Сталкер

Я давно понял, что должен быть ближе к тебе. Пока – вот так. Но это ненадолго. Позже, когда ты окончательно станешь моей, мы переедем в мой дом. И там только я один смогу любоваться тобой, без этих назойливых, чужих глаз.

А сейчас я стою под моросящим дождем на тротуаре и смотрю на тебя через окно. Ты что-то ищешь в холодильнике. Я вижу и твою соседку, Милли. Как же она мне отвратительна! Такая яркая, кричащая, пустая. Она – как пятно на чистом холсте. Так и хочется, чтобы она замолчала. Навсегда. Перестала портить идеальную картину, которую я наблюдаю.

На тебе простая одежда, но ты выглядишь божественно. Волосы еще мокрые после душа… Я представляю, как они пахнут. Интересно, чем? Жасмином? Фиалками? Я уверен, это что-то цветочное, нежное и чистое, прямо как ты. Ты – мое хрупкое создание, и ты создана для таких ароматов.

Очень скоро я буду касаться этих волос. Вдыхать их аромат. Прикасаться к тебе. Обладать тобой. Ты будешь принадлежать только мне.

Пока же мне остается лишь наблюдать. Но сегодня я решился на один маленький шажок. Я хочу, чтобы ты узнала о моем существовании. Нет, для полноценного знакомства время еще не пришло. Но я хочу кое-что тебе подарить. Хочу, чтобы в твоих руках оказалось то, чего касался я.

И поэтому я жду. С минуты на минуту должен подъехать курьер. Я лишь надеюсь, что твоя подруга к этому времени уже исчезнет. А судя по ее вызывающему наряду – она явно собирается на свою жалкую тусовку. Так и происходит. Спустя несколько минут она вылетает из вашего дома и прыгает в такси.

И ты остаешься одна. Одна на кухне. Но тут ты внезапно подходишь к окну и… резко задергиваешь шторы. Как же жаль. А я так хотел увидеть твое лицо, твой взгляд, когда ты получишь мой подарок. Курьер уже направляется к твоей двери.

Ничего, моя дорогая. Еще пара дней, и я расставлю в твоем доме камеры. Тогда я смогу наблюдать за тобой когда угодно. Мне не придется мерзнуть под дождем, как сейчас.

Хотя… что значит «придется»? Я готов мерзнуть ради тебя. Я готов страдать ради тебя, чтобы оберегать тебя. Умереть? Нет. Умирать я не собираюсь. Я планирую жить долго и счастливо. С тобой. Как в самой прекрасной сказке.

Потому что ты – моя принцесса. И ты создана для меня. Моя идеальная женщина. Моя единственная Клементина.

Я уже чувствую, как краски сгущаются. Я знаю, что твои друзья тебе не верят. Я знаю, что ты ощущаешь мой взгляд на своей коже. Чувствуешь, что я рядом. Сейчас в тебе говорит лишь примитивный страх. Но позже… позже твои чувства изменятся. Когда ты поймешь, что я не желаю тебе зла. Я хочу лишь оберегать тебя. И любить.

И тогда ты станешь моей. Навсегда.

Я застыл на тротуаре, впиваясь взглядом в темное окно, еще несколько тщетных секунд надеясь, что шторы дрогнут. Но нет. Ты не открываешь. Я наблюдаю, как гаснет свет на кухне, затем – в гостиной. И вот он, мягкий, желтоватый свет – зажигается в твоей спальне. Да, я знаю, что это именно твоя комната. Я изучил каждое окно твоего жилища.

И теперь ты заперлась. Защелкнула замок, задернула шторы. А ведь раньше ты была такой беззаботной. Могла часами расхаживать по комнате с книгой в руках, не подозревая, что даришь мне самые прекрасные вечера. Я наблюдал за твоей нежной тенью на шторах, и это было лучше любого кино. И мне горько, что ты отняла у меня это. Лишила нас этих моментов.

Но это ненадолго. Очень скоро все вернется.

