Дыхание тундры

А тот ненормальный однажды исчез. То ли увезли куда-то, то ли сам в тайгу ушёл. Может, действительно нашёл тропу к Кондрашкиному озеру…

Сказка

В натопленном зимовье установилась тишина.

После сытного ужина, под гул топящейся печурки, лежать на сколоченных нарах одно удовольствие! За тёмным окном кружился ноябрьский снежок, слабый ветерок гулял за дверью, но никто не замечал этой  природной  кутерьмы.

Мы с Петровичем, чудом натолкнувшиеся на эту избушку, да четверо студентов с руководителем, пришедшие сюда пару часов назад. Горные туристы. Говорят, не уложились в график, а ночевать где-то надо!

– Ребят, расскажите что-нибудь!– попросил в темноте один из студентов.

А это уже конёк Петровича. Любитель острых сюжетов, великолепный рассказчик, да и выдумщик отличный.

– Вы вот по горам ходите. Хотите про Чёрного Альпиниста?– Петрович приподнялся на локте, вглядываясь в темноту.

– Конечно!– оживились студенты.

Через дверку печурки вырывались оранжевые лучики огня, освещая лежавших, хотя почти все уже усаживались, предвкушая интересный и страшный рассказ.

– Так вот. Кто знает, в каком году это было, но то, что было – точно! Учились в одном институте трое. Два парня и девушка. Назовём её Настей, а их Андреем и Сергеем. Пойдёт?

– Да, да, конечно! – студенты в нетерпении подвинулись к Петровичу. Их руководитель лежал, но чувствовалось, что и он внимательно слушал рассказ.

– Занимались они альпинизмом. Ходили в горы, как и вы сейчас. Но только одна беда была на всех троих. Так называемый любовный треугольник. Оба без ума были влюблены в Настю, а она всё никак определиться не могла кто же ей больше понраву. А Андрей с Сергеем неразлучные друзья были. С детства друг без друга жить не могли. И в институт вместе поступили.

И вот один раз направились они с группой альпинистов в горы. Какие горы точно не скажу, но думаю, что вот эти самые, Саяны.

Андрей с Сергеем в одной связке шли, чуть отстали, а Настя с подружкой где-то впереди, вместе  со всей группой. Так им хотелось побыстрее всех догнать, что поторопились очень. Андрей взял, да и сорвался ненароком! Висит на страховке, ногами в скалу упирается. Тащи, говорит, Серёга, скорее!

А на Сергея мысль страшная напала. Не отдам, думает, я тебе Настю! Она одного любить должна, а не обоих. Хоть и друг ты мне, но любовь сильнее дружбы! Достал складной нож, и давай репшнур отрезать.

– Ты что, друг!– закричал Андрей, но не успел договорить, потому как полетел  в ущелье со страшной скоростью, ударяясь о камни. И только эхо запомнило этот его прощальный вопрос.

А Сергей потом догнал группу, долго божился Насте, что сделал всё, чтобы спасти друга. Споткнулся Андрей и с тропы слетел. Да шнур перетёрся и порвался в последний момент.

Говорят, что вернулась группа на то место, даже в ущелье спускались, да только никого  не нашли. Не поверили Сергею, потому что ни крови, ни изуродованного человеческого тела. Скорее всего, решили ребята, что вернулся он назад, не решившись идти дальше. Только в институте Андрей больше не появился, а потом и уголовное дело об исчезновении закрыли.

Не знаю, поверила Настя ему или нет,  но так и не сложилась их любовь. После института уехала она куда-то по распределению и больше они  с Сергеем не виделись.

Но только потом слухи пошли в этих местах, что стали видеть в  палаточных лагерях и возле одиноких палаток то ли человека, то ли призрака в альпинистском снаряжении. Ходит он бесшумно, заглядывает в палатки, рассматривает лица спящих. А у самого лицо чернее ночи, глаза пустые, пальцы на руках скрюченные.

Знать, того ищет, Сергея, друга своего. Может отомстить хочет за гибель свою, а может про Настю узнать ….

Петрович неожиданно замолк. И такая тишина стояла в зимовье! Слышалось только сопение студентов, да похрапывание их руководителя. Тот так и не дослушал рассказ. Знать раньше его знал, подытожил Петрович.

