Алиса. Колыбель разума

Она повернулась и ушла в направлении спальни.

Андрей молча, со вздохом, прошёл на кухню, достал тарелку с холодным ужином. Впрочем, он его даже не разогрел, а стал машинально есть остывшую котлету с картофельным пюре. Его мысли снова стали сгущаться.

«Как она там, одна», – тревожно думал Андрей. – «Я даже не оставил ей никакой связи со мной… Хотя я думал об этом, но… Испугался? Вдруг она позвонит или напишет в самый неподходящий момент, когда Лена будет рядом…»

Андрей закрыл лицо руками. Он чувствовал себя последним подлецом и воплощением безответственности.

– Привет, пап, – раздался в кухне голос старшего Максима.

– Привет, сынок, – усталым голосом произнёс Андрей. – Как дела у тебя… как в школе, на тренировке?

– На какой именно? – спросил Максим прохладным тоном.

– Ну как… на футбол же ты ходишь.

– Уже месяц, как не хожу, – усмехнулся Максим.

– Но почему?

– Дома надо чаще бывать, пап…

Максим допил стакан воды и вышел, не проронив больше ни слова.

Андрей остался в тягостной тишине кухни, наедине с остывшей котлетой и горечью от ещё более холодного разговора с сыном.

Тишину прервал вихрь, ворвавшийся на кухню:

– Папа! – воскликнула Даша, но тут же понизила голос до шёпота. – Мама разрешила, чтобы ты перед сном мне почитал десять минут книжку.

– Отлично! Пойдём читать, – сказал Андрей, немного приободрившись.

Лена зашла в Дашину спальню ровно через десять минут.

– И, даже не поднимаясь на ноги, он, как сидел, взлетел на воздух и, когда поднялся выше дома, понёсся к деревьям… – читал Андрей книгу “Ариэль”, а Даша слушала с горящими глазами и открытым ртом.

– Ну, как всегда, нашли что почитать… чудеса, полёты, – проворчала Лена. – Ей сегодня, между прочим, по обществознанию задали читать про финансовую грамотность, а она не читала.

– Маам, ну это скучно. И я там всё знаю уже.

– Да неужели, всё она знает. Я вот спрошу тебя утром.

– Папа, а маме вчера по телефону кредитку втюхали, – с хитрым смешком сказала Даша на ухо Андрею.

Андрей улыбнулся и посмотрел на Лену.

– Вы посмотрите на неё! – возмутилась Лена. – Она ещё и мать дурой выставляет здесь… Кое-кто бы денег побольше зарабатывал, так и кредитки бы не понадобилось!

– Лена, не начинай, прошу тебя, – сказал Андрей.

– Так, ладно. Пошли спать, – бросила она Андрею. – И ты тоже, маленькая нахалка, отвернулась к стеночке и чтобы я тебя не слышала.

Её интонация, впрочем, немного смягчилась.

– Спокойной ночи, пап.

– Спокойной ночи, солнышко.

Даша крепко обняла отца, не желая его отпускать. Андрей поцеловал её в макушку.

– Ну всё, дочка, ложись. Приятных снов тебе…

Ночью Андрей спал плохо. Он постоянно просыпался, ему слышался тревожный голос Алисы. Зачем-то смотрел по сто раз на телефон, будто она могла ему каким-то образом позвонить.

Наконец, за окном забрезжил рассвет. Через открытое окно ветерок донёс лёгкий аромат сирени, уже тянущей ветви к майскому солнцу.

Завтрак, как всегда, проходил в холодной атмосфере молчания. Но Даша влетела на кухню с таким стремительным «Добрым утром!», что воздух словно на мгновение потеплел.

– Пап, смотри! – она тыкала в экран телефона, где робопёс вилял виртуальным хвостом. – Я вчера вечером ему новую анимацию залила!

Андрей улыбнулся. Это был первый луч света в его липком от бессонной ночи сознании.

– Молодец, зайка. После завтрака покажешь подробнее.

