Ставка на смерть

Алексей Степной

Ставка на смерть

Глава 1 – Плохие карты

Удар был честный, как финальный свисток на матче, где ты ставил не деньги – остатки жизни.Проиграл я не всё. Печень, кажется, осталась. Может, и зря. Из зубов – пара, для равновесия. Передние выбили, когда я предложил букмекеру рассчитаться "натурой". Не моей, чужой. Он не понял шутку.

Меня звали Алексей. Сейчас зову себя иначе – Джокер. Не потому что смешной. Просто лишняя карта в чужой колоде, без масти, без смысла, выпавшая не вовремя и не туда.

Когда жизнь превращается в длинный проигрыш, перестаёшь считать потери. Мать выгнала, друзья – если такие были – растворились. Паспорт пропал где-то между рюмкой и подворотней. Единственное, что осталось со мной – долговая расписка, на ней пятно крови. Может, моё, может, нет. Всё равно.

Я сидел на вокзале, пах как мусорное ведро в августе. Под ногами лёд, в душе – теплая тоска, а в голове – пустота. Ждал. Даже не знал кого. Смерть? Судьбу? Или просто человека с ножом и чувством справедливости.

И вот тогда – пришла идея.

Хуже не будет. На воле – точно.Зона. Не как в страшных сказках. Не как миф, а как последняя возможность. Форумы кишели байками: «Нашёл артефакт – купил квартиру», «Выжил – стал богачом». Я читал и думал: «Ну а чем я хуже?». У меня уже нечего терять.

Нашёл я человека. Проводник, старик с глазами цвета осадков. Звали его Крот. Он смотрел так, будто уже видел мой конец и ему просто было любопытно, как я к нему дойду.

– С решимостью у меня, вроде, перебор.– Денег у меня немного, – сказал я. – Денег здесь никому не нужно, – ответил он. – Нужна решимость.

Он усмехнулся. И всё. Сделка состоялась.

Проигрыш – молчание навсегда.

Ставка – жизнь.

Выигрыш – свобода.

Глава 2 – Вход без возврата

Сырая дорога, ржавый шлагбаум, грязь, запах металла и старой смерти. Всё как и обещали в интернете, только без хэппи-энда.Зона встретила нас без приветствия.

Он посмотрел на меня, потом на Крота.Погранец на блокпосту лениво жевал семечки. Бумаги у меня – левые, лицо – как будто им уже били, рюкзак – жалкий.

– Ну ты и клоун, – фыркнул он. – Проходи. Только назад билетов нет.– Имя? – Джокер, – ответил я.

Мир вроде тот же, но воздух стал гуще. Словно в нём кто-то дышал вместе с тобой, невидимо, изнутри.И вот – шаг через черту.

Крот развёл огонь, достал из сумки тушёнку, будто всё уже было по плану.К вечеру пошёл дождь. Мы нашли хижину – покосившуюся, но с крышей. Внутри – старая печка и запах сырости, будто время тут спит, но с открытым глазом.

– Может, некуда. Может, не отпускает.– Ты давно здесь ходишь? – спросил я. – Давно. И всё никак не выйду, – сказал он спокойно. – Почему?

Я лёг на старый матрас и впервые за долгое время уснул не от водки, а просто потому, что устал быть живым.Снаружи трещал дождь. Зона молчала.

Глава 3 – Первая ходка

Сумка болталась на плече, тяжёлая и влажная, как сама Зона. Дорога была вязкой и сырой, каждая лужа отражала серое небо, будто задерживая дыхание. Под ногами – грязь, смешанная с ржавым металлом старых артефактов, и я ощущал, что земля живая. Она скрипела под ногой, шептала, будто предостерегала, и каждый шаг отдавался в груди, напоминая: здесь ставка – жизнь.

– Смотри под ноги, – сказал Крот, почти беззвучно, – здесь всё убивает. Не сразу, но верно.

Я кивнул, но внутри горел азарт. Это была ставка выше любых казино: один неверный шаг – и ты исчезаешь, как фишка с игрового стола. Впервые я понял, что Зона – не место, а живой организм. Она смотрит, проверяет, кого пускать дальше, а кого оставить снаружи.

