Азбука спасения. Том 78

Азбука спасения

Том 78

Составитель Никодим Благовестник

© Никодим Благовестник, составитель, 2025

ISBN 978-5-0068-2559-8 (т. 78)

ISBN 978-5-0055-9992-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

СОВЕРШЕНСТВО

Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф.5:48).

Апостол Лука

Итак, не ищите, что́ вам есть, или что́ пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего, ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том, наипаче ищите Царствия Божия и это всё приложится вам. Не бойся, малое стадо! ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство. Продавайте имения ваши и давайте милостыню. Приготовляйте себе влагалища неветшающие, сокровище неоскудевающее на Небесах, куда вор не приближается и где моль не съедает, ибо где сокровище ваше, там и сердце ваше будет (Лк.12:29—34).

Преподобный Иоанн Лествичник

О земном небе, или о богоподражательном бесстрастии и совершенстве, и воскресении души прежде общего воскресения

Вот уже и мы, лежащие в глубочайшем рве неведения и во тьме страстей, и в смертной сени тела сего, по дерзости своей начинаем любомудрствовать о земном небе.

Великолепие тверди суть звезды, а украшение бесстрастия – добродетели; ибо бесстрастие, как я думаю, не иное что есть, как сердечное небо ума, которое все коварства бесов считает за детские игрушки.

Итак, истинно бесстрастным называется и есть тот, кто тело свое сделал нетленным, ум возвысил превыше всякой твари, все же чувства покорил уму, а душу свою представил лицу Господню, всегда простираясь к Нему, даже и выше сил своих.

Некоторые говорят еще, что бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела, а другие, что оно есть совершенное познание Бога, какое мы можем иметь после Ангелов.

Итак, сие совершенное совершенных несовершаемое совершенство, как сказал мне некто, вкусивший оного, так освящает ум и исхищает его от вещественного, что часто, впрочем, по достижении сего небесного пристанища, от жизни в теле, восхищением на небо возносит к видению. О сем говорит Псалмопевец, который может быть собственным опытом познал это, яко Божии державнии земли зело вознесошася (Пс.46:10). Таков был и тот Египтянин, который, при молитве с другими, не мог оставлять надолго простертыми рук своих к небу.

Между бесстрастными один бывает бесстрастнее другого. Ибо иной сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями. И чистоту называют бесстрастием, да и справедливо: ибо чистота есть начало общего воскресения и нетления тленных.

Бесстрастие показал написавший: ум Господень имамы (1Кор.2:16). Бесстрастие показал Египтянин оный, сказавший: Я уже не боюсь Господа. Бесстрастие показал и тот, кто молился, чтобы опять обратились на него страсти. Кто прежде будущей райской светлости удостоился такого бесстрастия, как Сириянин оный? Ибо Давид, столь славный между пророками, говорит ко Господу: ослаби ми, да почию (Пс.38:14), а сей подвижник Божий взывал: Ослаби ми волны благодати Твоея.

Та душа имеет бесстрастие, которая приобрела такой же навык в добродетелях, какой страстные имеют в сластях (страстях).

Если верх объедения состоит в том, что человек принуждает себя на принятие пищи, когда и не хочет есть, то верх воздержания – в том, чтобы и при алкании неповинную плоть свою удручить воздержанием. Если предел блуда есть то, когда кто похотствует при виде животных, и даже бездушных созданий; то предел чистоты состоит в том, чтобы ко всем иметь такое же чувство, как к предметам неодушевленным. Если крайняя степень сребролюбия есть то, когда человек не может перестать собирать богатство, или не насыщается им; то высота нестяжания состоит в том, чтобы не щадить и тела своего. Если крайним пределом уныния считается, когда кто и в покое, по всему не имеет терпения; то верхом терпения справедливо называется то, если человек, находясь в утеснении, считает себя имеющим отраду.

