За грехи отцов. Том 1

За грехи отцов

Том 1

Anastasia Avi Samaeli

© Anastasia Avi Samaeli, 2025

ISBN 978-5-0067-2733-5 (т. 1)

ISBN 978-5-0068-2683-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Кирилл

Роторная машинка обводила контуры на спине. Ее размеренное жужжание расслабляло, но в то же время приносило обжигающую боль. Очередная татуировка на моем теле была довольно большой. Черно-красный дракон в огненном кольце, извергающий языки пламени. Огромный рисунок распростерся от шеи и до самой поясницы.

– Выпил? – глухо рассмеялся Ник, мастер тату, к которому я прихожу уже пару лет. – Сколько раз говорить, что перед тем, как бить тату, не стоит употреблять алкоголь или кофеин?

– Так проще, – прошипел, поймав очередную болезненную волну. – Боль притупляется.

– Но после может стать хреново, Кир.

– Знаю.

И я действительно отлично знал это. Спиртное и кофе способствуют выбросу адреналина, также как боль, которая сейчас немного притупилась. Понимал, что не стоит приходить сюда выпившим, но не мог отказать себе в стакане хорошего Виски.

Эту привычку, как говорила мама, я унаследовал от папы, хотя ни разу не видел, чтобы он пил. Слишком правильный. Примерный семьянин и отец большого семейства. Владелец целой сети автосервисов по всей Британии. Дмитрий Поляков.

Сначала он сам работал в одной из автомастерских, но этого я не помню. Он перестал пачкать руки мазутом, когда родилась Элен, моя младшая сестренка. С тех пор отец сильно изменился. Чаще бывал дома и всегда проводил время с семьей. Я восхищался тому, как сильно он любит мать.

Иногда вечером, возвращаясь из клуба, я мог застать их на кухне целующимися. Эти двое будто не старели и до безумия любили друг друга. А я любил их. Маму нежно, а отца скорее побаивался. Он ни разу не дал повода, но было в его взгляде что-то такое, чему объяснения не находил. Мужество, власть и какая-то звериная жестокость, так мне казалось.

Но для всех папа оставался темной лошадкой, и я знал, что его прошлое таит в себе нечто жуткое. Тайны, секреты.

– Глупости, Кирилл, – улыбалась мать, когда я высказывал очередную догадку о жизни отца до переезда в Лондон. – Папа всегда занимался ремонтом автомобилей.

– Врешь, – обнимая маму, привычно целовал ее в гладкую, словно шелк, щеку. – Нагло врешь и даже не краснеешь. Я слышал, как дядя Леша говорил, что вам пришлось сбежать из города в другую страну. Более того, отец не поехал сразу. Почему?

– Из-за работы, – мать улыбалась и прятала лицо. – Ты накручиваешь себя, а зря. Разве тебе плохо живется?

– Нет, конечно, но хотелось бы знать, как именно мы оказались в Великобритании. И знать правду, мам.

На этом разговоры заканчивались, но я был уверен, что в нашей семье есть тайна, о которой никто не хочет говорить. Которую даже вспоминать не хотят. Значит, это что-то не совсем хорошее и связано именно с отцом.

– Задумался? – Ник протер татуировку спиртом. – На сегодня хватит, Кир. Продолжим через неделю.

– И сколько раз мне тащится в эту часть города? Когда ты закончишь работу? Хотелось бы побыстрее.

– Рисунок довольно объемный и работы еще раза на два. Ступай-ка домой и поспи. После такой дозы адреналина лучше отдохнуть. Не забудь смазать татуху и мыть ее каждые два часа. Я наклею пленку, снимешь часика через три и сразу промой, чтобы не занести инфекцию. Выпей обезболивающее и старайся не спать на спине, бро.

– Я помню, – хмыкнул, натягивая черную футболку. – Это не первая твоя работа. – я показал Нику кисти рук, украшенные причудливыми узорами. – Увидимся, дружище.

Выйдя из салона, слегка пошатываясь, направился в бар, что находился недалеко от дома, где мы жили много лет назад.

Здание не изменилось. Скрипучие ставни бывшей родительской комнаты выделялись красным пятном на фоне серого города. Сейчас там жили обе моих бабушки.

Даже не знаю, как они могли существовать под одной крышей, если каждая хотела быть хозяйкой. Обе постарели, но все равно продолжали ворчать друг на друга, как сварливые старухи, потому я неохотно приходил к ним.

