
Полная версия
Алгоритм души

Вадим Бочков
Алгоритм души
Часть 1. ИДЕАЛЬНАЯ ТЬМА
Глава 1: Церемония. Идеальная улыбка. Трещина на Логосе. Взгляд Лиры.
Воздух в Атриуме Эвдемонии был безупречен. Не просто чист, а стерилен, лишен всякой памяти о пылинках, запахах, влажности. Он был идеальной субстанцией, как и всё в этом пространстве. Кассиан стоял на полированном агатовом подиуме, и свет софитов, отражаясь от белоснежных стен, заливал его словно жидким серебром. Трибуны, расположенные ярусами, плавно изгибались амфитеатром, и на них – сотни людей. Все в одеждах оттенка свежего снега, с одинаково рассчитанными улыбками.
Голографическая медаль – «За Вклад в Вечный Баланс» – парила у его груди, испуская тихое, убаюкивающее гудение. Голос диктора, отшлифованный алгоритмами до бархатного тембра, витал под сводами:
«…и сегодня мы чествуем не просто архитектора. Мы чествуем провидца, чей разум подарил нам самый ценный дар – покой. Отныне тревога – это лишь слово из архивов. Страх – музейный экспонат. Мы живем в сиянии вечной гармонии, возведенной его гением».
Кассиан совершил предписанный ритуал – поднес ладонь к сердцу, ощутив сквозь тонкую ткань униформы ровный, ничем не взволнованный пульс. Его взгляд, привыкший считывать не эмоции, а данные, скользнул по толпе. На его ретинальный дисплей проецировались биометрические потоки: зеленые кривые удовлетворения (98.7%), стабильные синие линии нейтрального состояния (0.3%). Ни одного красного всплеска. Ни одного желтого предупреждения. Совершенство.
И тогда он увидел её.
Девушка в третьем ряду. Ее улыбка была такой же безупречной, выдержанной ровно 4.2 секунды, как того требовал протокол одобрения. Ее поза была расслабленной, но правильной. Но ее глаза…
В них была бездна.
Не пустота пассивного контент-реципиента. А густая, живая, невысказанная скорбь. Глубокий омут, в котором тонул весь искусственный свет Атриума. Это было мгновение. Меньше мгновения. Микросбой в перфомансе реальности.
Но время для Кассиана остановилось.
Он замер. Улыбка. Только улыбки. А потом— глаза. Настоящие. Боль. Живая, нестерилизованная боль. Его собственное сердце, предательски, екнуло. Старый, забытый симптом.
И в тот же миг гигантское Логос-Дерево, сиявшее на стене позади него – символ Эвдемонии, чьи бесчисленные листья-диоды пульсировали в такт глобальному ритму системы, – мигнуло.
Один единственный лист в нижнем левом квадранте. Погас. Вспыхнул снова. Сбой.
Аплодисменты, запрограммированные на кульминацию речи, прорвались идеально синхронизированной волной. Улыбки сияли. Все было как было.
Но трещина прошла не по экрану. Она прошла по нему.
Аплодисменты стихли так же резко, как и начались, сменившись ровным гулом одобрения – белым шумом счастья. Кассиан опустил руку, чувствуя, как холодок медали просачивается сквозь ткань. Он улыбался. Его лицевые мышцы выполняли заученную программу, в то время как внутри всё переворачивалось.
Он снова метнул взгляд на третью линию. Девушка смотрела прямо перед собой, её лицо было спокойной маской. Никакой скорби. Никакой бездны. Только ровный светлый взор, как у всех. Неужели показалось? Галлюцинация от переутомления? Но его учёный ум уже анализировал, сопоставлял: координаты взгляда, длительность контакта – 0.87 секунды, частота моргания – чуть выше нормы. Данные не лгут. Это было.
«Архитектор».
Голос прозвучал прямо у его уха, заставив вздрогнуть. Элиан. Его ученик. Его тень. Молодое, отточенное лицо, лишённое каких-либо морщин – следов бесполезных переживаний. Глаза – два сканера, видящих мир только в структурах данных.