Передо мной с визгом тормозов резко останавливается такси. Я отступаю на шаг, не отрывая взгляда от твоего окна. Опускается заднее стекло, и в его проеме возникает разгневанное лицо твоей подруги Милли.

– Эй, ты! Что тут стоишь, извращенец?! – ее голос пронзает ночную тишину, резкий и визгливый. – А ну убирайся отсюда к черту!

Я мог бы стоять где угодно. Это общественное место. Я мог бы ей ответить. Сказать, что она – всего лишь помеха, шум на фоне нашей с тобой великой симфонии. Но зачем? Она не должна меня запомнить. Ее роль в нашем спектакле скоро закончится.

Поэтому я просто разворачиваюсь и спокойно, не ускоряя шаг, иду по тротуару. Такси медленно ползет за мной, призрачным преследователем.

– Слышишь?! Еще раз увижу тебя здесь – вызову полицию! – ее крик несется мне вслед.

Я сворачиваю в первый же узкий, непроглядный переулок и растворяюсь в благословенной темноте, где меня не могут достать ее никчемные угрозы. Она должна была уже забыть обо мне. Проехать мимо.

Но я… удивлен. Я впечатлен. Она вернулась. Она решила проверить, проявить какую-то жалкую попытку защиты. Наверное, я был недостаточно осторожен. Позволил ей заметить себя. Позволил ей подумать, что у нее есть власть, что ее слова что-то значат.

Ошибочка. Это была ее большая ошибка.

Она мешает. Мешает нашему скорому воссоединению. Встает на нашем с тобой пути. А я не потерплю, чтобы нам кто-то мешал. Особенно такая крикливая, ничтожная мушка.

Придется ее… убрать. Аккуратно. Тихо. Навсегда. Ради тебя, моя дорогая Клементина. Ради нашего будущего.

Глава 5

Тина Холлоу

Пальцы дрожат, когда я медленно, будто разминирую бомбу, снимаю крышку с картонной коробки. Внутри – море длинных, тонких полосок голубого наполнителя. Они шипят и рассыпаются по полу, словно ядовитые струйки дыма.

И вот он. Там, под слоем бумаги, лежит книга. Я медленно, почти не дыша, достаю ее. Она все еще в целлофановой пленке, холодная и гладкая на ощупь. Тот самый триллер, бестселлер. Я помню, как несколько дней назад стояла у полки в книжном и с тоской смотрела на него, переворачивая в руках, но так и не решилась купить. Слишком дорого. В этом месяце нужно экономить.

Подарок? От Милли? Я вроде бы упоминала ей об этой книге вскользь. Но тогда бы она вручила ее лично, с ухмылкой, не став бы затевать эту странную посылку.

Я лихорадочно переворачиваю коробку, скребу ногтем по картону, ища хоть какую-то пометку, обратный адрес. Ничего. Только мое имя. Полное имя. Клементина. От которого по спине бегут мурашки.

Сгребаю наполнитель обратно в коробку с каким-то болезненным, почти паническим отвращением и отпихиваю ее ногой в угол. Сажусь за стол, пытаюсь ужинать. Книга лежит рядом, как необъявленная угроза. Каждый кусок хлеба встает комом в горле. Кто? Кто ее прислал?

Может, я просто снова себя накручиваю? Может, это кто-то из друзей? А может быть… ОН? Тот, чей взгляд я постоянно чувствую на своей спине? От этой мысли внутри все сжимается в ледяной комок. Я с трудом проглатываю еду, потом хватаю чашку с жасминовым чаем и книгу и почти бегу наверх.

Милли, скорее всего, объявится только под утро. Ждать ее – все равно что ждать поезда, который отменили. А оставаться одной… От этой мысли по коже ползут мурашки. Я смертельно устала после смены, все тело ломит, но я знаю – сон не придет.

В спальне я оставляю включенным только мягкий свет торшера. Ложусь на кровать, вскрываю пленку на книге с тихим шелестом, который кажется невыносимо громким в тишине комнаты. Раз уж мне ее подарили… почему бы не почитать? Хоть какое-то отвлечение.

