Марьяна

Марьяна

Мария Алексеева

© Мария Алексеева, 2025

ISBN 978-5-0068-2498-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

В лесу царил мир и покой. Вдруг, ранним утром откуда ни возьмись, стали слышаться возгласы и шум листвы. Это бежала подальше в лес юная девушка, отчаянно оглядывавшаяся назад, думая, что ее преследуют. Девушку действительно преследовали молодцы. Они все были хороши собой, складно одеты и явно хотели вернуть беглянку назад – в селение.

Красна – девица бежала от них со всех ног, неловко подбирая подол хлопковой женской рубахи. Она была среднего роста, с ладной фигуркой, рыжевато – русыми волосами и янтарными глазами, которые иногда наполнялись почему – то голубизной. Несмотря на хрупкость девушки – она была достаточно крепкой и могла постоять за себя. Ловко обводила вокруг пальцев своих отчаянных преследователей. Сильные и крепкие парни не могли ее нигде найти…

Постскриптум: хочу поблагодарить некоторые источники, из которых я черпала некую информацию для написания книги:

– книга «Славянские древности» Любо Нидерле;

– канал «Мир истории»;

– статья про расшифровку имен Аниты Карелиной;

– источник «Википедия».

Книга не пытается задеть чувства верующих, кого – либо обидеть и оскорбить. Это все мои фантазии.

Славянское предисловие

…Если крикнет рать святая

«Кинь ты Русь, живи в Раю!»

Я скажу: «Не надо рая,

Дайте Родину мою».

Сергей Есенин1914г.

Издавна на Руси народ всегда жил складно – да – ладно. Мужья женам никогда не изменяли, были верны друг другу словно лебеди. Даже после смерти мужа в бою, если были редкие войны, славянки одевали мрачное одеяние и замуж больше не выходили – не хотели, потому как считалось и считается до сих пор, что и в другой мерности они встретятся вновь. Мужчины, если теряли своих жен в бою (пока мужики были вдали от дома бились с врагами, подлые падальщики могли прийти с другой стороны и из – под тишка напасть на мирное население: на стариков, детей и баб. Но наши девки не из робкого десятка! Во имя детей, чести и любви к своим мужьям они брали вилы, топоры, ухваты печные, что под руку подворачивалось и очень храбро защищали селение. Не всегда тать могла одолеть мужественных русских баб), мужики оплакивали своих воительниц и шли по следам тати мстить. Если им нечего было терять – были злее любого лешего, медведя и не успокаивались, пока не отмщали подлым паразитам сполна. Русичи никогда не боялись смерти, особенно те, кто сам стремился встретиться со своей убитой в этой жизни семьей. Они всегда знали, что начнется другая жизнь.

В славянских семьях были все равны и все важны. Муж – глава семьи, защитник семьи, рода своего, никогда ни принижал жену свою. Жена – берегиня, царица дома своего. Муж с женой друг друга уважали. Детей тоже не унижали, ведь это продолжение рода. Глядя на достойных взрослых, дети становились достойными личностями. Да и ко всем женщинам испытывали почет и уважение, ведь она, женщина – жизнь дающая, богиня, которая дарует жизнь маленькому человеку, ухаживает за ним, дарит любовь и ласку ему и всем, кто находится в ее семье. Несмотря на всю свою доблесть, мужчине всегда была нужна мудрая советница – жена, которая могла словом и лаской предотвратить конфликт и необдуманные поступки, нежели самое острое и страшное оружие в руках сильного воина – защитника. Женщина всегда была, как алмазная грань – разная. Разная по воле случая. В случае войны – бесстрашная и мужественная, дома – прекрасная хозяйка, заботливая мать, почтительная к своим предкам и предкам мужа, жена – страстная, мудрая, опрятная. С приходом темных времен, когда разум стал мутиться, некоторые жены стали терять свои добродетели, мужья стали терять мораль. Сильные духом мужья не искали кого -то на стороне, помогая своим женам раскрыться правильно, цвести и пахнуть. Слабые духом – ходили налево. В основном за страстью, если жены были чрезмерно заняты детьми и хозяйством.

С приходом темных времен, мужчины возомнили себя царями земли и приравняли женщину к рабыне, ну и не без помощи разнообразных религий. Не исключено, что все религии мира были придуманы мужчинами, считавшими себя главнее всех на свете, малейшее сопротивление жестоко пресекалось. Позабыли они, что жизнью обязаны тем, кого превратили они в рабынь без права голоса. Без женщины, без матери не было бы их, не было бы никого на этом белом свете.

