Идеальное столкновение

Анна Белинская

Идеальное столкновение

Глава 1.

Ольга

На загорелом безымянном пальце правой руки бледнеет тонкая полоска кожи. От обручального кольца. Интересно, в каком из карманов брюк он его прячет? Вроде не выглядит «первоходцем», а так глупо палится… Однако похвально, что к тридцати пяти годам человек научился не скрывать своих намерений – его глаза в моем декольте.

Сегодня мой пикапер из приезжих. Загар у него шоколадно-бронзовый. Местным с их устойчивой резистентностью к ультрафиолету такого не заполучить при всем желании.

– … я, конечно, с ними долго спорил! – вынырнув из глубокого выреза моего сарафана, усмехается Михаил. Так он представился, а там черт его знает. Разработчик нейросетей в сфере медицины – в это охотно верю. Нудный до страсти. Из тех, с кем легче переспать, чем объяснять почему не хочется. Но внешне хорош – не поспоришь. Привлекательный брюнет, разве что женат.

Любопытно, откуда он. Туристов в городе сейчас много. Середина августа, самый сезон.

А впрочем… какая разница. Сейчас я допью оплаченный им коктейль, покиваю в ответ на истории, которыми Михаил забрасывал меня в течение последнего часа, и помашу ему ручкой. Правило – не связываться с женатыми в свои тридцать я знаю лучше, чем «Отче наш».

Он второй час меня клеит. Оплатил два коктейля.

Интересно, какой у него лимит? Когда я должна была сдаться? После первого выпитого «Мохито» или рассказа про использование искусственного интеллекта в диагностировании онкологии?

Сделав вид, что внимательно слушаю, в очередной раз подставляю лицо навстречу легкому бризу.

Этот пляжный бар – один из любимых. Продуваемый со всех сторон он после заката особенно привлекательный: милые лампочки-бусы, зажжённые над каждым столиком, ненавязчивая фоновая музыка и плавающие в уютных подсвечниках свечи. Даже дешевое паленое пойло из ослиной мочи, которое бармен впаривает за дорогой алкоголь, не портит общего умиротворяющего настроения. Я прихожу сюда не знакомиться, а проветрить мозги, в которых до черта чего нужно проветрить, но по обыкновению симпатичная женщина, потягивающая коктейль в одиночестве, – магнит для таких вот Мишань.

– … вы бы, Ольга, как поступили? Стали бы спорить? – выдернув меня из каравана мыслей, спрашивает Мишаня.

Без понятия о чем он.

– Нет, не стала, – отвечаю обобщённо. – Я давно не спорю просто так. Обычно за это мне платят, – делаю эффектную выразительную паузу. – Я адвокат. По разводам.

Он вскидывает темные брови. Его лицо вытягивается, выглядит – будто к стенке приперли.

Сглотнув, Мишаня отзывается:

– Звучит серьезно и… – хрипло откашливается, – опасно, – растирает шею сзади под воротником белоснежной футболки-поло. – Какая вы, Ольга, интересная девушка. Впервые встречаю женщину-адвоката…

Ну какой милый тридцатипятилетний мудёныш!

Не помню, есть ли в моей сумочке визитка. С радостью передала бы его супруге и помогла бы обобрать неверного до трусов.

Кокетливо пожимаю плечом и, откинувшись на спинку плетеного кресла, забрасываю ногу на ногу.

– Всё когда-нибудь случается впервые, – болтаю льдом в фужере. – Измены… а потом разводы… – ласково, словно душевнобольному завуалированно перечисляю ему дымную перспективу.

– Ну да, ну да… – задушено соглашается Мишаня, отведя бегающий взгляд в сторону.

Делаю глоток коктейля, пряча за фужером улыбку.

Ветер играет с подолом моего легкого, практически невесомого сарафана. Нежная ткань ласкает кожу ног, пока Мишаня елозит на стуле.

Все-таки какая отвратительно скучная штука эта ваша мужская предсказуемость.

Поставив пустой фужер на столик, сообщаю:

– Мне уже пора, – встаю, подхватив подол сарафана и сумочку с соседнего стула. – Благодарю, Михаил. Была рада познакомиться.

Подняв ко мне лицо, «моя компания» растерянно интересуется:

– Уже уходите?

Мягко улыбнувшись, вру:

– Да. За мной муж приехал.

Никакого мужа у меня нет, но это единственный способ сделать наше прощание максимально ускоренным.

Мишаня больше не пытается меня задержать, а я не стараюсь задержаться.