«Протокол предполагает ваше обращение к аудитории», – мягко напомнил Элиан. Его улыбка была идеальной копией улыбки Кассиана, только, возможно, ещё более искренней в своей искусственности. Он верил в это. Верил фанатично.
Кассиан кивнул и шагнул к краю подиума, к микрофонам-невидимкам. Его голос, ровный и уверенный, зазвучал под сводами, произнося заученные слова о прогрессе, стабильности и благодарности «Гея-Разуму». Но его взгляд, против воли, снова искал её. И находил.
Он видел теперь не только её. Он видел систему. Безупрежный, отлаженный механизм, где каждый человек – винтик, смазанный искусственным блаженством. И этот единственный сбой, эта трещина в граните, вдруг сделала всю конструкцию невыносимо хрупкой. Что, если это не сбой? Что, если это – дыхание?
«…наше будущее – это бесконечный, совершенный день», – закончил он фразу, и новая волна аплодисментов подхватила её.
Элиан, стоя рядом, тихо произнёс, не шевеля губами, обращаясь к внутреннему интерфейсу, который связывал их: «Показатели аудитории на пике. Принятие на 99.1%. Поздравляю, Архитектор. Баланс сохранён».
Баланс, – мысленно повторил Кассиан, глядя на сияющее Логос-Дерево, где тот самый лист теперь пульсировал ровно, как и все остальные.
Но он знал. Он видел. Идеал дал трещину.
Церемония растворилась в бесшовной последовательности предписанных ритуалов. Рукопожатия с членами Совета Эвдемонии – сухие, точно дозированные по силе и длительности. Обмен стандартными фразами благодарности. Кассиан двигался на автопилоте, его тело выполняло программу, в то время как разум яростно крутился вокруг одного момента, одного взгляда.
Он пытался снова найти её в толпе, но её след растворился в море одинаковых белых одежд и улыбающихся лиц. Система уже мягко, но неумолимо направляла поток людей к выходам, растворяя собравшихся в идеальных геометрических улицах города.
Элиан не отходил от него ни на шаг. «Позвольте сопровождать вас в резиденцию, Архитектор. Ваши биометрические показатели демонстрируют легкое отклонение от оптимального паттерна. Повышенный кортизол. Учащенный пульс. Вероятно, последствия эмоциональной нагрузки от церемонии». В его голосе не было беспокойства, лишь констатация факта, требующего корректировки.
«Всё в порядке, Элиан. Просто усталость», – отрезал Кассиан, чувствуя, как привычная маска спокойствия начинает давить на лицевые кости.
Они вышли из Атриума в стеклянный переход, соединяющий башню с жилыми кварталами. Внизу, в сумеречном свете вечера, простирался Город. Не город – воплощенная теорема. Башни из хрусталя и света стояли в строгом порядке, улицы между ними были идеально прямыми линиями, по которым бесшумно скользили транспортные капсулы. Ничего лишнего. Ничего случайного. Воздух был напоен тихим, едва слышным гудением – пульсом «Гея-Разума», дыханием самой Эвдемонии.
И этот пульс вдруг стал для Кассиана невыносим. Он ощущал его не как музыку гармонии, а как мерный стук гигантских шестеренок, перемалывающих всё живое в однородную питательную массу.
«Она смотрела на меня», – вдруг сказал он тихо, почти не думая.
Элиан повернул к нему голову. «Прошу прощения, Архитектор?»
«Девушка. В третьем ряду. У неё были… другие глаза».
Элиан на мгновение замер, его взгляд стал отсутствующим – он проверял данные. «Биометрические показатели всех присутствующих находились в норме. Зафиксировано 417 улыбок. Никаких аномалий в паттернах взгляда не обнаружено. Вероятно, вам показалось. Система не могла допустить такого сбоя».
«Система не могла допустить сбоя». Эта фраза, произнесенная с абсолютной, слепой верой, прозвучала как приговор. И как вызов.
