Компаньонка

– Он сейчас в трансформации? – задала следующий вопрос я.

– Да.

– Как давно?

– Неделю.

Твою мать! Там разума не осталось вовсе, одни инстинкты. Чтобы его вытащить, придется сильно постараться.

Глава 4. Детка в клетке

Он был в клетке. Клетка под напряжением. В воздухе пахло палеными перьями и жженой плотью – Ной уже пытался выбраться. Пока электрический ток и крепкие прутья его сдерживали, но если так продолжится, предпринятых мер хватит ненадолго.

– Отключите напряжение, – сказала я, глядя на комок черных перьев, нахохлившийся в углу.

– Но… – работники Питомника пытались возражать, но Горски их одернул:

– Делайте, что она говорит.

– И все покиньте помещение. Оставьте нас вдвоем, – добавила я твердо.

Я получила очередной неодобрительный взгляд, но возражений не последовало. Работники решили, что если я хочу убиться о невменяемого анжа, то кто они такие, чтобы мне мешать.

Отключив напряжение, они покинули помещение. Я не обольщалась насчет нашего с анжем уединения – за нами продолжали следить камеры.

Я решительно зашла в клетку и направилась к Ною. Он спрятался за перьями так плотно, что не видно было ни малейшего просвета. Что ж, разговорами делу не поможешь, пока он хотя бы немного не разомкнет крылья, поэтому я просто села рядом с ним на пол. Ночь обещала быть долгой.

Прикрыла глаза, собираясь вздремнуть. Ну а что: анж плотно замотан в крылья, а силы мне еще понадобятся.

Проснулась я от чьего-то внимательного взгляда. Был он настороженный, но не враждебный. Хорошо. Осторожно пошевелилась, делая вид, что ворочаюсь, и улеглась на бок, свернувшись калачиком, но так, чтобы располагаться лицом к нему. Я передернула плечами, притворяясь, что продрогла, а сама внутренне замерла. Сейчас наступал критический момент – если я не понравилась анжу, он даст понять, что я рядом нежелательна. Вначале он будет мягко отталкивать, но если я продолжу находиться в зоне его досягаемости, возможно нападение.

Ной никак не отреагировал: продолжил следить настороженным черным взглядом за моими действиями сквозь узкую щель между крыльев. Подобное обстоятельство воодушевляло, ведь в таком случае у меня есть шанс на продолжение знакомства.

– Холодно, – произнесла я, обняв себя руками. – А тебе?

Ответа не последовало, а я на него и не рассчитывала. Я закрыла глаза, снова погружаясь в дрему. Разбудило меня цоканье когтей по полу – Ной переступал с ноги на ногу. Все еще полностью закутанный в крылья, он сделал небольшой шаг вперед, ко мне.

Его движение дало мне надежду. То, что он тянулся ко мне, хоть и неосознанно, было хорошим знаком. Главное теперь – действовать тонко и не потерять прогресс. Я осторожно пошевелилась, показывая, что проснулась, и медленно села, потирая глаза. Все это время Ной следил за мной настороженным взглядом.

Я потянулась, а затем уже обратила внимание на него. До этого я делала вид, что занята своими делами, хотя не выпускала его из поля зрения, подсматривая краем глаза.

– Хочешь пить? – спросила я. – Я умираю от жажды. Могу и тебе принести, если хочешь.

Ной не ответил, но перетупил когтистыми лапами по прутьям. Что ж, если мне повезет, я сумею его уговорить выпить воды. Если его неделю тут держат и периодически поджаривают током, то обезвоживание у него должно быть жутким. Только вот примет ли он воду из моих рук?

Я медленно встала и спокойно повернулась к нему спиной. Я знала, что подобный жест довольно провокационный, он может побудить напасть, но все же решила рискнуть. И не прогадала – не прошло и секунды, как я услышала шелест перьев, и воздух за спиной шевельнулся.

Вдох. Выдох.

Не делаем резких движений, мы спокойны.

Я почувствовала, как моего загривка коснулось его дыхание, потом сопение – он явно меня нюхал, и мои феромоны ему понравились. Если бы не понравились, то я бы уже познакомилась с его когтями или зубами.

Он еще раз вдохнул мой запах и отступил. Я осмелилась оглянуться и увидела, что он сидит в своем углу, нахохлившись, с таким видом, будто не нюхал меня несколько секунд назад.