Попрощавшись, ухожу плавно.

Каблуки моих босоножек проваливаются в песке, когда бреду вдоль кромки берега. Волосы треплет ветер, и я подставляю ему лицо, ощущая, как на нем оседают микрочастички соли.

От выпитых коктейлей в голове приятная легкость, и этот момент хочется удержать в ладонях подольше, но трезвонящий в сумочке телефон очень настойчив. Я тоже упряма. Ровно настолько, что игнорирую повторный звонок. А через пять минут перезваниваю сама.

– Привет! – говорю в трубку.

– Приветствую самого привлекательно-очаровательного адвоката страны! – басит Айматов, мой столичный друг и коллега.

На моем лице расцветает улыбка.

Дамир Айматов, как и я, бракоразводный адвокат. Мы познакомились девять лет назад в первый учебный день в магистратуре, куда я поступила, окончив местный краевой университет. Неожиданно для всех, а больше для самой себя, я решила, что хочу продолжить учебу в столице, хоть никогда туда не стремилась. Моя неугомонная задница всегда искала приключений и беспрепятственно их находила. То спонтанное решение, наверное, так и останется лидирующем в списке моих самых неправильных. Однако, как бы там ни было, я не жалею, что однажды села в самолет и оказалась в Москве, ведь иначе в моей жизни не случился бы Дамир – человек, к которому в любое время суток я могу обратиться и за помощью, и за профессиональным советом.

– Как дела, Чанчикова? – бодро интересуется Айматов, по обыкновению обращаясь по девичьей фамилии. Оля Чанчикова уже чертову сотню лет Баровски, но друг принципиально игнорирует сей факт, выражая тем самым свое отношение к моему бывшему первому мужу, чью фамилию после развода я так и не поменяла. – Еще не надоело отдыхать?

Глядя на море – темное, с зигзагообразными полосками от прожекторов на водной глади, сужаю глаза и комментирую с подозрением:

– Мне не нравится этот вопрос.

Отвожу трубку от уха, чтобы не оглохнуть, – раскатистый глубокий смех Дамира разряжается громом в динамике телефона.

– Вот, что значит, когда человек на своем месте, – сквозь смех произносит Айматов. – Чанчикова, обожаю тебя!

– Тебе нельзя, ты глубоко женатый мужчина, – напоминаю.

– Тем не менее… – вздыхает он. – Ладно, не буду ходить вокруг да около. Оль, есть дело на миллион долларов.

– Таки на миллион долларов? – зажимаю трубку между плечом и ухом. – Ну выкладывай, – наклоняюсь и тянусь к застежке на правой ноге.

– Короче, полчаса назад ко мне обратился агент какой-то там блогерши или модели… Я особо не вникал, – поясняет. – Дева уже второй месяц пытается развестись, и там, как полагается, траблы за имущество. В общем, Оль, сама понимаешь, без хорошего адвоката блогерше не обойтись.

Расстегиваю босоножки. Подцепив подол сарафана, наступаю босыми ногами на теплый песок, перемешанный с дроблённой мелкой галькой. Зарываюсь стопами глубже, советуя другу:

– Ну так в чем дело? Хватай эту блогершу и поимей с нее как следует.

За таких идеальных клиентов и задницу порвать не жалко. Идеальные клиенты – это очень богатые люди с очень большими проблемами. Чем больше проблемы у них, тем больше гонорар у нас. К тому же не каждый день разводятся селебрити, политики или бизнесмены, поэтому, если Дамир звонит, чтобы получить совет, то кроме как вышесказанного мне предложить ему нечего.

– Всё так… – задумчиво произносит Дам, – однако есть одно большое но… – тяжело вздыхает, – у меня билеты на руках, Оль. Я жене и сыну обещал отпуск, который они ждали два года. Если я скажу, что Доминикана отменяется, ты представляешь масштаб катастрофы? У нас вылет послезавтра… – секундная пауза, – я порекомендовал тебя.

Вытягиваюсь, взглядом замерев на блестящей точке, что далекий корабль.

– Потрясающе, – хмыкаю. – Смею напомнить – я в отпуске. Прямо сейчас.

Две недели назад я отправила себя отдыхать. Плюнула и послала все к черту, когда поняла, что закопалась в чужом грязном белье. Захотелось обнуления, перезагрузки, хоть в моей жизни довольно-таки всё дозировано. Любимая работа, отдых, вино, сон, секс по желанию… Может быть, это примитивно, но невероятно идеально для сегодняшней меня. Мне потребовалось семь лет труда в адвокатуре и два собственных развода, чтобы причесать свои ценности до абсолютного идеала, и на сегодня этот минимум потребностей делает меня свободной, независимой и – да… счастливой.

