повешенных на крюк, капало на пол. Он взял с полки жестянку табаку и листок бумаги рядом с книжными стопками и заметками. Ловкими движениями свил сигару нужной плотности, сел в продавленное кресло у очага, чиркнул спичкой. Глубоко вдохнул – аромат табака наполнил комнату, кончик затлел янтарём. Выпустил дым и проследил, как он растворяется в углах.

Дом давал покой, но лица пропавших возвращались и сюда. В памяти всплывали пустая комната Элизы, молчаливые слуги, отсутствие следов. Завтра он навестит сэра Гидеона и леди Эвелин – там, возможно, скрылась упущенная нить.

Райан мягко подтолкнул его ладонь влажным носом, возвращая к настоящему.

– Ладно-ладно, – тихо усмехнулся Саливан, поднимаясь. Он наполнил миску водой, добавил немного мяса из своего скудного ужина и поставил на пол. Смотрел, как пёс с удовольствием ест.

Погасив сигару, Саливан приглушил свет и запер дверь. Деревянные ступени на узкой лестнице тянули старым скрипом. В спальне – кровать, маленький умывальник на столике, окно на тихую улицу.

Сев на край кровати, он стянул сапоги, растёр уставшие ступни, лёг, натянув тонкое одеяло. Потолка почти не было видно в темноте, но он всё равно смотрел туда, обдумывая.

– Сэр Гидеон и леди Эвелин, – пробормотал он. – Ещё одна семья. Ещё один ребёнок, украденный неизвестностью.

Он найдёт связь между этими исчезновениями – какой бы глубокой она ни оказалась. Далёкие звуки города постепенно стихли; остались только его дыхание и мягкий шёпот дождя по стеклу. Райан улёгся у ног и не шевелился всю ночь. Завтра будет новым – и, возможно, принесёт надежду.

Сон обнял Саливана. Перед закрывающимися глазами ещё стояли замковые башни и лица пропавших детей.

ГЛАВА 3

«Тайны под гладью»

Саливан стоял среди подстриженных живых изгородей поместья Вальторов и изящных цветочных клумб – там, где исчез маленький Тристан. Яркие краски цветов тускнели в бедном утреннем свете, просачивавшемся сквозь пепельные тучи. Погода налаживалась, но лёгкая серая вуаль всё ещё стлалась над садом, придавая месту оттенок скорби. Холодный воздух нёс тонкий аромат сырой земли и увядающих лепестков.

Он медленно шагал по извилистым гравийным дорожкам, внимательный к каждой мелочи. После ночного дождя он искал сломанные веточки, взрыхлённую землю, смазанные следы – его сапоги едва слышно похрустывали камешками. Леди Эвелин шла позади, переплетя пальцы так крепко, что костяшки побелели на фоне тёмного платья. Каждый его жест ловил её взгляд; на хрупком лице застыли надежда и боль.

Саливан остановился у камней скамьи среди розовых кустов: здесь лежала любимая игрушка Тристана – небольшой, искусно вырезанный деревянный рыцарь. Он присел, осторожно перевернул фигурку в ладони. Кромки были сглажены крошечными пальцами. Никаких тайных знаков, никаких пометок, ведущих к мальчику. Он тихо выдохнул, ощутив тяжесть мгновения.

– Леди Эвелин, – произнёс он негромко, но отчётливо для сада. – Вспоминаете ли вы что-нибудь необычное в тот день? Гости, странные звуки – что угодно?

Она покачала головой; в глазах стояли слёзы.

– Нет, детектив. День был как день. Тристан, как обычно, играл здесь, а я занималась делами в доме. Вернулась – и он… исчез, – она отвела взгляд, словно резанувшись о память.

– А лорд Гидеон? – спросил Саливан, возвращая рыцаря на место. – Можно ли с ним поговорить?

– Он уехал в город, – в её голосе прозвучало раздражение. – Полагает, что сам найдёт виновных. Он без передышки прочёсывает кварталы, расспрашивает каждого, кто кажется ему подозрительным.

Саливан чуть приподнял бровь.

– Понимаю. Его рвение естественно, хотя, быть может, и не вполне верно направлено. Город – лабиринт ложных следов.

Леди Эвелин устало опустилась на скамью.