И с первых же страниц история затягивает меня с такой силой, что я забываю обо всем. О времени, о страхе, о странной посылке. Я проваливаюсь в вымышленный мир, где опасность хотя бы понятна и у нее есть имя. Я читаю, не отрываясь, пока глаза не начинают слезиться от боли и буквы не расплываются в тумане.

Только тогда я откладываю книгу. Свет не выключаю. Дверь в комнату заперта на ключ, входная дверь тоже на всех замках. Мобильный телефон лежит рядом на тумбочке, палец уже на кнопке экстренного вызова.

Никто не должен проникнуть сюда. Никто.

Если я снова что-то замечу – на этот раз я точно вызову полицию. Без колебаний, без паники. Я больше не могу жить в этом вечном, сжирающем изнутри страхе. Вдруг со мной что-то случится, и никто об этом даже не узнает? Мои друзья будут лишь разводить руками и шептаться, что «она же говорила, а мы не верили…». Нет, они скорее просто промолчат, чтобы не выглядеть глупо. Эта мысль обжигает сильнее самого страха.

Я с трудом сползаю с кровати, и взгляд снова цепляется за книгу, лежащую на одеяле. По спине пробегают мурашки.

Не надо было ее брать. Не надо было принимать этот проклятый подарок и начинать читать. Это как принять яд в красивой обертке. Лучше убрать ее подальше. Выбросить на помойку. И если он действительно следит за мной, если это он прислал ее – пусть видит. Пусть видит, что я отвергаю его дары, его больные игры. Да. Я так и сделаю.

Встав с постели я с решимостью я иду в ванную, умываюсь ледяной водой, стараясь смыть остатки тревожного сна. Чищу зубы, и взгляд падает на кучу грязной одежды в углу. Хватаю ее и спускаюсь вниз, в прачечную за кухней. Забрасываю вещи в старую стиральную машинку, с силой захлопываю люк и включаю ее. Привычный, грохочущий звук на мгновение заглушает тревогу.

Я выглядываю на кухню. На столе – чисто. Странно… Обычно, когда Милли возвращается из клуба, да еще и не одна, на кухне царит настоящий ад – пустые бутылки, крошки, грязная посуда. Я после ужина все за собой убрала. На столе стоит только ее одинокая грязная кружка. И все. Неужели она просто пришла и легла спать, а я ничего не слышала?

Тихо, на цыпочках, я иду в коридор. Ее обуви нет на привычном месте. Сердце замирает. Медленно поднимаюсь наверх. Дверь в ее спальню закрыта. Я замираю и прислушиваюсь, затаив дыхание. Абсолютная тишина. Ворваться к ней – безумие. Наверное, она еще спит. Не буду трогать.

Возвращаюсь в свою комнату, забираю телефон. Никаких сообщений. Ни звонков. Ничего. Словно от меня все отвернулись.

Снова спускаюсь вниз, готовлю завтрак. Механически съедаю его под монотонный раскатистый стук стиральной машинки, решая, что делать дальше. Взгляд снова и снова упрямо уползает к окну, к плотно задернутым шторам. Собираю всю волю в кулак, подхожу и резким движением раздвигаю их.

На кухню врывается слепящий утренний свет. Но никакой радости он не приносит. Только обнажает пустоту. Я впиваюсь глазами в улицу, выискивая любую movement, любую тень. Никого. Напротив припаркована лишь пустая красная машина. Это явно не он.

Возвращаюсь к столу, заканчиваю завтрак, убираю за собой. Мою и кружку Милли. Делаю это на автомате, хотя каждый раз злюсь на себя за эту слабость.

Затем глубоко вдыхаю. Решаюсь. Нельзя бесконечно сидеть в этой ловушке, в четырех стенах, подчиняясь своему страху. Я должна выйти.

Если я поддамся, то окончательно запрусь в четырех стенах и никогда не выйду. Я знаю, как это бывает – страх, словно ядовитый туман, окутывает все сильнее, сжимая горло, пока ты совсем не перестанешь дышать. Я уже проходила через это. Не в такой ситуации, но страх был тот же – липкий, парализующий. И тогда я сдалась. Не смогла сопротивляться. Но сейчас я не позволю ему победить. Сейчас я буду бороться.