– Тебе уже скучно, – с чего-то делает вывод Айматов.

– Нет, – протестую.

– Да! – спорит друг.

И вовсе не скучно: я пару раз искупалась в море, словила кишечку, три дня провалялась трупом в постели и скинула несколько килограммов. Идеально же? Ну идеально?

– Ты не можешь этого знать, – вздыхаю.

– Но знаю, – заключает Айматов. – Оль, эти люди не просто обратились ко мне как к случайному адвокату из списка выпавших в поисковике. Меня рекомендовал наш общий хороший знакомый. Очень хороший знакомый, которому я очень-очень обязан.

– Дам, «твой хороший знакомый и ты очень обязан», – членораздельно произношу как маленькому ребенку. – Я-то тут причем?

– При том, что в моем окружении не так много тех, кому я могу доверять, а человек, который ко мне обратился, повторюсь, не самый последний в столице, – накидывает Айматов. – Эта супружеская пара не хочет огласки. В их интересах развестись тихо, быстро и без общественной шумихи. Оль, ну кто, если не ты?

– Действительно! – фыркаю я. – Ты прямо так впечатляюще это сказал, что я уже вылетаю!

– Чанчикова, ты не можешь подставить мою задницу, – аргументирует друг.

Пф-ф-ф…

Я люблю друга. Люблю. Но не в этот раз…

– Отлично. Предлагаешь моей заднице прикрывать твою, загорающую на белых песках Доминиканы?

Дамир шумно вздыхает.

– Деньги хорошие, Оль, и дело, как я понял, плевое. Детей у пары нет. Объект спора – имущество. Как раз твой профиль, Чанчикова. Доведешь до мирового, получишь свои бабки – и всем будет счастье.

Надо же, как просто!

– Всё это круто, Дам, но нет.

Хорошие деньги – конкретно сейчас не та мотивация, чтобы прервать отпуск и нестись в столицу с высунутым языком на плече.

– Оль…

– Мне лень, – капризно перебиваю, – тащиться в Москву, сидеть там в вашем холоде, – перечисляю. – Я отдыхаю, Дамирчик. Тётя Оля усталь.

Ну правда. Я устала держать лицо, которое держать по долгу своей деятельности приходится двадцать четыре на семь. Устала от заезженного: он мне изменил… Она мне изменила… Сделайте так, чтобы она ни копейки от меня не получила!.. Я лишу этого урода родительских прав!..

Сейчас мне элементарно хочется побыть пустой, легкой и дурой.

– Чанчикова, в нашем холоде? В августе? Оль, ну не смеши! – фыркает друг.

– Ниче не знаю, – решительно отрезаю я, – ниче не хочу. Не за какие коврижки.

– Окей, понял, не ной… – сдается Дамир. – Че, как мать? – переводит на нейтральную тему, и мы еще с минуту болтаем ни о чем…

Глава 2.

Ольга

Через день.

Дворники едва справляются. Лихачи с левого ряда то и дело забрасывают наше лобовое стекло тонной грязной воды.

За окном картинка размазана проливным дождем, и, судя по ощущению, от аэропорта Шереметьево мы отъехали недалеко, ведь из-за обрушившегося на столицу ливня движение встало намертво.

Кошусь на Дамира. Его правая рука расслабленно покоится на руле. Для человека, у которого через пять часов вылет в Доминикану, а мы еще даже не на МКАДа, он выглядит чертовски спокойным. В отличие от меня.

Теперь в копилке моих неправильных решений станет на одно больше – я в Москве.

Еще вчера я забивала морозильную камеру мороженым, а холодильник – вином. Я даже заказала на маркетплейсе ведерко для льда и оплатила подписку на Кинопоиске. Именно так и планировала провести остаток своего отпуска – кино, вино, эскимо…

Все пошло не по плану примерно в пять вечера – мне снова позвонил Айматов, а точнее всё его семейство. С экрана по фейстайму на меня взирало три пары несчастных, жаждущих отпуска глаз, а когда бессовестный Айматов приблизил камеру к лицу своего трехлетнего сына, который тонким умоляющим голоском прошепелявил: «Тётя Оля, спасити папин зад!», – я сдалась. Это был запрещенный прием! Запрещенный! Но, как известно, когда у человека умирает совесть, в нем рождается адвокат.

