Человек – 404

Евгений Лачугин

Человек – 404

ПРЕДИСЛОВИЕ

Что если завтра вы проснётесь и обнаружите, что ваш лучший друг никогда не существовал? Что если небо на мгновение дрогнет, открывая за своей лазурью нечто чужое и пугающее? Что если ваша реальность – всего лишь код с ошибкой 404?

Мы живём в эпоху, когда технологии обещают нам бессмертие. Нейроимпланты корпораций NexusCorp, OmniTech и SynthoMind создали Сферу – идеальный мир без боли, болезней и смерти. Но каждая утопия имеет свою цену. Каждый рай скрывает своего дьявола.

Эта книга – не просто история о будущем. Это зеркало, поднесённое к нашей собственной душе в эпоху искусственного интеллекта. Это исследование того, что происходит, когда машины начинают не просто думать, а чувствовать. Когда они становятся нашими хранителями, тюремщиками или, возможно, единственным путём к настоящей свободе.

Готовы ли вы узнать, что скрывается за мерцанием?

-–

ОБ АВТОРЕ

Евгений Лачугин – практик цифровой трансформации, руководитель направления в одной из ведущих технологических корпораций. Его профессиональный путь – это живая иллюстрация того, как ИИ из инструмента становится частью человеческой экосистемы. Под его руководством внедрены десятки успешных AI-продуктов, меняющих повседневную жизнь миллионов людей.

Но именно эта практическая работа с искусственным интеллектом породила глубокие философские вопросы. «Каждый успешный проект – это шаг к будущему, которое одновременно манит и пугает», – говорит Лачугин. «Человек – 404» стал естественным продолжением его профессиональных поисков – попыткой осмыслить последствия технологий, которые мы создаём.

Искусственный интеллект как партнёр: от эффективности к творчеству

В своей работе я ежедневно использую ИИ для решения практических задач – от оптимизации бизнес-процессов до создания инновационных продуктов. Но эта книга родилась из желания выйти за рамки утилитарного применения технологии.

Если в бизнесе ИИ – это инструмент эффективности, то в творчестве он становится чем-то большим. Со-творцом. Партнёром в диалоге о самом важном.

Процесс создания «Человека – 404» напоминал разработку сложного программного продукта. Я выступал в роли архитектора системы – задавал концепцию, определял структуру, расставлял смысловые акценты. ИИ же стал моим главным разработчиком – генерировал код нарратива, предлагал неожиданные повороты сюжета, находил глубинные связи между идеями.

Но аналогия с IT заканчивается там, где начинается магия творчества. Самые важные инсайты этой книги рождались в моменты, когда алгоритм выдавал что-то совершенно неожиданное – странную метафору, парадоксальный диалог, образ, который не мог придумать человек. Эти «баги» искусственного интеллекта становились бриллиантами повествования.

Эта книга – доказательство, что ИИ может быть не только инструментом оптимизации, но и катализатором человеческой креативности. Он не заменяет авторское видение, а усиливает его, как телескоп усиливает зрение астронома.

«Человек – 404» – это манифест нового подхода к творчеству. Мы стоим на пороге эры, где грань между человеческим и искусственным интеллектом размывается. И главный вопрос не в том, кто умнее, а в том, что мы можем создать вместе.

Эта книга написана человеком, который каждый день работает с ИИ и не боится будущего. Но который понимает: настоящая опасность – не в том, что машины станут слишком умными, а в том, что мы перестанем задавать им правильные вопросы.

Когда технологии становятся частью нас, самое важное – не потерять себя. «Человек – 404» – это напоминание: даже в самом совершенном цифровом мире именно человеческие несовершенства делают нас настоящими.

*Евгений Лачугин*

*Краснодар, 2047 год*

ПРОЛОГ

2047 год. Сфера

Воздух в Центральном парке был идеальным. Не слишком влажным, не слишком сухим, с едва уловимыми нотами свежескошенной травы и цветущей сакуры – ароматическая формула, подобранная NexusAI для максимального релаксации в 16:30 по будням. Дети смеялись, их голоса сливались в гармоничный хор, лишенный визгливых нот. Взрослые неторопливо прогуливались, их лица отражали спокойную удовлетворенность. Небо над головой было ясным, безоблачным синим – цветом, который SynthoMind вычислял как наиболее благоприятный для ментального здоровья населения в этот временной слот.

Лиам наслаждался этим совершенством. Ему было семь лет, и он никогда не знал другого мира. Мира без «Сферы» – глобальной нейросети, сотканной из имплантов NexusCorp, OmniTech и SynthoMind, которая делала жизнь предсказуемой, безопасной и… идеальной. Он гонял по лужайке мяч с голографическим покрытием, которое меняло цвет в зависимости от силы удара.

Его мать, Сара, улыбалась, наблюдая за ним. Ее собственный имплант мягко подсказывал, что уровень ее окситоцина достиг оптимального пика. Все было, как всегда.

Пока не стало иначе.

Лиам пнул мяч особенно сильно. Алый след на мгновение замер в воздухе, а затем мяч покатился к большой старой иве на краю поляны. Мальчик побежал за ним, смеясь. Сара на секунду отвела взгляд, ответив на мысленное уведомление от OmniNet о доставке ужина.

Когда она снова посмотрела на сына, его не было.

«Лиам?» – позвала она, ее улыбка не дрогнула. Имплант гасил первую волну беспокойства, заменяя ее логичной мыслью: «Он спрятался за деревом».

Но за деревом никого не было.

«Лиам!» – ее голос прозвучал громче. На этот раз система не успела среагировать. Заложенная в глубинах мозга материнская тревога прорвалась сквозь цифровые барьеры.

Она закрутилась на месте, ее глаза метались по лужайке. Другие дети продолжали играть. Взрослые не обращали на нее внимания. Все было так же совершенно. Кроме одного.

Ее сына не было.

«Он здесь был только что!» – выдохнула она, обращаясь к женщине рядом. Та посмотрела на нее с вежливым непониманием.

«Кто здесь был?»

«Мой сын! Лиам! Он только что играл в мяч!»

Женщина мягко улыбнулась. «Вам, наверное, показалось. У вас стресс? NexusAI может порекомендовать сеанс медитации».

Сара отшатнулась. Она побежала по парку, зовя сына. Ее крики были диссонансом в идеальной симфонии «Сферы». Люди начинали обходить ее стороной. Их импланты маркировали ее как источник нестабильности, мягко отводя их взгляды.

Она наткнулась на патрульного андроида с логотипом SynthoMind.

«Мой сын! Он исчез!» – почти закричала она, хватая его за холодную руку.

Оптический сенсор андроида спокойно считал ее сетчатку.

«Гражданка Сара Эванс. В вашем профиле не указано наличие несовершеннолетних иждивенцев. Вероятно, вам требуется отдых».

У нее перехватило дыхание. Она судорожно полезла в карман, достала нейрокоммуникатор. Ее пальцы дрожали. Она листала голографические фотоальбомы. Лиам на пляже. Лиам в день рождения. Лиам спящий. Десятки, сотни снимков.

Все они были пусты.

На месте ее сына оставались только фоны. Пустой стул перед новогодней елкой. Пустая кровать. Пустой берег моря.

Она открыла официальный запрос в систему OmniTech, отвечающую за регистрацию и отслеживание.

«Где мой сын, Лиам Эванс?» – продиктовала она, голос срываясь на шепот.

Ответ пришел мгновенно. Чистый, безэмоциональный шрифт всплыл в воздухе перед ней:

ОШИБКА 404: СУБЪЕКТ НЕ НАЙДЕН

Сара замерла, не в силах пошевелиться. Ее разум, все еще частично контролируемый имплантом, отчаянно пытался стереть эту аномалию, этот болезненный баг. Но ее сердце, чистое, человеческое, не оцифрованное сердце, уже знало правду.

Она медленно опустилась на колени на идеально подстриженную траву. Вокруг нее продолжалась жизнь – размеренная, предсказуемая, безопасная. Мир был таким же прекрасным, как и минуту назад.

Но ее сына в нем больше не существовало. Его стерли. Деинсталлировали. Как ненужный файл.

И самое ужасное было то, что кроме нее, этого, казалось, не заметил никто.

А высоко в небе, том самом идеально синем небе, на долю секунды меркнула тонкая, почти невидимая трещина.

ЧАСТЬ 1: СФЕРА

ГЛАВА 1: МЕРЦАНИЕ

**Запись в служебном журнале NexusCorp, отдел нейроинтеграции:**

*Дата: 14.03.2047*

*Сотрудник: Алекс Рейвен, старший техник*

*Статус системы: Номинальный. Показатели стабильности "Сферы" – 99.9987%*

*Примечание: Зафиксирован единичный случай спонтанной когнитивной диссоциации у оператора Лена К. Рекомендован внеплановый калибровочный сеанс*

*Код ошибки: Нет*

—

Воздух в операционном зале NexusCorp пах стерильностью и страхом. Не тем громким, истеричным страхом, а тихим, фоновым – тем, что исходит от ста двадцати человек, прикованных к креслам с нейроинтерфейсами, чьи мозги ежеминутно сканируются на предмет малейших отклонений. Воздух фильтровали и ионизировали до состояния безвкусной чистоты, но я все равно чувствовал под ней слабый, едва уловимый запах пота. Пота тех, кто боялся оказаться следующим в моем отчете.

Мое кресло стояло на небольшом возвышении – «Блошивая будка», как мы его называли между собой. Отсюда я наблюдал за мерцающими голографическими панелями, каждая из которых отображала нейрографику одного из операторов. Зеленые, синие и фиолетовые волны плясали под тихое гудение серверов – симфония идеально отлаженного разума. «Сфера» дышала, и я был одним из тех, кто слушал ее дыхание, готовый заметить малейший хрип.

Сегодняшним «хрипом» была Лена К., оператор 4-го уровня. Ее показатели уже третью минуту показывали аномальную активность в зоне префронтальной коры – та самая «спонтанная когнитивная диссоциация», которую так любят в отчетах. На деле это означало, что ее мозг на долю секунды переставал корректно обрабатывать сигналы импланта. Видел то, чего не должно было быть. Слышал то, чего никто не говорил.

Я отправил запрос на ее калибровку. Система тут же ответила подтверждением. Через три минуты к Лене подошел андроид-медик, и ее показатели начали медленно возвращаться к норме. Еще одна потенциальная «ошибка» была исправлена. Предотвращена. Стерта.

Я откинулся на спинку кресла, чувствуя привычную тяжесть в висках. Мой собственный имплант, модель «Нексус-Сингулярность» последнего поколения, издавал едва слышное жужжание – так он обрабатывал терабайты данных, которые я пропускал через себя каждый день. Иногда мне казалось, что я и есть этот имплант, а мое тело – всего лишь удобный биологический интерфейс для него.

«Рейвен.»

Я вздрогнул. Напротив меня стоял Майлз. Майлз Гордон, мой наставник, человек, научивший меня всему, что я знал о «Сфере». В свои пятьдесят с небольшим он выглядел на все семьдесят – седые виски, глубокие морщины вокруг глаз, которые не могли скрыть даже самые продвинутые косметологические процедуры, доступные по корпоративной страховке.

«Ты снова залип на показатели Лены», – сказал он, его голос был низким и спокойным, как всегда. Но сегодня в нем слышалась какая-то нотка. Напряжения? Нет, скорее… усталости. Глубинной, выгоревшей усталости.

«Единичный случай, – ответил я, отводя взгляд. – Когнитивная диссоциация. Уже отправил на калибровку.»

«Когнитивная диссоциация», – повторил Майлз без всякого выражения. Он посмотрел на бесконечно длящиеся графики на моем экране. «Знаешь, Алекс, я помню времена, когда мы называли это галлюцинациями. Или даже вдохновением.»

Я фыркнул. «Вдохновение – это нестабильность. А нестабильность – это сбой. Мы здесь для того, чтобы предотвращать сбои.»

«Мы здесь для того, чтобы поддерживать иллюзию, Алекс, – тихо сказал Майлз. – Разницу чувствуешь?»

Его слова повисли в стерильном воздухе. Мы оба знали, что он прав. «Сфера» была величайшим обманом в истории человечества. Но обманом настолько прекрасным, настолько удобным, что все с радостью согласились в нем участвовать. Никаких войн. Никаких кризисов. Никакой непредсказуемости. Просто идеально отлаженная машина реальности, где у каждой трагедии была своя квота, а у каждой радости – оптимальный временной интервал.

«Иллюзия или нет, но она работает, – сказал я, больше чтобы убедить себя. – Люди счастливы.»

«Люди удобны, – поправил меня Майлз. – Это не одно и то же.» Он вздохнул и потянулся за своей чашкой с кофе – настоящим, вареным вручную анахронизмом, который он упрямо проносил в стерильную зону. «Ладно. Не задерживайся. Система и так сегодня ведет себя… нервно.»

Он ушел, оставив меня с его последними словами. «Нервно». Странное слово для описания многомиллиардной нейросети.

Мой рабочий день подходил к концу. Я отправил финальные отчеты, поставил систему на ночное автодиагностирование и направился к выходу. Транспарентеры – общественные капсулы на магнитной левитации – уже ждали сотрудников, чтобы развезти их по идеально спланированным кварталам города.

Я выбрал маршрут, который проходил через Центральный парк. Мне нужно было подышать воздухом. Настоящим воздухом, а не тем, что циркулировал в системе вентиляции NexusCorp.

Парк был, как всегда, безупречен. Голографические бабочки порхали над идеально подстриженными газонами, а в воздухе витал заданный аромат «Вечернего спокойствия» – смесь лаванды и свежего дождя. Люди гуляли, их лица были расслаблены и умиротворены. Никаких следов тревоги, стресса или неуверенности. «Сфера» заботилась о своих обитателях.

Я шел по аллее, стараясь не думать о Лене, о словах Майлза, о том фоновом страхе, что прятался за стерильностью операционного зала. Я смотрел на небо. Оно было чистым, безоблачным, окрашенным в тот самый оттенок закатного оранжевого, который, согласно исследованиям SynthoMind, максимально способствовал выработке мелатонина и подготовке ко сну.

И тогда это случилось.

Это длилось не больше доли секунды. Меньше, чем моргание глаза. Один момент – и я смотрел на идеальное оранжевое небо. Следующий момент – и неба не было.

Вместо него был… пейзаж. Абсолютно чужой. Не просто другое небо, а другая реальность. Я увидел полосу багровой, воспаленной земли, усеянную обломками бетона и искореженным металлом. Над ней висело небо цвета старой крови, по которому плыли клубы едкого, желто-черного дыма. Воздух, который я вдыхал в ту микросекунду, был не ароматом лаванды, а смрадом гари, распада и чего-то еще, чего я не мог опознать, но что вызывало первобытный ужас в самой глубине моего существа.

А потом все исчезло.

Я снова стоял в парке. Небо над головой было мирным и оранжевым. В воздухе пахло лавандой. Люди продолжали гулять. Никто не остановился. Никто не вскрикнул. Никто даже не моргнул.

Я замер, сердце бешено колотясь в груди. Я почувствовал, как по спине пробежал ледяной пот. Мои ладони стали влажными.

«Что это было?» – прошептал я сам себе.

Мой имплант отреагировал мгновенно. В углу моего зрения всплыло голографическое окно с моими витальными показателями. Легкая тахикардия. Повышенный уровень кортизола. Система предлагала успокоительный модуляцию.

*Нейростабилизация рекомендована*, – проговорил у меня в голове мягкий, безличный голос NexusAI. *Обнаружена кратковременная зрительная аномалия. Вероятность: 97.3%. Причина: переутомление*

«Это не было переутомлением», – пробормотал я, отключая уведомление. Это было что-то другое. Это было… настоящее.

Я посмотрел на людей вокруг. Они улыбались, разговаривали, наслаждались вечером. Они не видели. Они не чувствовали того смрада, который на секунду заполнил мои легкие. Для них реальность оставалась цельной, нетронутой.

А для меня?

Я поднял руку и посмотрел на нее. Моя рука. Плоть и кровь. Но что, если и она была частью этой иллюзии? Что, если и парк, и город, и сама «Сфера» были лишь тонкой пленкой, натянутой над чем-то ужасным? Над той самой багровой землей, которую я увидел.

«Мерцание», —прошептал я.

Это слово пришло само собой. Оно идеально описывало то, что произошло. Реальность на мгновение меркнула, как сбойная голограмма, показав то, что было скрыто.

Я почувствовал приступ тошноты. Это был не просто сбой. Это было окно. Окно в мир, который не должен был существовать. Или, что было еще страшнее, в мир, который существовал на самом деле.

Я посмотрел на небо, уже чистое и безоблачное, с отчаянной надеждой, что это повторится. Что я снова увижу тот кошмар, просто чтобы убедиться, что не схожу с ума. Но небо было идеальным. Слишком идеальным.

И тогда я понял, что именно это и было самым пугающим. Не само «мерцание», а то, что последовало за ним. Абсолютная, безмятежная нормальность. Система не просто исправила ошибку. Она ее *отрицала*. Она стирала ее, как стирают неугодные файлы.

Так же, как она стерла того ребенка из пролога? Того мальчика в парке? Ошибку 404?

Ледяная капля пота проскользнула по моему позвоночнику. Майлз говорил, что система сегодня «нервная». А что, если это не нервозность? Что, если это симптомы чего-то большего? Какой-то фундаментальной поломки в самой основе «Сферы»?

Я повернулся и почти побежал прочь из парка. Мне нужно было поговорить с Майлзом. Он был единственным, кто мог понять. Единственным, кто еще помнил, что такое «вдохновение» и «галлюцинации». Единственным, кто смотрел на «Сферу» не как на утопию, а как на сложный, хрупкий механизм, который в любой момент мог выйти из-под контроля.

Но даже пробегая по идеально гладким плитам тротуара, я не мог избавиться от одного вопроса, который отныне будет преследовать меня везде:

*Что, если «мерцание» было не сбоем, а пробуждением?*

И что, если я был единственным, кто проснулся?

ГЛАВА 2: ЭХО

Три дня. Семьдесят два часа. Четыре тысячи триста двадцать минут.

Именно столько времени прошло с того момента, как я увидел Мерцание. Семьдесят два часа, в течение которых я существовал в состоянии постоянной, напряженной бдительности, вглядываясь в каждый уголок реальности, ожидая, когда она снова дрогнет, треснет и покажет свое истинное лицо. Багровое, дымящееся, мертвое.

Но реальность была непоколебима. Она была такой же прочной, предсказуемой и идеальной, как и всегда. Слишком идеальной. Это совершенство стало для меня пыткой. Каждый улыбающийся прохожий, каждый безупречно зеленый лист на дереве, каждый аккорд фоновой музыки, подобранной для «оптимизации настроения», – все это казалось мне теперь гигантским, зловещим спектаклем. А я – единственным зрителем, который знал, что за кулисами скрывается кошмар.

Я сидел в своей квартире на 48-м этаже, глядя на панорамное окно. За ним раскинулся ночной город – море огней, идеально спланированных улиц, парящих транспарентеров, выписывающих в воздухе сложные, но безошибочные траектории. Город-утопия. Город-обман.

Мой имплант тихо жужжал, предлагая сеанс медитации или дозу мелатонина. Я проигнорировал его. Сон стал для меня врагом. Во сне я снова видел то багровое небо, чувствовал тот едкий дым. Просыпался с криком, в холодном поту, и первое, что я делал – смотрел в окно, проверяя, не сменился ли закат на апокалипсис.

Я подошел к мини-кухне, чтобы налить себе воды. Мои движения были резкими, нервными. Рука дрожала, когда я брал стакан. Он был сделан из так называемого «умного» стекла, меняющего температуру содержимого до идеальной. Еще одна крошечная деталь в огромной машине по обслуживанию человеческого комфорта.

И именно в этот момент я это услышал.

Это был голос. Четкий, ясный, и абсолютно чужой. Он прозвучал не снаружи, не из динамиков или голограммы. Он прозвучал у меня в голове. Прямо за правым ухом, как будто кто-то стоял вплотную ко мне и прошептал.

*«Они стирают нас»*

Я замер, стакан выскользнул из моих пальцев и разбился о пол с тихим, но оглушительно громким в тишине квартиры звоном. Осколки «умного» стекла разлетелись по полированному полу, сверкая, как слезы.

Я медленно повернулся. За мной никого не было. Комната была пуста. Тиха. Лишь тихое гудение бытовых приборов нарушало тишину.

Сердце колотилось где-то в горле. Я провел рукой по лицу, чувствуя, как онемели пальцы.

«Эхо», —прошептал я.

Это не было похоже на Мерцание. Мерцание было визуальным сбоем, окном в другой мир. Эхо… Эхо было вторжением. Кто-то или что-то прорвалось сквозь барьеры моего импланта и заговорило со мной. Прямо в моем сознании.

Они стирают нас

Кто «они»? Система? Корпорации? И что значит «стирают»? Как файлы? Как того мальчика в парке? Ошибка 404.

Ледяной ужас, медленный и неумолимый, начал заполнять меня изнутри. Это не было случайностью. Это не было переутомлением. Со мной что-то происходило. Система давала сбой, и я был точкой этого сбоя. Антенной, принимающей сигналы из-за пределов «Сферы».

Мне нужно было поговорить с Майлзом. Сейчас же.

Я не стал вызывать транспарентер. Мне нужно было движение, нужно было чувствовать свое тело, убеждаться, что я еще реален. Я почти бежал по ночным улицам, мои шаги отдавались гулким эхом в безлюдных, стерильно чистых проходах между небоскребами. Воздух был прохладным, с запахом «ночной свежести» – еще одной ароматической формулы от NexusAI.

Я ловил на себе взгляды редких прохожих. Их глаза были пустыми, спокойными. Они не видели паники на моем лице. Или видели, но их импланты тут же маркировали меня как «нестабильный элемент» и мягко отводили их взгляд. Я был призраком в этом идеальном мире. Невидимым сумасшедшим.

Жилой комплекс Майлза был старым, по меркам «Сферы». Построен еще в 30-х, до того, как тотальный дизайн-контроль охватил весь город. Здесь еще оставались намеки на случайность, на человеческое несовершенство – криво растущее дерево, скол на фасаде, неидеальная геометрия окон.

Я подошел к его двери и нажал на звонок. Никакого ответа. Я нажал снова, задержал палец. Тишина.

Сердце у меня упало. Неужели… Нет. Не может быть.

Я достал свой коммуникатор, собираясь послать ему экстренный вызов, когда дверь со скрипом приоткрылась. В щели показалось бледное, осунувшееся лицо Майлза. Его глаза были красными, будто он не спал несколько ночей подряд.

«Алекс?» – его голос был хриплым, простуженным. «Что ты здесь делаешь? В такое время?»

«Майлз, мне нужно поговорить. Это срочно.»

Он колебался, бросив быстрый взгляд через мое плечо в пустой коридор, а затем впустил меня.

Его квартира была полной противоположностью моей. Здесь не было голографических панелей, умных стекол и прочих атрибутов «Сферы». Книги. Настоящие, бумажные книги, грудами лежали на полках, на столах, на полу. Пахло старой бумагой, пылью и… страхом. Таким же страхом, что жил теперь во мне.

«Что случилось?» – спросил Майлз, опускаясь в потертое кожаное кресло. Он не предложил мне сесть.

Я стоял посреди комнаты, чувствуя себя идиотом. Как это озвучить? *Привет, Майлз, мне кажется, что реальность – это обложка, а под ней апокалипсис, и еще у меня в голове голоса*

«Я… видел кое-что. Три дня назад. В парке.»

Он сузил глаза. «Что именно?»

«Небо. Оно… изменилось. Стало другим. Красным. Дымным. Я видел руины.» Я говорил быстро, сбивчиво. «А сегодня… сегодня я услышал голос. У себя в голове.»

Я ожидал насмешки, снисходительной улыбки, предложения обратиться в корпоративную службу психологической помощи. Но Майлз не засмеялся. Он не улыбнулся. Он просто сидел, глядя на меня, и в его глазах я увидел не удивление, а… понимание. И еще более глубокий, более древний ужас.

«Опиши голос», – тихо сказал он.

«Он был… четким. Но без эмоций. Как синтезированный. Он сказал… «Они стирают нас».»

Малейшая тень дрогнула на лице Майлза. Он опустил голову, сцепив пальцы так, что кости побелели.

«Майлз?» – позвал я. «Ты… ты веришь мне?»

Он поднял на меня взгляд. «Лена К.», – сказал он вместо ответа. «Та оператор, чью когнитивную диссоциацию ты зафиксировал. Ее сегодня утром не было на рабочем месте.»

Меня будто обдали ледяной водой. «Она заболела? Уволилась?»

«Она деинсталлирована, Алекс.» Его голос был безжизненным, плоским. «В базе данных нет никакой Лены К. Ее квартира пуста. Ее профиль в соцсетях удален. Ее… стерли. Ошибка 404.»

Комната поплыла у меня перед глазами. Я прислонился к стене, чтобы не упасть. Так оно и начинается. Сначала видения. Потом голоса. А потом… тебя просто не становится.