Измена в любой степени, не только супружеская, всегда считалась сильным пороком и позором. Ясно дело, что были некоторые порочницы и порочники, только было их уж очень мало. Люди сызмальства учились жить по – совести, в ладу с природой, не забывая своих предков. Ангелы божьи – это дети, святые – это родители, боги – это предки и природа, а народ – дети божьи. Когда стали наступать темные времена, разум людской начал меняться потому, ведь как людской организм может реагировать на смену погоды, на луну и солнце, чего уж говорить про то, что может твориться за их пределами.

Так люди начали друг другу больно делать, продавать в рабство (хотя все люди равны друг перед другом), начались войны, жажда богатства, которое ничто по сравнению с настоящими ценностями, а также голод, борьба за выживание… На некоторое время все утихало, потом начиналось снова. И те, кто еще жил по – совести, держались, не меняя свои ценности, спасали этот мир.

Ошибаться, конечно, не страшно, страшно бояться чего – то или кого – то. Коль кто совершает дурные поступки, надобно все всегда исправить, искупить, пока не пришла расплата. Несмотря на тяжкие и несправедливые времена, все люди всегда получали по заслугам, если не в этой жизни, то в следующей окончательно.

Измена – это болезнь, от которой можно излечиться, имея огромную силу воли и настоящую любовь в сердце. Несмотря на наступление темных времен были мужчины, которых не прельщали, а отвращали продажные девки. Были и те, кто был слаб духом и не видел ничего страшного в измене.

Чтобы не случалось в семье, все нужно решать без горячки, как бы она не крутила. Иначе таких можно дров наломать, вовек не отмыться! Да еще и жалеть об этом! Нужно выпустить пар и выслушать все, что хочет каждый из супругов сказать, так как ежели что неладно в семье – спрос с обоих! Всегда был такой обряд у русичей в давние времена – обряд милования: раз в неделю откладывали работу, заботу, если уже были детки – отдавали их бабушкам и дедушкам, а сами вели разговор о насущных проблемах в жизни, если таковы имелись. Хозяйственные или сокровенные, что у кого было на душе. Выслушав друг друга спокойно (покуда отрицательная энергия не успевала скапливаться), приходили ко всеобщему согласию, без упреков и ругани, уважая друг друга.

Особо чтили всегда домового – духа, хозяина дома. Ругань только разрушала его, дом, соответственно, чах. Люди, живущие в этом доме, если были подлыми, то и наполняли этой отрицательной энергетикой домового и не было сил у него следить за домом, не защищал его. Образовывалась такая некая обмена жителей дома и домового этой «грязи» по круговороту. Домовой становился барабашкой или бабайкой.

Если же люди были добры и совестливы, то и дом был в ладу. Происходил обмен добротной энергии между такими жителями и домового, от которой каждый подкреплялся силой, укреплялся дух, было радостно на душе от мира, лада и покоя в избе. Считалось, что домовой – это предок семьи, который находится в другом измерении, но призван на землю, в этот дом, чтобы защищать своих потомков. Поэтому к нему и относились домочадцы соответствующе. Чтобы уважить его, «подкармливали» разными вкусностями, которые ставили за печку или на пол в укромный уголок, чтобы не добралась кошка или кот, если таковы имелись в доме. Через такие требы семья делилась своей положительной энергией и считалось, что домовой, наполняясь этой силой, будет охранять порядок и внутри дома, и снаружи, беречь сам дом от врагов.

Славяне никогда не травили себя. Они всегда вели здоровый образ жизни, закалялись, хорошо питались и были здоровее всех здоровых. Спиртного у них не было. Вместо этого они пили квас, воду, настоянную на травах, сурицу, настоянную и на травах, и на меду, медовуху – настоянная вода только на меду.

Русы никогда не матерились. Они могли браниться только на поле брани. От того и слово брань – ругательное.

Тем самым, они предупреждали ворогов сначала уйти подобру – поздорову. Если враги были непреклонны, то наши воины тогда показывали всю свою мощь, всю свою ярость, чтоб не повадно было нападать на мирный народ.