Если пучину гнева означает то, когда человек и наедине гневается; то глубина долготерпения показывается в человеке, когда он пребывает в равном спокойствии и в присутствии и отсутствии злословящих. Если крайнее тщеславие есть, когда человек не видя при себе никого, кто бы его хвалил, обнаруживает тщеславные поступки; то признак совершенного нетщеславия есть, чтобы и при посещениях других, никогда не окрадываться тщеславною мыслию. Если знак погибели, т.е. гордости, есть, когда кто возносится и малыми и незначительными делами; то спасительный признак смирения есть смиренно думать о себе и при великих начинаниях и совершенствах. И если знак совершенного порабощения страстям состоит в том, что человек скоро повинуется почти всему, тайно всеваемому от бесов; то почитаю за признак святого бесстрастия, когда кто может неложно сказать с Давидом: уклоняющагося от мене лукаваго не познах (Пс.100:4), и не знаю, как он пришел, и зачем приходил, и как ушел; я ко всему такому стал нечувствителен, будучи весь соединен, и уповая всегда быть с Богом.

Кто сподобился быть в сем устроении, тот еще во плоти имеет живущего в себе Самого Бога, Который руководит его во всех словах, делах и помышлениях. Посему таковой чрез внутреннее просвещение познает волю Господню, как бы слыша некоторый глас, и, будучи выше всякого человеческого учения, говорит: когда прииду и явлюся лицу Божию? (Пс.41:3). Ибо не могу более сносить действие сего вожделения; не ищу той бессмертной красоты, которую Ты даровал мне прежде сего брения.

Но что много говорить? Бесстрастный не ктому живет себе, но живет в нем Христос (Гал.2:20), как сказал подвигом добрым подвизавшийся, течение скончавший и веру православную соблюдший (2Тим.4:7).

Из одного камня не составляется царский венец: так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хотя об одной какой-либо добродетели.

Представляй себе, что бесстрастие есть небесная палата Небесного Царя. Многие обители суть селения внутри сего града, а стена горнего оного Иерусалима есть прощение согрешений. Поспешим, братия, поспешим, чтобы получить вход в чертоги оной палаты. Если же, о бедствие, удерживает нас бремя греховных навыков, или самое время, то постараемся по крайней мере не лишиться одной из обителей близ сего чертога. Если же еще храмлем, или немоществуем, то всячески потщимся хотя внутрь стены оной войти. Ибо кто прежде кончины не успеет войти туда, или, лучше сказать, кто не перейдет этой стены, тот водворится в пустыне бесов и страстей. По сей причине некто в молитве своей говорил: Богом моим прейду стену (Пс.17:30); и другой пророк говорит от лица Божия: не греси ли ваши разлучают между вами и Мною? (Ис.59:2). Итак разрушим, други, сие средостение ограды, которое мы по безумию нашему преслушанием соорудили. Потщимся еще здесь избавиться от греховного долга, ибо во аде нет могущего исцелить. Братия, оставим попечения, ибо мы записались в число свободных от попечений. Невозможно ни падением, ни временем, ни тяжестью бремени извиняться; ибо тем, которые прияли Господа чрез возрождение св. крещением, дал Он область чадом Божиим быти (Ин.1:12), и глаголет: упразднитеся и разумейте, яко Аз есмь Бог (Пс.45:11) и бесстрастие. Слава Ему во веки веков. Аминь

Блаженное бесстрастие восставляет убогий ум от земли на Небо, и воздвигает сего нищего от гноища страстей (1Цар.2:8); всехвальная же любовь посаждает его со князи, с Ангелами святыми, с князи людей, Господних (Пс.112:8).