– Я пыталась убедить его позволить вам вести расследование, но он… упрям.

Пауза наполнилась птичьим щебетом и шорохом листьев в прохладном ветре. Саливан окинул сад взглядом, вновь собирая в голове разрозненные факты. Параллельные исчезновения, отсутствие улик, отчаянные попытки семей вернуть контроль – всё это смешивалось в тревожную картину.

– Детектив, – вывела его из раздумий леди Эвелин. – Пройдёмте в дом? Подождём мужа вместе. Здесь утешения мало.

Он отметил тени под её глазами и бледность щёк.

– Благодарю, миледи. Это будет кстати.

Она едва улыбнулась и указала на величавый особняк.

– Прошу.

Пока они возвращались, Саливану казалось, что время утекает меж пальцев, как песок. С каждой часовей тени становились длиннее, а ответы – недосягаемее.

В изящной гостиной он расположился напротив леди Эвелин. Высокие окна впускали ненадолго выглянувшее солнце; его лучи скользили по бархатным портьерам, позолоченным зеркалам и старинным шпалерам. Светлее стало, но лёгкая серость всё ещё держалась в воздухе.

– Чаю? – мягко, но натянутым голосом спросила она.

– Благодарю, – кивнул Саливан, принимая чашку. Он отпил и оглядел комнату: великолепие вступало в спор с прохладой, оставленной отсутствием Тристана.

– Есть ли новости у других семей? – спросила леди Эвелин, не отводя взгляда.

– Пока нет, – кратко ответил он, ставя чашку с лёгким звоном. Ему показалось, что в её глазах дрогнула тень – тревога? страх? Он решил осторожно нащупать слабое место.

– Ваш супруг явно полон решимости, – произнёс он. – Достойно, что он ищет сам.

Пальцы леди Эвелин судорожно сжали ручку чашки, она отвела взгляд.

– Гидеон – человек действия. Он не выносит ожидания.

– Понимаю, – задумчиво кивнул Саливан. – А ваша прислуга… давно служит в доме?

– В основном да. Многие – годами, – тщательно подбирая слова, ответила она.

Он подался вперёд.

– Важно рассмотреть всё. Порой именно ближайшие к нам люди невольно упускают важные мелочи. Видите ли вы какую-то связь вашей семьи с Марлоу?

Леди Эвелин на долю мгновения запнулась, но быстро взяла себя в руки.

– Кроме редких пересечений в обществе – существенных связей не припомню.

– Прошу простить прямоту, – продолжил он. – Есть ли у вашей семьи враги? Те, кто мог бы желать вам зла?

Она взглянула в окно.

– Не знаю, – прошептала, и в голосе её дрогнула неуверенность.

В этот момент в гостиную тихо вошла горничная с подносом – убрать чай. Настроение леди Эвелин резко переменилось.

– Не сейчас, – резко, с ноткой высокомерия, сказала она. – Не видишь, мы заняты?

Горничная вспыхнула и вышла. Саливан отметил эту мгновенную смену тона. Реакции леди казались излишне напряжёнными, как будто под страхом чего-то большего, чем материнская тревога.

Дверь распахнулась до того, как он успел обдумать увиденное. Вошёл сэр Гидеон – лицо жёсткое, взгляд злой.

– Детектив Саливан, – сказал он сухо. – Надеюсь, успехи у вас есть.

Саливан поднялся.

– Сэр Гидеон. Мы как раз обсуждали некоторые вопросы с леди Эвелин.

– Прекрасно, – он коротко взглянул на жену и вновь на детектива. – Нам надо поговорить.

В полутёмных коридорах поместья Вальторов они шли рядом; шаги гулко отзывались по отполированному мрамору. За высокими окнами солнце пыталось прорезать облака. В воздухе висели несказанные тревоги и дым свечей.

– Я прочесал почти каждый угол города, – сдержанно, но срываясь, говорил сэр Гидеон. – От шумных рынков до сумрачных доков. Послал людей на окраины, расспрашивали всех. И – ни шепота о Тристане.

– Стража? – спросил Саливан. – Никто не отметил странностей?

– Ничего, – скрипнул зубами Гидеон. – Будто в воздухе растворился. Городская стража кормит обещаниями – у них, видите ли, дела поважнее.