А прямо сейчас я вдруг сменил маршрут и вместо бара, как было задумано, направился к крыльцу.

Перескакивая ступеньки, остановился у резной двери и позвонил в звонок. Словно трель соловья пронеслась по полупустой гостиной и прихожей. Сначала казалось, что дом пуст, но спустя пару минут мне открыла бабушка. Мать отца.

– Кирюшка пришел. Люда, слышишь? Наш мальчик решил нас навестить.

– Что-то большое в лесу сдохло, – улыбнулась вторая бабушка и твердой походкой подошла к двери. – Проходи, Кирилл. Продрог весь. На улице хоть и лето, а прохладно. Ты чего с коротким рукавом гуляешь?

Вошел и огляделся. Все так же, как было месяц назад. Ничего не менялось с тех пор, как мы приехали в Лондон. Первые годы я помню смутно. Мы все были маленькими. И я, и сестры.

– Опять пил? Ох, Кирилл, ты такой же, как отец, – ворчала бабушка. – Проходи, мы как раз готовили ужин. Составишь компанию?

– С удовольствием, – присел, чтобы развязать шнурки на кроссовках, и снова осмотрелся. – У вас все также. Не хотите сменить мебель?

– Нет, – сказала бабушка Люда и протянула мне старую отцовскую ветровку.

Синяя плотная ткань приятно грела тело. Я сунул руки в карманы и нащупал в одном из них сложенный кусок плотной бумаги.

Пока обе бабушки накрывали на стол, поднялся в спальню, где раньше жили отец с мамой, и развернул бумагу. Это оказалось старое фото. На нем папа лежал на кровати рядом с ребенком и обнимал красивую брюнетку.

По спине прокатилась неприятное жжение, но татуировка была не причем. В младенце я узнал себя, а вот женщина была мне незнакома. Кто она? Почему отец выглядит счастливым и где была мама?

Трясущимися руками я снова сложил фото и вложил в задний карман джинсов. Сердце глухо стучало о грудную клетку, а во рту пересохло. Я мог бы спросить у одной из бабушек о происхождении снимка, но чувствовал, что лучше будет задать этот вопрос маме. Или нет? Возможно, у папы была любовница, а мать даже не подозревает. Но зачем он носил меня в дом к чужой женщине, чья рука на пожелтевшем фото нежно лежала на моем животе?

В голове гудело от выпитого, а во рту появился неприятный вкус. Предчувствие чего-то нехорошего.

Медленно спустившись, нашел в себе силы улыбнуться двум женщинам, которые меня безумно любили, и сел во главе стола, где раньше сидел отец.

– Чем кормить будете? Даже не зная, что у вас приготовлено, могу сказать, что пахнет потрясающе.

– Украинский борщ и пюре с котлетами, – улыбнулась отцовская мать. – Твои любимые куриные котлеты. Как знали, что придешь.

Улыбнувшись уголками рта, нежно посмотрел на обеих бабушек, но в голове словно море шумело. Фраза сорвалась с моих губ еще до того, как я успел ее обдумать.

– Как давно папа навещал вас? – откинувшись на спинку старенького стула, широко раскинул ноги под столом.

– Вчера вечером заходил, – ответила бабушка с материнской стороны, наливая в красивую тарелку густой борщ. – Сами удивились, если честно. Почему-то он нечасто приходит.

Ветровка отца пропахла его дорогим парфюмом и табачным дымом. А курил он крайне редко. Только когда ему звонили с бывшей родины. В такие моменты он запирался в одной из комнат, которая служила ему кабинетом, и подолгу с кем-то беседовал. Тихо, вкрадчиво, так, что слов было не разобрать. Лишь короткие обрывки фраз, в которых зачастую не было смысла.

Я часто слышал имена тех, с кем он общался. Андрей и Рустам прозванивали чаще всех, но эти звонки немного нервировали папу, и я был уверен, что все гораздо сложнее, чем я могу представить.

Прошлое отца почему-то никак не оставляло меня равнодушным, потому что было размытым, туманным, как Лондон поутру. И чем больше он закрывался от нас, тем сильнее мне хотелось разгадать семейные тайны.

Поев, поднялся и по привычке собрал со стола посуду. Я даже вымыл ее и разложил на стареньком видавшем виды полотенце.

– А почему он приходил, не сказал? – мой тяжелый взгляд впился в бабушку. – Он надевал эту кофту?