Поэтому я собираюсь, с дрожащими руками натягиваю самую невзрачную, серую одежду, чтобы раствориться в толпе. Достаю свою старую бейсболку, натягиваю ее пониже на лоб, распущенные волосы скрывают лицо. Надеюсь, если он следит за мной, то не узнает. Примет за кого-то другого.

Я выхожу из квартиры, щелчок замка за спиной звучит как приговор. Медленно спускаюсь по ступенькам, и с каждым шагом ледяной страх сковывает все сильнее. Он концентрируется где-то в глубине желудка, сжимая его в тугой, болезненный узел. Тошнит. Перед глазами пляшут белые пятна – верный признак начинающейся панической атаки.

Я закрываю глаза, делаю глубокий, дрожащий вдох и начинаю про себя, почти заклинанием, перечислять числа вразнобой. Двадцать три… Сто пять… Семьдесят один… Не знаю, как это работает, но это немного отвлекает, немного успокаивает бешеный ритм сердца.

Я почти не замечаю, как оказываюсь у входа в парк. В тот самый парк, из которого вчера бежала, задыхаясь от ужаса. Сейчас он кажется мирным и безобидным, залитым утренним солнцем. Повсюду резвятся дети, мамы катят коляски, кто-то выгуливает собак, бегуны размеренно дышат в такт шагам. Мне становится стыдно за вчерашнее. Я слишком резко обошлась с той девушкой, которая мне помогла. Очень жаль. Если увижу ее снова то, обязательно извинюсь.

Я стою перед входом, не решаясь сделать шаг. Но нужно. Нужно пройтись по этому, вчера еще зловещему, а сегодня такому безмятежному месту. Нужно доказать себе, что он не властен надо мной.

Я делаю шаг. И в этот самый момент раздается пронзительный звонок телефона. Я вздрагиваю, сердце замирает. Незнакомый номер. С неохотой подношу трубку к уху. – Алло? – Привет, это Стелла.

Голос на другом конце звучит напряженно. – О, привет. – Мы вчера с Милли были, но она куда-то резко пропала. Сказала, что вышла в позвонить и больше не вернулась. Ты не знаешь, как она домой добралась? Она в порядке? Телефон отключен…

В горле пересыхает. – Не уверена… Я сейчас ушла, но она вроде дома. Ее обуви я не видела, но она могла убрать или забрать к себе в комнату. – Послушай, можешь ее проверить? Я что-то волнуюсь. Мы ее вчера искали, не нашли. Решили, что она уехала с тем рыжеволосым красавчиком, с которым познакомилась. Но у меня неприятное предчувствие.

В груди похолодело. – Да, конечно, хорошо. Если я ее разбужу или застану в постели с каким-то ухажером, то все буду валить на тебя. – Да без проблем. Вали все на меня. Тина, а ты как? Вчера не захотела с нами идти? – Прости, я очень устала, была тяжелая смена, – почти машинально отвечаю я. – Ну да, понимаю. Ладно. Жду твоего звонка. Сообщи мне, а то я очень волнуюсь.

Связь обрывается. Я замираю на месте, и безобидный парк внезапно снова становится чужим и враждебным. Солнце уже не кажется таким ярким. Я медленно разворачиваюсь и быстрыми шагами, почти бегом, направляюсь обратно к дому.

Глава 6

Сталкер

Я уже почти дошел до дома, когда меня осенило: ждать больше нельзя. Скорее всего, эта тварь, Милли, уже позвонила тебе, моя дорогая Клементина, и слюнявым, испуганным шепотом сообщила, что я «ошивался» у твоего дома. Да, именно это мерзкое слово она и употребит. Она никогда не скажет правды – что я любовался тобой, оберегал твой покой, наслаждался каждым твоим движением за стеклом. Нет, она выберет самые грязные, самые отвратительные слова.