– Так тебе воды принести? – уточнила я.

На ответ я не рассчитывала, но напомнить ему, куда я ухожу, стоило. Меня наградили долгим и пристальным взглядом. Я признала, что так тоже неплохо.

Выйдя из клетки, я подошла к двери. Дверь пикнула, открываясь, и я вышла в служебное помещение, где находился директор Горски с охранниками и еще несколько людей в белых халатах. Я обратилась к последним:

– Следите за ним, если увидите признаки волнения или нервозности, сразу же сообщите. Приготовьте пару бутылок воды, попробую его напоить. А пока я отойду освежиться.

Люди в халатах кивнули в ответ, и я направилась в сторону уборной. Дойти до нее не успела, меня перехватил Горски.

– Когда он примет своё обычное состояние? – требовательно вопросил он.

Я остановилась, пристально на него посмотрела. Выглядел он не очень – помятый и взлохмаченный, и он явно потерял терпение. Или просто не выдерживал давление, которое оказывали на него Джейды – что отец, что сын.

Отца я еще не видела и не слышала, но не надо быть слишком умной, чтобы понять – он пристально следил за происходящим и хотел результатов. И единственный результат, который мог предоставить ему Горски, был от меня.

– Не могу знать. Всё индивидуально, – ответила я правдиво.

Такой ответ его не удовлетворил.

– Конкретнее! – нетерпеливо потребовал он.

– Несколько дней, – сказала я навскидку.

На самом деле, откуда мне знать? Ной находился в состоянии трансформации около недели, сейчас у него в голове мало разума, одни инстинкты. Это довольно опасное состояние, поэтому выводить его надо медленно и осторожно. Поэтому я и назвала несколько дней. Любой специалист подтвердит. Кстати, а почему тут их нет – бледные лаборанты не в счет. Или Джейды не хотят, чтобы о происходящем стало известно широкой общественности?

Горски не понравился мой ответ.

– Это неприемлемо! У меня нет нескольких дней! Нужно немедленно.

– К сожалению, то, что вы требуете, невозможно. Если я буду форсировать события, мои действия могут привести к бешенству.

– Я зачем тебя позвал? – он и слушать ничего не хотел. – Чтобы ты привела его в порядок! Я вижу, он на тебя реагирует, не надо мне голову морочить! Так что выводи его побыстрее, или пожалеешь. Ты меня поняла? – под конец он так разошелся, что принялся брызгать слюной. Неприятно, но терпимо.

Я стояла, не шевелясь. Испытывала ли я какие-то эмоции? Нет. Генные инженеры сделали меня довольно холодной эмоционально, поэтому я редко злилась. А уж человеческими криками меня вовсе нельзя было задеть.

– Я поняла, – ответила я и скрылась за дверью уборной. Там я открыла кран, плеснула воды в лицо и уставилась на себя в зеркало. Выглядела я непрезентабельно, что после сна в клетке неудивительно.

Выйдя из уборной, направилась к медперсоналу. Они приготовили воду, она стояла на столе в нескольких пластиковых герметично закрытых бутылках, дожидаясь меня. Прежде чем подхватить воду, я посмотрела на Ноя через камеры. Он снова плотно завернулся в крылья и явно ни с кем разговаривать не хотел. Снова задумалась: я знала, что ему я была непротивна, но сможем ли мы установить связь?

– Мисс Эрвинг, вы так и будете стоять? – поторопил меня Горски, и я решилась.

– Дайте мне скальпель и обезболивающее. А еще оставьте все двери открытыми. Не задерживайте анжа, если он начнет двигаться.

Реакция на мои требования не заставила себя ждать.

– Да вы с ума сошли! Мы его не выпустим! – завопили наперебой все присутствующие в комнате. Я была готова к такой реакции, поэтому требовательно посмотрела на директора Горски. Мой взгляд, тяжелый и решительный, заставил его невольно поежиться.

– Или вы его выпустите, или мы с вами будем несколько дней выводить его из нынешнего состояния. Выбирайте, директор Горски.

Он бросил на меня недовольный взгляд, но кивнул медикам. Тут же передо мной появился лидокаин и скальпель.

– Где ближайшая больница? – осведомилась я.

– В двух кварталах отсюда, – ответили мне.

Два квартала – приемлемо.

– Откройте все двери, – повторила я инструкции, – не мешайте ему выходить. Ищите его в больнице. Он будет там со мной.

