Пьедестал для европейских снов – о нас

Анна Атталь-Бушуева

Пьедестал для европейских снов – о нас

Пролог:

Если бы тебе задали вопрос в раннем детстве – то ты сказал бы, что был европеец. Может в прошлой жизни, а может уже в настоящей в России. Также выросшим и возмужалым, а быть может и крепким, достаточным в воле своих убеждений быть просто хорошим человеком. Если бы тебе предложили машину или много интересных вещей, например съездить в старый замок и посмотреть там привидений местного значения. Или посетить старое, обветшалое кладбище, в котором хранятся останки твоих европейских предков – на таком моменте ты бы согласился изменить тон своего настроения и создать бы вручную стиль общения между собой и будущим. В нём ты и находишься, а точнее выгибаешь правилом тот гнёт, в котором можно безукоризненно испытывать свои чувства и жить дальше в России. На том повелевая своей скромностью и очерченным мифом, за которым прячется маленькое счастье – узнать о том, что ты и есть настоящий европеец. Во всём, что может проявиться сегодня или устало выйти завтра, уже к другой реальности жить через смехотворное прохождение твоих надежд на будущую жизнь.

Мечтать можно много, будучи в Париже или гуляя по улицам Лондона, но современный дух европейского стиля мышления принадлежит только тебе одному. Он глубоко пропитан твоей особенной зрячестью на окружающую действительность и не дышит без тебя самого. Как бы ты не притворялся, как бы не уходил от долгоиграющего чувства фантазии или придумывания фантастических пьес и космоопер – ты уже европейский человек. Ходишь прямо и движешься навстречу своему ментальному прошлому, а точнее навстречу той ясности, с которой ты пришёл сегодня в мир. В детстве мне всегда хотелось приблизиться к реальности намного плотнее, чем она есть на самом деле. Но отобразить это чувство оказалось достаточно проблематично. Поэтому я придумала прообраз европейского человека и соединила его с современным русским мышлением, чтобы ты смог наиболее комфортно представить себе, как быть достаточно русским и жить по-европейски. В этом виде спонтанности своего происхождения можно блуждать довольно долго и точно очерчивать края моральных снов. В которых будешь думать и стареть также очевидно для себя самого. Но в конце концов, в итоге твоего странствия для тебя может не оказаться ничего лучше, чем выиграть свой современный приз – одну настоящую любовь.

К этой любви стремятся все кто ищут свой характер времени, а потом низлагают его на части, чтобы рассуждать как полезен мир в настоящей оболочке. Он как бы пронизывает тебя самого, а потом отпускает волю наружу, чтобы ты сам прошёл трансформацию и пережил достаточное поле своих лучших качеств в жизни. Где сама жизнь может уверенно преподнести свою феноменальную оценку и понятие, что ты и есть этот мир в русской трансформации не исчезнувшего стиля своей личности. Чтобы раскрыть личность будущего её нужно пройти или проиграть на своём интересе, в котором ты сам смог бы понять жизнь. Как течёт её взросление, как выйти на новый уровень предельной сложности быть русским человеком с европейским характером. Также, как и движение в будущее выносит тебя на неизведанный берег, а ты бежишь и бежишь дальше, чтобы исследовать свои миры материальных предрассудков. Вкручивая непонятный космос через одеяло мирного слога туда, где тебе ещё нет предельной ясности, но хочется узнать, как дальше пройти несовместимость внутреннего и внешнего.

Одним утром в Петербурге стояла мрачная погода, а я стояла напротив Невы и думала, что будет дальше в моей жизни, производя впечатление очень задумчивого человека. С которым трудно найти общий язык или кажется, что трудно, но ты всё время молчишь. А потом связываешь свои концы с тем берегом Невы и он как бы подсказывает тебе европейский пример, в котором ты сама находишься и вычленяешь свой логос бытия будущего. В нём на очень мрачном и сизоватом крене реальности всё же отслеживаются продолговатые линии безумного стиля мышления, в котором можно расположить русский авангард. Из которого я вышла бы и составила новый пример своей безграничной реальности – выживать на тонком льду в безукоризненном космосе личной выгоды. Но откуда же её взять в настоящем времени, в расцвете своей логики и изнеженности на работе, и в повседневной жизни?