И как она меня назвала? Извращенец. Это слово жжет мне мозг, как раскаленное железо. Нет, она за это ответит. Никто не смеет так называть меня. Никто не смеет вставать между мной и тобой, разрушать ту невидимую, совершенную связь, что уже возникла между нами.

Поэтому я разворачиваюсь, не дойдя до своего порога. Ловлю такси и коротко бросаю адрес того клуба, в который поехала Милли. Конечно, я знаю его, моя наивная Клементина. Я знаю все ее привычки, все ее жалкие маршруты. Она всегда ходит в одно и то же место, как бабочка, летящая на огонь, который я для нее приготовлю.

Через несколько минут я уже там. Мой наряд – обычные джинсы, серая толстовка, бейсболка – не для этого места. Мне нужно перевоплотиться, стать приманкой, на которую она клюнет. И она клюнет. Она обязательно обратит на меня внимание.

Я обошел клуб с задней стороны, где в темноте курят и шепчутся по телефонам. Рано или поздно она выйдет сюда. Вышли все. Сбрасываю толстовку и бейсболку, прячу их в груду пустых коробок. Взъерошиваю волосы, чтобы выглядеть… своим. Подхожу ко второму входу, растворяясь в тени.

Жду. Довольно долго. Но ее все нет. Мне не хотелось светиться в баре, привлекать лишнее внимание. Придется ждать. Отхожу к пожарной лестнице, в самый темный угол, и замираю, сливаясь с ночью.

Мимо проходят какие-то девчонки, визжат, покачиваются из-за большого количества коктейлей, которые они выпили. Одна чуть не падает в лужу, подруга еле ее удерживает.

Отвратительное, убогое зрелище.

Как же я рад, моя чистая Клементина, что ты не такая. Ты не любишь эти вонючие тусовки, этот крик, эту пошлость. Ты – тихая, глубокая, домашняя. Ты создана для того, чтобы жить в моем доме, наполнять его своим светом и теплом. А я буду оберегать тебя. Любоваться тобой. Это все, чего я хочу. И я этого добьюсь.

Наконец-то, спустя мучительные полтора часа ожидания, я вижу ее. Милли. Она вываливается из черного проема двери, ее походка шаткая и неуверенная. Идет прямо в мою сторону, к той куче хлама и пустых коробок, где я устроил свою засаду. Идеально.

Она достает телефон, тычет в экран пальцем, подносит трубку к уху. Но ничего не выходит. Связи нет. Она хмурится, ее накрашенные губы кривятся в гримасе раздражения, и она начинает яростно стучать пальцем по стеклу, набирая сообщение.

И вот он – мой шанс. Воздух вокруг пуст и безмолвен. Только я, она и густой мрак, поглотивший все звуки.

Я делаю шаг из тени. Подхожу бесшумно, как хищник. На моем лице – самая безобидная, обаятельная улыбка, которую я только смог изобразить.

Она поднимает на меня взгляд. Да, я знаю, дорогая, я привлекателен. Я умею нравиться женщинам, когда это мне нужно. Это всего лишь маска, инструмент.

Лицо Милли расплывается в пьяной, доверчивой улыбке. – Привет, – ее голос хриплый от алкоголя и сигарет. – Ты тоже тут отдыхаешь? – Да, отдыхаю, – мой голос звучит ровно и спокойно, полная противоположность ее визгливой интонации. – Но место не очень. Поэтому вышел проветриться. – О, мне тоже не нравится! – она оживляется, находя родственную душу. – И музыка – отстой полный.

Я замечаю, как она убирает телефон в сумочку. Идеально. Она не успела ничего написать. Меня это более чем устраивает.

