По ту сторону

Сергей Твардовский

По ту сторону

Акт I

Ровное жужжание машинки для стрижки, вкупе с мягким оттягиванием волос, лёгкая вибрация и работа расчёски по коже головы – убаюкивали. Артём, сидящий в кресле с закрытыми глазами, любил эти ощущения и был готов ходить сюда как в массажный кабинет. Даже не ради стрижки, а просто покайфовать несколько минут, а может, и целый час.

Предложить барберу такое он всё не решался – ведь не хотел лишний раз вызывать неловкость, потому время от времени искал массажиста, но тщетно.

Артём безуспешно пытался найти человека с тёплыми и внимательными руками. Он записывался в модные салоны, вглядывался в лица мастеров, но даже самый профессиональный массаж не приносил того странного умиротворения, какое он чувствовал лишь во время стрижки.

Стричься он тоже предпочитал у одного мастера. Бывало, что у другого специалиста он ощущал себя пластиковым тренировочным манекеном – абсолютно индифферентным к процессу и лишённым чувств. Словно и не его волос касались такой же точно расчёской и такими же точно движениями оттягивали их, чтобы точно так же аккуратно укоротить триммером или ножницами.

Потому ему было сложно переезжать.

На новом месте, куда он сбежал от перегруженной трафиком и суетой столицы чуть больше года назад, было хорошо всё, кроме неопределённости – найдёт ли он в своём новом городке «свои» руки.

К счастью, нашёл. Прям с первого раза – в один из дней, когда он поехал в центр за новыми светильниками в спальню, всё ещё пахнущую ремонтом, блестящую гладкими поверхностями и пустотой. Ту самую спальню его нового, взятого в айтишную ипотеку на двадцать лет, дома в пригороде.

Внезапный дождь застал его посреди улицы, а зонт он, как обычно, не взял – хоть и постоянно носил рюкзак за плечами, в пустоте которого болталась недопитая на тренировке бутылочка с водой, планшет, забытый носок и какие-то старые чеки, но в которой не хватало места для зонта.

Увидев бело-красно-синие вращающиеся цилиндры по обе стороны от стандартной чёрной вывески со вполне стандартным названием для барбершопа, Артём, недолго думая, скользнул тенью внутрь.

Там было свободно. Мастер указал на кресло, случился стандартный обмен вопросов-пожеланий – и Артём улетел на целых двадцать минут. Взяв визитку с номером для записи, совершенно счастливым он покинул заведение, запомнив адрес, и направился пружинистой походкой по умытой летним дождём брусчатке в сторону парковки, где оставил машину.

А потом он встретил Алёну – и проблема «своих рук» была решена.

***

С Алёной он встретился в библиотеке. Второй важный пункт в его списке – библиотека с читальным залом.

Читать Артём любил всегда.

Книги были для него буквально спасением – возможностью легально не возвращаться домой сразу после школы, а иногда, может, и отпроситься в библиотеку, чтобы провести там несколько часов в тишине, проживая чью-то другую жизнь, изложенную на бумаге.

Так он попадал в другие миры, проживал другие жизни, которых у него не было.

Дома было слишком шумно.

Даже повзрослев, Артём продолжал ходить в библиотеку. Ему нравилась особая атмосфера читального зала, который почти никто не посещал. Старая скрипучая мебель, тишина, изредка прерываемая покашливанием и шорохом страниц, – всё это дарило ему уют и спокойствие, которых он не находил в digital-мире.

В тот день, когда они впервые заговорили, в читальном зале проводили какое-то детское мероприятие, напоминающее викторину, и он был переполнен учащимися младших классов вместе с родителями, учителями и аниматорами.

Артём тогда не расстроился, а, наоборот, с удовольствием, стоя у входа в читальню, наблюдал за тем, как зал внезапно вспыхнул жизнью и наполнился детским смехом и возгласами. Он представил, что когда-нибудь будет стоять так же и болеть за команду, где будет его сын или дочь. Он знал, что у его ребёнка будет всё, чего не хватало ему.

Тогда он заметил, что с противоположной стороны стояла она – девушка, которую Артём встречал в этом зале не в первый раз.

Она так же стояла, опершись спиной о стену, упёршись затылком в тугой хвост, в который она собирала светлые волосы, и чуть отстранённо смотрела на творившуюся в читальном зале суматоху. Артём не успел отвести глаза от её профиля, когда она внезапно скосила взгляд, скользнув по нему.