– Да, продрог, потому что вчера были проблемы с отоплением. Но ты не волнуйся. К вечеру починили поломку и сейчас не мерзнем. Он поднимался в комнату, что раньше была их с мамой спальней. Долго гремел коробками, а после вышел с одной из них. Видимо, там было что-то важное. Хотя мы всегда думали, что этот хлам пора выбросить.

Дыхание стало тяжелым, а воздух в квартире кисловатым. Я сглотнул и провел рукой по коротко стриженым волосам.

– Я поднимусь? – указал на деревянную лестницу. – Давно не был в их комнате. Ностальгия.

– Чего спрашиваешь? – бабушка настороженно заглянула мне в глаза. – Ты же знаешь, что это все еще твой дом. Мы всегда рады, когда кто-то из вас приходит. Анечка редко навещает, но ее можно понять. Она поглощена учебой и искусством. А Дашка часто прибегает и приводит Элен.

– Я постараюсь почаще вас навещать. Просто учеба занимает половину моего времени. А также тренировки. Не одна Анька у нас занята. Так что без обид.

Последняя фраза была сказана с несвойственным для меня равнодушием, что не ускользнуло от цепкого слуха бабушки Люды, но она тактично промолчала, лишь скривилась и укоризненно помахала головой.

Не дожидаясь новых причитаний, я практически взлетел по скрипучим ступеням и, немного отдышавшись, отворил дверь в святая святых. Спальня родителей. Их крепость и надежный оплот.

Так было до тех пор, пока дела отца не пошли в гору, и прибыль была огромной. Тогда он купил нам двухэтажный особняк в престижном районе Лондона, где жили лишь сливки британского общества.

– Так лучше для детей, – объяснял он маме, которая была влюблена в наш старенький дуплекс с единственной комнатой на втором уровне.

Той самой спальней, куда я только что вошел, тихо прикрыв за собой дверь и зачем-то заперев ее на ключ. Казалось, что здесь должно быть что-то, что объяснит мне странное поведение родителей. А оно действительно становилось таковым, как только я начинал спрашивать у них о прошлом. Отец смотрел исподлобья, и взгляд его карих глаз прожигал во мне дыры. А мать словно стыдилась чего-то, но ловко уводила меня от запретных разговоров. И это жутко раздражало.

Тайны в нашей семье были, а если учесть, что эти разговоры могли привести к скандалу, то хорошего в прошлом родителей было мало. Или не было вовсе.

На кровати стояли две небольшие коробки. Открыв их, я тщательно пересмотрел содержимое и разочарованно вздохнул. В одной книги, а во второй до неприличия сексуальное белье, которое, конечно же, принадлежало маме, когда она была помоложе.

Даже мысленно отругал себя, чувствуя, что вмешиваюсь в слишком личное, даже интимное пространство любимых людей.

Но затем мой взгляд зацепился за картину, что висела на стене. Сейчас она была снята, а на ее месте я увидел то, что могло пролить хоть каплю света на интересующие меня вещи.

Воровато оглядываясь, я совсем забыл, что запер дверь, и тихо на цыпочках подобрался к металлическому ящику. Он был открыт и… пуст. Шумно и разочарованно выдохнул и уже хотел убраться отсюда, как вдруг заметил отблеск в крайнем углу сейфа. Рука дрожала, но я потянулся к блестящему предмету. Это было простое обручальное кольцо. Мужское, если быть точным.

Интересно. Отец не снимал кольцо с тех пор… Да никогда он его не снимал. Оно словно приросло к его безымянному пальцу. Точно как мама. Она всегда крутила свое на пальце. Для них эти кольца были важны, словно стоили миллионы фунтов, хотя были такими же обычными, как то, что я сейчас сжимал в своей вспотевшей ладони.

Сунув его в тот же карман, где лежало странное фото, я присел на край кровати и поморщился от боли в спине. Татуировка, чтоб ей пусто было, решила напомнить мне о том, что я собирался выпить еще, прежде чем я пришел сюда.

И вдруг в голове промелькнул образ женщины с фото. Я ясно увидел ее лицо, запахнутый халат и нерасчесанные волосы. От нее разило каким-то пойлом. Она стояла у открытого окна в небольшой кухне, а я топтался позади.

– Мама, машинка сломалась, – хныкал я протягиваю синюю игрушку на пульте управления.

– И что мне сделать? – резко ответила женщина и с остервенением затушила окурок в металлической пепельнице, что стояла на подоконнике.

В висках гудело, а горло свело судорогой. Я старался вспомнить больше, но почему-то не мог.