– Ну что, братцы мои, пора и спать! – посоветовал Петрович, и положив голову на свой рюкзак, сразу же уснул. Студенты ещё долго что-то обсуждали между собой, но потом, прижавшись поближе друг к другу, тоже замолкли.

А утром горные туристы  отправились дальше по маршруту, руководитель показал Петровичу большой палец, мол, молодец.

– Петрович, – немного погодя спросил я,–  Что это ты за сказку студентам рассказывал?

– Сказку?– Петрович чуть замялся, – А я его видел….

– Да? – удивился я, – расскажи!

Петрович неспеша подошёл к печурке и налил из закопченного чайника   ещё не остывший чай.

– Будешь? – спросил он.

– Нет, спасибо! Петрович, не томи!

Он улыбнулся и уселся рядом.

– Тут такое дело –  это на Хамар-Дабане было. Есть такой красивый хребет у Байкала.

– Я знаю.

– Мы тогда на молибден по маршруту ходили, – продолжал Петрович, – Так вот, когда возвращались, я коллектора и маршрутного рабочего в лагерь отправил, благо, уже недалеко было, а сам задержаться решил – обнажение интересное заметил.

– Ну, и…

– А дальше интересно. Отколол несколько образцов, голову поднимаю, а рядом, метрах в пятидесяти, человеческая фигура стоит и на меня смотрит. Только знаешь, какая-то странная фигура. Вроде бы и человек, а вроде бы и нет. Понимаю, что никого из наших тут быть не должно. А этот сгорбленный какой-то, худющий, как моя жизнь! На глазах то ли очки горные, то ли глаза почерневшие. Когда присмотрелся, ахнул: глаз вообще нет, провалы одни! Хоть и расстояние было порядочное, только я это определил. Не по себе стало, а всё-равно крикнул:

– Что, парень, помочь хочешь?!

– А он?

– А он постоял немного и пошёл по тропе. Я за ним, было, а догнать не могу. Понимаешь, как не старался, а расстояние никак не уменьшалось! Я почти бегом, а он неспешным шагом. Что за чертовщина, думаю! Ходу прибавляю, а результата никакого. Не знаю, сколько его преследовал, только не на метр не приблизились друг к другу.  Тропа на перевал вывела. Вот тут он оглянулся. Я остановился, едва переводя дыхание. И, знаешь, таким ужасом повеяло от его взгляда, что до сих пор от того чувства мурашки по коже! Глазницы пустые, а лицо маской закрыто. Такие на подъёмы надевают, чтобы лицо не обветрилось, да на солнце не обгорело. Смотрит на меня, а у меня ноги немеют. Вот и всё, думаю, конец!

Петрович поставил на столик пустую кружку.

– А дальше? – не вытерпел я.

– Постоял он так некоторое время, посверлил меня своим пустым взглядом и шаг в сторону сделал. Только…  в том месте, куда он шагнул, отвесная стена была, пропасть. Я, как только в себя пришёл, сразу к тому месту рванул. Знаешь, метров семьдесят отвес, живым остаться шансы нулевые. Ни звука падающего тела, ни криков, каких я не слышал. Просто шаг в сторону и… тишина. Да и потом, сколько не всматривался вниз, ничего подозрительного не заметил.

– Дела…

– Вот-вот! – подтвердил Петрович, – только ещё и продолжение было….

Я удивлённо посмотрел на него.

– Когда в лагерь вернулся, кто-то спросил, чего это я на Северной гряде делал.

– Это он был? – высказал я свою догадку.

– Скорее всего. Сначала на лагерь сходил, а потом ко мне пошёл. Только до сих пор не пойму для чего. То ли сказать что-то хотел, то ли предупредить о чём-то…. А через месяц, когда уже лагерь сворачивали, заметил всё на той же Северной гряде человека. Я его узнал. Хотел, было, парням показать, да передумал: зачем? Пусть бродит в своём одиночестве, ведь зла-то никому он не сделал! По крайней мере, я об этом не слышал. Вот и историю про него вспомнил, ту, что студентам рассказал. Во всяком случае, теперь знаю, что он есть и что из себя представляет! И самое странное знаешь что? Ещё раз увидеть его хочу! Такое вот непонятное желание…. Может потому, что недосказанность в его взгляде увидел, боль какую-то.