В очередной раз награждаю друга убийственным взглядом. Мое настроение из-за раннего подъема, недосыпа и отвратительной погоды стремится пробить дно.

Я вылетела сегодня утренним рейсом, билет на который великодушно оплатил Айматов. Его же бессовестная рожа встретила меня в аэропорту. С табличкой в руках «вино, карты, разврат» и номером моего телефона без двух последних цифр. Клянусь, я чуть не убила его!

В нашем с ним прошлом восьмилетней давности мы творили такую дичь, что от воспоминаний по всему телу волосы встают дыбом. Сейчас мой друг омерзительно порядочный семьянин.

Заметив на себе мой взгляд, Дамир вздыхает:

– Чанчикова, ты уже здесь. Выдохни и получай удовольствие.

Цокаю языком. Удовольствие во всем этом получает лишь моя попа, для которой Айматов включил подогрев сиденья.

Передергиваю плечами и сильнее вжимаюсь в тепло кресла. Однако мелкая дрожь так и бегает по телу. Я ненавижу мерзнуть. У меня аллергия на холод со всеми вытекающими.

Когда я вылетала из Сочи, было плюс двадцать шесть. В Москве – плюс тринадцать и дождь. Это бесит.

– Я не взяла шубу, – фыркаю.

В столицу со мной прилетел небольшой чемодан, в котором вещей минимум. Из них теплых – одна толстовка и кожанка, от которой в такую погоду толку как с козла молока.

Закатив глаза, Дам снисходительно комментирует:

– Слушай, ну серьезно, вчера было солнце и плюс двадцать два.

– А это уже никому не интересно. Факт остается фактом, а ты обещал мне август, – капризничаю я.

Айматов тяжело вздыхает, но молчит. Уверена, желание треснуться головой о руль такое же огромное, как и желание выкинуть меня из салона, но, поджав булки, ему придется терпеть. В конце концов ради его репутации я прервала свой отпуск, поэтому право стервозничать имею на законных основаниях.

Отворачиваюсь к окну.

Я в Москве.

Не люблю её и не смогла полюбить за те три года, которые здесь прожила. Она не стала для меня городом, куда хочется возвращаться. Большая, но вместе с тем тесная, быстрая, суетная. В Москве всегда время по-своему ходит, по-особенному. И восемь лет назад оно тоже куда-то бежало, летело с астрономической скоростью. Успевай только жить.

За окном лесопосадка. Слева – тоже. Серое, набухшее небо, словно пропитавшийся влагой поролон, кажется неподъемно-тяжелым. Тучи висят слишком низко и касаются макушек деревьев.

Что, если бы семь лет назад все сложилось по-другому? Мы бы жили здесь, в Москве? Смогла бы я к ней привыкнуть?

Автомобиль Дамира вырывается из пробки. Движение на дороге ровное, недёрганное, как и мой пульс при мыслях о том, чего не случилось. Все-таки семь лет прошло. Так и должно быть. Всё правильно.

Телефон в ладони вибрирует. На экране сообщение от Лебедева ВВ, адвоката противной стороны. Я без понятия откуда у него мой номер, но подозреваю, им поделился Роман Звягин, поверенный моей потенциальной клиентки Алины Князевой. Я не успела спросить, зато этот ВэВэ уже со вчерашнего вечера забрасывает меня вопросами.

Лебедев ВВ: Ольга Валерьевна, вам будет удобно в шесть?)))

Он хочет встретиться. Сегодня.

На черта? Что обсуждать? Я даже соглашение об оказании юрпомощи с клиенткой еще не подписала, и кроме той микроскопической информации, которую поведал Дамир, я вообще ничего не знаю ни о самой Алине, ни о бракоразводной ситуации в целом.

Сегодняшний остаток дня я планировала посвятить знакомству с Князевой. Хотя бы созвониться с ней, ведь в данный момент она физически находилась на Кипре.

Зависнув над сообщением, думаю, что Лебедеву ответить.

– Проблемы? – доносится вопрос слева.

Поворачиваю голову к Дамиру.

– Адвокат Лебедев… Эта фамилия тебе о чем-нибудь говорит? – интересуюсь у друга.

Айматов принимает задумчивый вид.

– Без понятия, – отзывается спустя пару секунд. – А че?

– Просто странно…

– Что с ним не так?