«Попался», – подумал Артём, резко подавив инстинкт отвернуться и сделать вид, что ничего не было. Вместо этого он чуть смущённо улыбнулся.

Она ответила лёгкой улыбкой, чуть кивнув, а затем протянула ему руку, шепнув:

– Алёна.

Спустя какое-то время он с гордостью вспоминал о том, что не спасовал тогда – ведь, как Алёна призналась позже, именно это зацепило её.

***

– Где ты пропал, чёрт тебя дери!? Я уже трижды звонила!

Артём поморщился и с укором глянул на кричащий на него маминым голосом телефон, оставленный им в подставке на приборной панели в качестве навигатора, – словно тот его предал. Снова.

– Мам, ну я стригся, а телефон в машине оставил. Чего ты, ну?

Мама, которая забыла, что ему уже двадцать девять лет, набрала воздуха в грудь и выдала тираду о том, как она места себе не находит после его отъезда, как он «весь в отца», её тоже бросает, и какие вокруг все неблагодарные.

– Ты специально уехал так далеко! – она продолжала кричать, а Артём привычно не пытался вставить слово, ибо знал, что оно будет лишь очередной головёшкой для полыхающего костра. – Я знаю, что однажды не дозвонюсь до тебя! И не потому, что ты "забыл телефон в машине", – передразнила она, – а потому, что сменишь номер, лишь бы со мной не общаться!

Повисла тишина, нарушаемая лишь тиканьем поворотника – Артём готовился нажать на газ, когда жёлтый маяк светофора сменится зелёным. Хоть от слов мамы ему и хотелось вдавить педаль в пол и утопить машину прямо в пруду, блестящем в лучах солнца.

Единственное, что удержало его в этот момент – дети, что носились вокруг пруда, и гулявшие с колясками мамочки. Не хотелось портить им всем день из-за своих проблем.

Вообще, он старательно гнал от себя эти мысли, но чем больше мама душила его, тем чаще простреливали гнилые образы из той его части, которую он старательно прятал. Даже, казалось, от самого себя.

Если он перестанет сдерживаться, мама окажется права – ведь он, действительно, поступит как его отец. А ему этого совершенно не хотелось.

– Мам, прости меня. Я больше не буду забывать телефон, – глядя на светофор, ровно проговорил Артём. – Обещаю. И…

И он не нашёл слов, ведь знал: она явно приложилась к бутылке. Её вспышки ярости прорывались наружу только тогда, когда она вновь начинала пить, наплевав на заветы врача и проблемы с печенью.

Загорелся зелёный свет, и Артём плавно пустил машину направо, не отводя взгляд от поверхности воды, словно подмигивавшей ему.

– И что? – требовательно напомнил о себе телефон.

– И всё, мам. Я за рулём. Ты выговорилась, можно я немного побуду один? Пожалуйста.

– Нет, я не выговорилась! Ты как вообще разговариваешь с матерью, блядский щенок? Забыл, как я носилась с тобой, пока ты под себя ходил?! Тебе напомнить, что если бы не я, то…

Самое отвратительное было то, что Артём – со школы привыкший к публичным претензиям и отчитываниям за всё подряд, даже за то, о чём он поклялся себе никогда не вспоминать – казалось бы, должен был нарастить шкуру. Что он и сделал, в общем. Но единственное время, когда он оказывался беззащитен, было тогда, когда он оставался наедине. Вот как сейчас, в своей машине – абсолютно не сгруппировавшийся для очередного кинжала, обильно смазанного унижением, что жгло сильнее любого яда.

– ТЫ УЖЕ НАПОМНИЛА! – что-то, внезапно, изменилось. Как бывало, когда Артём терял контроль. Словно это не он перешёл на крик, а кто-то другой – и он лишь смотрел на себя со стороны, сквозь гладь стекла.

«Снова. Опять. Хватит. Нет. Молчи. Замолчи уже. ЗАМОЛЧИ!»

– ПРОСПИСЬ И НЕ ЗВОНИ МНЕ СЕГОДНЯ! – с яростью ткнув в красную кнопку завершения звонка, он услышал собственное сердцебиение, отдававшееся пульсацией в ушах.