Мы стали собирать рюкзаки. Я ловил себя на мысли, что тоже хочу увидеть это, наверное, самое загадочное привидение. Только тогда я ещё не знал, мне придётся столкнуться с Чёрным Альпинистом  при весьма странных обстоятельствах. Всё это будет потом, а пока мы готовились в путь, чтобы спуститься в долину, где нас в базовом лагере экспедиции ожидал вертолёт.

Отряд

Утром на центральный пульт не вышел на связь оператор станции «Анагма». Напрасно Осокин, дежурный радист, заученно и монотонно отправлял в эфир традиционное: «Чир-2,Чир-2, я – Чир-1! Как слышно, приём!»

Аверьянов, начальник сейсмоотряда, тревожно ходил из угла в угол, и изредка поглядывал на Осокина. Тот молча разводил руками, а в эфир по-прежнему уносилось «Чир-2, Чир-2!»…

На «Анагме» работало два человека – оператор Костик Ершов, бывший студент одного из вузов, отчисленный за неуспеваемость, да Игорь Белов, в прошлом охотовед, человек опытный и находчивый, проведший не один месяц практически в полном одиночестве.

Станция регулярно выходила на связь вот уже в течении трёх месяцев. На неё готовилась замена, которая должна была состояться через два дня. А вот сегодня на запрос радиста ответа не последовало.

– Спят они там что ли, Василий Матвеевич? – тревожно ёрзал на стуле Осокин.

– Не знаю, Коля, не знаю…,– Аверьянов всё пытался раскурить свою погасшую трубку.

Над Гальским хребтом хозяйничал февраль. Внизу, в долине, кружили снег очередные сезонные метели, солнце выходило на небосвод урывками, а затем снова исчезало в серой пелене колючего мелкого снега. Ещё продолжала своё шествие зима, и до весны, казалось, было так далеко…

– Метеосводку запрашивал? – Аверьянов озабоченно уставился в окно.

– Да,– откинулся на спинку стула Осокин,– Ещё два дня такой кутерьмы!

– Это плохо! – Аверьянов чертыхнулся.

А Костик Ершов страдал от одиночества. Целый час пытался выйти на связь с базой отряда, но в наушниках слышалось только мелкое пощёлкивание посторонних волн. «Чир-1» молчал, и от этого становилось неуютно и одиноко.

Игорь Белов уже три дня, как ушёл в горы. Это, конечно, было грубейшим нарушением всех инструкций. Но кто проверит затерянную в горах станцию, когда до ближайшего населённого пункта целых двести пятьдесят километров, да ещё занесённую снегом по самую крышу?

« У чёрта на куличках!» – Костик твердил эту фразу, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей. Как там Игорь? Где он? Ночью опять шёл снег. Это там, внизу, гуляют метели, а здесь только снег да небольшая позёмка! Впрочем, и её достаточно, чтобы потерять тропу в однообразном и бесцветном горном пейзаже. Игорь, конечно, таёжник опытный, и не раз бывал в различных переделках, да то в тайге, а здесь – горы!

Костик и себя причислял уже к этаким суровым и мужественным людям, которые способны найти выход из любой, даже самой сложной ситуации. А сейчас почему-то стало страшно. Связи нет, Игорь не вернулся.… А ведь говорил, что всего на три дня!

Ершов откинул пока ненужные наушники. Проверил калематоры, сложил в трубочку и запечатал снятые сейсмограммы. Скукота! Подкинул в печку несколько сухих берёзовых чурок. Даже дрова поставляются вертолётом!

Решив подышать воздухом, Костик накинул на плечи зимний бушлат, небрежно щелчком выбил из пачки сигарету и, прикурив, вышел на улицу. Позёмка ещё мела, но совсем другое привлекло внимание Ершова. Мимо станции, метрах в двадцати от Костика, двигался… отряд.

Их было пятеро. Поднятый позёмкой снег, скрывал ступни ног, поэтому казалось, что они просто плыли над поверхностью. Словно зомби, в полном молчании, отряд двигался мимо, не обращая на Костика никакого внимания.

