О вреде несоблюдения рождественских традиций

– Если оно и было, это время, – перебила меня Эбигейл холодно, – то только в твоих фантазиях.

Она посмотрела мне в глаза, и я понял, что не могу спорить с ней. С Джозефом мы никогда не были близки, он задирал меня и наедине не скрывал своей неприязни. Маргарет выбирала его, чтобы он не сделал. А я… еще до того, как родился, я был надеждой отца на сохранение влияния, а не его сыном. Пожалуй, любила меня только мать, но дар волшебной крови стоял между ее чувствами и мной. Она знала, что мой долг – унаследовать место в Клубе, занять скамью в Палате, стать интригАном и бюрократом – и не противилась этому. Но я не хотел ни клубной возни, ни политической грызни. Я хотел большего, чем оставили себе потомки Лордов. Я хотел приключений.

Хотел волшебства.

Эбигейл нашла мою ладонь, чуть сжала пальцы, и горячая благодарность за то, что она услышала ответ в молчании, затопила мое сердце. Мы простояли так несколько минут, в тишине, пронизанной лившимся из витражей светом, а потом она повернулась ко мне и требовательно спросила:

– Так ты расскажешь мне, почему твоя семья лежит не в храме Спасителя, а подобно простолюдинам – на кладбище?

Я дернул уголком губ и поднял глаза к потолку. Фэйри неисправима!

– Мой прапрадед запретил хоронить тех, в ком не проявилась волшебная кровь в храме, поэтому для них построили эту усыпальницу.

– Как жестоко, – хмыкнула Эбигейл и прищурилась. – Ведь обычно так хоронят только… – она помолчала, пытаясь подобрать подходящее слово, – предателей и отступников, тех из Лордов, кто нарушил клятвы, данные королю и Королевству…

Не ответив, я вышел из усыпальницы. Перед глазами моими встала картина из прошлого: резкие тени, слепящий солнечный свет, скульптура прекрасной девушки в венке из крОкусов, нарциссов и плюща. Могила Клариссы. Могила той, что презрела клятву и использовала свой дар. Я провел по лицу, стирая паутину воспоминаний, но колкая льдинка страха вернулась в мое сердце, заставила его биться больно и часто. Я ведь так и не узнал, зачем Кларисса и Генри лгали мне, зачем отправили меня к эльфу… Чего они хотели? И добились ли этого? В Тайной Службе считали, что цель их была в возвращении эльфов, а Эбигейл помешала этому, разбив единственное из оставшихся Старых Зеркал, но…

Я оглянулся. Лишат ли меня права быть упокоенным в храме, если вместе с волшебством мы выпустим в мир тех, кто едва не уничтожил Королевство? Возможно ли это? Сомнения точили мою душу, словно жадные гусеницы, но я не собирался сдаваться на их милость, как не собирался и бросаться за Эбигейл в омут, без должной проверки и подготовки. Спаситель! Пусть Хокстон не затянет с ответом!

Глава 3

День шел за днем, неделя за неделей. Минул теплый сентябрь, осыпался багрянцем и золотом октябрь, холодные ветры угнали ноябрь, запомнившийся мне бесконечным стуком дождя в окна. Пришел декабрь – лучистый, морозный, бесснежный. Я жил обычной жизнью, насколько она вообще могла быть доступна такому как я – потомку эльфов, живущему под одной крышей с фэйри: читал те книги, что были, занимался делами семьи и поместья, практиковался в фехтовании и магии, но забыться от ожидания не получалось. Возможно, потому что имевшиеся в поместье книги я прочел довольно быстро и пользы в них нашел немного, возможно, потому что Эбигейл, запертая в четырех стенах, становилась настоящим бедствием. Она была невозможна и невыносима большую часть времени, а редкие проблески хорошего настроения выпадали либо на прием пищи, если он включал в себя выпечку миссис Кук, либо на дальние прогулки по окрестностям Мэллоуншира…

Много усилий мы тратили и на то, чтобы научить меня обращаться к Третьей Дороге, но все попытки оборачивались прахом, а пах он разверстой могилой и смертью. Эбигейл морщилась, ехидничала, огрызалась, вздыхала, раз за разом пытаясь натолкнуть меня на иной путь, но отзывался только один, и она сдалась:

– Ты будто не синеглазый потомок эльфов, а простое человеческое дитя! – голос ее звенел от возмущения. – А раз так, то и дороги в Дивный Край будешь искать себе под стать!