Сам Артём не хотел кричать. Ему было стыдно. Но, чёрт возьми, она могла продолжать бесконечно, совершенно не представляя, что происходило с ним. Она же не могла делать это намеренно. Через пару часов, когда бутылка коньяка опустеет, она, возможно, и не вспомнит, что говорила. А он – нет.

Десятки часов, проведённых в кабинете психолога, не спасали, не помогали – лишь давали возможность рассказать, поплакать, пожалеть себя и маму. Но не забыть.

Артём откинулся глубже в кресле, стараясь дышать ровнее. Тепло сквозь стекло падало на руку – и это было даже приятно, в отличие от той липкой тишины, воцарившейся после разговора.

«Почему она не может просто… – он резко оборвал себя, не давая мысли оформиться. – Не сейчас. Не сегодня. Дыши».

Он щёлкнул переключателем кондиционера, отключив его, приоткрыл окно и пустил в салон свежий воздух, который начал приятно трепать постриженные волосы. Глубоко вдохнул, задержав свежесть внутри, и выдохнул – будто вытолкал вместе с этим воздухом всё, что только что застряло в груди.

Городок встречал его в своём обычном, почти игрушечном виде. Асфальт ленивым полотном еле полз под колёсами – ведь ограничение скорости не позволяло ему бросить лениться и показать свою настоящую прыть. На перекрёстках стояли цветочные клумбы – круглые, яркие, нелепые, с петуниями и бархатцами, которые явно кто-то поливал только утром. У обочин дремали старые «Жигули», а рядом – новенькие кроссоверы. Провинциальный микс, к которому он уже начал привыкать.

Артём ловил взглядом детали: голубая дверь с облезшей краской, велосипед, прислонённый к дереву, флажки, развивающиеся над крыльцом мэрии. В этом была простая гармония – такая, о какой он мечтал, когда уезжал из столицы: меньше шума, меньше лишних лиц, больше вот таких мелочей, в которых – жизнь.

***

Чем ближе был дом, тем спокойнее становилось. Он переключил радио на тихую музыку – и теперь лёгкий лоуфай плыл фоном, не требуя внимания. Руки расслабились на руле, и даже мысль о мамином звонке отодвинулась куда-то в сторону, будто это было давно и не с ним.

В той части города, куда держал путь Артём, располагался одно-двухэтажный, в основном, частный сектор. Раньше там был посёлок-сателлит, но областной центр неумолимо разрастался и, словно амёба, выпускавшая ложноножки – случайно или умышленно – сожрал этот небольшой, некогда почти суверенный, островок почти деревенской жизни.

Нет, даже там успели воткнуть несколько полупустых человейников, но Артём мечтал о своём доме – и, копив несколько лет, а потом ожидая окончания строительных работ и хоть какого-то ремонта, взял свои пожитки и дёрнул из душной Москвы в, наконец-то, свой собственный дом.

Солнце било под таким углом, что стекло озарялось бликами, и каждый двор казался чуть праздничным. У кого-то сушилось бельё на верёвке – белые простыни трепетали, как флаги; у кого-то в палисаднике цвели розы, аккуратно подвязанные к прутьям; а где-то на крыльце сидел рыжий кот, лениво умывающийся лапой.

Артём притормозил, пропуская пожилую женщину с тележкой. Она шагала неспешно, в синем халате и белом платке, и улыбнулась ему в ответ, как будто знала его много лет. Он поймал себя на мысли, что ему нравится это чувство – быть частью чего-то маленького, но тёплого.

Он свернул на свою улицу – и сразу стало совсем тихо. Лишь стрекотали кузнечики, да где-то за заборами отзывался лай собак.

Дома здесь стояли аккуратными рядами, каждый со своим характером: один – с резными наличниками, другой – обшит пластиковым сайдингом, третий – облупленный, но с горшками герани на окнах.

Его дом пока выбивался из этого ряда – новый, в стиле «современный кубизм», со строгими линиями, большими окнами и плоской крышей. Сочетание тёмного бетона и светлой деревянной обшивки смотрелось так, будто кусок модного пригородного каталога случайно перенесли на эту почти деревенскую улицу.

Правда, Артём прекрасно знал: за этой красивой картинкой пряталась экономия. Вместо дорогого камня – плитка, вместо массивного дерева – аккуратная, но дешёвая имитация. С улицы этого не угадаешь – под обшивкой дом выглядел как положено, и от этого было даже приятно: он сделал по средствам, но не стыдно показать.

