Shadow Heart. Глава первая

Нак Наоки

Shadow Heart. Глава первая

«Не бойся сжечь мост, ведущий в никуда.

Иногда тотальное разрушение –

Единственный способ отличить правду ото лжи.

Даже если за это придется предстать перед судом Богов.»

– Изречение Повелителей Хаоса

Воздух в зале суда застыл, тяжёлый и спертый, пропитанный запахом старого дерева, пыли и чего-то неотвратимого. Слова судьи обрушились на неё не как звук, а как физический удар в солнечное сплетение.

– Вы приговорены к смертной казни за совершённые вами преступления. Приговор будет приведён в исполнение завтра в двенадцать часов дня.

«Завтра… Двенадцать…» Эти слова засели в сознании, как заноза, тупо пульсируя. Время сжалось до размеров мышеловки. Весь огромный мрачный зал с высокими потолками, украшенными лепниной, покрытой многовековой копотью, поплыл перед глазами, расплываясь в серых пятнах. Лица присяжных, прокурора, адвоката – всё превратилось в безликие маски, лишённые смысла. Единственное, что оставалось реальным, – ледяная тяжесть наручников на запястьях, впивающихся в кожу.

И тогда сквозь оглушающую пустоту прорвался вихрь мыслей, острых и беспощадных: «Как… Как всё дошло до этого? Где был тот поворот, та роковая ступенька, с которой я сорвалась в эту пропасть?» Обрывки воспоминаний проносились в голове: смех, свет, чья-то рука в её руке… И тут же: «Почему ОН?! Почему ОН мне не помог?» Он же мог… Он обещал…» Мысль об этом «ОН» вонзилась в неё острее ножа, смешав горечь предательства с последней, отчаянной искрой надежды, которая тут же угасла. «Но уже поздно… Всё кончено. Завтра. В полдень». Осознание этой простой, чудовищной истины накрыло её с головой, как ледяная волна, выжигая все чувства, кроме всепоглощающего, парализующего ужаса.

Движение рядом. Крупные грубые руки в форменных манжетах схватили её под локти, резко, без тени сомнения или жалости. Прикосновение было чужим, неумолимым, как прикосновение самой Смерти. Её беспомощно подняли со скамьи подсудимых, на которой она, кажется, оставила последние крупицы тепла и жизни. Ноги, ватные, не слушающиеся, едва волочились по холодному каменному полу, отполированному до блеска тысячами таких же потерянных шагов.

Она не сопротивлялась. Какая разница? Её взгляд, остекленевший, устремлённый в никуда, скользнул по высоким зарешеченным окнам, за которыми бурлила обычная жизнь: крики уличных торговцев, гудки машин, кусочек голубого неба, такой бесконечно далёкий. Этот мир больше не принадлежал ей. Её мир сжался до размеров камеры смертников и безжалостного циферблата, отсчитывающего последние часы.

Стук тяжёлых сапог конвоиров эхом отдавался под сводами коридора, уводя её прочь от света, прочь от жизни, в глухую, окончательную тишину ожидания. Наручники звенели при каждом шаге – жалобный металлический звон, похожий на погребальный колокольчик.

Пару месяцев назад:

Воздух в аудитории был густым от скуки и пылинок, пляшущих в лучах позднего послеполуденного солнца. Монотонный голос преподавателя, мистера Ритуала (или просто Риты, как его называли за глаза), плыл над рядами полупустых парт, почти не встречая отклика. Он рассказывал о падении Великой Империи Элиндор – эпохе, давно канувшей в Лету, покрытой архивной пылью и равнодушием современников.

Сам Рит был воплощением парадокса. Высокий, почти худощавый, с отточенными до грации фехтовальщика движениями, он выглядел невероятно молодо – лицо без морщин, лишь тень усталости в глазах. Но стоило ему заговорить – и в интонациях, в подборе слов, в той бездонной глубине взгляда, которая иногда мелькала за стеклами очков, чувствовался груз знаний, несоразмерный его внешности. Его одежда – слегка небрежная, полуделовая: хорошая, но не новая рубашка навыпуск, тёмные брюки без стрелок, мягкие замшевые туфли – не привлекала бы внимания, если бы не одна деталь. На безымянном пальце правой руки сверкал массивный серебряный перстень в форме стилизованной короны. Драгоценные камни – тёмные сапфиры или, может быть, чёрные бриллианты? – инкрустированные в зубцы короны, ловили свет и вспыхивали холодными искрами при каждом его движении. Казалось, это была единственная вещь, связывавшая его с той самой помпезной древностью, о которой он говорил с таким ледяным отстранением.