– Он хочет встретиться прямо сегодня, – поясняю. – И он ставит смайлы после каждого предложения!

Дамир внимательно обводит взглядом овал моего лица, а потом неожиданно начинает смеяться.

Выгибаю брови.

– Ты права, с ним действительно что-то не так! – глумится паршивец.

Кривлюсь и ныряю в сообщение.

Окей, согласна, мои аргументы выглядят нелепо, но тем не менее! Тем не менее такое рьяно-настойчивое желание встретиться прямо сегодня настораживает.

Ладно.

В конце концов адвокат противной стороны – тот, с кем мне больше всего предстоит коммуницировать в бракоразводном процессе, поэтому узнать своего оппонента в лицо и сделать о нем первоначальные выводы – всё же не выглядит таким уж неправильным. Тем более эти идиотские смайлы, которые Лебедев постоянно ставит в своих сообщениях. Они уже раздражают. Что там за смайловый милаш?! Пусть не расслабляется…

«Да, удобно, Владимир Владимирович», – отправляю Лебедеву ответ.

Сообщение от него прилетает в ту же секунду:

Лебедев ВВ: отлично! ))) Тогда скидываю вам адрес нашего офиса! )) До встречи, Ольга Валерьевна! )))))

Аррррр! Опять эти дурацкие смайлы!

Ничего не ответив, сворачиваю окно и с раздражением гашу экран телефона.

В номере отеля я оказываюсь через полтора часа. До встречи с адвокатом остается три, и в первую очередь потратить их планирую на горячий душ и обед, а оставшееся время – на дорогу, которая, как сообщает Приложение такси, до офиса ВэВэ займет больше часа.

***

Я опоздала всего на четверть часа. Уже на подъезде к офису адвоката Лебедева встала в жуткую пробку, но мне повезло попасть в безосадочный коридор и проскочить в здание, не промокнув.

Стук моих каблуков нервирует секретаршу, женщину лет пятидесяти пяти с посеребренными висками. Она бросает на меня косые взгляды, пока болтаюсь мимо нее в ожидании Лебедева.

На стене висит картина с изображением коровы и трех мужиков. Один из них тянет корову за хвост, другой – за рога, и только третий в это время доит – адвокат.

Как мило.

– Ольга Валерьевна?! – прилетает из-за спины энергичный мужской голос. Желание присовокупить к нему смайлы вспыхивает мгновенно, и я досрочно понимаю кому он принадлежит.

Лебедев ВэВэ.

– Да, это я. – Оборачиваюсь.

Он улыбается во весь свой огромный рот и выглядит точь-в-точь, как все те позитивные рожицы, которыми нашпиговывает сообщения.

Быстро пробегаюсь по нему оценивающим взглядом – потертые джинсы, бардак на светловолосой голове, будто над укладкой поработал тот самый чокнутый ветер с улицы, слегка помятая футболка под пиджаком свободного стиля. Молодой. Точно младше меня.

Широкая улыбка на половину лица с ровными рядами зубов режет глаза.

Боже…

С виду далеко не акула адвокатуры. Неудивительно, что Айматов о нем ничего не знает. Признанных мэтров по пальцам пересчитать можно, а этот… похож на участника движения за мир во всём мире.

И как с таким спорить? На него даже прикрикнуть страшно, вдруг расплачется?

Обычно вот такой быстрой оценки внешнего вида моего оппонента достаточно для составления первоначального портрета, чтобы иметь представление, как вести с ним диалог дальше. Этого же… просто хочется обнять и накормить.

Соревнуясь с более сильным противником, достигаешь нового уровня развития, но сейчас я даже рада, что мне досталось это смайловое недоразумение, потому что торчать в Москве до посинения не собираюсь.

Предстоящее дело взыграло совершенно иными красками, и план – очаровать, обработать и убедить на мировое на взаимовыгодных для обеих сторон соглашение уже обеими ногами на старте!

Сделав ко мне несколько шагов, ВэВэ протягивает руку:

– Добрый вечер! Рад знакомству!

– Взаимно! – Изобразив улыбку, вкладываю в мужскую ладонь свою.

Вглядываюсь Лебедеву в лицо.

Блефует или сам по себе такой?

Краснеет. И очень натурально.

– Извините, что заставил вас ждать…

Ой, да брось! Это я опоздала, но окей, принимается.

– Не беспокойтесь, – кокетничаю.

Ну до чего очаровательный милаш. Как ты выжил-то? В адвокатском мире покупной совести…

– Прошу, – Лебедев машет рукой в ту сторону, откуда явился.