Для местных он всё равно выглядел чужаком, но для Артёма это был символ передышки: его собственный дом, построенный на его деньги – пусть и взятые у банка на двадцать лет вперёд. Участок ещё был перекопан, не придумано, где посадить яблони и где натянуть верёвку для белья. Но свежая краска и ровные линии обещали, что постепенно и он впишется в этот пейзаж. Артём знал: этот дом станет своим – так же, как и он сам.

С лёгкой тоской, глянув на зашторенные окна «в пол» на втором этаже, Артём прикинул, что ремонт спальни будет грозить приятной суматохой лишь месяца через три – когда он чуть подтянет хвосты у распоясавшегося бюджета. Накопленные деньги почти вышли, а траты он всё никак не мог урезонить: каждый день обнаруживалось что-то, что необходимо было срочно докупить или заказать. Ведь свой дом – это не съёмная двушка, куда и вкладываться совсем не хотелось.

Подхватив со второго сиденья пакет с продуктами, собранный до стрижки, и, как обещал, не забыв в машине телефона-предателя, он выбрался наружу.

***

Почти весь первый этаж занимала огромная, по городским меркам, студия, совмещавшая кухню, обеденную зону и гостиную. Гостей у Артёма пока не было, но это временно: друзья обещали нагрянуть – если не на этих выходных, то на следующих уж точно.

Лестница, ведущая на второй этаж, куда Артём старался не смотреть – ведь строительные балки, державшие крышу, никак не вписывались своим «лофтом» в нормальный и законченный ремонт гостиной – каждый раз напоминала ему о том, насколько его дом ещё далёк от того образа, который он задумал.

На обеденном столе стоял ноутбук, зависший в режиме ожидания. Не рабочий – так, для всего подряд. Рабочее место Артём обустроил в небольшой комнатке тут же, на первом этаже. Окон там не было, но это его не смущало. Опытный удалёнщик, он устал «жить на работе» – или, как сам говорил, «быть домработником». Теперь главное было то, что он не видел своё рабочее место, пока сам туда не заходил.

Разбросав покупки по холодильнику и кухонным тумбам, Артём сел передохнуть. В компании, где он работал, было священное правило: работа в рабочее время, отдых – в нерабочее. Исключение делалось только в пятницу вечером, если вдруг падал прод после релиза. Но на этот раз всё прошло на удивление гладко.

Артём это правило нарушал – ведь зарплата, хоть и была достойной, не могла покрыть все расходы, связанные с ремонтом, на который он откладывал и откладывал, пытаясь угнаться за ростом цен на стройматериалы. Поэтому, помимо основной работы, он брал подработки в стартапах. Денег это приносило немного, но хоть что-то – да и не было проблем с долгими проверками безопасности и многоэтапными собеседованиями.

Пришёл, сделал, получил. Следующий.

В пятницу как раз у него было странное собеседование, которое он успешно прошёл.

Странным оно показалось потому, что, помимо самого рекрутера, задававшего стандартные «ред-флаг» вопросы любого собеседования, и приглашённого технаря, который должен был просканировать Артёма на хард-скиллы, на созвоне присутствовало ещё трое представителей стартапа. Камеры у них не включались, как и микрофоны. Даже в чат ни слова не написали – просто наблюдали.

Все полтора часа Артём старался о них не думать, но всё же срывался взглядом на ряд системных серых аватарок.

Каких-то имён, никнеймов, адресов почты тоже не было – рекрутер объяснил это тем, что «коллеги» не разглашают никаких деталей проекта до подписания NDA, которое последует при удачном прохождении собеседования. Артём тогда лишь пожал плечами, стараясь не выёживаться – ему и вправду нужна была подработка. В долги и дополнительные кредиты он лезть не хотел, а жить на первом этаже и с ободранной спальней – тоже.

Решил, что придётся потерпеть странности. К тому же, как он понял, задач там было немного, и, казалось, управиться можно будет за неделю.

Добравшись до своего кабинета – в котором был большой стол во всю стену, со стоящей на поверхности парой мощных стационарных компьютеров и рабочим ноутбуком где-то посередине – Артём подкатил кресло к тому, что был слева, и, двинув мышку, уселся в него.