В далёком прошлом всем хотелось стать великими, мания быть глобалистами или казаться такими способствовала стилю преждевременного обобщения будущего. В нём постоянно казался европейский стиль понимания будущего, но в русском мышлении много спонтанности и витиеватой, оригинальной логики. В моём сборнике поэзии я хотела бы подчеркнуть эту особенность русско-европейского мышления, чтобы каждый читатель смог достоверно прояснить эту грань для себя самого. И понять, как можно поверить в силу своих внутренних стремлений – не разлагаться под напором чувств и сожалений между выяснением правды в настоящем и будущем. Ведь правда всегда по сути одна и та же, а в неё можно верить через объективность настоящего или через внутреннюю сдержанность и логическое обдумывание своего личного опыта. Этот стиль, по сути дела, предполагает тонкую работу над своими чувствами и переживаниями, в которые я предлагаю погрузиться при чтении данного сборника поэзии.

Особенностью внутри задавания вопросов себе самому можно считать не только время или место предполагаемого действия. Внутри образа существования гротескности и стиля русского мышления очень много общего. Образные выражения и тон, с которыми я подхожу к разъяснению нетипичной логики и психоделического контекста внутри русско-европейской реальности – можно обдумывать также с притяжением в стиле любви. Любви к себе самому или к тому, что когда-то казалось тебе идеальным, а потом померкло, но это можно воскресить внутри характера твоей реальности жизни. Стать на ступень выше той воли и умственного расположения в образах старого мира или выявить новый стиль гротескной формы бытия. В ней то и расположились европейские сны, в которых можешь очутиться даже ты, если вдумаешься в реальность существования своей обыденности и ментальной чуткости в жизни.

Спокойным утром или в своей тёплой кровати, чтобы выйти на свет уже другим человеком. Таким же, как ты был раньше или придумал для самого себя, но чтобы внутри загорелась твоя европейская логика в стилистическом свете мудрого повествования прошлого. О нём я буду вести длинные долгие рассуждения в поэтической форме, а ты будешь играться со смыслом также, как можно играть в европейские игры, направив свой тон мнения на авангардный стиль рассуждений. Где нет никого кроме тебя, а жизнь не сжимается в маленький комочек судьбы, но ищет тайны, в которых можно с уверенностью распознать чистоту устремлений в будущем твоего самовыражения, как русского человека.

Если бы ты стоял на льдине в далёкой Арктике или шёл внутри непотопляемого образа человека, когда можно видеть только образ себя самого и вести долгие споры в личном. Таком стиле логики, чтобы эхо от рассуждений затмевало глубочайший плен твоего рассудка и заманивало за глубоководный стиль ментального образования русского характера. Где ты и сам смог уже давно предпочесть выход в космос на направленной станции ментального, достаточного уровня осознания европейской формы мышления внутри гротеска из не затмевающихся линий в голове, которые образуют сложные многогранники внутри философии предположения о самом себе. Пусть это немного сложно звучит, зато какое может быть удовольствие от рассуждений на тему глубокого погружения в ментальный сон европейской цивилизации, в которой нет системы расхождения с русским характером. А все пустые сожаления ушли в прошлое, чтобы обдумать вероятности новой логической теоремы построения личного космоса на глубине своего сознательного мира.

Собирая философские концы

ума – на ветер

Собирая ветер – только не спеши,

Думая, что сам украл бы – сердце

В час – от расторопной нормы лжи

Или вдаль – от мучеников в стиль

Долгого томления быть – строже,

Чтобы духом русский – не заметил

Вдаль твою беспечность – точно ветер

В численном преддверии – к душе.