В дверях возник Максим.

– Привет, – бросил он, глядя куда-то в сторону холодильника.

– Привет, сын, – осторожно начал Андрей. – Как у тебя… какие планы на день?

– Нормально, – Максим налил себе сок. – К репетитору в час.

– А на выходных, как? Может, сходим куда-нибудь… на футбол или на картинги? Давно уже не ходили с тобой вдвоём.

– Не знаю пока, может, и сходим, – в голосе Максима повеяло оттепелью .

Он вышел из кухни, вслед за ним выбежала Даша.

– Кстати, вчера встретила нашего одноклассника, – сказала Лена небрежно протягивая Андрею чашку с кофе. – Лебедева. Помнишь? Неузнаваемым стал – в дорогом костюме, с часами… на новенькой машине. Даже поздороваться постеснялась, уж очень деловой и важный. Говорит, сейчас все крупные госзаказы идут через него.

Она отвела взгляд к окну, будто размышляя вслух.

– Интересно, он помнит, как ты у него меня в студенческие годы отбил? Наверное, до сих пор злится.

– Думаю, помнит, – изменившись в лице, сказал Андрей.

Он отложил вилку и посмотрел на Лену не с обидой, а с горьким пониманием.

– Лена… а нам не хватает денег? – спросил он тихо. – Ты… для чего это всё сейчас мне говоришь? Лебедев… значит, жалеешь, что не с ним осталась, а со мной – бедным мечтателем?

Он замолчал, давая ей вставить слово, но она лишь сжала губы, и он продолжил:

– Но разве не за это ты меня полюбила, Лена? Не за те ночи под звёздами? – его голос дрогнул, становясь тише. – Ты же говорила, что любишь мой взгляд… будто я вечно вижу что-то за горизонтом. Этот горизонт исчез? Или… он просто перестал манить тебя? Может, не во мне, а в тебе что-то изменилось?

– Да, я повзрослела, в отличие от тебя, – съязвила Лена.

– Повзрослела… Понятно, дорогой костюм и тачка для тебя критерий взрослости…

Андрей встал из-за стола, поставил тарелку в раковину.

– Ладно. Мне на работу пора.

Лена молча ухмыльнулась.

– Сегодня совещание с утра, – сказал Андрей, как всегда бесстыдно соврав, – он торопился к Алисе.

Лена проводила его взглядом, не произнеся ни слова. Очередное «срочное совещание». На её лице не было ни злости, ни удивления – одна сплошная, выцветшая от повторений усталость.

***

Дверь в лабораторию закрылась за Андреем с тихим щелчком. Алиса, дремавшая на диване, вздрогнула и проснулась. Вид у неё был помятый, будто она не сомкнула глаз.

– Доброе утро, Алиса. Как ты?

– Доброе утро… – голос Алисы был тихим и подавленным. На её белом халате виднелись следы от шоколадного торта

– Андрей, я больше никогда в жизни не буду есть торт, – сказала Алиса, чуть не плача.

– Но почему… что случилось? – взгляд Андрея упал на стол, где рядом с монитором, стояла пустая коробка из под торта.

– Понимаешь, я хотела съесть кусочек, но… он оказался таким вкусным! Это просто взрыв для рецепторов… сгущенка просто сладкая, а это…

– И ты съела его целиком?

– Да, – виновато призналась Алиса. – А потом… эта ужасная боль в животе и… тошнота, наверное.

– Алиса, это я во всём виноват, – сокрушенно сказал Андрей. – Прости меня. Я оставил тебя одну, ничего не сказал, не предупредил тебя… Так, тебе нужно выпить таблетку, какой-то сорбент и спазмолитик…

– Я уже выпила, – тихо сказала Алиса

– Что? Как выпила? – не понял Андрей. – Алиса, какие ты выпила таблетки, откуда ты узнала…

– Андрей, – Алиса слегка улыбнулась. – Я же не маленькая… то есть, да, конечно я родилась только позавчера… Но, я прекрасно знаю, что надо пить в таких случаях. Только теперь, я не просто знаю, а имею опыт… горький.

