Фермер. Списанные души

– Лена, а что тут происходит? – спросил он, войдя через распахнутые ворота.

Что тут говорить, Лена обрадовалась его появлению, но в то же время глаза её увлажнились от появившихся слёз.

– А вы, собственно, кто? – поинтересовалась у него следователь.

Участковый, не дожидаясь пока Николай ответит поспешил разъяснить своей коллеге кто перед ней находится.

– А это, товарищ следователь, как раз пришёл и сам владелец фермы, – доложил он. – Лосев Николай. Правильно ли я назвал вашу фамилию? – обратился он к Николаю.

– Правильно, – немного с сухостью в голосе ответил Николай при этом обняв одной рукой Лену и поцеловав её в щёчку. Остановив свой взгляд на следователе, Николай спросил уже у неё:

– Что случилось?

К нему подошёл эксперт, демонстрируя найденный участковым под кормушкой пистолет.

– Объясните пожалуйста следователю откуда у вас это оружие? – спросил он.

– Впервые вижу, – ответил Николай. – И где если не секрет вы его нашли?

Лена попыталась объяснить Николаю как и откуда участковый вытащил страшную находку, но следователь опередила её.

– Я думаю, гражданин Лосев, что вы сами нам обо всём расскажете в подробностях, но не тут, а в районном отделении милиции, – твёрдым голосом заявила она. И добавила:

– Вам придётся проехать с нами.

Глава 6

– Ну, так что скажешь? Обрадуешь меня? Или опять скажешь, что участковые дезинформировали тебя? – суровым командирским тоном в голосе спросил руководитель криминальной милиции РОВД подполковник Шахов. у вошедшего в кабинет начальника уголовного розыска капитана Трегубова. Тот, едва услышав вопрос поторопился доложить:

– Обрадую, товарищ подполковник! В ходе обыска в тайном месте обнаружен ствол. Под кормушкой в коровнике.

Шахов хитро прищурился и подняв правую руку указал указательным пальцем на потолок.

– Ага! – почти воскликнул он. – Вот видишь, как отличилась милиция общественной безопасности? Как его там… фамилия-то этого участкового?

– Филипенко, товарищ подполковник, – подсказал Трегубов. – Это его участок.

– А он то откуда получил эту информацию? – допытывался Шахов.

Трегубов пожал плечами:

– Я понял так, что от своего осведомителя…

– А оружие ты направил на экспертизу?

– Так точно.

– Ну, и хорошо… Доложишь мне о её результатах. Но помни одно, что ствол этот не просто так оказался в этом сраном коровнике. Случайностей не бывает. Если этот фермер не развяжет свой язык и не вспомнит откуда у него эта «пушка», то ты уж постарайся со своими парнями аккуратненько так надавить на него. В общем ты и без меня знаешь, что нужно делать. – Шахов бросил на него серьёзный взгляд:

– Если загубишь дело, я накажу тебя, Сергей. Мне позарез как нужна эта «палка». На следующей неделе, начальника отдела будут заслушивать на оперативном совещании по итогам служебной деятельности по раскрытию тяжких и особо тяжких преступлений. Надеюсь, что ты понимаешь о чём я говорю?

Лицо у Трегубова покраснело, а на его лбу выступил пот:

– Понимаю, товарищ подполковник…

– Вот и отлично, – подытожил Шахов. – Кстати, где сейчас этот фермер?

– У следака, товарищ подполковник. Сейчас она допросит его, и, если он пойдёт в «сознанку» мы оформим его задержание по сто двадцать второй статье. Ну, а если вдруг с «сознанкой» появятся проблемы, то у нас один выход из ситуации…

– Ну, говори поконкретнее, – перебил его Шахов. – Какая нужна помощь?

Трегубов молниеносно отреагировал:

– Дайте пожалуйста указание участковому Филипенко, чтобы в случае чего он оформил задержанного протоколом по мелкому хулиганству. Я думаю, что пока фермер будет сидеть в нашем изоляторе, мы закончим с ним все вопросы. Ну, и соответственно, товарищ подполковник, прошу вас решить вопрос с судьёй Абрамовой, чтобы она значит дала ему хотя бы суток семь, восемь… – Трегубов был хорошо осведомлён, что Шахов, как это говорят, «крутит шуры-муры» с судьёй Абрамовой.

Шахов же, не ожидая упоминания об Абрамовой, настороженно взял секундную паузу, после чего успокоил Трегубова:

– Хорошо. Только дай мне своевременно знать о результатах его допроса.

– Я понял, – сказал Трегубов и не скрывая на своём лице положительных эмоций от результатов разговора с начальником криминальной милиции и вышел из его кабинета в приподнятом настроении. Придя в следственное отдел РОВД Трегубов постучался к следователю Наумовой. Выражение её лица было недовольным. Она как раз допрашивала фермера. Трегубову это не понравилось, и он формально попросил у следователя разрешения поприсутствовать на допросе. Та, кивком головы дала добро.

– Итак, вы утверждаете…, – обратилась Наумова с вопросом к допрашиваемому довольно громко, возможно, чтобы акцентировать на нём внимание Трегубова, – что это не вы спрятали в кормушку коровника оружие и оно не принадлежит вам?