Если тонет образ там – живой,

Ты почти сложил концы на – ветер,

В тонкости предчувствуя – с судьбой,

Где прошёл бы грань тоски – людей

Или завтра путь тот – опредметил,

В том не порешив плохое – в жизни,

Но в руках почёта слов – намедни,

Впаянной под песни счастья – лжи.

Будет лучше и концы – на свете

В том под руки, встретив – на виду

Ты почти что, собирая – в ветре

Сможешь вновь доказывать – в беду

Или трогать свой подземный – космос

Мило так, что плод любви – не ужин,

Но почти доверие – под службу

В дар судьбой в причисленной – любви.

Ты, как роль и очередь – под рамкой

Ставишь путь на эхо вдаль – себе,

Ты лежишь, не думая – за маской,

Что сложил бы верностью – чужие

Страхи в том людей, где очевиден

Сам тебе – тот ужин между сводом

Рупора той старой нам – болезни,

Где не можешь сам познать – природу.

Будто философский ветер – воет

Вдаль твоей проявленной – истоме,

Чтобы видеть только – в изголовье,

Что почти ты сам один – на свете

Мучаешь фатальный звон – понуро,

Где бы стал ты сам стихать – наутро,

Но свои концы сложил бы – мирно

Вдаль приметы говорить – наивно.

Причина оголённой красоты

сознания

Внутри неё не ищешь край – Земли,

Не ждёшь себе свободного – покоя,

Внутри там никого, но будет мнить

Мне прошлое о случае – пронять

Английский дух, где может изменить

Он сам тебе – противное на боли,

А может лишь отчаяться – в руке,

Поддав секундой пошлое – в строке.

Опять ты оголён, как рупор моды,

Как стать немецкой формы – бытия,

Но встать не можешь, возвышаясь ровно,

Ты вылеплен под фатумом – идя

Напротив мест глухой сегодня – мины,

На том не упрекнув седой – рассвет,

Что был он сам виной и – не обидой,

Но мучил слово в созданном – букете

Тебе сегодня роз или – гвоздик,

Но в личности пустой, немилой рожи,

Где сам ты оголён, как будто крик

И тонешь в европейской – красоте,

Но мнить не станешь укоризны – Бога,

Притронувшись на частности – у меры,

Где смысл гуляет, как одни примеры

И трогать не даёт сегодня – фарс.

Один себе оставил мерный – повод

Ты внутренне причиной – недовольной,

Как сам устал и скажет – оголённый

Тебе предел сознательного – эго,

Что будто бы корил виной – не моду,

А стиль своей прирученной – догадки,

Где будет лучше подыграть – и снова

Умнеть в вопросах мысли – бытия.

Быть тоньше слов иголки или – млея

Искать свободный космос – на доверии,

Скитаться между сотенным – упорно,

Но вдаль держать особенное – чувство,

Как вымер ты и нет тому – искусства,

Бахвальства – на предмет уже закона,

Что видит дух устроенного – счастья,

Но выть сегодня в чувстве – не даёт.

Там видит стилем русское – утробно,

И там, внутри на кон поставит – миром,

Напротив белой области – искусства,

Задумав меткий хаос – между черт

Твоей гордыни или завтра – мины,

Что ждёшь ты мерой на виду – упорно

Там образа покорного – для мира

Иль вида обнажённого – в сердцах.

В причине по движению – там прячешь

Свой вид и после этого – не плачешь,

Но стиль внутри сознания – играет,

Как возраст между бытия – у края

Надежды – всё обдумать на итоге

И выглянуть в окно, как будто Боги

Не стали мне сегодня – обнажённо

Угадывать там мир – наедине.

Достаточное своеволие

онтологических – запретов

Не нужен больше образ – за тобой,

А вдаль дорога видит – сквозь прибой,

Где тонет в лодке уровень – мечты,

Похожий в том на завтра – по итогу,

Не схожий между личностью – одной,

Но встарь себе нужнее, чем – беда,

Когда уже закралась там – вода

И жизни не даёт войти – под меру.