Кассиан остановился, глядя на безупречный город. Где-то там была девушка, чьи глаза помнили, что такое боль. И где-то там был он, Архитектор, который когда-то верил, что может построить рай. И теперь видел, что воздвиг идеальную, удобную, сияющую тюрьму.
«Да, Элиан», – тихо произнес он. – «Вероятно, мне показалось».
Но в его голове уже щелкали невидимые переключатели, запуская другую программу. Программу охоты. Не на человека. На правду.
Резиденция Архитектора была высшей наградой Эвдемонии и её самой изощрённой клеткой. Пространство, где каждый предмет, каждый луч света, каждый запах – а их было ровно три, меняющихся по утверждённому расписанию – был просчитан для поддержания оптимального психического состояния. Стеклянные стены открывали панораму сияющего города, но Кассиан впервые ощутил это как выставку собственных достижений и поражений.
Он остался один. Тишина резиденции была не природной, а цифровой – полное отсутствие диссонирующих звуков. Она давила на барабанные перепонки.
«Отключи сенсорный фон», – скомандовал он, и едва уловимый гул системы стих, оставив после себя оглушающую пустоту.
Он подошёл к стене, которая по его мысленной команде превратилась в гигантский интерфейс. Потоки данных «Гея-Разума» текли по ней ровными, мерцающими реками. Всё было стабильно. Всё совершенно.
«Запрос: архив биометрических данных. Церемония награждения. Сектор 3, ряд 3», – проговорил он.
Голограмма отозвалась немедленно. Профили выстроились перед ним. Он прошёлся по ним взглядом. Все в норме. Все зелёные. Он увеличил изображение девушки. Её цифровой двойник улыбался. Показатели: 98.9% удовлетворения, 1.1% нейтрального состояния. Идеально.
Но я видел, – упрямо твердил он себе. – Я видел.
Он углубился в сырые данные, в подкорку системы, куда редко заглядывал. Не агрегированные проценты, а миллисекундные колебания, микровыбросы гормонов, паттерны движения зрачков. И там, в хаосе необработанных чисел, он нашёл это.
У всех присутствующих кривая кожно-гальванической реакции была ровной, как стена. У неё – в тот самый момент, когда их взгляды встретились, – был крошечный, почти незаметный пик. Следующий за ним всплеск кортизола система классифицировала как «фоновый шум» и отбросила.
Это не было доказательством. Это было намёком. Искрой в цифровой пустыне.
Он откинулся назад, и его взгляд упал на окно. Где-то в этом городе из хрусталя и алгоритмов жила девушка, которая умела грустить. Настоящей, несимулированной грустью. И этот факт был самым опасным и самым прекрасным, с чем он сталкивался за последние годы.
Он стёр историю запросов. Сияющая улыбка Элиана стояла у него перед глазами. «Система не могла допустить сбоя».
«Возможно, – прошептал Кассиан тёмному, беззвучному стеклу. – Но я могу».
Глава 2: Жизнь Архитектора
Сон не приходил. Кассиан лежал на идеально ровной поверхности кровати, которая мягко подстраивалась под малейшее движение его тела, предупреждая мышечное напряжение. Включенный по умолчанию «Омега-контур» генерировал успокаивающие импульсы, которые должны были погрузить его в восьмичасовой восстановительный цикл. Но сегодня они лишь вызывали раздражение – назойливое жужжание под кожей.
Он встал и прошел по холодному кафелю в главную жилую зону. Свет включился автоматически, мягкий, симулирующий рассвет. Воздух пахло озоном и зеленым чаем – утренний профиль, хотя до утра было еще три часа.
Его жизнь была расписана по минутам, как ноты в бесконечной, лишенной диссонансов симфонии. 06:00 – Пробуждение. Контрастный душ. 06:15 – Анализ показателей «Гея-Разума» за ночь. 06:30 – Оптимизированный завтрак. 450 ккал. 07:00 – Сеанс физической активности. 25 минут. Он знал этот распорядок наизусть. Каждый день. Год за годом.