– …И так, подточенная внутренними распрями и алчностью соседей, Великая Империя Элиндор канула в небытие, оставив после себя лишь обломки величия да горькие уроки для невнимательных потомков. На этом – всё, – голос Рита не дрогнул, не окрасился ни сожалением, ни триумфом. Он просто констатировал факт, как погоду за окном. – А теперь перейдем к менее эпичным, но куда более актуальным материям. Домашнее задание к следующему занятию…

Его взгляд, скользящий по аудитории с видом человека, давно привыкшего к пустоте, вдруг наткнулся на островок полного отрешения. В дальнем углу, приткнувшись к холодному оконному стеклу, спала девушка. Ли Реми. Ее невысокая, но поджарая, спортивная фигура была облачена в характерный для нее хаос: деловые, слегка мятые черные брюки сочетались с яркой, не по сезону тонкой спортивной кофтой и потрепанными кроссовками. Ярко-фиолетовые волосы, собранные в небрежный пучок, сползали на лицо, частично скрывая его. Она дышала ровно и глубоко, полностью отключившись от мира империй и домашних заданий.

Уголок губ Рита дрогнул в едва уловимой, но совершенно лишенной тепла усмешке. Он сделал театральную паузу, достаточную, чтобы несколько пар глаз повернулись вслед за его взглядом к спящей фигуре.

– Ли Реми, – голос его прозвучал чуть громче, отчетливо, как щелчок выключателя в тишине. – Проснитесь и сияйте. Вы готовы просветить нас по поводу основных причин экономического коллапса Элиндора в последнее десятилетие его существования?

Эффект был мгновенным. Реми вздрогнула, как от удара током, и вскочила на ноги. Глаза, широко распахнутые от внезапности и сна, беспомощно метались по комнате. Фиолетовые пряди беспорядочно спадали на лоб.

– Я… я не спала, мистер Рит! – выпалила она, голос еще хриплый от сна, но уже с привычной, защитной ноткой дерзости. – Просто… размышляла с закрытыми глазами! Повторите вопрос, пожалуйста, я… прослушала момент.

Она пыталась придать лицу выражение внимания, но следы сна на щеке и слегка помятый воротник кофты выдавали ее с головой.

Рит не спеша снял очки, протер линзы краем рубашки. Его глаза без стекол казались еще более пронзительными и холодными. Он вновь водрузил очки на переносицу, не сводя взгляда с Рем.

– Спасибо, не надо, – произнес он с ледяной вежливостью, в которой явственно читалось: «Не унижай себя и меня». – Ваши размышления, видимо, были слишком глубоки для нашего скромного урока. Вы ответите после пары. Лично. В моем кабинете.

Он слегка подчеркнул последние слова, и перстень на его пальце сверкнул тусклым серебром, будто ставя точку.

Реми тяжело плюхнулась обратно на стул, чувствуя, как горячая волна стыда и досады заливает лицо.

– Да что ж так не везёт-то… – прошипела она себе под нос, сжав кулаки под партой. Очередная встреча с Рит-ледышкой. Именно то, чего не хватало для идеального дня.

Звонок на перемену отрезал последние слова лекции, и аудитория мгновенно ожила шуршанием тетрадей и скрипом стульев. Реми резко вскочила, наспех запихивая учебник в потертый рюкзак, и рванула к выходу со скоростью гоночного болида.

– Ли Реми, – голос Рита остановил ее на полпути, как невидимая стена.

Она застыла, чувствуя, как холодная волна пробежала по спине. Медленно обернувшись, она увидела преподавателя, невозмутимо опирающегося о дверной косяк. Солнечный луч поймал его перстень, заставив камни вспыхнуть кроваво-красными искрами.

– Вы не забыли, о чем я вас попросил? – спросил он с той же ледяной усмешкой, что всегда заставляла студентов ежиться.