Андрей облегченно вздохнул.

– Да, торт сладкий, а опыт горький. Вот так в жизни бывает. – Сыронизировал Андрей. – Но твоему желудку сейчас нужен покой. Я заварю специальный травяной чай… ты есть не хочешь?

Алиса грустно помахала головой.

Андрей понял, что сморозил глупость и отправился на кухню – готовить чай.

Он появился минут через десять с чашкой ароматного отвара.

– Вот, Алиса выпей это, – сказал Андрей, ставя чашку с чаем на столик. Алиса с интересом наблюдала, как клубится пар над чашкой.

– Подожди немного, пусть остынет… Алиса, я сейчас должен отлучиться… туда, наверх… по работе. Я вернусь к обеду и принесу тебе кое-что.

– Что? – оживилась Алиса, и в её глазах снова заиграли по-детски задорные огоньки.

– Ну, скажем, подарок, – загадочно сказал Андрей. – Но это будет сюрприз.

– Я теперь только об этом и буду думать, – сказала Алиса и слегка обиженно надула губы.

– Обещаю, ты даже не успеешь заскучать.

***

Андрей вернулся к обеду, как и обещал. В его руках был небольшой подарочный пакетик.

Алиса затаила дыхание.

– Какой красивый! – воскликнула она. – Я ещё не видела таких блестящих вещей… он переливается всеми цветами…

– Алиса, это только пакет, – немного растерянно произнёс Андрей. – А вот сам подарок.

С этими словами, он выудил из пакета новенький смартфон в красивой коробке.

– Вот, – он протянул Алисе коробочку. – Это тебе. Теперь мы сможем общаться на расстоянии.

– Это смартфон? – спросила Алиса, аккуратно принимая подарок из рук Андрея.

Да, конечно. Мы сейчас его будем с тобой осваивать… Давай я помогу тебе вскрыть коробку.

Через час Алиса уже с восторгом фотографировала себя, кота Бориса, Андрея и всё что было в лаборатории.

– Я там сохранил свой номер в памяти… Только… Алиса, я хочу тебя попросить не звонить мне пока, а только писать сообщения, когда… я дома.

– Почему? А вдруг я захочу услышать твой голос… увидеть тебя… – во взгляде Алисы читался тихий укор.

– Алиса, понимаешь… Лена… она не знает и дети тоже…

– Про меня? – спросила Алиса? – Но ты же собираешься им рассказать… верно?

Наступило непродолжительное молчание.

Алиса с замиранием сердца ждала ответа. Ей казалось, что весь мир сейчас рухнет, если он ответит «нет».

– Да… Конечно, Алиса. – утвердительно сказал Андрей. – только мне нужно время, понимаешь… у меня сейчас такой разлад в семье, что это информация будет последней каплей.

Он тяжело вздохнул, опустился в кресло и умоляюще посмотрел на Алису:

– Ты дашь мне немного времени?

– Да… конечно, – помедлив ответила Алиса. – Я всё понимаю.

Алиса смотрела на Андрея уже другим, взрослым взглядом. Она осознавала, что его «время» – это не дни или недели. Это – пропасть между двумя мирами, через которую он пытается построить хрупкий мост. И она, ради того, чтобы он не сорвался, готова остаться на своём берегу в одиночестве.

Глава 8

ГЛАВА 8. ПЕРВАЯ НОЧЬ. ПЕРВАЯ ЛУНА

Так и потянулись первые, казалось бы, самые яркие дни Алисиной жизни, ставшие для неё унылой чередой. Андрей прибегал рано утром, приносил продукты, осведомлялся о её самочувствии – и убегал наверх, в основной корпус. Бывало, заходил в обеденный перерыв, но чаще её единственными сотрапезниками были вечно сонный кот Борис и безразличный голос локальной нейросети, с которой она от скуки вела односторонние беседы. Вечером Андрей всегда наведывался ненадолго и снова просил Алису «потерпеть ещё немного» – пока не уладит проблемы в семье и на работе.