Беглянка

В лесу царил мир и покой. Вдруг, ранним утром откуда ни возьмись, стали слышаться возгласы и шум листвы. Это бежала подальше в лес юная девушка, отчаянно оглядывавшаяся назад, думая, что ее преследуют. Девушку действительно преследовали молодцы. Они все были хороши собой, складно одеты и явно хотели вернуть беглянку назад – в селение.

Красна – девица бежала от них со всех ног, неловко подбирая подол хлопковой женской рубахи. Она была среднего роста, с ладной фигуркой, рыжевато – русыми волосами и янтарными глазами, которые иногда наполнялись почему – то голубизной. Несмотря на хрупкость девушки – она была достаточно крепкой и могла постоять за себя. Ловко обводила вокруг пальцев своих отчаянных преследователей. Сильные и крепкие парни не могли ее нигде найти.

– Куда она подевалось – то? – задал от отчаяния вопрос один из шести юношей.

– Откуда нам знать! Схоронилась где – то, ловкая какая! – ответил другой парень.

– Ежели ее не найдем – пиши пропало! Батя рассердится… – расстроено сказал третий.

– Значит так, давайте обшарим ближайший лес, если нет ее нигде – пойдем домой. Дальше вряд ли она могла бы убежать, там волки и медведи, не пойдет она сама на смерть, – решил второй молодец, пока все остальные решили отдышаться.

«Лучше смерть, чем идти замуж за Дана!», – думала про себя девица, слыша разговор своего незадачливого жениха с братьями. Сидела она на иве, благодаря которой ее не было видно. Девица слилась со стволом дерева и старалась толком не дышать, чтобы ее не заметили.

Русские девки настолько отважные, что не боялись слова своего сказать и верную смерть принять. Характер, как кремень!

Девушка выглядывала осторожно из-за ивы и наблюдала, как молодцы обшаривают лес и пытаются ее найти. Эта погоня вызывала у девицы и опасение и насмешку, видя в их лицах вопрос «да где ж она?!».

– Ищите – ищите, – хихикнула та, – Все равно не найдете!

– Слухайте, братья! А не могла ли наша родственница по деревьям прятаться? – спросил самый младший из братьев.

– А это мыслишка! – поддержал другой брат,

– И то верно, как же мы не додумались! – поддержали остальные.

Девица поняла, что ее в любой момент могут найти и стала очень осторожно и тихо спускаться вниз, время от времени посматривая, чтобы ее не увидели.

– Какая я вам родственница – то?! Еще не жена брату вашему! – с диким возмущением тихо бубнила себе под нос она, – Тааак, вглубь леса идти и впрямь опасно, в селение вернусь – поймают они меня, остается только одно – к реке бежать.

Девушка, прячась за кусты, аккуратно стала обходить преследователей, взор которых был устремлен на деревья.

– Вооон она! Вооон она! – крикнул младший, указывая рукой в сторону, куда побежала девушка.

«Вот, елки зеленые, доигралась! Судьба моя, судьбинушка!» думала она, убегая изо всех сил от молодцев.

Она бежала так, что сама удивлялась, насколько быстро вперед нее бегут ноги. Все – таки когда не хочется выходить замуж против своей воли и не так можно деру дать.

Вдруг уже и речка показалась, девица не обращая внимания на студеную воду, безо всякой оторопи вошла в реку, сорвала травинку, растущую подле воды и нырнула.

Парни прибежали за ней и, видя ее следы на берегу речки, хотели было уже прыгнуть вслед, но Дан их остановил:

– Орлы! Прекратим погоню. А то еще утопнет в реке нарочно, я ж ее знаю! Упрямая, как ослица! Дать ей время надо. Пусть вынырнет, успокоится. Как увидит, что мы за ней не гонимся – домой вернется. Там – то я ее и встречу, ненаглядную свою.

– Будь по – твоему братец! – согласились все остальные.

– Ну и выбрал невесту ты себе, Дан! Сколько девок согласны выйти за тебя! – усмехнулся третий брат.

– Ничего! Охотнику тем и интересна добыча, что строптивостью своей. А на зайцев тратить время не хочется, – отрезал Дан.

* * *

Дан был вторым сыном в семье из шести. Высокий, смазливый, фигура и не полная, и не худая, но могучим назвать его было нельзя.

Мать – знахарным делом занимается да хозяйство ладно ведет, отец – гончар, время от времени в дружину вступал, давая отпор ворогам, которые изредка совершали набеги на их селение. В семье было шесть сынов: Далебор, Дан, Далимил, Данислав, Дарислав, Добрыня.