Они вышли в большой зал; вдоль стен стояли доспехи, меж ними – гобелены с древними битвами и семейными победами. Закатный свет гасил их краски.

– Я понимаю ваше нетерпение, – спокойно сказал Саливан. – Но в спешке легко пропустить тонкую нитку. Возможно, виновник и рассчитывает на вашу отчаянность.

Сэр Гидеон резко остановился, в глазах вспыхнули ярость и отчаяние.

– Вы полагаете, что я мешаю поискам собственного сына?

– Нисколько, – тихо ответил Саливан, встретив взгляд. – Лишь думаю, что взвешенный ход даст больше. Есть тропы, по которым мы ещё не прошли.

Гидеон шумно выдохнул, провёл ладонью по волосам.

– Быть может… Просто каждая минута – вечность. Я не перенесу мысли, что он там – один.

– Доверьтесь: мы его найдём, – сказал Саливан, коснувшись его плеча. – У меня есть идеи.

Спускаясь по длинной лестнице, они вернулись к главным дверям. В холле Саливан заметил горничную – ту самую, что приходила за чаем, – прячущуюся за колонной. Она наблюдала, но, встретив его взгляд, быстро отвела глаза.

– Что-то не так? – спросил сэр Гидеон, заметив его рассеянность.

– Думаю, – невозмутимо ответил Саливан. – Благодарю за время, сэр Гидеон. Я сообщу о любом продвижении.

– Хорошо, – кивнул тот. – Нужны люди, деньги – скажите.

– Ценю вашу готовность, – кивнул Саливан.

Сэр Гидеон ушёл по другому коридору. Саливан оглянулся – горничная исчезла. В нём крепло ощущение, что она знает больше, чем показывает.

Во дворе шелестел ветер в кронах старых дубов. Небо посвежело, хоть и не отбелилось от серости. Вместо того чтобы идти домой, Саливан направился к конюшням. На подворье конюх выводил статную чёрную кобылу с живыми глазами.

– Благодарю, – сказал Саливан и уверенно вскочил в седло.

– Счастливого пути, сэр, – приподнял картуз конюх.

Он вывел лошадь через кованые ворота и направил по булыжнику. Знал, куда держать путь: Южный квартал – тесный клубок улочек и прижатых друг к другу домов, где город бьётся в самом жарком своём ритме, а тайны прячутся лучше всего.

Пейзаж менялся. Величавые фасады и широкие проспекты уступили место скромным домам и шумным рынкам. Цветные лавки, запах свежей выпечки, пряности – и лёгкая, недобрая примесь чего-то иного.

Дети мелькали между прохожими – их весёлый крик резко контрастировал с мрачной целью детектива. Уличные музыканты выводили скрипки и свистели в свирели, перемежая перекличку торговцев. Но под этой живостью Саливан чувствовал напряжение: шёпот, осторожные взгляды, недоверие к чужаку.

Он спешился и повёл лошадь по узкому переулку, где верхние этажи домов почти смыкались над головой. Свет тускнел, тени удлинялись на неровной мостовой. Он привязал кобылу у небольшого трактира – здесь слухи распространялись быстрее, чем вестовые, а языки развязывало дешёвое вино.

Когда Саливан распахнул дверь, в зале стало тихо. Перешёптывания стихли; десятки глаз уставились на него. С минуту слышались лишь потрескивание очага да грохот посуды на кухне. Затем разговоры возобновились – тише, с редкими косыми взглядами.

Он вошёл – запах эля и дыма обнял его как давний, но недобрый знакомец. Тусклый свет тянул длинные тени по неровным столам и по лицам – усталых рабочим, осторожных путников и тех, кто живёт на окраине общества.

За стойкой здоровяк с проседью в бороде вытирал тряпкой побитую доску. Завидев безупречно сидящий плащ, начищенные сапоги и цепкий взгляд детектива, трактирщик нахмурился.

– Вечер добрый, – буркнул он, не грубо. – Что подать?

– Немного сведений, если можно, – спокойно ответил Саливан. – Пропали четверо детей из знатных семей. Надеюсь, кто-то слышал или видел что-нибудь, что поможет.