Внутри которой запрещаешь – ты

Винить себя в намёках той – игры,

Тащить природный ветер – на кону

Прощения быть звёздами – в плену

Своих иллюзий маленькой – беды,

Второй судьбы, как странного ума

Иль плотной тишины, завидев два

Упорных часа рассуждать – с виной.

Не нужен больше образ мне – такой,

Почтил и вымер ночью – под упор

Тот старый город или снова – стиль,

Не знавший там судьбу себе – на вид,

Не думающий в ярости – под свист,

Что можно внутрь на теле – обрести

Свою свободу в жизни, чтобы жить

К реальности – по маске онтологии.

Но что же сможет выдержать – уму

Там долгий вид, пленяя – в темноту,

Как ты бы выбыл в области – ума

И тянешь зверя в подлой – для меня

Сегодня маске города – прожить

Свою судьбу, чтоб снова дорожить

Приметой, от которой не живёт

Твой мир вопросов, как обычный вор?

В трезубец будешь думать – для того

Ты мифом Посейдона или – сам

Укладывать за этносом – клеймо

По внутреннему слою знатной – лжи,

Как можно упростить сегодня – ад

И там терпеть ему почти – в нутро

Свою проблему близости – за то,

Что сам ты запретил себе – наутро.

Когда бы встал и сам себе – не враг,

Но мучаешь почти что, как дурак

Приятный космос вверенной – души,

Направив ток иллюзий – для окна

Второй сегодня бдительности – для

Манеры слабой воли – между грёз,

Что сам внутри ты маской – укорил

Свой ветер перемен и там – любил

Бы созданный запрет, а может рост

Внутри картины мужества, клеймя

Тот сон апофеоза – для меня,

Что будишь ты иллюзию – на мозг

Почти себе доеденной – судьбы,

Что словом в своеволии – сложил

Ты мир плохой надежды, где служил

Там ангелом покоя смертной – лжи.

Конструктивный шаг – за

невидалью формы слов

Когда твой час ночной – как оберег,

Когда ты носишь уровнем – надежду

Пронзить в глазах запреты – на виду

Своей строптивой сложности – вокруг,

Ты тычешь конструктивностью – вину

На каждый куст сознания, где встретил

Там волю вдоль упорной благом – тьмы

И сам тому не хочешь вылить – вдаль

Тем редким словом – новое из нас,

Когда ты падал в личности – не раз,

Но внутрь хранил подземное – в глазах,

Простое волей сердца – оперение.

Внутри ли лжи Европы или – около,

Когда не тронет областью – то утро

В лице неочевидности там – хмуро

И свет дневной, что маски – затворил?

Весь сам не свой, но умаляет – путь

В любви гротесков – этот день земной,

Когда ты хочешь уравнять – мечту

В причине каждой «булки» – в тишину,

Но веришь только спелому – укору,

Где сам он тише надобной – надежды

Прожить тот свет дневной и – ниоткуда

Узнать внутри – ничейный вид из грёз.

Там невидаль из слов – корит надежду,

Там мы спускались между брёвен – суши,

Чтоб выть поодаль личности – к душе

И снова ненавидеть ад – пустой,

Как будто выше стало нам – природой

То общество, где видом, как проклятие

Ты входишь в ад земного поля – уровня

Претензий в благе личности – уже.

Упала вдаль Европы – эта поздняя

Заминка – между каждого кто в ужасе

Сегодня видит плохо или – кажется

Внутри себе – гротескным телом врозь

Такой вот цели имени – по правилам,

Имея свой последний мир – на отчестве,

Где дух внутри Европы – ставит маревом

То утро – вдаль практичной неги в топь,

А после ты уже не любишь – каждое

В душе своей свободы – притязание,

Ты множишь им – словесное сознание

И выть сегодня не даёшь – в нутро.