– Э-эм, нет, нет! – запнулась Реми, нервно теребя прядь фиолетовых волос. – Просто… у меня срочные дела… Извините, я просто не смогла сдержаться! – выпалила она, чувствуя, как предательский румянец заливает щеки. – Вчера всю ночь работала, и все такое…

Рит медленно поправил очки, его пальцы на мгновение задержались на перстне.

– Это не совсем то, о чем я хотел поговорить, – проговорил он неожиданно мягко, – но думаю, сейчас не время. Зайди к мисс Брун. Будь добра.

Он сделал паузу, и его следующие слова прозвучали странно многозначно:

– И запомни… Некоторые сны могут отсылать к чему-то важному. Напоминать.

В голове у Реми громко щелкнуло – "Брат". Она резко дернула головой, будто пытаясь отогнать навязчивую мысль.

– Ну… если все, я могу идти? Мне еще к мисс Брун… – пролепетала она, уже пятившись к выходу.

– Да, иди, – махнул рукой Рит, но тут же добавил, словно в послесловии: – И не забудь домашнее задание к следующей паре.

Реми уже мчалась по коридору, когда его последние слова догнали ее, как эхо в пустом тоннеле.

Тишина в кабинете была не просто отсутствием звука, а плотной, почти осязаемой субстанцией. Ее нарушал лишь мерный, властный стук маятника старинных напольных часов, стоявших в углу. Каждый удар отдавался эхом в высоких потолках, отсчитывая томительные секунды ожидания. Рем стояла перед массивным дубовым столом, сжимая в слегка дрожащих пальцах край своей юбки. Ее взгляд, полный немого вопроса и тени беспокойства, был прикован к женщине за этим столом.

– Мэм, – голос Рем прорвал гнетущую тишину, прозвучав чуть выше обычного. – По какой причине вы меня вызвали? Я вроде… никак не нарушила правила… – Она сделала крошечную паузу, ловя дыхание, – Ну, по крайней мере, в этот раз.

Фраза сорвалась с легкой дерзостью, тут же погашенной внутренней робостью. Она мысленно лихорадочно перебирала последние дни – неужели что-то упустила?

Преподавательница, мисс Брун, была воплощением ледяного спокойствия и безупречного контроля. Она восседала в кресле не просто сидя, а занимая пространство, словно трон. Статная, почти атлетически сложенная, она казалась еще выше благодаря идеально прямой осанке. Ее волосы, цвета спелой пшеницы, были убраны в тугой, безукоризненный пучок, подчеркивающий резкие скулы и высокий лоб. Вместо привычного делового костюма она была одета в безупречно отглаженную белую блузу и строгие темные брюки со стрелками. Пиджак же, из тонкой шерсти глубокого синего оттенка, был небрежно, но с явным расчетом накинут на плечи, как мантия. Этот штрих не смягчал, а лишь подчеркивал ее властность и отстраненность.

Мисс Брун медленно подняла глаза от бумаг, которые разглядывала с видом полного безразличия. Ее взгляд, холодный и пронзительный, как февральский ветер, встретился со взглядом Рем. В ее глазах не было ни гнева, ни даже привычной строгости – лишь какая-то нечитаемая, отстраненная оценка. Она выдержала паузу, намеренно продлив неловкость, прежде чем заговорить. Голос ее был ровным, низким, без интонаций, как будто она диктовала протокол.

– Рем, – начала она, и имя прозвучало как холодный металл. – Правила – это не единственная причина для разговора. – Она слегка наклонилась вперед, положив локти на стол и сложив пальцы в жесткую арку. – Нам с тобой необходимо обсудить кое-что… касающееся твоего старшего брата.

Слова повисли в воздухе, тяжелые и неожиданные, как удар. Рем непроизвольно дернулась, чувствуя, как ледяная волна пробежала по спине. Брат? Что случилось? Что она знает?

Мисс Брун наблюдала за ее реакцией с бесстрастным интересом.

– Приходи сегодня, после закрытия колледжа. – Она четко выговорила каждое слово. – К заднему входу. Около стадиона. – Она сделала еще одну многозначительную паузу, ее взгляд скользнул к окну, словно проверяя, нет ли лишних ушей. – Без опозданий. И… – легкий, почти незаметный акцент на последнем слове, – без свидетелей. А теперь… ты свободна. Можешь идти.