Экран ожил, показав анимешную заставку. Пароль для входа на домашний компьютер он не ставил, поэтому, клацнув по клавише пробела, просто вошёл в систему и нажал комбинацию для обновления страницы браузера, оставленной им несколько часов назад, когда он поехал в центр.

«1 новое сообщение».

Адрес отправителя был нечитаем – почта явно непостоянная.

– Странно, что в спам не улетело, – пробормотал Артём, осторожно ведя курсор к письму, словно там мог быть ужасный вирус, который скачает с его компьютера все игры и историю посещений в браузере.

Он знал, что так это не работает – ведь сам был инженером-питонистом и не верил во всемогущие вирусы, которые пользователи-дураки сами не запускают. Да и с фаерволом у него всё было хорошо, не говоря уже о том, что он был отъявленным линуксоидом.

Кликнув по письму, Артём увидел короткое сообщение с просьбой подписать документы о неразглашении – либо цифровой подписью, либо распечатать, подписать вручную на каждой странице, отсканировать и отправить обратно в формате PDF.

Пошарив глазами по столу, флэшку с подписью Артём не нашёл, но подписывать и сканировать аж двадцать страниц, которые он даже не собирался читать, ему не улыбалось настолько, что он встал и направился на поиски.

Спустя некоторое время он обнаружил флэшку почему-то возле микроволновки.

– И какого хрена мы тут валяемся? – спросил Артём у флэшки.

Даже не пытаясь представить, как она там оказалась (ведь это не он такой рассеянный), Артём направлялся обратно в кабинет – и вздрогнул, почувствовав резкую вибрацию в заднем кармане.

Достал телефон. Мама.

– Алло…

– Ты… тварь… – еле проворачивался в динамике заплетающийся язык.

Он сразу же сбросил вызов.

«Глубокий вдох, выдох… вдох… да ёп..!»

– Алло! – рявкнул он вновь, не глядя, прикладывая телефон к уху. Она явно решила его добить сегодня.

– Тём… э-э-э…

«Твою ж мать! Алёна!» – Артём, выронив флэшку, схватился за голову и посмотрел на экран.

– Я еду к тебе… ты там как? – неуверенно продолжала она. – Я не вовремя?

– Нет, Алён, всё нормально, прости, – протараторил Артём, присев на корточки и шаря рукой по полу. – Мать…

– А-а-а, поняла, – протянула Алёна. – Бедненький… Ну, я скоро буду, – полувопросительная интонация. Она умела так сообщать что-то, давая возможность отступить, если что-то шло совсем плохо.

Она была нужна ему сегодня как никогда до этого.

Вспомнив то, как она ловко запускала пальцы в его шевелюру, Артём забыл обо всём на свете и выпалил:

– Отлично! Очень жду. Чайник надо ткнуть?

– И не только чайник, – хихикнула Алёна, от чего Артём порозовел. – Давай, целую.

***

Артём сидел в кресле, наблюдая за происходящим на арене.

– Ты… – с ненавистью прохрипела жуткого вида сморщенная старуха, дёргано вытянув руку в указующем жесте на мальчика, который прижался спиной к стене арены, находящейся на дне колодца.

Старуха была пропитана ненавистью настолько, что будто бы источала миазмы и отвратительное зловоние, резавшее рецепторы в носу, как сероводород.

Лохмотья её трепетали, то и дело обнажая костлявые формы.

Она не стояла на ногах, а ползла к бедному, перепуганному вусмерть пацану, пытающемуся просочиться сквозь трещины в стене.

– Ты… – хрипела старуха, приближаясь к мальчику. – Ты…

Артём заворожённо смотрел вниз. Он не ожидал расправы – скорее, всё внутри протестовало и противилось тому, что он мог там увидеть.

Но он не мог отвести взгляда – будто прикованный, он наблюдал за тем, как мальчик, смирившийся с судьбой, плакал и сползал по стене, пытаясь спрятать голову за тонкие ручонки и побитые колени.

Руки его были все в синяках и кровоподтёках.

«Ты…»

Артём смотрел. Не мог отвернуться.

«Ты…»

«Беги, пацан! Встань и беги!»

Мальчик не слышал его крика – ведь Артём не мог кричать вслух. Он трясся, сжавшись у холодной стены, в ожидании неизбежного финала. Он уже сдался. Он не мог противостоять чудовищу, которое было уже на полпути к его хрупкому телу.