Преподобный Исаак Сирин

Чин откровения отличен от того, чтобы человек через изучение мудрости и труд разума направлял мысли свои к постижению некоего смысла и созерцанию чего-либо через мыслительный процесс. Ибо сказано: «Откровение есть молчание разума». И никто пусть не воображает, что посредством ревности и помышления человеческого он обрел знание: это случается по действию духовному, когда тот, кому дается откровение, в это время не ощущает ни какого-либо помысла в душе своей, ни чего-либо подлежащего чувствам: он просто не пользуется ими и не сознает их. И это мы не от своего разумения говорим, но доказывается это особенно из писаний пророков, которые, когда бывали им откровения, поскольку находились в изумлении, не ощущали ничего из обычных предметов и не пользовались помыслами по воле своей. Не было у них и чувственного восприятия, но ум их был всецело сосредоточен только на смысле того, что открывалось им в откровении. Именно так случилось с блаженным Петром, когда он проголодался и поднялся на крышу: как только началось откровение, он уже не ощущал никакого голода, но воспоминание о пище исчезло из его мысли, потому что он был в изумлении, как говорит Писание. Обо всем этом каждый может в подробностях точно узнать из писаний блаженного Феодора, света всего мира. Говорит же он о виде и чине откровений особенно в следующих писаниях: в трех томах толкований на Бытие, в двух – на Иова, в последнем томе толкований на двенадцать пророков и в толкованиях на Деяния и на Матфея.

Ибо шесть видов откровений упоминает Писание: первый – посредством чувств, второй – посредством душевного зрения, третий – через восхищение мысленное, четвертый – в чине пророчества, пятый – в некоем умственном виде, шестой – словно во сне. Те откровения, которые происходят посредством чувств, подразделяются на два различных вида: откровения посредством стихий и те, что происходят без участия чего-либо материального. К откровениям посредством стихий относятся те, что имели место в купине, в облаке, в скрижалях, и другие, которые видимы для толпы, и те чудеса, которые ежедневно происходят во всем мире, – причины и свойства их через откровения познают святые, – а также дела и деяния и вещи сокровенные или далекие, которые некоторым открываются, когда случаются и происходят. К откровениям, которые происходят без участия материи, относятся явление мужей Аврааму, лествица Иакова и откровение о скинии, – «старайся смотреть и действовать по подобию Явившегося тебе на горе», и так далее, – и тот божественный свет и яркость лучей, что осияла Павла на пути и ослепила очи его. Ибо известно, что, хотя откровение было видимо и чувствами ощутимо, так что даже бывшие с ним видели и слышали его, но это не было материальное откровение, и свет тот не был естественным и состоящим из стихий, как блаженный Толкователь показывает, когда толкует Деяния, говоря в разъяснение слов. И те, кто шли с Павлом по пути, стояли в оцепенении, слыша голос, а никого не видя. Изъясняя «в оцепенении», он говорит следующее: «в молчании и без слов, охваченные сомнением, поскольку ощутили голос, который говорил с ним, и свет, который явился ему, насколько возможно им было видеть, они видели, чтобы никто потом не заподозрил, что Савл выдумал то, что произошло и так на него подействовало, тогда как никто из бывших с ним не слышал этого и не видел, поскольку они никого не видели».

Ибо они не видели Иисуса, поскольку, как я сказал, даже не светом чувственным было то, что явилось, но непостижимым чувством, которое нематериальным образом было дано ему по действию божественному наподобие видения света, так что он думал, что небеса отверзлись, и тому подобное. Таковы откровения, которые совершались через посредство телесных чувств, будучи превыше смешения со стихиями и каких- либо чувственных или человеческих событий. Впрочем, получающие их не охвачены изумлением ума, как в том случае, когда откровение происходит посредством душевных очей и узревается душой, например: Видел я Господа, сидящего на престоле высоком, и серафимов, у каждого по шести крыл, вокруг него; или в откровении Иезекиилю с колесами и изумительными подобиями и звуком от колес, подобным звуку морского прибоя, и славословиями, которые слышались от херувимов со многими очами, говоривших: Благословенно величие Господа от места Его. Насколько же эти откровения значительнее чина тех, упомянутых прежде, известно просвещенным. Сюда же относится и ковер что явился Петру, и животные на нем, вместе с прочими описанными вещами. И кто хочет, может узнать это из Писаний.