– Мама, – тихо прошептал, но не верил в происходящее.

Этого быть не может. Мою маму зовут Настя, и я помню лишь ее. Эта незнакомка не могла быть матерью. Или могла?

Меня бросило в жар. Резко встал с кровати, но домой пока идти не хотел, так же как и оставаться здесь. Я был уверен, что обе женщины, которых я зову бабушками, знают правду о брюнетке с фото. Но ни одна из них мне ничего не расскажет.

Нужно просто взять себя в руки. Обдумать все. Возможно, мне удастся вспомнить что-нибудь еще. Не хотел, чтобы бабушки нервничали. Они уже не молоды, и им незачем выслушивать то, что я хочу сказать. Потому я стиснул челюсти и долго стоял у окна, стараясь привести в норму сбившееся дыхание.

Когда сердце снова принялось отбивать размеренный ритм, я снял ветровку, бросил ее на то место, где сидел, и вышел из спальни.

– Спасибо за ужин, но мне пора, – широко улыбнулся, но поймал на себе полный недоверия взгляд бабушки Люды. – Я опаздываю, ба. С девушкой встретиться должен, – солгал и вышел на крыльцо, но когда дверь закрылась, я прислушался.

– С ним что-то не так, Люда, – тихо проговорила папина мама. – Что он искал наверху?

Это все, что я услышал. Либо они просто молчали, либо зашли в комнату, а там я уже подслушать не мог.

Глава 2

Кирилл

Я отлично понимал, что тут я ничего не узнаю. Обе женщины, которых я считаю бабушками, могут и не являться ими, по крайней мере бабушка Люда.

Насчет отца я не сомневался, потому как был его точной копией, но мама…

Она была слишком молодой, на мой взгляд, чтобы быть мне родной. Значит ли это, что меня отобрали у той женщины со снимка?

Можно было бы спросить напрямую у отца, но я не стану скрывать, что боялся его гнева. Если он чего-то не говорил, значит, на то была очень веская причина. Дядя Леша или Томочка, сестра папы, тоже не вариант. Будут молчать, словно заговорщики, или же рассмеются в лицо, обвинив меня в том, что я фантазирую.

Оставался Пол. Хозяин небольшого паба, в который я собирался зайти сегодня, чтобы опрокинуть в себя пару стаканов хорошего ирландского Скотча. Парень был другом мамы уже давно. Я знал, что мать иногда заходит сюда и о чем-то шепчется с барменом.

Пройдя по извилистым улочкам, застегнул молнию отцовской ветровки и приподнял воротник.

Это лето было холодным и дождливым. Солнца почти не видели, но уже привыкли к вечному туману, что струился под ногами густой молочной дымкой, а после поднимался выше и становился почти живым, проникая в ноздри и приоткрытый рот. Он забирался в легкие, мешая дышать.

У бара наткнулся на Кэт. Молодую девушку, которая тоже дружила с мамой и частенько заходила в гости на чай, но я отлично знал, почему она таскается в наш дом.

Каждый раз она пожирала меня глазами, словно пыталась раздеть.

Блондинка была немного старше, но я никогда не заводил романов со сверстницами. Они казались глупыми и болтали без умолку. Это раздражало и вызывало только дикое отвращение. Но я никогда не рассматривал Кэт как объект желания. Или же пытался избегать контактов с ней из-за мамы.

А сейчас понимал, что она, возможно, знает гораздо больше о моих родителях, нежели я сам. И единственным доступным способом узнать что-либо было то, чего так хотела симпатичная блондинка с пышной грудью и немного полноватыми бедрами.

– Ты к Полу? – красивое лицо Кэт выглянуло из-за огромного красного зонта, который кляксой выделялся на фоне потемневших безжизненных улиц Лондона. – Я тоже хотела зайти. Не составишь компанию?

– Кто же откажется от присутствия рядом такой красавицы? – лениво растягивая слова, я приблизился к девушке и, прижав ее к стене, поставил ладони по обе стороны ее лица.

Зонт выпал из тонкой руки. Грудь блондинки красиво вздымалась, а пухлые чувственные губы слегка приоткрылись, словно приглашая прикоснуться.

Провел по нижней губе подушечкой большого пальца и слегка оттянул ее. Затем медленно приблизился и завладел ее ртом.

Кэт шумно выдохнула и углубила поцелуй, обвивая мою шею.