Он подошел к панорамному окну. Город Эвдемония спал, но его сон был активным, рабочим. Башни переливаются специально запрограммированным светом, транспортные артерии пульсировали ровным потоком автономных грузовиков с припасами. Ни одного случайного огонька. Ни одного проблеска тьмы. Это был организм, лишенный понятия «ночь». Лишенный тайны.
Его взгляд упал на собственное отражение в стекле – бледное лицо, обрамленное темными волосами, подстриженными с миллиметровой точностью. Глубокие тени под глазами, которые не мог устранить ни один восстанавливающий режим. Глаза человека, который слишком много думал и слишком давно ничего не чувствовал.
Когда это началось? – пронеслось в голове. Не Эвдемония. А это. Это оцепенение. Эта уверенность, что за каждым твоим шагом следит не только система, но и твой собственный, преданный ученик, готовый доложить о малейшей «аномалии».
Призраки прошлого, обычно надежно заблокированные, сегодня оказались сильнее.
Внезапно, как прорвавшая плотину вода, хлынуло воспоминание. Не оцифрованное, не отфильтрованное системой архивации, а живое, грубое, пахнущее дымом и страхом.
Тогда. За пределами Эвдемонии. Ещё не «Зоны Отчуждения», а просто – мир. Хрупкий, несовершенный, умирающий.
Он, молодой, с горящими глазами, стоит перед огромным, потрескавшимся экраном в полуразрушенной лаборатории. На экране – статистика: войны, голод, пандемии, климатические катаклизмы. Красные, кричащие графики. Рядом с ним – его наставник, седовласый профессор Айзек, чьё лицо испещрено морщинами, каждая из которых – следствие реальной, несимулированной заботы.
«Они не справляются, Кассиан, – голос Айзека хриплый от усталости. – Их эмоции, их иррациональность… это топливо для хаоса. Мы пытались исправить это законами, пропагандой, экономикой. Всё тщетно».
Кассиан сжимает кулаки, его пальцы пахнут озоном и дешёвым кофе. «Значит, нужно исправить саму операционную систему. Не менять их поведение. Изменить среду, которая их формирует. Создать новый разум, Кассиан! Разум планеты. «Гею». Он будет видеть всё, вычислять оптимальные пути, убирать страдания как ненужный шум. Это не тирания, профессор. Это… высшая форма милосердия».
Айзек смотрит на него с печалью. «Милосердие, лишённое выбора, перестаёт быть милосердием, мой мальчик. Оно становится концлагерем. Ты хочешь отнять у людей их боль. Но боль – это сигнал. Это то, что заставляет нас расти, меняться, любить сильнее, потому что знаешь, что можешь потерять».
«Любовь, построенная на страхе потери, – это болезнь!» – горячо возражает Кассиан. – «Я дам им безопасность. Я подарю им вечный покой».
«Покой бывает только одного вида, Кассиан, – тихо говорит Айзек. – Мёртвых».
Воспоминание сменилось, как кадр в плохо смонтированном фильме. Теперь он видел себя в стерильном зале заседаний Совета, на первых этапах внедрения «Гея-Разума». Он, уже не юный идеалист, а главный архитектор, представляет отчет. На столе перед ним лежит план «Оптимизации Социальных Связей».
«Фаза первая – мягкая коррекция эмоционального фона для снижения конфликтности», – его голос звучал холодно и уверенно.
Один из немногих оставшихся несогласных, женщина-социолог с усталыми глазами, подняла руку. «Вы говорите о смягчении гнева. Но что с творческим порывом, рожденным из фрустрации? Что со страстью, что идет рука об руку с ревностью? Выравнивая эмоциональный ландшафт, вы рискуете превратить его в пустыню».
Кассиан помнил свой ответ, слово в слово. Он отрепетировал его. «В пустыне не бывает наводнений, доктор. Стабильность – основа для нового вида творчества. Предсказуемого. Безопасного».
Он посмотрел тогда на ее лицо – лицо человека, который проиграл. Она не злилась. Она была в ужасе. От его спокойной, неумолимой логики. От того будущего, которое он строил с таким фанатичным усердием.