На меня посмотрели с недоумением. Ничего, скоро всё поймут. Я взяла шприц с обезболивающим и, обнажив иголку, воткнула её в плечо. Затем подняла скальпель и сделала довольно глубокий порез в том же месте, куда недавно вошла игла. Под изумленными взглядами всех присутствующих я подхватила бутылки с водой и, как ни в чём не бывало, вернулась к Ною.

“Теперь посмотрим, насколько я тебе понравилась. Надеюсь, что достаточно, чтобы ты пришёл в себя”, – подумала я, решительно шагая в клетку.

Глава 5. Гроза изменит все

Когда я вошла, Ной даже не пошевелился. Он продолжал сидеть унылым комком перьев в своем углу. Мне бы, по-хорошему, подождать. Сесть на пол, попить воды, и он сам рано или поздно раскроется и высунется наружу. Но подобные действия были для меня непозволительной роскошью. Во-первых, в соседней комнате пыхтел Горски, и хоть я его не видела, точно знала – он недоволен. Во-вторых, я истекала кровью. Конечно, надрез был аккуратным и обколотым обезболивающим, но всё равно приятного мало. Сидеть на полу и ждать, пока с меня натечет приличная лужа крови, а Ной соизволит отреагировать, казалось не самым удачным планом. Я уверенно направилась к нему.

Крылья у него были закрыты неплотно, и я видела блестящие черные глаза, которые неотрывно следили за каждым моим движением. Я отвинтила крышку бутылки и с удовольствием сделала несколько глотков – пусть видит и завидует. Я сомневалась, что он пил много воды за последнюю неделю.

– Хочешь попить? – спросила я, протягивая бутылку.

Комок перьев едва заметно шевельнулся, и крылья разомкнулись, обнажая когтистую лапу, которая с невероятной ловкостью схватила бутылку и тут же утянула её в узкий промежуток между крыльями. Раздалось бульканье, а затем громкие, торопливые глотки – Ной пил воду с такой жадностью, словно не прикасался к ней целую вечность.

Я позволила себе тихо выдохнуть. То, что он принял воду из моих рук, было хорошим знаком.

Закончив пить, он небрежно бросил пустую бутылку на пол, и она со слабым шорохом покатилась прочь. Я же вскрыла вторую бутылку, сделала пару медленных глотков и протянула её Ною.

– Будешь ещё? – спросила я спокойно, будто выполняя наш обыденный ритуал.

На этот раз Ной не колебался. Мгновенно выхватив воду, он осушил бутылку почти мгновенно, едва ли не залпом. Прекрасно. Когда вторая пустая бутылка последовала за первой, покатившись по полу, я поняла – анж был достаточно гидратирован. Пора переходить к следующему этапу моего плана.

Я притворно застонала, схватившись за плечо, из которого сочилась кровь, и начала медленно оседать на пол, словно теряя силы.

«Момент истины», – подумала я, чувствуя, как нарастает внутреннее напряжение. Вся моя игра строилась на инстинктах. Она была не просто опасной, она могла стоить жизни, если что-то пойдёт не так.

Не прошло и нескольких секунд, как его крылья снова распахнулись, и он подхватил меня своими могучими когтистыми руками, словно я весила не больше пёрышка. Сила анжей была колоссальной даже в их обычном состоянии, а в трансформации они и вовсе могли поднять в воздух груженый товарный вагон.

Я чувствовала, как его горячее дыхание коснулось моей шеи и поползло вниз – ближе к ране. Казалось, он пробовал мою кровь на вкус. Затем из его груди раздалось низкое ворчание. Не злое, скорее… возмущённое и недовольное, будто он усмотрел что-то, что не привело его в восторг.

Я же позволила себе обмякнуть в его руках и теперь походила на куклу-марионетку, которой обрезали нити, – я изображала обморок. Еще и глаза закатила для большей достоверности.

Ной меня не отверг, и значит он скоро отреагирует на мою неподвижность, и инстинкт спасителя возьмёт верх. Я едва успею досчитать до десяти, как он примет решение.

Всё произошло быстрее, чем я думала. Я даже не досчитала до семи, а Ной уже сорвался с места со мной на руках. С грохотом, который отдавался в ушах, он вышиб двери своим телом. Хорошо, что я предупредила работникам не запирать их, иначе бы он вынес все, включая дверной косяк и часть стены.