Дождь колотил по нашим телам, но мне сейчас было все равно. Рывком дернул ее за руку, неохотно отстраняясь, и потащил в грязный переулок.

В штанах уже было узко. То ли от ее теплого языка, который проникал в мой рот секунду назад, то ли от злости на родителей. И то, и другое вызвали бурю во всем теле, и уже не важно, что девчонка – подруга мамы. Сейчас она была объектом похоти, и я собирался стянуть с нее леггинсы прямо в переулке.

Стащив с нее одежду, оставил лишь лиловый кружевной бюстгальтер и прислонил ее спиной к неровной стене. Мелкие камни врезались в ее спину, но она смотрела в мои глаза, почти не моргая.

– Скажи, что хочешь меня, – проведя пальцами по ее влажной коже между ног, я уже знал ответ, но хотел услышать от нее. – Ведь хочешь?

– Хочу! – громко озвучила желание Кэтрин и вонзила ногти мне в плечи.

Если бы не отцовская ветровка, там бы остались следы.

Улыбнувшись уголками рта, хитро сощурил глаза и медленно расстегнул ремень, а за тем молнию на джинсах. Они упали вниз вместе с боксерами.

Кэт опустила глаза и довольно заурчала, как огромная кошка, прикасаясь пальцами к головке возбужденной плоти.

– Можешь обвить ногами поясницу? – тихо прохрипел ей в самое ухо и с удовольствием отметил, как ее кожа покрывается мелкими мурашками. – Мне нравится, как ты реагируешь на меня. Ты давно этого хотела, верно?

– Да, – прошептала блондинка и подчинилась, обвивая ногами мое тело.

Рывком вошел в нее, услышав лишь сдавленный крик и довольно ухмыльнулся, понимая, что девушка изголодалась.

Несколько минут я медленно двигался в ней, а она пыталась подстроиться под мой размеренный ритм, и когда ей это удалось, мы ускорились.

Я видел проходящих людей, которые глазели на нас, но даже это не останавливало, а наоборот распаляло. И когда мы оба достигли того самого пика, Кэт вскрикнула, задрав голову, и громко засмеялась.

Я тут же пришел в себя, словно от пощечины, и, поставив блондинку босыми ногами на мокрый асфальт, резко отпрянул натягивая штаны.

Та лишь пожала плечами, собирая с пола промокшие вещи.

– Прости, – почувствовав неловкость, я помог ей одеться. – Ты промокла. Как домой доберешься?

– Вызову такси.

– Я сам, – достал телефон и зашел в приложение.

Хотел бы вернуть время назад, чтобы между нами, как прежде, ничего не было, но в голове снова возник образ брюнетки.

Кэт все еще могла пролить свет на тайны моей семьи, и сейчас давать заднюю я не мог. Но девушка хотела большего, чем спонтанный секс под холодным дождем и я готов был дать ей это. Она хотела отношений и романтики, пусть так и будет. Но как только я узнаю все, что, возможно, известно ей, мы расстанемся.

– Приедешь вечером ко мне? – закурил и остановился у задней двери бара.

– Уверен?

– Более чем, – кивнул и поцеловал ее в лоб, убирая мокрые волосы с ее щеки. – Ты могла бы оставаться у меня на ночь.

– Хочешь сказать, мы пара?

– Возможно, – рядом просигналило такси, и я легонько подтолкнул ее к выходу из переулка. – Увидимся вечером?

– Безусловно, – Кэт выглядела счастливой, и мне стало жаль ее.

Такси отъехало, а я уставился на вывеску бара. Она мигала неоновыми огнями, но перед глазами появилась другая, с надписью «Атлант» на русском языке.

Несколько раз моргнув, пытался вспомнить, где мог видеть яркую вывеску, но тщетно.

Немного постоял, вдыхая прохладный воздух. Дождь лишь усилился, но теперь к нему присоединился холодный ветер. Вот тебе и лето.

Все мои друзья сейчас разъехались по курортам. Кто-то с родителями, а некоторые были настолько самостоятельными, что могли себе позволить путешествовать с подругами. И лишь я оставался в Лондоне по причине, которую отец не озвучил.

– Почему бы нам не съездить всей семьей на острова? – буквально неделю назад за завтраком я задал вопрос родителям.

Мама едва заметно вздрогнула, а отец, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза.

– Сейчас не лучшее время, Кирилл. У меня много работы. Открываю сеть мастерских в Манчестере, – тихо ответил папа и провел рукой по темным волосам. – Потерпите до зимы, тогда и съездим куда-нибудь.