Как боли очевидное в том – правило,

Как чёрный сгусток – возле притязания,

Где мне не носит оборотень – важное

В любви сегодня привидение – каждое,

А бродит только явное – по рупору,

Внутри глодая кости – как и трупному

Себе соседству ближе – в истязании -

Иметь тот хрупкий ад – под перевес

И выть внутри от прошлого – надмения,

Как скажем, стало плохо – в оперении

Умнеть в причине блажи – не касаться

Любви своей оценки – только драться,

В тот час ночной, что конструктивен – более,

Чем мы в постели мужества – заранее

И видим только образом – по фобии

Свой светоч боли близкой, как и – круг.

Измышление космической

десятины

Не вижу русский стилем – монолог,

Но вижу стиль пустого – кто бы смог

Мне высмотреть там областью – вины

Спонтанность воли случая, как мы -

Спустили трос по обществу – вокруг

Той формы десятины – будто друг

Бы смог сегодня подойти – внутри

И выпрямить там мысли – по нутру.

Как стали измышлять – за одного

Сегодня формой личности – труда,

Где сам он стал космическим, а – я

Устала думать в принципе – людей,

Что стиль химеры может – и длинней

Мне выплюнуть ту область, как вину,

Где я не вижу редкий глаз – ему,

А трогаю свой светоч – в середину.

Поймав там воли бабочек – в любви,

Дожив и спелый космос – в голове,

Чтоб думать десятиной воли – мне

На прошлом мире – в области любви,

Кто трогает там формы – за судьбой,

Что люди не оставили свой – мир,

Но ищут космос думающий – вдаль,

Как цель любви системы – по себе.

Одна осталась ценность, как мораль

И нет ей формы личности – уже,

Но есть там интернет, чтоб пережать

Спонтанный выход – к новой голове,

К тому пределу личности – вокруг,

Где мне не легче думать, что и – я

Томлю кривой фатальности – змею

И думаю, что больше – без меня

Нет прошлой думы, чтобы обещать

Свободе – между ревностью стращать

И целый мир, как десятины ночь,

Что ходит вдаль любви – там очевидно,

Где ты сырой сюжет и – не могу

Я выть сегодня ближе, чем окно

В такой вот грешной области – давно

В любви сегодня брошенной – едино

Мне сущности – пройти и этот ад,

По космосу, что был бы снова – рад

Мне в цели выделять – один ответ

И выше лить потребное – по мере

Такой любви и русской – тишины,

Как думает здесь новый – аргумент

И форма десятины – будто вдаль

Ищу там космос личности – в ответ.

Догадка деспота

Не догадаюсь волей – по любви,

Как ты пришёл в мой мир, где одного

Не можешь к слову выяснить, но дать

Себе сегодня – множество поклонов

О сущности проблем – без никого,

Без тощей формы выгоды – в глазах,

Как может он потребностью – клеймо,

Создав там тело будущего – кванта.

Родился деспот сложен – по губам,

А может по руке, где – очевидно

Ему нести догадку в стройном – сне

И снова упреждать сегодня – рай,

Что был обижен он – внутри дилеммой,

Как мамонта превратное – доселе

В глазах своей свободы – оперение

И русский стиль для мира – налегке,

Но стал он – европейскому почёту

Тем множеством в глазах, умнея – жить,

Лаская душу – видеть бытие

И внутрь себе не унижать – печаль,

Что сам душой он догадался – в теле,

Как стал бы миру деспотом, а жизни

Устало всё корит немилый – полдень

И страхом выделяет смело – смерть.

По чёрной нити в пропасть – параллели,

Подняв там блеск лазурного – богатства,

Чтоб выше стать и выше – наготове

От общества другого формой – сна,

От вехи полной строгости – на деле,

Что жив тот деспот и корит – намедни

Мне слово – по губам, как ненавидит

Он стиль подзорной муки – в голове.

Застрял сегодня миром – на манере

Он в тучной форме страха, а на деле

В себе и русский стилем – не помянет,

Но станет жизни угождать – уже,

Как был тому и деспот – на натуге

Наружной воли бдительности – каждого

Кто хочет вынуть страхи – для души

И выглянуть в окно – таких надежд.