– Вы, это… – пытался, было, окрикнуть Ершов.

« А ведь они меня не видят!» – с ужасом дошло до него. Костик даже не заметил, как из открытого рта выпала только что прикуренная сигарета, как слетел с плеч накинутый бушлат.

Отряд шёл. Снег падал на их лица, но не таял. Он просто оседал на щеках, бровях, подбородках. Как одетые в снежную маску, лица людей безразлично смотрели куда-то вдаль, совершенно не глядя по сторонам. Пустые рюкзаки за плечами провисли под тяжестью снега, и было видно, что это не свежий снег, а трёхдневной, а, может, и недельной давности.

Ведущий отряда, а было видно, что это начальник, смотрел пустыми глазницами перед собой. Костик знал, что там Аншук, трудный и очень тяжёлый перевал, про который Игорь рассказывал множество историй. Да, пустыми глазницами… Костик заметил это сразу, только не сразу понял, что это так.

"Мёртвые!" – колотилось в воспалённом мозгу.

Без единого вдоха, без снежного хруста… Сапог у одного из проходивших перетянут шпагатом, вторая нога, без сапога, выделялась своей чернотой на фоне белоснежного покрова. "Гангрена!" – дошло до Костика.

Последней шла девушка. Ершов, полный ужаса, заметил, как она всё-таки повернулась в его сторону. Равнодушно скользнув взглядом, опять уставилась в спину идущего впереди парня. « Лет восемнадцать» – для чего-то автоматически определил Костик.

Выскочивший из неоткуда какой-то пёс бросился к девушке и…пролетев сквозь неё, растаял в снежной пелене белого безмолвия.

В ноздри пахнуло запахом истлевшей одежды. Этого испытания Ершов уже не выдержал. Он дико закричал, пытаясь оторвать от земли, онемевшие враз ноги. Но очень сильно закружилась голова, и, уже теряя сознание, он увидел, что крик его не был услышан, и мёртвый отряд продолжал своё бесшумное движение по своему, только ему известному маршруту.

– Ты чего, сынок?! –  Игорь Белов отчаянно пытался привести в чувство Ершова.

Костик открыл глаза. В печке радостно потрескивали дрова. Мерно тикали кем-то завезённые на станцию ходики. Увидев Игоря, который, присев на топчан, пытался поднести к его губам только что заваренный ароматный чай, Ершов  вдруг заплакал:

– Игорь, здесь такое…Они…. мимо….

– Успокойся! Ничего не говори, потом расскажешь. Выпей. Ну и напугал ты меня!

Белов  бережно накрыл Костика байковым одеялом и добавил:

– Поспи.

– Вижу – ты лежишь! Так ведь зима же!

Выспавшийся Ершов сидел на топчане, всё ещё кутаясь в одеяло:

– Игорь, я здесь такое видел!

– Чудак ты! А если б я не вернулся вовремя? Ведь замёрз бы! Ну, рассказывай!

Костик с содроганием рассказывал Белову об ужасном мёртвом отряде, который, как приведение проплыл рядом со станцией, о своих переживаниях, о своих онемевших ногах. Дрожа от нахлынувших воспоминаний, он по нескольку раз повторял свои фразы, заглядывая Игорю в глаза: понял ли?

Потом они долго молчали. Ходики продолжали свой бег. По-прежнему трещала рация, и, вспомнив, что эфира так и не дождался, Костик вопросительно посмотрел на Белова.

– Была связь, всё нормально! – Игорь понял его взгляд, – Знаешь, расскажу-ка я тебе одну историю. По-моему, она непосредственно касается этого отряда.

 Костик удивлённо уставился на Белова.

– Ты же знаешь, что в тридцатые годы здесь проходила комплексная разведка месторождений? Так вот, в эти края был послан очередной отряд геологов. Небольшой отряд, всего девять человек.

– А этих было пятеро… – пытался вставить Костик.