– Какие планы? – спрашиваю я, играя в беззаботность. – Что будешь делать дальше? Не хочу чтобы такая привлекательная девушка проводила время в этом убогом месте. Я вижу, как ее взгляд затуманивается желанием. Она уже готова повеситься мне на шею, эта пьяная дура. – Хотела куда-нибудь еще рвануть, но там мои подруги… – Может, составишь компанию? – в ее голосе сквозит надежда. – Составить компанию? – делаю вид, что размышляю. – А почему бы и нет? Я как раз знаю неподалеку один отличный ресторан. «Элизиум», слышала? Ее глаза загораются алчностью. – Слышала, конечно! Но туда же только для членов клуба… – Я член клуба, – легко парирую я. – Хочешь составить мне компанию?

Я вижу, как она закусывает нижнюю губу. Ее взгляд на секунду метнулся к двери клуба, потом обратно ко мне. И я вижу это. Микроскопическую тень сомнения, легкую искорку страха где-то в глубине ее пьяных глаз. Ей становится не по себе. Инстинкты, хоть и притупленные алкоглем, пытаются ее предупредить.

Но уже поздно. Рыбка клюнула. Теперь она моя.

Она хочет, я вижу это по ее жадному, пьяному взгляду. Но в ее затуманенном сознании еще теплится жалкая искорка осторожности. Что ж, раз она не может решиться, я беру инициативу в свои руки.

– Ну ладно, – говорю я с наигранным разочарованием, разворачиваясь к ней спиной. – Может быть, в другой раз.

Не успеваю сделать и пары шагов, как слышу ее голос: – Постой! Я с тобой! Только подружкам позвоню, скажу, что ухожу… – Да ладно, брось их, – моя рука ловко хватает ее за запястье, и я увлекаю ее за собой. Ее кожа кажется липкой и неприятной. – Завтра все расскажешь. Лучше сфотографируешь им вход прямо из ресторана. Пусть облизываются.

Ее лицо озаряется глупой, восторженной улыбкой. – Да, точно! Они просто с ума сойдут от зависти! Особенно Стелла… – Вот и прекрасно.

И мы идем, я все еще держу ее за руку. На мое счастье, тротуары практически пусты. Милли кокетливо поглядывает на меня. Я знаю, что я привлекателен, и знаю, что она уже представила себе наш вечер. Мне противно ощущать ее пальцы в своих.

Знаешь, Клементина, мне это глубоко неприятно. Я бы не хотел этого делать. Я знаю, что она твоя подруга, но даже это оправдание не снимает омерзения. Прикасаться к другим женщинам… Они все вызывают у меня теперь лишь брезгливость. Только ты мне нужна. Только ты – идеальная, чистая, правильная. Та, что создана исключительно для меня.

Мы проходим пару кварталов. До того самого «Элизиума», которого так ждала Милли, всего несколько шагов. Карта у меня, конечно, есть – я ко всему готовлюсь заранее. Но я никогда не собирался вести ее туда.

Я замечаю, что улица окончательно пуста. И я знаю, что здесь нет камер. Слепая зона. Да, моя дорогая Клементина, я изучил и этот момент до мелочей.

Все происходит за секунду. Я резко хватаю Милли, с силой прижимаю ладонь к ее рту, заглушая начавшийся вскрик, и резко оттаскиваю в темный, безлюдный переулок. Она вырывается с силой, на которую я не рассчитывал, ее тело извивается, словно у пойманной рыбы. Приходится с ней повозиться.

Она хрипит под моей ладонью, ее глаза расширены от ужаса, в них отражается свет единственного далекого фонаря.

Затем – резкий, точный удар. Тихий хруст, от которого у меня самого на мгновение сжимается желудок. И ее тело сразу обмякает в моих руках, становясь неестественно тяжелым.

Я медленно, почти бережно опускаю его на холодный асфальт. Но это не конец. Ее нужно убрать. Сделать так, чтобы она исчезла бесследно, будто ее и не было. Я не оставлю ни отпечатков, ни следов ДНК, ничего, что могло бы меня скомпрометировать.

Потому что я не собираюсь в тюрьму. У меня совсем другие планы. В моих планах – ты. Наше счастье. Наша любовь.

Так что твоя подруга больше не будет нам мешать. Преград между нами становится все меньше и меньше, моя идеальная Клементина. Скоро ничто не будет нас разделять.