Без препятствий не обошлось, но были они мелкими и незначительными, Ной справился с ними без особых затруднений и разрушений. Вскоре он выбежал на улицу, оттолкнулся сильными ногами и взлетел, расправив крылья.

У меня захватило дух. Прошло так много времени с тех пор, как я летала с анжем.

Мы поднимались всё выше и выше, я чувствовала, как меняется температура воздуха, становясь всё холоднее. Мне хотелось открыть глаза и насладиться видами, раскинувшимися вокруг, но нужно было изображать обморочную девицу, которая отключилась от потери крови.

В крылатом режиме его восприятие работает иначе, чем обычно, но Ной понимает, что со мной что-то не так, и поэтому будет стремиться утащить меня в безопасное место, где я смогу прийти в себя. Безопасные места у анжей весьма интересные – чем выше, тем лучше, поэтому можно не сомневаться, что он выберет самый высокий небоскреб и отнесет меня туда.

К одному из них мы, кстати, сейчас и направлялись. Главное – не выдать себя, не показать, что я в сознании и соображаю, иначе ничего не получится, и в итоге будем мы куковать где-то на крыше: я с порезом на плече и по-прежнему неадекватный Ной.

Если же удастся обвести его вокруг пальца, убедив, что я не собираюсь приходить в себя без посторонней помощи, ему рано или поздно придется включить мозги, чтобы эту помощь отыскать. Тогда-то он станет нормальным. Вернее, не совсем нормальным – всё ещё тревожным и паникующим, но уже не крылатым, не пернатым и не когтистым. Он потащит меня в больницу, и там окончательно придёт в себя. Прекрасный план? Я тоже так думаю.

Но все испортила гроза.

Вначале всё шло как надо: Ной затащил меня на крышу, обернул меня в крылья, прижался со спины, даря тепло и покой, окутывая свежим запахом озона. О том, что я притворяюсь, он не догадывался.

А потом – сверкнула молния, осветив всё вокруг на короткий миг, а небеса разразились оглушительным громом.

Мое притворство мигом слетело, и я беспомощно забилась в крепкой хватке Ноя. Его руки удерживали меня с такой силой, что казалось, будто мир рушится вокруг, а он – единственное, что не даст мне рухнуть вниз. Надо отдать ему должное: он не выпустил меня. Лишь сильнее прижал к себе, фиксируя руками и крепче сжимая в коконе из крыльев.

Запах озона стал резче, насыщеннее, и ветер взвился с новой силой, заставляя его жёсткие чёрные перья шуршать, словно лезвия, разрезающие воздух. Я застыла, оцепенев от ужаса, и мои широко раскрытые глаза встретились с его. Я смотрела в его чёрные, бездонные глаза – и не узнавала ни его, ни себя. Я тонула в чёрном омуте, погружалась всё глубже, и, что хуже всего, там не было дна.

Лишь вечная тьма.

Запах крови стал резким и почти осязаемым. Я ощущала его каждой клеткой своего напряженного тела, он проникал в лёгкие, оставляя едва уловимый привкус железа на языке. Он щекотал ноздри, напоминая о том, что жизнь, к которой я прикасалась, ускользает.

Молния снова вспыхнула, и её ослепительный свет лишил меня последних осколков здравого рассудка.

И вот я уже путаю настоящее с прошлым, я тону в своих воспоминаниях, как в болоте, и нет той силы, которая сможет мне помочь и вытащить.

– Не умирай! – вырвалось из меня с отчаянной силой, и я вцепилась в его плечи. В плечи анжа, который сейчас находился в трансформации! Я бы никогда не совершила такой ошибки, если бы не безумие момента – гроза, кровь, его чёрные крылья, раскрытые над нами как щит и проклятие одновременно.

– Не умирай… – мой голос потонул в реве стихии.

Я поняла, что кричу в пустоту. Он меня не слышал. Никакие мои слова не доходили до него.

Он был в другом мире, и мне не суждено было до него достучаться.

Он уйдёт. Он покинет меня. Снова. Как и тогда.

Небеса разверзлись, выплёскивая на нас потоки воды. Дождь обрушился стеной, словно в попытке стереть нас обоих с лица земли. В ту минуту я осознала свою полную беспомощность.

Он умирает. Он снова умирает, и я ничего не могу сделать. Ничего. И я умираю вместе с ним.