В старину русичи всегда воспитывали сынов и дочерей своих достойно, каждого для предназначения своего. Сына – чтобы сумел постоять за Русь – матушку, за семью свою, никого и ничего не бояться, чтобы не принижал жену свою, уважал как мать свою и своих детей, по хозяйству дела делал на совесть. Дочь – чтить мужа своего, как отца, воспитывалась в строгости, чтоб быть прилежной хозяйкой, заботливой матерью, прекрасной женой, примерной берегиней. Сыновья по обычаю продолжали дела отцов своих, дочери готовили себе приданное вместе с матерями с 5ти лет. Все это сопровождалось песнями, плясками, заговорами, чтобы хорошо всегда жилось и печали не ведалось.

Девица – беглянка была дочерью кузнеца хорошего, да жены его прилежной. Росла сорви – головой, радующейся каждому лепесточку, цветочку, лучику солнышка. Имелся у нее старший брат Ратибор, ее защитник сызмальства. Внешне очень были похожи с Марьяной, словно близнецы. Отправлен он был делу ратному обучаться в далекие края, да дальних родственников навестить. Все как в имени его говорится.

Все родители очень внимательно следили за подрастающими детьми своими. Спуску не давали, чтобы чего дурного не творили. Если видели у сына симпатию к девушке – присматривались к ней, к ее семье, и если приходилась она всем по сердцу начинали свататься. Ну а чего тянуть – то? Дело молодое, негоже разврат разводить. А так энергия куда нужно будет направляться, все пристроены будут. Девушки, в основном, принимали волю и родителей молодца и своих родителей. Женихи ведь достойные, крепкие, видные, в таких не грех влюбиться. Поэтому от их взаимной симпатии могла взлететь и расцвести любовь нежная, вечная, первая.

Но нашлась одна девушка, которая не хотела идти замуж только по родительскому слову, только из – за одной симпатии жениха к себе. Не хотела она дожидаться, когда в супружестве вырастет любовь, потому что хотела чтобы жених был и ей по – сердцу тоже. А она к нему ничего не испытывала. Хотела сначала, чтобы душа легла к молодцу, которого бы встретила. Раз ляжет, так и расцветет любовь настоящая, нерушимая. Не хотела она торопиться со свадьбой, но несмотря на равноправие мужчин и женщин, жених был так настойчив, что родители, особенно отец ее, уж было согласились выдать дочь за него, без ее согласия, считая, что все у нее устроиться, семья жениха надежная, достойная, значит у молодых семья получится что надо.

Девушка приглянулась молодцу, когда она белье стирала в реке. Хоть в старину девушки в закрытой одежде ходили, но хорошую фигуру скрыть было невозможно.

Раньше худоба считалась изъяном, болезнью. Ценились девушки и с пышной фигурой и с не очень пышной, но главное, чтобы не тощая была. Детей тогда родить легко сможет, выносливая будет. Так же как и коса – девичья краса, была предметом гордости и знаком хорошего здоровья девушки.

Парень проходил мимо и сам того не заметив, остановился и начал любоваться девушкой. Ее коса, перекинутая через плечо, изредка мешала стирке, белые руки виднелись из – под рукавов, закатанные по локоть, хваткие, нежные, которые то и дело полоскали белье и выжимали лишнюю воду. На девушке была одета рубаха, перепоясанная подолом, о который можно было вытирать руки в хлопотах по дому. Ей было не удобно полусидя на краю берега стирать белье, поэтому она, закатала рубаху с подолом чуть вверх, обнажив колени, и шла в начальные воды реки, чтобы нормально прополоскать белье, наивно полагая, что ее никто не видит, ведь все в селении заняты своими делами. Парень видел оголенные ноги хоть только частично, но разглядел насколько они были красивы, и манили его к себе. В какой – то момент, девушка, почувствовав, что кто – то стоит у нее за спиной, ведь в шумной реке и шагов не слышно, повернулась и увидела, что на нее засматривается парнишка, резко подбежала к нему и окатила его мокрой выстиранной батиной рубахой прямо по лицу:

– Ишь, нахальник какой! Белье постирать нельзя нормально!

– Дак, ты что ж манишь – то фигуркой своей, посмотреть чтоль нельзя?