К откровениям же в мысленном виде относится, например: он был восхищен на третье небо и – в теле, или вне тела, не знаю, – но он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать. А откровения пророчества – это те, что бывали пророкам, которые за много веков предсказывали будущие, как и Валааму-прорицателю случилось предсказать многие вещи в духе пророчества – даже еще более многочисленные, чем те, о которых предсказывали пророки. Откровения в умственном виде – это, например, то, о чем блаженный Павел говорит: Молюсь я, чтобы вы исполнялись познания Бога во всякой мудрости и разумении духовном; и: Бог Господа Иисуса Христа, Отец славы, да даст вам духа премудрости и откровения к познанию Его и просветит очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания его, и какое богатство славы Его во святых, и как безмерно величие могущества его в нас, верующих; и прочие вещи, которые были даны апостолу в откровении знания о реальностях мира грядущего и о чине воскресения и изменения тел человеческих, и так далее. Что же до чина высоких прозрений, а также и знания о естестве Божием, как например, о Том, Который есть образ Бога невидимого, через Которого Бог и веки сотворил, то это открыл нам Бог Духом Своим. И еще: мы отчасти знаем и отчасти уразумеваем; и: В начале было Слово; и: Ты – Христос, Сын Бога Живого; и так далее. И: Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его; и: Тот, Кто все совершает по изволению воли Своей; и: Всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать; и так далее. Таковы исполненные смысла знания о естестве Божием, которые через Духа даны были им, чтобы они стремились осмыслить это и уразуметь. А откровения в снах – это, например, те, что даны были Авимелеху, Иосифу, фараону и Навуходоносору; и когда явился ангел Господень во сне Иосифу, мужу Марии и так далее.

Необходимо сознавать также и то, что все откровения, которые для научения людей и наставления их о вещах дает Бог, происходят через посредство образов, особенно если они даны были тем, кто просты в знании и скудны пониманием истины. Те же, которые даются для успокоения и вразумления какого-либо человека и для некоего утешения и вразумления отшельника, происходят вне образов и сознательного восприятия. И это ясно доказано блаженным Толкователем в томе втором толкований на Иова. Насколько более велики те вещи, которые бывают в откровении знания и прозрений посредством разумного постижения, и насколько возвышеннее тайны, которые дают нам познание всего, что относится к Богу, чем прочие откровения. Это – совершенство знания. Нужно сознавать также и то, что иное есть откровение и действие Божие, а иное – истина и знание, поскольку откровение не является точным знанием об истине, но лишь показывает некие соответствующие силе человека знаки и символы. Также и действие Божие и чудеса в тех откровениях не должно называть знанием и истиной: они именуются осенением по действию Божию. От них ведь невозможно получить познание о предведении Божием, или о непостижимости естества Его, или о различных свойствах Его, или понимание тайн воли Его о людях, и прочее, что достигается здравым знанием о Нем. Итак, иное суть тайны, которые в прозрении о естестве Божием достигает разум, и иное – некое действие, которым ум осенен какое-то время. Так что не всякий, кому бывает откровение или кого движет некое утешительное действие, непременно также знает истину и имеет точное знание о Боге. Ибо много тех, кому были даны эти состояния, но которые весьма по-детски воспринимали Бога.

Божественное видение есть сверхчувственное откровение ума. Божественное откровение есть возбуждение ума духовными прозрениями о Божестве. Даже естество ангельское не приводится в возбуждение само по себе, без откровения, которое от благодати. Иное есть возбуждение откровениями о делах Божиих, и иное – возбуждение откровениями о естестве бытия Его. Первое по естеству подобно чувственным предметам, последнее же не имеет никакого подобия разуму или чему-либо из чувственного. Это чистота, тройственная по своим частям и своей основе, как говорится. И даже один из тысячи праведников не может удостоиться этого возвышенного ощущения. Ибо даже и созерцание, касающееся вочеловечения Господа нашего и Его откровения во плоти происходят, говорят, от божественного созерцания. Подлинное видение ангелов есть возбуждение духовными прозрениями о том, что относится к ним. Естество же сил духовных без помощи ума нам видеть невозможно. Когда человек удостаивается видеть их в их собственном естестве и их месте такими, как они есть в своей духовной тварности, ум его благодатью возбуждается к откровению духовных прозрений о них. Когда же душа очищена и удостаивается видеть себе подобных, видение их происходит посредством очей сих. Они не суть объекты для зрения телесного, но зрением душевным, которое есть истинное созерцание, узреваются они. Ибо иным образом невозможно видеть их такими, как они есть, без изменения, то есть, без повреждения естества их зрением. Зрение же это невозможно стяжать без второго очищения, то есть очищения ума. А что в образах видятся ангелы некоторым людям, то не благодаря истинному зрению, но благодаря снисхождению в служении своем передают они людям эти откровения, или они являют себя доступными чувственному зрению для утешения и подкрепления простецов. Даже тем, кто не чисты, бывают такие видения. Первый же чин видений доступен людям просветленным и стяжавшим знание – тем, кто благодаря достославному подвижничеству в безмолвии возведены в чин чистоты.