Она откинулась в кресле и вновь взяла бумаги, ее движение было окончательным и не допускающим возражений. Разговор был окончен так же внезапно, как и начался, оставив Рем в полном смятении и с тяжелым камнем тревоги на душе. Тиканье часов теперь звучало как отсчет времени до чего-то неизвестного и пугающего.

Мысли Реми кружились, как осенние листья в вихре, возвращаясь к одному и тому же:

«Опять брат… Да что не так-то с ним? Я не видела его ни разу в жизни, а все твердят мне о нём. Если бы он действительно меня любил – был бы рядом. Но нет. Всё, что у меня есть – это его дурацкое письмо…»

Она мысленно перебирала знакомые строки, выжженные в памяти:

«Ешь. Спи. Наслаждайся жизнью.»

Губы сами собой искривились в горькой усмешке. «Ну спасибо, великая мудрость. Как будто я сама не знаю.»

В голове роились десятки вопросов, колючих и неотвязных. Но ответы, возможно, ждали её сегодня вечером – если, конечно, это не очередная ловушка.

Однако до заветного разговора предстояло выдержать ещё две пары.

Внезапно чьи-то пальцы впились ей в запястье, резко выдернув из потока размышлений.

– Ну что, Ремка, опять спала на паре? Сильно ругали? – звонкий голос буквально взорвался рядом, словно фейерверк в сером коридоре.

Реми вздрогнула и обернулась.

Перед ней стояла, сверкая улыбкой до ушей, Эсфира – живое воплощение хаоса и энергии. Невысокая, стремительная, с короткими огненно-рыжими волосами, которые, казалось, вспыхивали при каждом её движении. Её мешковатый свитер и помятые джинсы выглядели так, будто она в них родилась, а следы краски на рукавах намекали на очередное творческое безумие.

– Следующая пара – биология, – Эсфира скривилась, изобразив драматический ужас. – Ненавижу этого препода! Профессор Хис – настоящий псих, честное слово!

Реми непроизвольно фыркнула, чувствуя, как напряжение понемногу тает.

– Да нет, вроде пронесло… – пожала она плечами, подхватывая её энергию. – Хотя биолога я тоже не шибко люблю. Ладно, пошли – он терпеть не может опозданий.

Девушки переплели руки и зашагали по коридору, нарочито громко топая, будто бросая вызов давящей тишине академии.

Приближаясь к кабинету биологии, Реми и Эсфира замедлили шаг.

Из-за двери доносился приглушенный, но странно эмоциональный монолог:

– Как же я устал… Одно и то же, день за днём. Меня бы в химики определили – нет, лучше в лаборанты! Да кем угодно, только не преподавателем!.. Согласен, Черепок? Ах да, ты же говорить не умеешь… Вот бы здесь был Ф…

В этот момент дверь скрипнула и приоткрылась – видимо, от небрежного толчка профессора.

Девушки застыли на пороге, столкнувшись с сюрреалистичной картиной:

Профессор Хис стоял посреди кабинета, держа в одной руке учебный череп, а в другой – указку, которой нетерпеливо тыкал в его височную кость. Его чёрный лабораторный халат (почему-то не белый, как у всех) колыхался при резких движениях, на мгновение приоткрывая розовый бантик на ремне – нелепый контраст с общей мрачностью образа.

Он резко поднял голову – очки с толстыми линзами блеснули, маска скрыла выражение лица, но по напряжённой позе было ясно: застигнут врасплох.

– Эм… Девушки, – голос прозвучал неестественно ровно, будто он переключал режимы с "собеседования с черепом" на "формальный тон". – Пара ещё не скоро начнётся. Закройте, пожалуйста, дверь.

– Извините, профессор! – хором выпалили Реми и Эсфира и поспешно отступили, захлопнув дверь.

Эсфира тут же прижала ладонь ко рту, подавляя смех.

– Ну что, Рем, всё ещё думаешь, что он просто «странный»? Он явно сползает в безумие!

Реми только вздохнула, но уголки губ дёрнулись.