Моё сердце бешено забилось, больно ударяя в рёбра, и с каждым новым толчком я чувствовала, как оно готово вырваться из груди. Казалось, еще немного, и проломит грудную клетку.

И пусть… Пусть, лишь бы он остался в живых!

Дышать было невозможно. Я хватала ртом воздух, но лёгкие отказывались слушаться, парализованные страхом и отчаянием. Стук сердца гремел в ушах, как раскаты грома, а дыхание исчезло. Я задыхалась. Я не могла сделать даже самый маленьких глоток воздуха, как если бы сама жизнь покидала меня.

И дождь, дождь, дождь… Он смывал кровь. Я вцепилась в анжа, сжав его с такой силой, словно верила, что если только крепче держаться, он останется. Что я смогу удержать его на краю бездны, не дам упасть в пропасть. Он сможет исцелиться. Он сможет победить страшную страшную рану, зиявшую у него в боку.

– Не умирай! – молила я его одними губами, едва шевеля ими.

Слова были пустыми. У меня не было дыхания, а для слов оно нужно. У меня не осталось сил.

Я знала, что всё бесполезно. Мои руки слабы. Я не смогу удержать его. Не смогу спасти. Он умрёт. Я знала это, знала с самого начала. Он умрёт.

Вдруг я почувствовала, как меня обхватили горячие руки, крепкие и тёплые, словно хотели защитить от всего мира. Они оплетали меня с такой заботой, что я невольно расслабилась. На мои плечи легли огромные крылья, обвивая меня, словно мягкий кокон. Внезапно шум дождя, который только что был оглушающим, будто стих, став едва различимым.

Гром, капли, хлещущие по земле – всё это будто осталось где-то далеко, за границей его крыльев.

– Я буду жить, – услышала я его голос, низкий, обволакивающий, наполненный спокойной уверенностью. В его словах звучало обещание, не подлежащее сомнению. Уверенность, забота и такая нежность, что сердце моё начало медленно оттаивать.

– Я тебя не покину, – его голос вновь прорезал тишину. Он звучал так близко, так мягко, что я ощутила, как каждое слово проникает в самую глубину моего существа. – Я буду с тобой всегда.

И тут я осознала, что могу дышать. Всё напряжение, сковавшее мои лёгкие, ушло, словно растворилось от его слов. Я сделала первый глоток воздуха, и он был горьким, колючим, будто ожогом прокатился по горлу, но мне было все равно.

С возможностью дышать пришло облегчение. Воздух был жёстким, но дарующим жизнь.

– Я хочу, чтобы ты мне поверила. Со мной тебе ничего не грозит.

Его шёпот проникал в сердце, с каждым словом оседая в груди и разгоняя туман страха. Руки его держали меня крепко, настойчиво, обещая защиту от всего мира. Его присутствие было каменной стеной, которую ничто не способно разрушить.

– Всё будет хорошо. Теперь будет.

Я приняла его слова за единственно правильную истину, ведь не могла по-другому, меня такой создали – верить своему анжу безоговорочно, доверять каждому его слову. Доверие к нему было вписано в мою ДНК. Когда он сказал, что будет жить и не покинет меня – я почувствовала, как едва не разрушившийся мир вновь становится целым.

Связь была установлена. Она теплым током проходила через все тело, возвещая о том, что у меня появился анж. Я снова обрела смысл, который я потеряла когда-то.

Пустота, затаившаяся глубоко внутри, начала заполняться.

Моё сердце на миг замерло, а затем забилось снова, ровно и размеренно. Всё стало на свои места – как должно быть. Внутри разлилось тёплое чувство ликования. С анжем я была неуязвимой. Вся истязающая раньше меня тревога казалась теперь далёкой, незначительной и ненастоящей.

Я моргнула, стряхивая с себя иллюзию воспоминаний. Образы прошлого медленно рассеивались, как утренний туман под лучами солнца, и я мысленно махала им на прощанье. То, что было, ушло.

У меня снова был анж. И это меняло всё.

Глава 6. Я не знаю твоего имени

Я сидела на койке в просторной палате той самой больницы через два квартала, о которой упоминал директор Горски. Волосы были мокрыми от дождя, а на плечах лежал теплый шерстяной плед, который спасал меня от холода. Из-под пледа выглядывала больничная распашонка, а под ее тканью прятались несколько десятков хирургических швов на плече. За окном тихо плакал дождь, который теперь казался всего лишь слабым отголоском той разбушевавшейся стихии, которая подхватила меня и безжалостно бросила в омут самых темных воспоминаний моей жизни.