Дорога петляла между выжженных деревьев. Ветки скрещивались над нами, словно колючая решётка. Ветер шёл по корням, поднимая сухую листву и шепча что-то невнятное. Я услышал, как капли дождя стучат по моей куртке, но теперь звук был не просто дождём. Это был ритм Зоны – тихий, почти гипнотический, заставляющий сердце биться ровнее.

Через несколько минут мы дошли до лужи, где Крот резко остановился. Его глаза сузились, руки выдвинулись вперёд.

– Артефакт, – прошептал он. – Берём осторожно.

Я наклонился и увидел камень, светящийся изнутри мягким голубым светом. Он казался живым – будто внутри билось сердце, медленное и ритмичное. Рука дрогнула, но я взял. В этот момент мир вокруг замер. Лёгкий ветерок, запах сырой земли и металла – и всё это будто слушало, как я дышу.

– Осторожно, Джокер. Каждое действие здесь – ставка, – сказал Крот, глядя мне в глаза. Его взгляд был спокойным, но ощущалась тяжесть: он знал, что Зона проверяет нас.

Мы шли дальше. Деревья наклонились ещё ниже, листья скрипели под дождём, и тьма сгущалась, словно сама природа пыталась нас испугать. Ветер нёс запахи гнили, старого металла, сырости – и каждая тень выглядела как существо, скрывающееся за границей зрения.

Я пытался шевелиться тихо, но мокрая трава хлестала по щёкам, и каждая неровность земли отдавалась во всём теле. Вдруг земля под ногой заскрипела иначе. Я оглянулся – и между деревьями скользнула тень. Она двигалась, не человек, не зверь, а что-то промежуточное, с присутствием, ощущаемым костями. Сердце дрогнуло, но я не обернулся.

– Не оглядывайся, – прошептал Крот. – Это тест. Она проверяет, кто ты.

Мы шли ещё час, минуя остатки старых построек, машины с выбитыми стеклами, брошенные рюкзаки. Всё это казалось забытой жизнью, замершей во времени. Иногда я ловил себя на том, что представил: кто там жил, и что с ними стало. Но мысли быстро отбрасывались – Зона не про прошлое. Она про настоящее, про ставки и реакции.

На одном повороте мы наткнулись на небольшую аномалию. Светящиеся линии танцевали над землёй, воздух дрожал. Крот остановился, вытащил металлический прут:

– Внимание. Через неё шаг за шагом. Левый – по моим следам. Правый – никогда.

Я прошёл, будто по канату, чувствуя напряжение в каждом пальце. Каждое движение давалось тяжело – казалось, сама гравитация пыталась удержать меня. Когда мы прошли, аномалия осталась позади, мягко мигая, как напоминание: она живёт, и следующее столкновение неизбежно.

Мы шли всё дольше. Дождь снова пошёл, но теперь он был не холодный, а тёплый, липкий, словно Зона смеялась надо мной. Костяшки деревьев блестели мокрой корой, а светлячки – или артефакты? – мелькали среди кустов. Всё казалось одновременно знакомым и чужим.

К ночи мы дошли до небольшой поляны. Трава была выжжена, деревья обуглены, а вокруг – запах сырости и старой земли. Крот поставил рюкзак, развёл костёр, и в его свете всё выглядело нереально: мокрая трава переливалась чёрным, а тени танцевали, будто Зона сама играла с ними.

– Первая ходка всегда такая, – сказал он. – Чувствуешь азарт? Страх? Радость?

Я посмотрел на него. Это всё одновременно. Страх – оттого, что один неверный шаг – и ты исчезнешь. Азарт – от ощущения ставки, которая дороже всего. Радость – от того, что я жив.

Ночь наступила быстро. Мы сидели у костра, молча наблюдая за огнём. Дождь барабанил по крыше, ветер стучал в окна хижины, а вокруг всё было наполнено шёпотом. Зона молчала, но в её молчании слышался голос: ставка сделана, выигрыш ещё не здесь.

Я впервые понял: здесь нет случайностей. Всё, что происходит, проверка, всё – игра, но игра по правилам, которые знает только сама Зона. И я улыбаюсь. Потому что впервые за долгое время чувствую: я жив. Не выживший, не проигравший, а тот, кто играет, несмотря ни