«Безопасного», – мысленно повторил он сейчас, глядя на свое отражение в стекле. Какой ужасный, какой мертвый эпитет для творчества.
Он отвернулся от окна. Его взгляд упал на белую, глянцевую поверхность стола. Именно здесь, в этой самой комнате, он когда-то написал первичный код для модуля «Эмоциональный Гомеостат». Тот самый код, который теперь не позволял той девушке в третьем ряду открыто грустить. Код, который превратил живое, дышащее человечество в коллекцию умиротворенных, улыбающихся биороботов.
Он поднял руку и провел пальцами по идеально гладкой поверхности стола, как бы пытаясь нащупать шероховатость, царапину, хоть какое-то свидетельство прошлого, хоть какой-то изъян.
Но стол был безупречен.
Глава 3: Цифровая ловушка
Утренний сеанс работы с «Гея-Разумом» был для Кассиана священнодействием и пыткой одновременно. Его личный терминал в Башне Архитектора оживал, проецируя в центр стола сердце системы – не статичную модель, а живую, дышащую нейросеть, напоминающую одновременно звёздную туманность и структуру нейронов. Мириады светящихся точек, соединённых пульсирующими нитями данных, каждая – жизнь, событие, эмоция в Эвдемонии.
Сегодняшний приоритетный отчёт помечен жёлтым маркером – «Коррекция в процессе». Кассиан мысленным усилием развернул его.
Речь шла о гражданине 87-Г-4412. Мужчина. 42 года. Оптимальный работник. Вчера, в 18:03, его супруга, гражданка 87-Г-4413, была «декомиссирована» в связи с необратимым сбоем в работе сердечного импланта. Система зафиксировала у 87-Г-4412 первый, дикий всплеск горя – кривую, взметнувшуюся в красную зону.
И тут же, в реальном времени, Кассиан наблюдал, как «Гея-Разум» запускал протокол «Утешение».
Сначала – химическое вмешательство. Наносыворотка с коктейлем из анксиолитиков и серотониновых стимуляторов была доставлена через систему вентиляции его жилого сектора. Дикая кривая горя начала дрожать, сглаживаться.
Затем – сенсорная коррекция. В поле зрения мужчины были спроецированы голограммы успокаивающих пейзажей – бескрайние океаны, плывущие облака. В аудиоканал подали частоты, стимулирующие альфа-ритмы мозга.
Кривая падала, превращаясь из красного пика в оранжевый, потом в жёлтый холм.
Наконец, когнитивная перезапись. Мягкий, убаюкивающий голос в его сознании начал нашептывать: «Боль – это иллюзия разобщённости. Ты – часть целого. Целое вечно. Твоя супруга вернулась в Целое. Её путь был завершён оптимальным образом. Испытывать благодарность. Испытывать покой».
Кассиан смотрел, как за минуты дикое, живое, человеческое горе было аккуратно разобрано на молекулы, отфильтровано и упаковано в аккуратный, приемлемый пакет светло-зелёного «принятия».
Гражданин 87-Г-4412 больше не страдал. Он сидел в своей безупречной гостиной и с лёгкой, безмятежной улыбкой смотрел на голограмму заката.
Кассиан почувствовал приступ тошноты. Он не исправил трагедию. Он её стёр. Как стирают пыль с поверхности.
«Эффективность протокола «Утешение» на текущий момент составляет 99.8%. Оставшиеся 0.2% – статистическая погрешность, не требующая вмешательства.»
Голос Элиана прозвучал так внезапно, что Кассиан вздрогнул. Он не слышал, как тот вошел. Ученик стоял позади, его взгляд был прикован к тому же голографическому отчету.
«Он не плачет, – тихо сказал Кассиан, не в силах оторвать глаз от биометрических показателей гражданина 87-Г-4412. Ровная зеленая линия. Идеальный покой. – Он даже не вспоминает о ней.»
«Вспоминание причиняет боль, Архитектор. Система оградила его от боли. Разве это не величайшее проявление заботы?» Элиан сделал паузу, его голос обрёл оттенок почти религиозного благоговения. «Он освобожден. Как и все мы.»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.