– Начальником отряда был назначен Эдуард Холмогоров,– продолжал Белов,– в те годы известный геолог среди сибиряков. С ним ещё восемь человек, среди которых была его дочь Настя. По-моему, студентка одного из иркутских заведений. Связи, как у нас сейчас, тогда не было. Депеши отправляли с оказией, кому как повезёт. Так что на долгое отсутствие сообщений смотрели, как на само собой разумеющееся. Только через два месяца поняли, что с отрядом что-то случилось. Последний раз его видели эвенки как раз в этих местах, где мы с тобой находимся. Он двигался на Аншук. Понимаешь?

С тех пор его видели несколько раз. Только ниже, поближе к долине… Думаю, что ты его здесь и застал.

– Игорь, так они же ведь умерли давно!

– Умерли. Даже если и не погибли тогда…

– Ужас.… Как живые, только холодные. Может, привиделось всё? – неуверенно спросил Костик.

– Может, и привиделось! – Белов попытался успокоить напарника. Он посмотрел на Костика, подумал и внезапно улыбнулся, – Конечно, привиделось! Кстати, по прогнозам погода настраивается, послезавтра вертолёт. Ты теперь там, на базе будешь. Рано тебе ещё в горы.

С каждым словом Белова Костику казалось, что прав, наверно, Игорь. Чего только не привидится от долго одиночества! Мало ли какие небылицы сочинят по прошествии десятков лет!

Вот только устойчивый запах гниющей одежды да бессмысленный взгляд той молоденькой девушки почему-то казались реальными, мало похожими на вымыслы и фантазии.

Кто знает…

Маршрут

Отряд геологов шёл по маршруту.

Четыре человека, нагруженные рюкзаками, шли, как заведённые по таёжной тропинке, тупо устремив взгляды на мелькающие ноги идущего впереди, и лишь изредка отмахиваясь от налетающей мошкары.

Старший – Бологов Александр Петрович, кандидат геолого-минералогических наук, научный сотрудник Института земной коры. Мужчина тридцати пяти лет, спокойный, рассудительный, в критических ситуациях наделённый фантастическим хладнокровием, отчего и пользовался в отряде всеобщим уважением.

Артём Колесников, коллектор, студент геологического института. Артём бредил геологией и вместо того, чтобы как все нормальные студенты ехать на каникулы под тёплое родительское крыло, отправился на два месяца в поле, чтобы воочию познать и увидеть все прелести  геологической жизни.

Рабочий Антонов половину своей разбитной жизни провёл в тяжёлых полевых маршрутах. Иногда в лагере, когда вокруг вечернего костра собирались люди, чтобы послушать интересные истории, коими очень насыщена геологическая практика, он вынимал из своей палатки гитару и, проведя пальцами по струнам, усаживался на поваленное дерево, оборудованное им же под лавочку. Народ затихал, потому что так, как пел Егор Антонов, мало кто из них слышал когда-нибудь. И песни у Егора были всё новые. Грустные, но добрые и чистые. Без пошлости.

Четвёртым был журналист Елизов. Редактор местной газеты прослышал про изыскания геологического отряда в этих местах, вот и направил Елизова осветить все трудности на маршрутах, заодно в романтических красках описать всю повседневную жизнь палаточного лагеря. Лагерь Елизов описал, а вот в маршрут шёл впервые и успел проклясть и геологическую профессию и редактора, отправившего его сюда.

Елизов с облегчением вздохнул, когда идущий впереди Бологов оглянулся, обвёл с улыбкой уставшие лица спутников своего немногочисленного отряда и махнул рукой. Все, как подкошенные, не снимая рюкзаков, завалились на сочную траву и затихли, натянув на лица накомарники.

Откуда-то донёсся колокольный звон.

– Петрович, это у меня звенит или у нас всеобщее помешательство? – не поднимая головы спросил Антонов.

Не услышав ответа, он сел, откинул накомарник. Артём и Елизов тоже, забыв про усталость, начали вставать, внимательно поглядывая на Бологова.

Бологов пожал плечами, вслушиваясь в таёжную тишину, из которой действительно доносился чуть слышный, но вполне реальный звон церковного колокола. Ни слова не говоря, он вынул из полевой сумки карту-километровку.

– Что же тут у нас… Что же у нас? – Александр Петрович водил пальцем, определяя настоящее расположение стоянки.– А у нас тут ничего… Тайга, знаете ли…