Глава 7

Тина Холлоу

Я врываюсь в квартиру, забыв даже снять обувь, и, не переводя дух, взлетаю по лестнице на второй этаж. Сердце колотится где-то в горле, отдаваясь глухим стуком в висках.

– Милли? Ты тут? – мой голос звучит сдавленно и неестественно высоко.

Стучу в дверь ее комнаты, но в ответ – лишь гробовая тишина. Не выдерживаю, с силой поворачиваю ручку и распахиваю дверь.

Комната пуста. На кровати – тот же хаос, что и вчера: скомканное одеяло, подушки на полу. Она никогда не заправляет постель. Повсюду разбросана ее одежда – то платье, в котором она ушла, беззаботно висит на спинке стула. На туалетном столике – груда косметики. Нет, ее тут точно не было. Но какая-то безумная надежда еще теплится внутри.

Я заглядываю в ванную. Пусто. Полотенце сухое, идеально чистое. Ни единого признака ее присутствия.

Где же она?

Дрожащими пальцами достаю телефон. Набираю ее номер. Слушаю длинные гудки, которые кажутся вечностью. Раз. Два. Пять. Она не берет трубку. Пишу сообщение: «Срочно перезвени мне!» и сразу же звоню Стелле.

– Стелла, ее нет дома! И, судя по всему, она не приходила! – Вот черт! – в ее голосе слышится та же паника, что сжимает и мое горло. – Я так и знала, что что-то не так! Она вчера так резко исчезла… Мы только зашли в бар, выпили по коктейлю, а она была какая-то… не в себе. Нервничала, злилась. Я спросила, в чем дело, а она сказала, что ей стыдно и она не хочет говорить.

Меня бросает в холод. Стыдно? О чем? – Она что-то бормотала про то, что жалеет, что не поверила, – продолжает Стелла. – Я не поняла, о чем речь. Потом она сказала: «Мне нужно срочно позвонить, я не могу ждать», – и ушла. И все. Мы ее искали везде! Спрашивали у охранников, у прохожих… Кто-то сказал, что видел ее с каким-то парнем.

В груди похолодело еще сильнее. – Но она бы предупредила. – Продолжает Стелла. – Она всегда скидывает геолокацию, особенно если встречается с кем-то впервые! – Может, телефон сел?

– У нее же с собой пауэрбанк… Ты сама знаешь, что для Милли телефон – это все! – голос срывается. – Она никогда с ним не расстается и помешана на заряде.

– Это я вечно забываю зарядить!

В трубке повисает тяжелое, полное ужаса молчание. – Стелла, что нам делать? Заявить в полицию? – Они не примут заявление, еще не прошло суток, – ее слова звучат обреченно. – Ладно… Я обзвоню всех общих знакомых. Может, кто-то что-то знает.

– А может, съездить в тот клуб? – предлагаю я, цепляясь за последнюю соломинку. – Попросить показать записи с камер? Увидеть, с кем она ушла… – Ты думаешь, нам их покажут? – в ее голосе сквозит сомнение. – Не знаю… Но я почему-то очень сильно волнуюсь. У меня дурное предчувствие. – У меня тоже, – тихо признается Стелла. – Ладно, если что-то узнаешь – сразу звони.

Она кладет трубку. Я остаюсь одна в тишине пустой квартиры, и тишина эта кажется мне теперь зловещей и гулкой, полной невысказанных угроз.

Мне и правда становится не по себе. Ледяная мысль пронзает мозг: а что, если это мой сталкер? Что, если он следил не за мной, а за ней? Но я тут же вспоминаю его у витрины кофейни, его тяжелый взгляд, устремленный именно на меня. Нет, такое невозможно. Но тревожное чувство не отпускает, сжимая виски тисками.

Я знаю, в какой клуб любят ходить Милли и Стелла. Он не самый пафосный, но популярный. Снова выхожу из квартиры, щелчок замка за спиной звучит оглушительно громко. Иду пешком – далеко, но тратиться на такси страшно, да и денег до зарплаты почти не осталось.