– Я тебе диковина какая али что?! На невесту свою будешь смотреть, а не на меня! Стыдно тебе должно быть парень!

Понравилась она ему.

Не только красой своей, но и характером тоже. Не стал он боле смущать юную девушку, ушел. Пока шел он к дому своему вспомнил, что лицо девушки знакомо ему, видел он ее раньше..

Девушки часто ходили к реке за водой, помогали мамам по хозяйству. Так вот и эта девица шла как – то с полными ведрами от реки в сторону дома, витая в своих думах, улыбаясь солнышку. Парня поразила плывучая походка девушки, и что радуется она всему на свете. Да, в селении, конечно, все друг дружку знали. Ребятничали, росли и играли все детишки вместе, но подрастая, расцветая, взрослея, иногда друг друга не узнавали.

– Мам, сватов засылать надобно! – придя с речки проговорил парень матери.

– Это ж к кому, сынок? – удивилась она.

– Да вон, девушка белье стирает в речке.

– А! Дак это Марьяна, дочка кузнеца нашего. Не узнал ее чтоль? – улыбнулась мама.

– Мне солнце глаза застит, узнал конечно, просто имя ее отчего – то забыл…

– Все понятно с тобой, – добро ответила маменька, поняв, в чем дело сына, – Дан, заслать сватов, дело не трудное, главный вопрос, сильно ли она тебе понравилась.

– Сильно, Ма, ой, сильно!

– Ладно, надо будет теперече с ее родителями обговорить. Завтра пойдем сватами к ним домой.

– Матушка! – обрадовался сын.

* * *

– Марьяш, а Марьяш? – кликнула мама дочку свою.

– Чего, мамушка? – подбежала Марьяна.

– Мама Дана Гончарова подходила, сказала, что завтра свататься придут к тебе. Надо готовку готовить, угощения всякие.

– Мма.. Матушка, ты чего? Так быстро? Я же ни сном, ни духом!

– Ну вот завтра придут, посмотришь. Коль понравится тебе – свадебку сыграем, коли нет – спровадим с миром. Арбуза тогда придется выставить.

АрбузЫ выставлялись в знак несогласия девушки или ее родителей.

– Так зачем же ждать до завтра? Я сразу говорю нет! Видала я его давеча, смотрел стоял, как я белье стираю, негодник. Я его бельем по морде нахальной оплеух и надавала.

Мама расхохоталась:

– Ой, дочка, насмешила! Поэтому – то он и свататься придет!

– Маменька, не люб он мне, глядя на него ничего не дрогнуло даже, не хочу я так!

– Дочь, ну рано или поздно придется замуж выйти. Парень он хороший, на год тебя постарше всего, из ладной семьи, чего кочевряжишься – то?

– Пусть лучше позже будет свадьба и не с ним, не готова я сейчас…

– Девонька, тебе уже семнадцать лет, пора уже. В самом соку, так сказать. Ежель он засматривается на тебя – нечего его мучить. Ты знаешь наши обычаи, чтоб греха не было. Остальные девоньки же выходят замуж, и живут припеваючи.

– Я не остальные! Не моя вина в том! Мне что ж теперече и белье не стирать? А если все на меня смотреть будут, стало быть за всех замуж надобно?

Мама снова рассмеялась, – Да нет, до этого не дойдет, дочка. Ну, я настаивать не буду, коли не захочешь пойти за него – никто не заставит. Спровадим с почетом, чтоб обиды не было, – подытожила мать.

– От Ратибора есть какие вести?

– Да пока нет. Все там же у волхва искусству ратному обучается.

– Ладно, мамушка, пойду я.

– Иди, дочка, иди, а я пока посмотрю, что к завтрему на стол накрыть.

– А отец где?

– Дак в кузнице он, работать до поздна будет. Я кликну его, что сваты нагрянут завтра и боле мешать ему не буду.

Марьяну распирало от всяких мыслей. Если бы Дан ей понравился, она бы не сопротивлялась даже. Но как супротив сердца своего пойти – то можно? Ведь замуж – это не на охоту сходить, не на базар съездить. Все – таки на всю жизнь.

Стала она думу думать, как ей быть, ведь ежели сваты придут, не всегда можно отказаться от жениха. От арбузА и обидеться могли. Тем более, Дан слыл очень настойчивым парнем. Нет, ну настойчивость дело, конечно, хорошее, только бывают и такие моменты, когда насильно мил не будешь.