Фермер кивнул головой:

– Совершенно, верно. Понятия не имею, как данный предмет оказался в месте обнаружения.

Наумова молча посмотрела на Трегубова, потом полистав листы протокола допроса и пробежавшись по нему глазами протянула их фермеру:

– Там, где я поставила галочку, напишите: с моих слов записано верно, мною прочитано.

Пока допрашиваемый внимательно читал протокол допроса Наумова позвонила в изолятор временного содержания при РОВД попросив прийти к ней в кабинет конвоира для водворения, задержанного в ИВС. После того, как фермера увели, Трегубов вытащил из кармана сигарету и закурил. Наумова также закурила. Не успели они обговорить детали допроса как в кабинет Наумовой позвонили из изолятора временного содержания. Звонил дежурный. Он попросил Наумову определиться со статусом задержанного и сказал, что без протокола задержания в порядке статьи сто двадцать второй он содержать его не может по закону. Голос дежурного по ИВС прозвучал достаточно громко и Наумова разведя руками перед Трегубовым, продолжая при этом держать ту самую телефонную трубку, сказала ему:

– Слышал?

Трегубов сделал язвительную улыбку:

– Слышал.

– Если не хотите, чтобы я отпустила задержанного под подписку о невыезде, думайте, что будете делать. Он ни хрена не сознаётся. Не моё говорит и всё! Ищите мол кто подкинул.

– Ясно, – ответил ей Трегубов. – Сейчас будем решать. Он вышел из кабинета Наумовой и спустился с дежурную часть, где сказал дежурному:

– Вадим! Как отзвониться с участка участковый Филипенко сразу же соедини его с изолятором. Я буду там около часа. А если он позвонит позже, значит я у себя в кабинете.

Взяв с собой трёх своих оперов Трегубов, направился в изолятор временного содержания. Заручившись поддержкой со стороны начальника криминальной милиции в раскрытии дела по обнаружению ствола у фермера, он решил, что следует добыть признание задержанного уже проверенным и излюбленным способом. А все причиндалы для этого у них были всегда наготове и умещались в небольшой спортивной сумке, которую опера хранили в пожарном шкафу висевшего прямо у двери кабинета.

Глава 7

Николая после допроса водворили в камеру изолятора для временного содержания, расположенного в районном отделе внутренних дел. Там его досмотрели, заставили снять шнурки с ботинок, брючной ремень, а также изъяли все личные вещи: ключи от жилого дома на ферме. Ну и самое главное – документы, касающиеся предстоящей покупки комбайна. Их он не успел оставить в доме, либо передать Лене. Сотрудников изолятора было двое: молодой младший лейтенант и такой же молодой рядовой милиционер. Тот, кто его привёл в изолятор тут же, вышел. На вопрос Николая: «сколько я буду здесь находиться?» ответа не последовало. Николай понял, что спрашивать о чём-то тут бесполезно. Сидя в камере, он смотрел на тусклую лампочку, светившуюся за металлической сеткой на потолке, и думал о Лене, поймав себя на мысли, что та скорее всего места не находит от переживаний. Ещё больше его тяготил тот факт, что ко всему, она ещё и в положении. Он гнал от себя все ужасающие мысли об угрозе выкидыша в процессе беременности Лены и старался держать себя в руках. Попутно, прокручивал в своей голове версии, относящиеся к обнаружению этого чёртового пистолета в его коровнике. «Вот если бы этот коровник я приобрёл уже построенным, – размышлял он, -тогда я бы с уверенностью утверждал, что оружие оказалось там, к примеру, от прошлого владельца. Ищите мол его. Однако, этот коровник я построил сам». Версию о несуществующем владельце пришлось отмести в сторону. А из посторонних в его коровник никто не заходил. «Ну… разве что участковый…» – мелькнуло в его голове. Николай вдруг вспомнил одну немаловажную деталь: ему пришлось отлучиться на пару минут из коровника, он сбегал в дом за ключом от склада, где хранятся комбикорма. А вот участковый оставался всё это время один. Теперь у него уже не было сомнений в том, что пистолет скорее всего подбросил в кормушку участковый. Но зачем и для чего? Николай не сдержался от нахлынувших эмоций: «Вот же, сука…». Только-только он успел проговорить себе это под нос, как тут же до него донёсся металлический скрежет в замочной скважине тяжёлой двери. В камеру вошёл тот самый худой молоденький почти пацан сотрудник милиции, который досматривал Николая после его помещения в изолятор. За ним следом вошли четверо мужчин в гражданской одежде. Их возрастная категория была разношёрстная: от тридцати до сорока. У каждого подмышкой висела кожаная кобура, из которой виднелась ручка от пистолета Макарова. «Оперативники», – понял Николай и не ошибся. Мордастого крепыша опера, держащего в руке спортивную сумку, он также узнал. Именно он около часа назад заходил в кабинет следователя, когда та допрашивала Николая. Буквально несколько секунд все они молча смотрели на него, после чего, мордастый обратился к милиционеру, стоявшему рядом со связкой ключей, по-видимому, от всех дверей изолятора.