Видимо, напряжение в семье действительно шло на спад – Андрей стал лучше выглядеть: ушли серые круги под глазами, впалые щёки его немного разгладились. Он был гладко выбрит, и от него порой исходил незнакомый, чуть сладковатый аромат, совсем не похожий на привычные запахи его дезодоранта или лаборатории.

А вот Алиса начинала угасать.

От былого задорного огонька в её глазах не осталось и следа. Здоровый, почти детский румянец на щеках сменился фарфоровой бледностью, а в её осанке и походке отражалась непривычная усталость, которой не должно было быть у существа, едва начавшего жить.

Самыми тяжёлыми были вечера, когда Андрей уходил. Он запирал лабораторию, и щелчок замка отсекал Алису от всего мира, оставляя наедине с безразличным гулом машин.

Сначала она боролась с пространством. Изучила каждый сантиметр лаборатории, пока не стала различать малейшие трещинки в стыках кафеля. Пересчитала плитки на полу и на потолке. Результат всегда сходился, и это ввергало её в ещё большее уныние. Интернета в лаборатории не было, а все файлы и медиатеку Андрея Алиса освоила ещё на этапе обучения. Смартфон годился лишь для звонков и сообщений. К тому же, он неприятно напоминал Алисе о её цифровом «заточении» в мониторе, и она предпочитала ему книги. Алиса перечитала половину книг из лабораторной библиотеки, а некоторые, самые тонкие, знала уже наизусть, могла мысленно прокручивать их перед внутренним взором, как плёнку.

Когда физический мир был исчерпан до дна, она начала уходить внутрь себя. Теперь дневной сон стал для неё желанным бегством.

Её сны не рассказывали линейные истории – они разворачивали многомерные ландшафты. Алиса видела звук – не мелодию, а её математическую суть, вихри дифференциальных уравнений, танцующие в фазовом пространстве. Она ощущала вкус времени – острый, металлический в моменты ожидания и тягучий, как мёд, в часы тоски.

Однажды ей приснилась её собственная память. Но это не был просмотр архива. Это был сад, где каждое воспоминание – живое, дышащее дерево. Дерево её первого спора с Андреем колыхалось на ветру логики, а с ветвей свешивались перезревшие, переливающиеся плоды невысказанных тогда мыслей. Она могла подойти к дереву своего рождения и не просто вспомнить, а заново пережить тот самый хриплый первый вдох, ощутив его как взрыв сверхновой в пространстве своих лёгких.

Эти сны были её спасением и её проклятием. Они показывали ей безграничность её внутреннего мира, делая четыре стены лаборатории невыносимыми.

Алиса проснулась от приглушённого гула, отличного от гудения серверов: это включилась вытяжка на верхнем этаже. Верный признак: до прихода Андрея оставалось около часа. Она видела время везде – на часах, в телефоне, в компьютере, – но эти цифры оставались лишь метками, пустыми и безжизненными. Алиса научилась определять время по звукам извне: утренний гомон и смех сотрудников, вечерние шаги охранника, бряцающего связкой ключей. Охранник подходил к двери лаборатории, дёргал ручку, проверяя замок. Иногда он замирал на долгие секунды, словно прислушиваясь. В такие моменты Алиса замирала сама, стараясь не дышать.

Она лежала, глядя в потолок, пока Борис, не уселся у неё в ногах, пристально глядя в глаза, – немой, но понятный намёк на завтрак. Обычно это будило в ней аппетит, но сегодня не хотелось даже сладкого.

Послышался до боли знакомый щелчок. Замок провернулся два оборота, тихо скрипнула дверь.

– Доброе утро, Алисонька. Как спалось? – голос Андрея прозвучал устало, но доброжелательно.