Осознавая все это, Марьяна смириться так просто не смогла.

– Надо думать… Что – то надобно придумать… – размышляла она, – А ежели мне поговорить с ним один на один? Может передумает, если я по душам с ним потолкую, без сватов, без лишнего мнения?

* * *

Матушка Марьяши искала скатерки на стол стелить. Женщина рассудительная, мудрая. Годы ее не брали. Темно – русые волосы, заплетенные в две косы и спрятанные под повойник (головной убор замужней женщины), темно – коричневые добрые глаза, нежные губы – очень видная и статная сударыня была.

– Маменька, я схожу ненадолго за околицу?

– Надобность какая?

– Потом расскажу, я стрелой туда и обратно.

– Добре, ежели недолго, а то помощь в готовке не помешает.

Марьяна выскочила со двора и направилась к дому семьи Гончаровых. В дом к ним прям заходить она не стала, потому как не гостья она званая, никто она им пока что, да и неприлично юной девушке по избам сынов чужих шастать. Поэтому она кликнула его у окна. Подошел к окну самый младший Добрыня, пережевывая обед, но уж больно интересно стало, десятилетнему отпрыску, зачем девица зовет его брата.

– Чего тебе девица красная?

– Дана позови мне ненадолго.

– На кой он тебе понадобился, а?

– Тебе чего? Позови говорю! Дело срочное!

– Ну обожди, коль не шутишь. Дааан, – с окликом мальчишка отскочил от окна внутрь избы.

Марьяша, дожидаясь, теребила косу в руках и думала, с чего б начать разговор, как бы правильно все объяснить…

– О, моя птичка сама ко мне в руки идет, – обрадовался парень, глядя на девушку голубыми глазами.

– Не твоя еще, – отрезала Марьяна, – Слушай, правда ль сказывают, что сватов от тебя ждать надобно?

– А ты что прям сейчас ждешь их? – шутливо произнес Дан.

– Дддык… Да какой из тебя жених, если по – серьезному ответить не можешь?! – возмутилась Марьяша.

– Да, правда, завтра жди, – улыбнулся парень, поправляя свои темно – русые волосы.

– Я во что хочу спросить, может ты погорячился на счет меня? Не я твоя суженая, Дан.

– А чья же? Или ты приглянулась кому другому и он тебе любым стал? – будто с издевинкой, чуть нахмурясь спросил Дан.

– При чем тут это! Я просто хочу по душам поговорить, а то может не надо нам ничего такого…

– Как это?! – спрыгнув с окна, Дан стал подходить к Марьяне.

– Стой! – уж не знала, что задумал молодец, но поставила руку перед ним, словно ограждение между ней и Даном. – Надобности нет ближе подходить ко мне.

– Боишься меня?

– Дело не в этом, а в том, что не готова я еще женою стать. Ищи другую девицу, вон их сколько, да и краше меня ходят!

– Мне ты нужна.

– Брехня это, Дан, как ты не поймешь – то!

– Брехня иль нет, а тянуть не вижу смысла. Всегда так свадьбы играются и уживаются жених с невестой ладно.

– Я не все, не лежит у меня душа…

– Ну вот поэтому и женюсь на тебе! Да и должна ты мне, что бельем меня огорошила.

У Марьяны аж глаза выпучились от этих слов.

– Понятно… Объяснять тебе напрасно. Своего добьешься.

– Добьюсь! Моей ты станешь!

– Ну что ж, дерзай!

Сморщив нос, Марьяна уж было хотела убежать домой, но вышли Дановы родители. Марьяша почтительно поклонилась и пустилась со всех ног.

– Чего она заходила?

– Строптивая. Спрашивать захотела, точно ли женится на ней хочу, – расплылся в улыбке парень.

– Ммм… Не простая девка. Тебе такую и надобно, норов твой укрощать, – с усмешкой ответили родители, – Ладно, готовиться надо к завтрему, – и ушли в избу.

Марьяша, едва вернувшись домой, заплакала.

– Дочка, да ты чего? Ты ж замуж пока не выходишь, потом оплакивать будешь девичество свое.

– Маменька, – уткнулась лицом к мамке в пояс Марьяшка, – Он не передумает, ведет себя так, будто у нас уже завтра свадьба! Судя по всему, никак не отказать ему будет!