Что стало поле личности – негоже

Искать слова – в необъяснимой рамке,

Где мы стоим и думаем – дороже,

Чем деспот возле сущности – уже,

В котором смысле или – возле чуда,

Где ближе быть ему – неочевидно,

Но хочется сегодня, что – обидно

Глотать свой мир претензий – в неглиже.

В глазах крамолы – ночь

идёт яснее

В твоих глазах надежды – мне умнее

Искать сегодня воздух – европейский,

В твоём лице крамолы – жить нежнее,

И трогая свой стиль – опять вести

С ним мёрвый диалог – на перезвоне

Той грации, что были мы – соседи,

А может выли в прошлом – на неделе

Под взвод такой фатальности – в строке.

В глазах крамолы мужества – на тени

Ты ждёшь мой поезд внутреннего – рока,

Мой светоч, что у каждого – порога

Застыл бы снова сумраком – в пастель.

Он видел здесь, как мудрое – богатство,

Что ниже смерти не ютит, но верит,

Где мы должны искать сегодня – двери

И снова выжимать природой – ад.

Он – будущее в качестве надежды

И смерть – внутри пародии за деньги,

Он любит вровень каждого – кто ставит

Себе природой капельницы – в мысли,

А после подаёт внутри – одежду,

Набросив лёгкий шлем – судьбе на волю,

Как будем дружно украшать – свободу

В своей привычке говорить – затем -

Кто не был выше уровней – пристрастно

Там вдоль судьбой по мере – обелиском,

Кто стал теперь понятнее – нарциссом,

А кто в своей судьбе – здесь оперил

Свободу лучшей моды, где – укроет

Там вид знакомой области – болезни

Мне новый ряд соперников, как – если

Ты стал бы здесь и номером – на плод

Моих любви фантазий – через манну

И шлем внутри обычности – придраться

К космическому ужасу, чтоб – зваться

Привычкой в деле множества – имён,

А может и соседства – между тенью,

Где ты не краше видимости – боли,

Но ждёшь свой европейский вид – напротив

Моральной роли счастья – не для всех.

В глазах крамолы ночь твоя – приятна,

В ней сам ты носишь имени – опричник

И нет тебе гротескнее – привычек

Уметь сегодня будоражить – форт

Такой вот боли бдительности – или

Искать примерный ад – на коридоре,

Чтоб мне внутри запомнить – это горе,

В глазах прозрачной толики – побед.

Как ночи там яснее и – приятней,

Как вид подземной сущности – понятней

И роет светлой моде – близ недели -

Мне только дух крамолы или – ждёт,

Что стану жить поодаль – ноосферы

За этой волей притчи, где – на деле

Спокойно спать там буду, как и сердце

Мне выше стало уровнем – невзгод.

Нам путь не убеждённой красоты –

агонию держал

Внутри английской пустоты – держал

Ты вдаль приметы старости – глаза,

Им долго думал или мерно – ржал,

Чтоб чуткость показать, откуда «за»

Ты стал сегодня моде – благородной

И выше чёрной толики – под форму

Свободы – между множества в руке

Такого чуда нам ли – вдалеке?

На путь не убеждённой – красоты

Ты выйдешь, чтобы снова – говорить,

Любить мой русский стиль – и отворить

Приметы – возле старости души,

Что видит по английской – простоте

Мне век пустой, а может – наготове

Там пробует обнять сегодня – час

Для редкости такого вот – ума.

Ты выше видишь, как и ясный день,

Как сокол – между множества углов,

Что был бы древний сам ты – на огне

Морали расстояний – будто слов,

Как сам молчишь уверенно – надеждой

Ты выше всё и выше, чтобы – думать

О качестве в притаенном – окне,

Где мир – асфальт напротив этим мне.

Агонией провёл тот день – поток,

Но ты не вышел мудростью – доселе,

Как мёртвый ад и может сам – пророк,

Чтоб думать слабой сущностью – ума,

Где грозы подольют сегодня – сруб

Внутри кровавой блажи – наготове,

А где ты будешь ими – отвечать

В молчащий свод пронзительной – души.