«ТЫ!»

Артём зажмурился – это было единственное, что он мог сделать. Тело не отвечало – он не управлял им. Только глаза. Только они слушались.

Открыв их, чтобы удостовериться, он обнаружил себя сидящим на дне колодца.

«ТЫ!!!» – громыхало чудовище уже где-то совсем рядом.

Артём поднял глаза – и увидел три тёмных фигуры в креслах, сидящих полукругом над бойней.

«ТЫ, ТВАРЬ!» – заверещало чудовище.

Артём распахнул глаза.

– Тс-с-с-с, – Алёна обнимала его за голову, а он вцепился в её руку. – Всего лишь сон.

Сердце бешено колотилось, а дыхание было сбитым, словно он бежал спринт.

«Тс-с-с», – Алёна была рядом.

– Я сейчас, прости, – задержав дыхание, прошептал Артём, рывком встал с матраса, что лежал посреди будущей спальни, и направился к двери.

Очень хотелось пить.

***

Спустя несколько минут Артём лежал, уставившись на торчащие из потолка провода, которые когда-то станут классным светильником. Они напоминали тонкие скрюченные пальцы старухи – или вьющиеся щупальца в холодном свете луны и ночных фонарей, что проникали в комнату сквозь большие окна.

Алёна не уснула, пока он ходил попить и возился с подписанием того NDA, который так и не дождался подписи вечером. Она ждала, пока он смывал с себя липкий пот ночного кошмара.

Не спала и сейчас – положив голову ему на грудь и нежно поглаживая шрам на рёбрах. Кожа в той области так и не восстановила чувствительность, но её касания он ощущал не раздражающей статикой, а будто бы пёрышко.

Лёгкие и приятные.

Она не выспрашивала подробностей о том, как он заработал этот шрам. А если бы и спросила – не сказал бы. Он так долго прятал это даже от себя, что сам почти забыл.

Почти.

Он лежал и ловил каждое её прикосновение. В голове была благодатная, пустая тишина. Ни вопросов, ни ответов. Только тепло её руки на том месте, которое ничего не чувствовало и чувствовало сейчас всё.

Ему было стыдно думать об этом – и о том, сколько рёбер было тогда сломано.

Легче – забыть.

«Упал неудачно… носился, как дебил, и…» – резко бросил он, дёргано улыбнувшись.

Алёна тогда кивнула и не стала спрашивать больше.

– Тёма, не спишь? – шепнула она.

– Не-а.

– Не хочешь смотаться в Сочи на недельку? Там хорошо…

Сказанное повисло в воздухе, словно пузырь воздуха в вязкой жидкости.

– Чего?

– Ну, у меня знакомая в санатории там… в общем, у них там что-то с отчётами… нестыковка какая-то. Нужно до осени несколько номеров провести по себестоимости. Давай, а?

Артём напрягся.

– Я… Алён…

– За мой счёт. Я всё понимаю. Просто, ну, хочу с тобой – да на море. Согласен?

– Но…

– Т-с-с-с, – она подняла голову, тряхнув белыми, казавшимися серебряными в свете луны, волосами и приложила палец к его губам. – Я хочу на море. С тобой. Услышал меня?

Вариантов было немного. Артём кивнул. Без энтузиазма – скорее вынужденно. Он знал, что она не уйдёт, но её тон не предполагал лазейки – и это она тоже умела.

Он уже производил в уме подсчёты расходов.

– Давай так… пока ты строишь нам дом, я тоже хочу что-то делать. Понял меня? – Алёна вновь улеглась ему на грудь и вернулась к поглаживанию шрама.

Артём обнял её – и спустя несколько секунд по будущей спальне разнёсся её звонкий и такой соблазнительный смех.

Акт II

Голова немного гудела. Будильник, который по привычке начинал орать в восемь утра, был неумолим, и Артёму пришлось с невероятным трудом проснуться, чтобы заткнуть ему глотку.

Алёна, издав несколько недовольных звуков, тоже зашевелилась.

Сейчас она сидела в кресле в гостиной, затянув обнажённые ноги в его толстовку. Ждала кофе. Артём, как обычно, не намолол достаточно зёрен, чтобы красиво загрузить кофемашину, и жужжал кофемолкой под бдительным, но тёплым взглядом, скользившим по его спине почти ощутимо – тёплым, словно солнечный зайчик.