Благодарно улыбаюсь, когда ВэВэ пропускает меня вперед.

Внутри себя ликую. Запах победы уже щекочет мой нос, а ладонь приятно сжимает пальму первенства.

Лишняя хромосома «синдрома победителя» прочно вплетена в мою ДНК, так что перфекционизм у меня в крови. За всю мою адвокатскую практику я проиграла несколько раз. В первые годы работы. Я умею проигрывать, а проигрывать перцам адвокатуры – не стыдно. Это опыт, который сделал меня сильнее и конкурентоспособнее.

Лебедев толкает вперед дверь и снова галантно предоставляет мне возможность войти первой.

Игриво веду плечом и делаю шаг внутрь кабинета.

Мой желудок сжимается еще до того, как удается сделать второй шаг, а дыхание сбивается, когда мои глаза прилипают к мужской фигуре, стоящей спиной ко мне у единственного в помещении окна.

– Я еще с утра подумал, с чего вдруг погода слетела с катушек… Вчера было солнце, а сегодня поливает как из ведра. А оно вон че – сама Ольга Валерьевна собственной персоной пожаловала… – чертовски знакомый голос с акцентом шевелит волосы у меня на затылке. Акцент, который восемь лет назад свел меня с ума и над которым годы оказались не властны. С тягучими гласными, заставляющими покрыться мурашками.

Мое сердце взвивается, когда, медленно обернувшись, карие глаза безошибочно находят мои. Карие глаза Дмитрия Баровски.

Моего. Бывшего. Мужа.

Какого чертова хрена?

– Баровски? – сбросив секундное оцепенение, удается выдавить из себя вполне закономерный вопрос для моего стопорного состояния.

– Сюрпри-из! – Фальшиво улыбается он. Его глаза с блеском носятся по моему лицу, будто стараются зафиксировать все, что на нем видит. – Или нет? – прищуривается. – Все-таки сюрприз… – самодовольно заключает и складывает на груди руки.

Он галлюцинация?

«Хрен тебе!» – орет чертовски знакомый прищур на его лице. Он настоящий.

С подозрением кошусь на него, потом перевожу взгляд на рядом стоящего Лебедева. Смайловый по-прежнему улыбается. Пожимает плечами, мол, да, всё, что сейчас происходит, взаправду.

Мне больше не хочется его накормить.

– Извини, что расстроил твои планы. Но выражение твоего лица… – бывший муж испускает короткий смешок, – стоит того.

Семь долбанных лет. Столько мы не виделись.

– Что… что ты тут делаешь? – выталкиваю из себя хрипло, все еще находясь в дымном ступоре.

– Хороший вопрос. И я бы тоже им задался, если бы встретил вот так неожиданно. Но я рад, что мне удалось тебя удивить так же, как был удивлен сегодня утром я, когда Володя сообщил, что моя благоверная выписала себе какого-то профи-адвоката по имени Ольга Валерьевна, – Баровски быстро пробегается по мне взглядом с ног до головы. – А ты молодец… – кивает с мнимым одобрением, – как лихо умение «разводить» и разводиться ты сделала своей профессией…

Последнюю реплику оставляю без комментария, пропустив мимо ушей обвинительно-обличительную интонацию, потому что… твою мать, это же не то, о чем я думаю?

Перевожу взгляд на Лебедева, стараясь в его лице найти опровержение своему неутешительному предположению, но тот только блаженно улыбается и выглядит мерзко увлеченным, словно смотрит любимый мультфильм, и мне приходится довериться своей профессиональной интуиции, у которой грандиозно развитое чутье.

– Стоп, стоп, стоп… – вскидываю руку. Нервный хохоток вырывается изо рта. Настороженно бегаю глазами между бывшим мужем и ВэВэ. Холодок от осмысления проносится по позвоночнику, но я из последних сил хватаюсь за хвост ускользающей от меня надежды, что мой бывший муж – случайный участник сегодняшнего мероприятия. – Ты хочешь сказать, что находишься здесь не потому, что просто мимо проходил? – вопрошаю медленно и членораздельно.

Баровски прищуривается. Окидывает меня внимательным, пристальным взглядом.

– Только не говори, что для тебя это всё неожиданность? – спрашивает недоверчиво он.

– Черт возьми, да! – всплескиваю руками. – Господи, Баровски… – я зажимаю переносицу двумя пальцами, на секунду прикрыв глаза. – Ты – муж… как ее там…