– Но почему не сейчас? – влезла в разговор Дашка. – Кир прав, па, мы постоянно в городе, и всем нам Британия порядком надоела. Нет, я не против жизни в особняке, где комнат больше, чем обитателей, но мне хотелось бы полежать на пляже с белым песком и лениво глядеть в сторону Индийского океана, например. Джеймс с родителями отдыхает на Карибах и постит в сетях крутейшие фото. Что скажешь, Ань? – Дашка дернула за руку старшую сестру, но та внимательно смотрела в записную книжку и словно не слышала разговора.

Скорее всего, она действительно не вникала в суть беседы. Анька и я погодки, но в отличие от меня, сестра была тихой и старалась держаться особняком. Интересовалась живописью и всерьез задумывалась о карьере художника. Отец боготворил всех дочерей и различий между ними не допускал.

Стоило Ане заикнуться о мольберте, его сразу же купили. Когда ей захотелось играть на фортепиано, его в тот же день привезли из лучшего магазина музыкальных инструментов и установили в одной из гостиных на первом этаже. Стоит отметить, что у нее получалось все, за что бы она не взялась. Но мне она казалась пустой, надменной и холодной.

Черные длинные волосы сестры были такими же густыми и прямыми, как у мамы. Они были похожи, но в то же время разные. Глаза у Аньки были серыми, как лондонское небо, а у мамы карие, как говорил отец, цвета хорошего дорогого Виски.

Дашка была похожа на мать как две капли воды, но отличалась буйным характером. И мне она была гораздо ближе, чем Аня. Потому я больше времени проводил с ней, а Анька любила одиночество.

– Не от мира сего, – смеялась Элен, забавно коверкая русскую речь.

Она единственная родилась уже в Британии и совсем не хотела говорить по-русски, хотя в доме были свои правила.

Еще будучи детьми, мы все занимались с репетиторами, и ответственной за наше образование была мама.

Она восхищала нас всех. Хрупкая, худенькая, нежная, как цветок, но именно на ее изящных плечах лежала забота о доме и всех членах нашей огромной семьи.

Порыв ветра ударил с новой силой и выдернул меня из уютных мыслей о сестрах в суровую реальность.

Итак, я собирался зайти в бар «Бинго» с черного входа и попытаться поговорить с Полом. Возможно, он действительно прольет свет на запутанную историю нашего побега в Лондон. А то, что мы бежали, я знал наверняка. Еще подростком подслушал разговор мамы и Томочки, отцовской сестры, которая вышла замуж за неприятного, на мой взгляд, британца с хорошей суммой на банковском счету. Я был уверен, что она любит своего Эдуарда, но он мне никогда не нравился.

В небольшом и узком коридоре было темно и холодно, как в помещениях старых английских замков, которые мы посещали с классом, когда были школьниками. На стене у подсобки висела паутина, и я скривился. Признаюсь, пауков я боялся с детства.

Мимо прошмыгнула низкорослая рыжеволосая девушка с подносом и с интересом осмотрела меня.

– Это вход для персонала, дорогой, так что будь паинькой и проваливай, – весело указала на дверь пухлым пальцем с обгрызенным ногтем. – Иначе я позову Пола, а он церемониться не станет.

– А ты позови, – я принял правила дурацкой игры. – Я подожду. Только у меня условие, и оно тебя удивит. Если Пол меня не вышвырнет, то ты исполнишь любое мое желание, даже самое грязное.

– Валяй, говори какое, меня удивить очень трудно. – дамочка провела пальцем по ложбинке между грудей. – Если ты о сексе, красавчик, то я могу тебя многому научить.

Смешная. Девушка была совершенно не в моем вкусе, но привлекла самоуверенностью и завышенной самооценкой. Такие, как она, часто добивались лучшего.

– Нора, я жду, а ты болтаешь? – из-за деревянной двери показался Пол. – Кирилл? Рад видеть. Ты почему тут прячешься?

Девушка зарделась и, виляя бедрами, нырнула в подсобку, откуда тут же послышался звон битого стекла.

– Вот же корова криворукая, – выругался владелец паба и протянул мне огромную ладонь для приветствия. – Пойдем, найду тебе свободное местечко. Сегодня в баре не особо много посетителей, погода не балует солнечными деньками, а вечером становится холодно, как осенью. Люди предпочитают свалить туда, где плюс сорок по цельсию, а те, кто не может позволить себе полноценный отдых, спешат домой.