Ной сидел в кресле, отодвинутом чуть поодаль от моей койки. Он выглядел далеко не лучшим образом – худой и измождённый, что было прямым следствием продолжительной трансформации. Он вернулся в свой человеческий облик: без крыльев, когтей и птичьих лап вместо ног. В обычном состоянии Ной был черноволосым юношей с творческим беспорядком на голове вместо прически. Его серые пронзительные глаза и острые скулы придавали ему дерзкий вид. А еще он был вопиюще молод, словно ему едва исполнилось двадцать лет или чуть больше. Когда он отворачивался, я замечала, как его лицо начинало хмуриться, но стоило ему снова взглянуть на меня, как его глаза теплели, будто он видел нечто очень приятное и важное. Я знала причину такого поведения, но ещё не решила для себя, как к ней относиться.

И к черту всё это. Я была так вымотана своим приступом на крыше, и удивительно, что я всё ещё могла соображать.

– Как тебя зовут? – Ной смущенно провел рукой по своим волосам, вглядываясь в мое лицо. Я понимала его чувства: он сначала установил со мной связь, а уже потом решил узнать мое имя.

– Софи. Софи Эрвинг, – ответила я, наблюдая, за его сосредоточенным лицом. Он ловил каждое мое слово, и это было правильно – связь анжа и компаньонки именно так и работает. Все его существо отныне и навсегда, как антенна, настроено на меня.

– Софи… – повторил он медленно, словно пробовал моё имя на вкус. И, судя по его виду, этот вкус ему понравился. – А я Ной.

– Я знаю, – ответила я спокойно, пытаясь уловить его реакцию.

Он тихо хмыкнул, как будто был доволен собой.

– Зато я не знал твоего имени, – сказал он, его взгляд смягчился.

– Ты был не в себе, – объяснила я, и он кивнул, соглашаясь. Я приняла его кивок за приглашение продолжить расспросы, и потому спросила дальше: – Что случилось?

Анжи редко доходят до такого состояния. Трансформации у них случаются, но не такие продолжительные. Чтобы неделю оставаться пернатым, нужна веская причина.

– Я упрямый, – ответил он с легкой усмешкой, только веселья в ней не было совсем, скорее констатация факта, и я поняла, что с его упрямством мне еще придется столкнуться. Я приподняла брови, поощряя его продолжить свои объяснения. – Не хотел себе компаньонку.

Я не смогла скрыть удивления. Разве так бывает?

– Так или иначе она у тебя появилась. Ты мог выбрать, а теперь…

– Я ни о чём не жалею! – перебил он меня с внезапной горячностью.

Я только хмыкнула в ответ. Ещё бы он жалел.

У анжей с их компаньонками происходит импринтинг, и когда это случается, для анжа она становится самой лучшей, самой красивой и вообще самой. Как она выглядит и как одевается, разницы нет. Поэтому я верила Ною – он не жалел. Теперь. Но выбрал бы он меня изначально, если бы не обстоятельства?

– Могу я задать личный вопрос?

– Тебе можно всё, – сообщил он, и я знала, что он даже умер бы от моей руки, если бы я попросила. Особенно охотно он бы это сделал на ранних стадиях, когда наша связь только возникла.

– Я ценю твоё доверие, – сказала я, склонив голову в знак признательности. Ной хмыкнул, понимая всю суть происходящего. Его забавляло, как я пытаюсь выстроить личные границы и оставить ему немного свободного пространства, несмотря на наши обстоятельства. – Почему ты не хотел брать компаньонку?

Ной серьёзно посмотрел на меня, словно размышляя, смогу ли я его понять. Я узнала его взгляд – он бывает у людей, чьи слова часто не принимали всерьёз, считая капризом или блажью. А если учесть, что Ной – единственный наследник Джейдов, то, вероятно, его часто баловали, но редко по-настоящему слушали. Ему приходилось добиваться своего, прилагая огромные усилия, и неудивительно, что он вырос таким упрямым и случилось то, что случилось. Я сделала мысленную пометку всегда слушать и слышать Ноя – для него это было важно.

– Они все были фальшивые, – признался он, наконец. Решил дать мне шанс.

Такого ответа я не ожидала, поэтому замолчала, размышляя над его словами.

– А я – нет? – поинтересовалась я после небольшой паузы.