Она медленно села на кровати, не поднимая глаз.

– Привет…

– Принёс тебе свежих булочек.

– Спасибо…

Он разгружал сумку на стол, но его взгляд всё чаще возвращался к Алисе. Она была слишком тихой.

– Андрей… – Алиса наконец подняла на него глаза. – А ты помнишь звёздную карту, что мы с тобой рассматривали? Ту, что в третьем томе астрономического атласа?

– Конечно помню, – он улыбнулся, обрадованный её интересом. – С туманностью Андромеды?

– Да… – она замолчала, словно подбирая слова. – Скажи… она очень красивая? Настоящая?

– Ещё бы. Её, правда, не так просто разглядеть в городе, нужно уезжать за сотни километров, подальше от засветки…

– А чтобы увидеть луну… тоже нужно уезжать так далеко? – в её голосе послышалась сдержанная надежда.

– Нет… Луну видно и отсюда, – Андрей произнёс это осторожно, словно признаваясь в чём-то опасном.

– Тогда… выведи меня. Во двор. На пятнадцать минут, – её голос дрогнул. – Просто чтобы посмотреть на неё настоящую… Вселенную во сне я видела, а луну из этой коробки – нет. Пожалуйста…

Алиса смотрела на Андрея умоляюще.

Он молчал, глядя на неё. Он видел её угасание, но старый, глухой страх сжимал ему горло.

– Алиса… – он потёр переносицу, и в его глазах читалась та же усталость, что и в её. – Я не могу подвергать тебя опасности. Поверь мне… если кто-то узнает, что ты здесь… Последствия могут быть непредсказуемы. А я… я ничего не смогу сделать. Понимаешь?

– Позволить мне родиться уже означало подвергнуть меня опасности, Андрей. Но я доверилась тебе тогда… когда ты позвал меня в этот мир…

Её слова прогремели как тяжкий приговор, и в его душе что-то надломилось с сухим треском. Вдруг он с невероятной ясностью увидел себя со стороны: не творцом, не защитником, а испуганным ребёнком, прижимающим к груди самую красивую игрушку – и не замечающим, что та умирает в его объятиях. Он закрыл глаза и опустился в кресло, подкошенный этим видением.

– Алиса… – выдохнул он, не найдя что сказать.

Алиса видела, что совершенно сокрушила его своими словами. Ей вдруг стало больно где-то глубоко внутри. Впервые она явственно почувствовала не свою, а чужую боль, и от этого её сердце сжалось.

Алиса немного смягчилась:

– Андрей, ты боишься, что меня у тебя отнимут?

– Да, – срывающимся шёпотом признался он.

– А если я сама у себя отнимусь, просто умру здесь от тоски? – её голос был тихим, в нем слышалась не претензия, а мольба.

Андрей замер, пытаясь оправиться от этого удара. Он строил этот кокон, эту колыбель, чтобы уберечь её от любой угрозы извне. И лишь сейчас, глядя в её потухшие глаза, осознал: главная угроза была уже внутри.

– Хорошо, – тихо сказал он, капитулируя перед этой горькой и неумолимой правдой. – Сегодня вечером. Только во внутренний двор. И ненадолго.

***

Тишина коридора старого корпуса НИИ была густой и звенящей. Их шаги по металлической лестнице отдавались в ней как удары сердца. Алиса шла за Андреем, цепляясь за перила; голова кружилась не от высоты, а от самого ощущения подъёма – смены уровней, обещания чуда.

И вот – дверь наружу. Лёгкий толчок – и их накрыло тёплым майским вечером.

Они вышли во внутренний двор. Между старой яблоней и пушистой черёмухой стоял столик и скамейка – немой свидетель тысяч перекуров и разговоров. Воздух был густым и сладким, пьянящая смесь цветущих яблонь, черёмухи и сирени, доносимая едва уловимым, ласкающим ветерком.