Кто тот человек, который знает эти усладительные коленопреклонения, когда при безмолвии языка сердце безмолвно произносит некое славословие, когда не утихают усладительные переживания, когда тело покоится на коленях и безмолвствует? Блажен, кто постоянно вкушает от этих переживаний. Но не происходят они по воле человека или когда их ищут. Это частичное наслаждение, которое дается тому, кто непорочно ходит перед Богом в образе жизни безмолвия. Если же во всякой простоте движется он по нему и взыскует чистоты в служении своем, и если ведет он достойный образ жизни, то через некоторое время удостоится он также и тех состояний, о которых говорилось выше. А новоначальных в подвижничестве сем, но имеющих твердую цель, благодать сначала через чтение приучает к этим и подобным состояниям, уводя помысел их от земных мыслей и приводя к себе. Трудятся они, бодрствуют, молятся – и не утомляются. Тем же, кто в какой-то степени уже обучен тайнам безмолвия, даруется духовное восприятие в молитве и службе.

Вопрос. В чем совершенство многих плодов Духа?

Ответ. В том, когда сподобится кто совершенно любви Божией.

Вопрос. И почему узнает человек, что достиг ее?

Ответ. Когда памятование о Боге возбудилось в уме ею, тогда сердце его немедленно возбуждается любовью к Богу, и очи его обильно изводят слезы. Ибо любви обычно воспоминанием о любимых возбуждать слезы. А пребывающий в любви Божией никогда не лишается слез, потому что никогда не имеет недостатка в том, что питает в нем памятование о Боге; почему и во сне своем беседует с Богом. Ибо любви обычно производить что-либо подобное, и она есть совершенство людей в сей их жизни. Сколько бы в сей жизни ни совершенствовался человек в своем стремлении к Богу, все идет позади Его; в будущем же веке Бог показует ему лице Свое, – не то, однако, что Он есть.

Признак достигших совершенства таков: если десятикратно в день преданы они будут на сожжение за любовь к ближним, то не удовлетворятся сим, как показали Моисей (Исх.32:32), и блаж. Павел (Рим.9:3), и прочие Апостолы. Бог Сына Своего предал на крестную смерть, по любви к твари. А если бы у Него было что более драгоценное, и то дал бы нам, чтобы сим приобрести Себе род наш. Подражая сему, и все Святые, стремясь к совершенству, домогаются уподобиться Богу совершенством любви к ближнему.

Никто не может взойти на степень этой любви, если не воcчувствует втайне надежды своей. Не могут приобрести любви к человекам те, которые любят мiр сей. Когда приобретет кто любовь, вместе с любовью облекается в Самого Бога. А тому, кто стяжал Бога, необходимо не только не соглашаться на приобретение с Ним чего либо иного, но и совлечься тела своего. Если же любовью к мiру облечется кто в этот мiр и в эту жизнь; то не облечется он в Бога, пока не оставит сего. Ибо Сам Бог засвидетельствовал сие, говоря: аще кто не оставит сего, и не возненавидит душу свою, не может Мой быти ученик (Лк.14:26). Должно не только оставить, но и возненавидеть это.