– Главное, чтобы на паре он не решил нас «дополнить» свою коллекцию…

Ожидаемо, сама пара прошла без эксцессов – профессор Хис вёл себя безупречно сдержанно, будто не было ни черепа, ни нервного срыва.

После пар:

Эсфира швырнула рюкзак на плечо, оживлённо жестикулируя:

– Ладно, безумный биолог – это весело, но у меня горит вопрос: ты сегодня вечером к мисс Брун?

Реми напряглась.

– Да… Надеюсь, наконец получить ответы.

– Тогда держи меня в курсе! – Эсфира подмигнула. – Если тебя вдруг заподозрят в чём-то – я организую побег. У меня есть план и пять банок краски!

Реми рассмеялась, но в груди сжалось – вечер действительно мог изменить всё…

Физика. Последняя пара.

Эсфира крутила в руках ручку, лениво наблюдая, как за окном кленовый лист медленно падает на подоконник.

– Профессор Дис – единственный адекватный препод здесь. Может, сольёмся и сходим в кафешку? – она щёлкнула колпачком по зубам, глядя на Реми с хитрой ухмылкой.

Реми прикрыла тетрадь ладонью, едва сдерживая смех:

– Ты в курсе, что это единственный предмет, который реально пригодится в жизни?

– Он сзади, да? – Эсфира резко выпрямилась, делая невинное лицо.

Профессор Дис стоял, слегка прислонившись к стене, его высокую фигуру облегал объёмный свитер глубокого бордового оттенка.

Шерстяная вязка, слегка потрёпанная на локтях, говорила о том, что этот свитер – его любимый, проверенный годами лекций и бессонных ночей за исследованиями. Свитер свободно сидел на его широких плечах, подчёркивая крепкое телосложение человека, который не чурается физической работы. Из-под закатанных рукавов виднелись сильные предплечья с едва заметными шрамами – возможно, следы лабораторных экспериментов.

Но самое завораживающее в нём были глаза.

Левый – зелёный, как лесной мох в солнечный день, с янтарными искорками у зрачка.

Правый – холодно-голубой, словно осколок зимнего неба.

Этот гетерохромичный взгляд казался одновременно тёплым и проницательно-холодным, будто он мог видеть насквозь и студента, и саму суть физических законов.

Тёмно-каштановые волосы с рыжеватыми прядями, слегка вьющиеся и чуть длиннее академической нормы, небрежно падали ему на лоб. Он рассеянным жестом откинул их назад, открыв высокий лоб мыслителя и морщинки у глаз – следы частой улыбки и привычки щуриться при ярком свете.

Аккуратная борода с проседью, скорее стильная, чем неопрятная, и лёгкие морщины у рта придавали ему обаяние опытного учёного, который видел в жизни не только лаборатории и лекционные залы.

Когда он заговорил, его голос звучал мягко, с бархатистой хрипотцой, будто он только что пил горячий чай с мёдом:

– Если мои лекции так неинтересны…

Он сделал паузу, губы тронула лёгкая улыбка, обнажив ровные зубы.

– …можете считать себя свободными.

– Серьёзно? Без последствий? – Эсфира сузила глаза.

– Только если завтра принесёте мне презентацию о квантовой запутанности… – он сделал паузу, наслаждаясь их резко изменившимися выражениями лиц, – …на трёх слайдах максимум.

Через три минуты они уже бежали через двор, спотыкаясь о собственный смех.

Кафе "Ньютон"

Эсфира с размаху плюхнулась в плюшевое кресло, чуть не опрокинув вазочку с сахаром.

– Окей, – она ткнула вилкой в кусок чизкейка, – давай начистоту. Почему мисс Брун вызвала тебя именно сегодня?

Реми обхватила ладонями чашку, чувствуя, как тепло проникает в холодные пальцы.

– Ты же знаешь… Это про него.

– Опять твой мифический брат? – Эсфира закатила глаза. – Может, он призрак? Или ты в секретной программе защита свидетелей?

Чай в кружке Реми вдруг покрылся рябью – её руки слегка дрожали.

– Письма приходят. Кто-то платит за мою учёбу. А вчера… – она оборвала себя на полуслове.

Эсфира неожиданно вытянулась через стол и схватила её за запястье: