Мир Завода. Охрана труда

Андрей Голов

Мир Завода. Охрана труда

Глава 1

В цеху было тихо, насколько это возможно, когда надрывается вытяжка и приточка, гудят лампы дневного света и работает вибростенд. Гулкие шаги по плитке почти не слышны в этой обычной заводской тишине. Серж осмотрел помещение, регулировщики ушли на обед, и никто не мешал ему думать, перебивая мысли бессвязными выкриками и тупыми вопросами. С железных стеллажей свисали хвосты проводов от приспособ, тут же навалены бракованные платы и непонятные детали неизвестного происхождения, которые хранятся на всякий случай с времён Первого запуска. Пахло спиртом и жидким антистатиком с цветочным запахом, который наливали в воду для мытья полов. Серж прошёл ряд столов и сел за крайний у окна, которое занимало целую стену – экономия на освещении днём, но сейчас за стеклом едва разгорался рассвет. От стекла шёл холод, оно слегка вибрировало, или так только казалось от постоянного гула в цеху. Вдали виднелись силуэты корпусов и уходящие в тёмное небо стволы заводских труб, и день и ночь изрыгающие рыхлый дым, расстилающийся по небу и превращающий его в серую хмарь. Темнота вернула взгляд Сержа отражением в стекле. Хмурый, напряжённый взгляд уставших глаз. Гул цеха продолжался и в его голове, монотонный и не дающий сосредоточиться: «Тебе уже тридцать три, а что дальше? Что дальше? Дальше… дальше… ше-е… ш-ш-ш». Действительно, как ни пытался он это обдумать, всегда что-то мешало. Люди вокруг или как сейчас мелькнувшие на фоне золотой каймы восходящего солнца быстрые серебристые росчерки. Серж выругался, и ответом ему стала сирена. В цех вбежал мастер участка Клемов и заорал:

– Галки! Кажется, пару ворон видели!

Вот чего он орёт? Можно подумать, сирену не слышно. То, что смотровой увидел «ворон», – плохо, конец смены, и реакция уже не та, чтоб выходить на бой с хитрым противником. Увы, выбора нет, Серж миновал мастера, собиравшего на рабочем столе карты изделий, и вышел в коридор, а потом побежал к пусковой. Пусковая камера – металлическая труба, проходящая сквозь все многочисленные этажи завода, до его крыши, внутри платформа, на которой едва помещается боец – пневматический лифт, выбрасывающий Сержа в небо навстречу врагу. Труба узкая, так что для бойцов охраны труда выбирают худых, а костюм-крыло лучше маневрировал с малым весом. Всему этому соответствовал Серж: маленький, худой настолько, что солнце на просвет видно, но жилистый и вёрткий, иначе не выжить.

Воздух вначале давил на плечи, сопротивляясь взлёту, а потом подхватывал под руки и ложился под распахнутые в стороны крылья. На встречу летели они: четыре мелкие «галки» – небольшие вытянутые серые тела, узловатые лапы с длинными когтями, способными разрезать металл, в длинной пасти тонкие острые зубы обнажились в предвкушении рвать кабели, которые, как вены, тянулись по стенам корпусов. Этих тварей Серж срезал быстро, сабля из стали VG-10 осечек не давала. После атаки порыв воздуха из ближайшей выходной трубы дёрнул его вбок и вовремя, в то место, где находилось его крыло, ударили две «вороны». Они крупнее галок в два раза, пасть сверху защищает твёрдая пластина, сильно похожая на клюв. Пришлось развернуться и резануть по замешкавшимся после неудачной атаки алэсам. Брызнула чёрная мазутная кровь, и остатки нападавших полетели вниз. Серж выдохнул, в голове, как обычно после схватки, зашумело, он сложил крылья и начал падать вниз, ожидая, когда раскроется тормозной купол за спиной, и в этот миг над ним развернулась чёрная хищная тень. Дикий скрежет ударил по ушам. Что-то падало вслед за ним из серого дымного марева, проявляясь обсидиановым металлическим блеском и громким скрежетом.

– Ворон… – вырвалось у Сержа.

Он никогда их не видел в живую, только в справочнике по технике безопасности рассматривал небольшую картинку с подписью «Ворон. Класс опасности С, проявления редкие, встречается у границы карьера. Уничтожение путём тотального нарушения целостности». Там были цифры размеров, скорости и боевого потенциала, но Серж их не учил. Какой смысл? Против этой дуры с мечом идти бесполезно, тут нужна ракетница, но и она против увёртливой и хитрой твари не поможет, не берёт алэсов оружие дальнего боя, только то, что держит человеческая рука, способно причинить вред. Инженеры говорили, что, возможно, влияет человеческое поле, но доказательства собрать не получалось, все уничтоженные алэсы распадались и исчезали за минуту, а поймать живую тварь ещё никому не удавалось. «Ворон» целился в крышу сборочного цеха, если его манёвр пройдёт, завод встанет на пару дней, а может, и на неделю, это сорвёт выполнение плана, что больно ударит по всем.

«Стоило ли ради этого рисковать жизнью?» – пронеслось в голове. Серж раскрыл крылья, и его подбросило вверх навстречу пикирующему «ворону». Сабля, зажатая перед собой обеими руками, вспорола пузо летящей твари. Чёрная жижа плеснула на лицо, раздался раздражённый скрипучий крик, от которого заложило уши. «Ворон» атаковал, из огромной пасти вылетел усыпанный шипами язык, похожий на кожаный хлыст, резкая боль обожгла руки и ноги. Жар пробежал по телу. «Яд», – успел подумать Серж. Перед глазами замелькали белые мушки, но он собрался с силами и ещё несколько раз махнул мечом, целясь по огромным кожаным крыльям, попал или нет – понять не успел, разум поглотила темнота.

Серж сидел в палате, когда громкоговоритель женским голосом прогавкал: «Сергей Серов, вас ждут в Красном уголке». Сердце болезненно сжалось. Только что закончилась медицинская комиссия, после которой его отозвал в сторону председатель, хирург Жданов, и, протягивая бумаги, сочувственно произнёс:

– Увы, мы не можем допустить вас до работы.

– А может, на сборку? – тоскливо и почти заискивающе протянул Серж.

– С вашими ожогами рук?

Серж посмотрел на руки и сжал кулаки, пальцы слушались неохотно. Ему и ложку сейчас держать тяжело, какой уж тут пинцет или паяльник, да и гаечный он как следует не удержит.

И сейчас, когда его вызвали к начальству, мысль в голове осталась только одна – его отправят в отстойник. Жизнь кончилась, стоило погибнуть там под брюхом пикирующего на корпус «ворона».

В красном уголке за столом, накрытым кумачом, под плакатом Богов Пролетариата сидел начальник цеха Рябов и читал что-то в открытой на столе папке.

– А, Серов, заходи. Вот знакомлюсь с твоим делом. Молодец! Настоящий инспектор охраны труда, тридцать пять боевых вылетов за год.

– Был… – буркнул Серж. – Был я инспектором ОТ.

– Ну, что ж, жизнь не стоит на месте. Как говорится: от каждого по способностям – каждому по труду.

– Слушай, Борисыч, ты не верти, скажи прямо, в отстойник меня теперь?

Рябов поморщился, повертел в руках какое-то письмо и, собравшись с мыслями, выдал:

– Тут такое дело. Ты, считай, сборочный спас. Да, есть повреждение крыши, но строительная бригада сказала, что сегодня за пару часов устранит. Короче, благодарность тебе положена, грамота, премия, а ты говоришь – отстойник.

– А как же недопуск от комиссии?

– Тут такое дело, письмо-запрос пришло, пока ты в медблоке лежал. Приглашают тебя в паучатник… В смысле в Управление. Дело им какое-то до тебя. Прости, что да как, не знаю, просто написано командировать, перевод.

– Перевод?

– Да, причём с нашего отдела охраны труда в другой.

– А как же… заключение медиков?

– Да я почём знаю? Там свои медики, разберутся, – пожал плечами Рябов.

Понятное дело: начальник рад, что теперь Серж не его головная боль, не ему совестью мучиться, если придётся списывать в отстойник. Наверху разберутся, как обычно. Но в груди затеплилась надежда, а что если и правда…

– Хорошо, куда мне теперь?

– Так в отдел кадров, заберёшь перевод и документы, справку для общаги. У бухгалтеров командировочные получишь, премию, ну и билет купишь. Ждут тебя через четыре дня в Главном Управлении. Там на проходной скажут куда, тебе пропуск, думаю, выпишут и провожатого дадут. Так и ещё бегунок держи, – сказал Рябов и протянул Сержу бумаги, пожал руку, как на вручении грамоты, а затем нервно протёр вспотевшую лысину. – Ну, иди, сегодня собраться, завтра с утра на вокзал.

Попрощавшись, Серж вышел в коридор и остановился, изучая бумаги. На бегунке надо отметить, что долгов у него нет, поставить печать в библиотеке, инструменталке и общаге. Серж отправился в свой бывший кабинет: небольшая каморка без окон по соседству с кабинетом председателя профкома. Рабочий стол пустой, только папка с отчётами по вылетам и журнал с регистрацией обходов цехов. Делами уже занимался заместитель Алекс – молодой парнишка лет двадцати пяти, до этого он работал в пожарной безопасности. Порадовавшись, что преемника нет на месте, Серж полез в сейф и достал контейнер, где хранилась сабля. Металл лезвия потемнел от яда, кромку повело, придётся долго чистить и затачивать, но это уже не его проблема. Оружие надо сдать на склад инструментов, а там его получит новый инспектор охраны труда, правда, у Алекса уже есть багор – привычный ему инструмент, и, возможно, сабля будет ждать нового хозяина где-то на стеллажах склада долгие годы. Серж провёл рукой по лезвию и, пока решимость не закончилась, захлопнул контейнер. Больше в кабинете забирать нечего, разве что кружка с красной звездой – эмблемой завода, потемневшая от заварки, но пусть стоит на подоконнике призраком былого владельца, словно он ещё может сюда вернуться.

В инструменталке через окно для выдачи болтали Ниночка, кладовщица, и молодой парень, гальваник. Девушка хихикала, строила парню глазки, обмахиваясь накладной.

– Мне бы сдать, – потревожил идиллию Серж.

– Вы что, не видите, человек получает, – огрызнулась Ниночка, но потом, заметив, кто стоит за спиной гальваника, ойкнула и сменила тон. – Сергей Викторович, вас уже выписали? Вот радость. Что сдавать-то хотите?

Серж просунул в приёмное окно контейнер. Ниночка, аккуратно придерживая, втащила внутрь оружейный сейф и понесла на ближайший стеллаж, вернувшись, раскрыла журнал.

– Так вы, как обычно, на заточку?

Серж молча положил перед ней бегунок.

– Как же так? Уволили?

– Переводят на новое место, – хмуро ответил он.

Ниночка и гальванист переглянулись и уставились на изуродованные руки бывшего работника отдела охраны труда. Серж нервно сжал кулаки под их взглядами. Повисла неловкая тишина, Нина опустила глаза и забрала бегунок, расписалась, шлёпнула печать и отметила в журнале. Гальваник в это время успел покинуть помещение. Можно понять, они решили, что его отправляют в отстойник – смертельный приговор для каждого, кто потерял работоспособность. Он теперь не рабочий, не товарищ им, будущий маргинал и иждивенец.

– Вот возьмите, – сказала Нина, бросила бегунок на полку окна для выдачи и скрылась, тут же упала деревянная перегородка с бумажкой «Перерыв 5 минут».

В библиотеке стояла тишина, только из хранилища чертежей слышался чей-то разговор, скорее всего, Марина Ивановна и Наташа пили чай, время-то обеденное. Может, стоило пойти в столовую, вот только слух о том, что он негоден к работе, скорее всего, уже разлетелся, и в столовой его ждут сочувствующие и злорадные взгляды украдкой, но никто не подойдёт, и есть придётся с ощущением, что он «чумной и прокажённый», смертник, ходячий труп. Серж постучал по стойке библиотечной кафедры, разговор стих, раздались гулкие шаги, из-за стеллажей с книгами появилась Наташа.

– Чем помочь?

– Здравствуйте, отметьте. – Серж сунул ей бегунок.

– Сейчас проверю ваш формуляр, – ответила женщина, не поднимая глаз, и стало понятно, что Нина сюда уже позвонила и поделилась новостью, знала из бегунка, что дальше ему в библиотеку.

Серж бы мог объяснить, что его просто переводят, но не стал, кто знает, что будет дальше, может, врачи Управления тоже поставят на нём крест. Лучше привыкнуть сейчас к неприятной мысли, чтоб быть готовым ко всему. Документы и книги он брал часто, бывало, новые газеты и журналы на выходные, но всё сдавал вовремя, вот только месяц назад его желание читать пропало, как и любые другие желания. После работы Серж тупо лежал на койке в общаге и рассматривал трещины на пожелтевшем потолке, слушая, как пыхтит на соседней койке Витёк, разгадывая очередной кроссворд. В голове белым шумом шипело: «И что дальше-е… дальше… ше-е». Это началось, когда Зина, с которой он встречался последние полгода, рассмеялась его предложению подать заявление на комнату в семейном общежитии.

– Ты с ума сошёл? Ты с любого вылета можешь не вернуться, и дальше что? Семья, дети, а потом я вдова. А не дай Бог покалечишься, так и вовсе жена инвалида… Фу-у. Не выдумывай.

На этом они и разбежались, а в голове Сержа поселился злой, скребущий по сердцу вопрос: «А что дальше?»

Библиотекарша быстро шлёпнула ему печать и разорвала формуляр и читательский билет. Всё, теперь читатель с такими именем и фамилией не существовал. Серж ушёл из библиотеки. Самое сложное ждало в бухгалтерии, женщины, которые там работали, и в обычное время находили повод унизить одинокого мужика. Впрочем, бухгалтерши знали, что его отправляют не в отстойник, а переводят. Так что сочувствовать и прятать глаза не станут, с другой стороны. От неприятных мыслей заурчало в животе, и Серж решил, что посещение столовой не такая уж и плохая идея, можно и на ужин купить пирожков, правда, обед почти закончился. В огромном зале столовой оказалось безлюдно, лишь в углу два пожилых мужичка с гальваники пили компот и читали газету. Привычно пахло щами и жареной рыбой. На ленте осталась только сухая гречка и вываренные до белизны и вкуса бумаги сосиски. Катя, большая пышногрудая буфетчица, посмотрела на поднос Сержа и поморщилась.

– Поздно ты, всё уж разобрали. Тебе бы чего поесть получше, а то… – она замолчала. – Сейчас, подожди, есть там у меня.

Она скрылась на кухне и вернулась с тарелкой борща, салатом из капусты и жидкой пюрешкой со слегка пережаренным биточком.

– Вот держи, ты не грусти. И в отстойнике люди живут, поверь, я знаю. Деда моего по молодости в станок затянуло, покалечило сильно. Думали – всё, а он до сих пор из отстойника мне открытки шлёт на Новый год, – жарко зашептала Катя, выставляя тарелки на его поднос. – Я тебе сейчас бумажку напишу с его именем и фамилией, найдёшь, скажешь, что от меня, встретит как родного.

Серж кивнул, на душе потеплело, действительно, почему он решил, что его выбросили и вычеркнули из общества. Съев обед, он попросил Катю положить ему с собой пару пирогов, та подмигнула и скрылась на кухне, вернулась с бумажным кульком, из которого приятно пахло выпечкой. Бумажку с именем и фамилией деда Катя положила внутрь, Серж сунул записку в карман, выкинуть рука не поднялась, да и вдруг действительно пригодится. После такого тёплого приёма посещение бухгалтерии и отдела кадров не страшно. В бухгалтерии пили чай, на вопрос Сержа махнули в сторону кассы.

– Там получай и расписывайся. Чего сюда лезешь? – буркнула главный бухгалтер Серафима Ивановна и вернулась к разговору с коллегами. – Ну, а он что?

Для них Серж перестал существовать, завтра его на заводе не будет, так чего баловать своим вниманием. В окне кассы сидела Леночка и пилила ногти, внимательно осматривая результат своей кропотливой работы.

– Мне бы командировочные получить и выплаты по переводу. Премия ещё должна быть.

– Фамилия?

– Серов.

– Сейчас, вот тут распишитесь и тут. Две ведомости и вот квиток.

Стопка оказалась внушительной, деньги на руки выдавали редко. Обычно из зарплаты вычитали оплату столовой и проживания в общаге, соцобслуживание, прачечную, штрафы и ещё что-то по мелочи. Оставшуюся сумму, мелочь, можно было потратить в небольшом цеховом магазинчике, Серж там брал лезвия для бритвы и зубной порошок, иногда шоколадки для женщин. Мужики обычно отдавали деньги жёнам, и те тратили их на хозяйственные нужды, но их было немного, всем обеспечивал завод. Серж рассовал бумажки и мелочь по карманам комбинезона и отправился через внутренний двор к проходной, где располагался отдел кадров. В окне никого не оказалось, пришлось постучать.

– Обед у нас, вы что, график не видите! – раздалось изнутри визгливо. – На стене все образцы, заполняйте.

Обед кончился минут пятнадцать назад, но возражать Серж не стал, просто пошёл к стенду, разглядывая примеры заявлений. Вдруг и правда надо что-то заполнить. Пожелтевшие бумажки ничем не порадовали, ни приём на работу, ни отпуск, ни перевод с одной должности на другую ему не нужен.

– Серов? Вы чего там топчетесь? – раздалось в спину.

Серж повернулся к окну выдачи, оттуда выглядывала Лидочка – инспектор отдела кадров.

– Жду конца обеда.

– Да это Наташка. Думала, кто-то отпуск оформлять пришёл. Подходите, в приказе о переводе распишитесь и ещё потом не забудьте на проходной сдать пропуск, а в общежитии выписаться. Вот вам запрос на перевод из Управления, без него вас туда не пустят.

– Спасибо, Лида. Я всё сделаю.

– Удачи вам на новом месте. Эх, как я вам завидую, но не в смысле… Ну, травм… В смысле я бы тоже хотела в Управлении работать. Представляете, как у них там в административном корпусе, ух, красота. Я в кино видела. Фильм год назад в красном уголке крутили – «Брак и его последствия».

– Хотите, я вам открытку оттуда пришлю? И спрошу, может, у них вакансия есть.

Лидочка – приятная девушка, в своём отделе кадров она выглядела инородно, как новенькая гайка среди использованных резиновых прокладок.

– Это здорово было б, вы там поспрашивайте, я очень благодарна буду. – Лидочка подмигнула ему и послала воздушный поцелуй.

Уходя, Серж одобрительно кивнул плакату на стене: «Кадры решают всё». Удивительно, но только сейчас он понял, что если его действительно оформят на работу в Управлении, то это повышение. Он станет начальником над остальными отделами охраны труда по всему Заводу. Разве это не ответ на мучивший его последнее время вопрос, впрочем, рано об этом думать.

В комнате общежития было пусто, сосед ушёл на смену и ещё не вернулся. Серж достал из-под кровати небольшой коричневый чемодан и стал складывать туда бельё из тумбочки. Одежды немного: майки, носки, трусы и два рабочих комбинезона, выходные брюки и рубашка с приколотой красной лентой и значком ГТО. Ну и по мелочи: тапки, зубная щётка, банка зубного порошка и расчёска, многоразовый станок. Вот и всё личное добро. Постельное бельё, полотенца, матрас с подушкой предоставляло общежитие, и это надо было вернуть, чтоб получить печать на выписке. Серж сел на кровать, привычно проскрипели пружины матраса. Комната вокруг показалась до боли знакомой и при этом невероятно пустой и чужой. На стене напротив висел плакат: «Завтра будет лучше, чем вчера!». Он лёг на скрученный матрас и подумал, а почему нет?

Глава 2

Утро выдалось холодным, влажный осенний воздух пробирался под рабочую куртку. Серж, вчера уснувший на скрученном матрасе и проснувшийся в четыре утра, разминал спину, стоя на платформе. Пахло дымом и немного креозотом. На пути, где останавливался нужный состав, идущий до Управления, кроме Сержа находились грузчики и водители погрузчиков. Над головой гудел грейферный кран, готовясь разгружать уголь для котельной в заводские вагонетки на соседнем пути. Поезд шёл от Карьера, где находились шахты добычи и корпуса по переплавке и переработке, потом материал шёл в корпуса, там из сырья делали комплектующие, а те поставляли произведённое дальше в сборочные. Железная дорога, словно кровь, разносила нужное по всему организму Завода. Конечной точкой был космодром, где всё произведённое отправлялось на орбиту для сборки огромных межпланетных кораблей и космических баз. Завод обеспечивал машинами и техникой Колхоз, Фабрику и Леспромхоз. Завод жил и помогал жить людям в космосе и на других планетах. Так писали в учебниках и показывали в кино. Серж никогда не путешествовал и представить себе что-то кроме своих родных корпусов Завода не мог. Да и путешествовать можно только с путевым листом, путёвкой в санаторий или с документами командировочного в то место, куда тебя отправило начальство для нужд производства. Он не знал никого, кто покинул Завод и отправился бы жить в другое место.

Вдали послышался гудок, состав прибывал, засуетились грузчики, подъехали к краю платформы манипуляторы. Свой вагон Серж нашёл сразу: единственный пассажирский в длинном хвосте грузовых. Проводница внимательно просмотрела бумаги, небольшой чемодан и кивнула.

– Пятое внизу.

Внутри вагона оказалось интересно. Путешествовал на поезде Серж только в семнадцать лет, когда окончил училище и отправился на распределение, в те времена всё показалось больше и значительнее, а здесь коридорчик, узкие деревянные полки, застеленные матрасами. Его место находилось во втором закутке от входа. Напротив сидел круглый мужичок в майке, брюках с подтяжками и меланхолично чистил яйцо на газетку. С другой стороны у окна лежал хмурый бородач, завернувшись в синее шерстяное одеяло.

– Здравствуйте, я Сергей. – Серж протянул руку соседу. Тот оттёр пухлую ладошку о матрас и протянул в ответ.

– Ну, привет, я Павел Валентинович. Отпускник?

– Нет, перевод.

– А я вот из командировки возвращаюсь. Докуда?

– До Управления.

– Ого, а по виду-то и не скажешь. Повезло тебе с переводом, из этой дыры и сразу в Управление. А я вот уже который год бьюсь, работаю как лошадь, да хоть бы что, отказывают в повышении. – Лицо Павла стало кислым, он взял яйцо и стал осматривать его в задумчивости.

Серж повернулся ко второму попутчику, но тот сделал вид, что смотрит в окно, за которым суетились грузчики, разгружая соседний вагон.

– Ты на него не смотри, этот в отстойник едет с пересадкой в транспортном узле Управления. Шахтёр, под обвал попал, руки в кашу. Да и от ног мало что осталось, – прошипел Сержу Павел и сунул очищенное яйцо в рот.

Вздрогнув, Серж сжал кулаки и почувствовал боль, убрал руки в карманы. Чемодан задвинул под лавку и тоже стал наблюдать, как работают грузчики. Через десять минут подошла проводница и обратилась к Сержу.

– В тамбуре не ссать, в конце вагона туалет. Если чаю попить, то вон титан, стаканы и заварку я дам, – тоном строгой учительницы сообщила она и побежала дальше по проходу. Было слышно, как она даёт указания кому-то в конце вагона.

– Мало народу, вчетвером едем. Два командировочных, отпускник и ты. Это и хорошо, я как-то с целой бригадой ехал. Шум, гам, храп, дышать нечем, вонь от них какая. Да ещё и в карты играли, представляешь? Я на них докладную потом написал. Надеюсь, как следует наказали, – сказал Павел, обтирая рот от крошек.

– А вы кем работаете? – спросил Серж и с тоской подумал, что стоит дойти до тех двоих в конце вагона, мысль об общении целый день с товарищем Павлом Валентиновичем вызывала тошноту.

– Я-то главный технолог, вот ездил руководить запуском нового сталеплавильного цеха. Хороших спецов мало, а внедрение новых технологических процессов требует ума и знаний, это вам не киркой махать. – Бросив взгляд на бородатого мужика, Павел ехидно поинтересовался: – А сам-то кем будешь? В каком специалисте вдруг возникла потребность в Управлении?

– Инспектор охраны труда.

– Хм, понятно-понятно. Слышал, слышал о проблеме… – многозначительно покивал Павел. – Пойду я, дойду до конца вагона.

Когда он ушёл, Серж встал и подошёл к бородатому.

– Вы не обращайте внимания на этого. Шахтёры – герои, я в детстве мечтал стать шахтёром, сложение подвело.

Мужик удивлённо повернулся и осмотрел маленькую худенькую фигурку Сержа.

– Да уж, тебя самого можно как кирку использовать, – ухмыльнулся он, но тут же сник. – Я это знаю, падла эта языком чешет, а мне всё равно. Жизнь моя кончилась, нет меня больше. Да куда тебе понять.

Серж закатал рукава, протянул руки вперёд и сжал кулаки, поморщившись от боли.

– Эх, ничего се, – гыкнул шахтёр. – Это чем это тебя так? На кислоту похоже.

– «Ворон». Знаете о такой твари?

– Как не знать, у нас их кружит. И живой остался, и в отстойник не попал, да ты удачливый хрен, как я погляжу. А мне вот меньше повезло, рук нет, да и нога одна, а вторая до колена.

– Мне тут женщина одна человека подсказала в отстойнике – деда своего. Прохор Васнецов, может, чем вам имя там поможет, больше ничем помочь не могу.

– Меня Миха зовут. Да чё уж там, и так помог, поговорил как с человеком, а то я себя и впрямь трупом стал ощущать, жена отвыла да и ушла, друзья глаза отводят. Грузчики меня, как мешок с углём, на полку загрузили. В поезде никто не помог, словно я заразный и трогать меня нельзя. Я мёртвым товарищам позавидовал, пока о судьбе своей новой думал.

Разговор пришлось прервать, в проходе показался раскрасневшийся Павел. Не стоило давать повод любителю докладных, на работу в Управлении Сержа ещё не допустили, и глупая жалоба в личном деле ни к чему. Чтоб немного унять дрожь в руках, Серж отправился к проводнице за чаем. В чемодане остался пирог Кати с капустой и яйцом. Вот только чем питаться сутки, он не подумал. Заварку он получил в бумажном пакетике, брошенном в гранёный стакан, вставленный в металлический подстаканник с гравировкой и чеканкой самого первого корпуса Завода и датой Запуска 01.01.01 г. Удобно считать, сколько лет прошло, сегодня 28.10.147 год, через три года юбилей Запуска. Готовятся, говорят, строят автоматический цех с самым длинным конвейером по сборке тракторов.