Представь себе, что добродетель есть тело, созерцание – душа, а то и другое – один совершенный человек, соединяемый духом из двух частей, из чувственного и разумного. И как невозможно, чтоб душа пришла в состояние проявлять свое бытие без совершения образования тела с его членами, так невозможно душе придти в созерцание без совершения дела добродетели.

Послушай же, как человек утончается, приобретает духовное и уподобляется в житии невидимым Силам, которые служение свое отправляют не чувственно производимыми делами, но совершаемыми заботливостию ума. Когда ведение вознесется над земным и над попечением о делании земного и начнет испытывать свои помышления в том, что сокрыто от очей внутри, и некоторым образом станет пренебрегать тем, от чего бывает непотребство страстей, и прострется горе, и последует вере в попечении о будущем веке, и в вожделении обетованного нам, и в изыскании сокровенных таин, – тогда сама вера поглощает сие ведение, и обращается, и рождает оное снова, так что всецело делается оно духом. Тогда может воспарять оно на крылах в области бесплотных, касаться глубин неосязаемого моря, представляя в уме Божественные и чудные действия правления в естествах существ мысленных и чувственных, и разыскивает духовные тайны, постигаемые умом простым и тонким. Тогда внутренние чувства пробуждаются для духовного делания по тому чину, какой будет в оной жизни бессмертия и нетления, потому что еще в здешнем, как бы в тайне, приняло мысленное воскресение, в истинное свидетельство о всеобщем обновлении.

Вот три способа ведения, с которыми сопряжено все течение человека в теле, в душе, в духе. С того времени как начинает человек отличать зло от добра, и пока не изыдет он из мира сего, ведение души его пребывает в сих трех мерах. И полноту всякой неправды и нечестия, и полноту правды, и то, чтобы коснуться глубины всех таин духа, производит единое ведение в сказанных трех мерах, и в нем заключено всякое движение ума, когда восходит или нисходит он в добре, или в зле, или в среднем между добром и злом. Сии же меры у отцов называются: естественное, противоестественное и сверхъестественное. И это суть три направления, по которым возводится и низводится памятование разумной души, когда, по сказанному, или по естеству делает кто правду, или превыше естества восхищается ее памятованием, в созерцании Бога вне естества, или исходит пасти свиней, как расточивший богатство своей рассудительности, который работал со множеством демонов.

Первая степень ведения охлаждает душу для дел шествия по Богу. Вторая согревает душу для скорого течения к тому, что на степени веры. Третья же есть упокоение от делания (что есть образ будущего) в едином упражнении ума, наслаждающееся тайнами будущего. Но как естество не может еще совершенно возвыситься над состоянием омертвения и тяготою плоти и усовершиться в оном духовном ведении, которое выше другого уклоняющегося ведения, то и ведение сие не в состоянии и послужить к совершенству, не имеющему недостатка, и быть в мире мертвости, и совершенно оставить естество плоти. Но пока человек живет во плоти, остается он в переходном состоянии от одного к другому. То вдруг душа его, как убогий и нищий, начинает совершать служение на второй, средней степени добродетели, какая вложена в естестве и может быть произведена при помощи естества телесного; то при времени, подобно приявшим Духа сыноположения, в таинстве свободы, наслаждается духовною благодатию, по достоинству Дающего оную, и снова возвращается к смирению дел своих, и это суть дела, совершаемые с помощию тела. И душа сохраняет их, чтобы враг не пленил ее приманками, обретаемыми в этом лукавом веке, также смущенными и отклоненными помышлениями, потому что человек, пока заключен под завесою дверей плоти, не имеет упования. Ибо в веке несовершенном нет совершенной свободы. Всякое делание ведения состоит в делании и продолжительном упражнении, делание же веры не делами производится, но исполняется духовными умопредставлениями, в чисто душевном делании, и оно превыше чувств. Ибо вера утонченнее ведения, как ведение утонченнее вещей чувственных. Все святые, сподобившиеся обрести житие сие (а это есть восторжение к Богу), по силе веры, пребывают в услаждении оным превышеестественным житием.