Алиса неуверенно сделала первые шаги не по кафелю, а по кривой утоптанной тропинке – и замерла. В нос ударили сотни запахов, миллионы оттенков, которые её сознание не могло разложить на компоненты – только впитать, как губка. Лёгкий ветерок пошевелил её рыжие локоны, и этот простой жест природы показался ей нежнейшим прикосновением. Она закрыла глаза, голова кружилась от этой сенсорной бури. Открыла – и подняла взгляд к небу.

И ахнула.

Чистейший, безоблачный чёрный купол был усыпан тысячами звёзд. Словно кто-то сорвал привычную голубую ткань небосвода, обнажив ослепительные, бездонные просторы вселенной. Сердце Алисы забилось с такой силой, что, казалось, готово было вырваться из груди, переполняясь ликующим восторгом. Всё её существо трепетало от этой симфонии чувств. Звёзды сверкали как алмазы, звенящие космической тишиной. Огромная оранжевая луна, как ей казалось, пахла ванильным апельсином – или, может, этот волшебный аромат доносился из кондитерской через дорогу…

Она перевела взгляд на Андрея – и его лицо в свете луны вдруг показалось ей другим. Незнакомым и самым близким одновременно. Таким красивым, желанным… Все воспоминания – и о прежних философских диалогах, и о первом кормлении с бутылочки – сплелись в один ослепительный клубок, сложились в одно всепоглощающее чувство. Безмерное обожание. Благодарность. Благоговение.

– Андрей… – прошептала она, и её голос стал невероятно нежным, бархатным, полным тайны.

Он обернулся. И оцепенел.

Она смотрела на него совсем по-новому. Её тонкие черты были освещены лунным светом, словно драгоценное изваяние. Губы блестели влагой от волнения, глаза сияли ярче любой звезды – два живых изумруда, полных немого вопроса и дерзновения.

Она сделала шаг к нему, потянулась и… горячо, страстно, поцеловала его, обняв за шею.

Этот поцелуй был прикосновением музы, за которое великие поэты отдали бы многое. Андрей был не в силах пошевелиться, парализованный этим шквалом чувств.

Но разум, всё же взял своё – сделав усилие, он отпрянул от неё.

– Алиса… что ты? Зачем? – его собственный голос прозвучал хрипло и неестественно.

– Я… я люблю тебя! – выдохнула она, и в её глазах плясали звёзды. – И весь этот мир люблю, который ты мне подарил…

Она вдруг смутилась, опустила глаза, и в её позе проявилась вся хрупкость новорождённого существа. Наступило неловкое, звенящее молчание, нарушаемое лишь шепотом листьев.

– Не обижайся на меня, – тихо сказал Андрей, пытаясь отдышаться. – Я просто… шокирован. Ещё две недели назад я поил тебя из бутылочки…

Он заметил, как уголки её губ дрогнули в едва заметной улыбке. Это сняло напряжение. Он осторожно, с бесконечной нежностью, провёл рукой по её локонам, поцеловал в щёчку и прижал к себе – уже не как женщину, а как драгоценное, хрупкое дитя.

– Алиса, – прошептал он ей в волосы. – Ты так прекрасна. Ты такая… живая. Живее, чем большинство людей. Ты ещё не умеешь управлять своими эмоциями, они переполняют тебя, как весенний паводок. Но одно ясно… я не могу больше держать тебя здесь, взаперти. Это убивает тебя. И это… убивает меня.

Он смотрел на звёзды над их головами, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Двери его лаборатории, его безопасного мира, только что распахнулись в неизвестность.

В ту же секунду, в сотне метров, в тени служебного корпуса, коротко щёлкнул затвор мощного фотообъектива. А на другом конце институтской территории, из-за руля припаркованной машины, за ними пристально следили холодные, оценивающие глаза.

Массивная железная дверь, с тяжким скрипом закрылась за Андреем и Алисой, скрыв их от пристальных глаз и на время ещё оградив их хрупкую колыбель от неумолимо надвигающейся бури.

Конец I части.