Я не стал спорить. Книг про пути – тайные и явные – в моей библиотеке хранилось с избытком, а после вечеров чтения, мы отправлялись «на практику». Так я узнал, что совсем рядом с Мэллоун-холлом есть множество троп в Волшебную Страну: и на территории поместья, и в городе, и среди холмов и лесов вокруг. Самыми приятными были «древесные ворота» или «кольца фей», а самыми неприятными – пещеры. Мало удовольствия пробираться в промозглой темноте, пачкая одежду, чтобы в итоге понять, что пещера останется просто пещерой! Мое раздражение веселило Эбигейл, она-то всегда знала, «пустышка» нам встретилась или нет, но никогда не говорила.

…И вот, в один из дней, когда я отогревался у камина, после целого дня «пещерных» поисков, Билли принес мне письмо, которого я так ждал. Отправителем значился Альберт Хокстон, место отправки – Киркволл, Оркинийские острова. Конверт был холодным и немного влажным, бумага гладкой, а чернила на ней почти черными. Почерк оказался непривычно округлым и разборчивым, и почему-то, глядя на него, я представил Хокстона как седого, полноватого джентльмена с пышными бакенбардами.

– Билли снова забыл принести канцелярский нож? – усмехнулась Эбигейл, наблюдая, как я заклинанием вскрываю конверт. Она вошла в гостиную неслышно, принеся с собой ароматы ванили и кофе.

Я вернул ей усмешку:

– Я привык. Даже магию подходящую нашел.

Мой камердинер питал удивительную нелюбовь к ножам для бумаги, и сколько бы я не напоминал ему о необходимости с корреспонденцией приносить и нож – он забывал.

– Похвально, – Эбигейл поставила на столик между креслами поднос с кофе и печеньем и села на подлокотник моего. – О-о, Хокстон и правда ответил! Я уже начала думать, что этого никогда не случится!

Я покачал головой, разворачивая письмо. Сэр Альберт, подобно мне, не стал начинать издалека, опустил вежливые витиеватости и сразу приступил к делу: книга, подаренная его отцу – Уильяму Хокстону, все еще хранилась в семье, но, к сожалению, том был таким ветхим и ценным, что доверить его почтовой пересылке сэр Альберт никак не мог, но и отказывать мне он не хотел, а потому приглашал в свое имение на островах.

– Хм… – Эбигейл забрала у меня письмо и соскользнула с подлокотника, решив устроиться в соседнем кресле. – Никогда не бывала на том краю Королевства! Ты согласишься?

Я улыбнулся:

– Конечно. Чем раньше я ознакомлюсь с книгой, тем лучше! Завтра же напишу ему письмо, в котором извещу согласии и предупрежу, что приеду не один, а с… со спутницей, – не придумал я, как обозначить статус фэйри. Не родственница, не невеста… Партнёр?

Эбигейл моей заминки не заметила, она перечитала письмо еще раз, а потом перевела взгляд на пламя в камине. Оно отразилось ее в глазах рыжими огоньками, согрело щеки, засияло в волосах золотом. Прекрасная, как все волшебные создания, и столь же переменчивая.

– Меня злит эта твоя книжная возня, – произнесла она, и в комнате – теплой, светлой – стало сумрачно и стыло, камин погас. – Мы потеряли столько времени! Кто знает, уйди мы летом, может, открыли бы уже Источник и освободили волшебство! Но тебе взбрела в голову эта блажь: «Я должен навестить Мэллоун-холл!», за ней: «Позволь, я проверю твои карты!», а я была так уступчива и мягка, что… – Эбигейл сжала губы, и быстрый взгляд опалил мою ладонь с отцвЕтшей наперстЯнкой. – Скажи мне, Кристофер Мэллоун, как книга с названием «Сравнение запирающих чар: волшебство, колдовство, магия» поможет тебе сверить карты и удостовериться в пути?