За рулем любви и греха на обочине совести Ижевска.

Игорь Шумихин

За рулем любви и греха на обочине совести Ижевска.

Пролог

Меня зовут Александр Русинов. В тот вечер я спешил на встречу с друзьями, которых не видел больше пяти лет. Мы учились вместе на строительном факультете Ижевского государственного технического университета – тогда ещё Ижевского механического института. Сразу после поступления мы сдружились, стали почти братьями. И вот теперь, спустя годы, договорились собраться в нашем любимом кафе на улице Песочной, у самого берега Ижевского пруда.

Когда я подъехал, мои друзья уже ждали за накрытым столом. Их было трое: Максим Меркулов, Константин Левашов и Мария Летникова – единственная девушка в нашей группе, та самая, чья красота и ум одновременно будоражили и восхищали. Сейчас она выглядела ещё притягательнее: зрелая, уверенная в себе женщина с томным взглядом и лёгкой иронией в голосе. Каждый из нас когда-то был в неё влюблён – по-своему, по-студенчески, но искренне.

– Слушай, Саша, ты как, наконец-то добрался? – с улыбкой спросил Максим, едва я приблизился. – Мы уже думали, ты не приедешь. Время, знаешь ли, летит.

– Да, конечно, – ответил я, опускаясь на стул. – Пробки, как всегда. Но я здесь, и это главное.

Я подошёл к Маше, наклонился и поцеловал ей руку.

– Маша, ты выглядишь потрясающе!

Она улыбнулась, и её голос зазвучал мягко, но с лёгкой иронией:

– Кажется, годы не изменили тебя. Ты всё ещё тот же увлечённый и немного неисправимый гений.

– Спасибо, Маша, – ответил я, не отрывая взгляда от её глаз. – Ты всегда будешь самой красивой женщиной!

– Ты проголодался? – спросил Максим.

– Да! Сейчас я съем этот бутерброд, а потом мы с вами выпьем.

– Ты выглядишь отлично, – заметил Константин, похлопывая меня по плечу. – По-прежнему сосредоточенный. Никакой «заброшенности» от времени.

– А ты, Константин, и вправду не стареешь! Всё ещё такой же мудрый и умудрённый опытом, – улыбнулась Мария.

– И это я тебе всегда говорил! – отозвался он.

«– Слушай, Саша», – сказал Максим, отхлебнув из бокала. – Раз ты опоздал, то как штрафнику выпиваешь полную рюмку и тебе полагается первому рассказывать свою историю.

– Да, согласен, – кивнул я, выпив залпом водки. Задумался на мгновение и начал…

Глава 1.

В эпоху рыночных отношений часто встречаются жёсткие правила, особенно в делах, которые касаются разделения труда и личной жизни. Для многих собственников личная жизнь их сотрудников никак не интересует. Они считают, что личная жизнь подчиненных относится к одному единственному рабочему процессу. И даже заслуженный отдых работников и тот направлен на благо процветания компании. Простым языком говоря хозяева хотят, чтобы на них работали без обеда, отпуска и без выходных 24 часа в сутки не опуская головы. Одним из таких собственников был Рудольф Вахтангович Затулин – основатель и глава крупной компании «Ижметалл», занимающейся оптовой торговлей чёрными и цветными металлами в Удмуртии.

Меня всегда раздражали начальники, пытающиеся казаться «великими царьками», устраивающие дорогостоящие приёмы, где каждый гость ощущал себя ничтожным. Рудольф Вахтангович был другим – он был неприступен, требователен, но при этом обладал чувством сострадания к нуждам подчиненного. Он предлагал лучшие в регионе зарплаты, но взамен требовал полной отдачи.

Почти год назад я работал инженером на одном из цехов Ижевского механического завода. Однажды, застряв над сложной задачей – поиском транспортной компании для поставки мелкоштучного металлокаркаса, я получил неожиданный звонок от его помощницы: «Рудольф Вахтангович просит вас немедленно прийти в кабинет после шести вечера».

Мне сразу стало ясно, что за этим стоит какая-то проверка.

В шесть часов вечера я стоял перед его кабинетом, а через пять минут – уже перед самим Затулиным. Его пронзительные, как лезвие, голубые глаза, высокое, худощавое телосложение, крепкая, немного угрюмая челюсть и взгляд, выдававший человека, давно забывшего о физической активности – всё это внушало некоторую тревогу.

– Александр Русинов? – спросил он, голос его был сухим и властным.

Я кивнул.

Он открыл папку с моими отчётами о расчётах сортового металла, которые я подготовил за последние два месяца на своей работе

«– Вы отлично понимаете специфику материалов», – сказал он, закрывая папку. – Сколько вы получаете сейчас?

Я назвал сумму.

– Хотели бы вы больше?

– Конечно, хотел бы.

– Тогда почему вы не действуете?

Через десять минут он предложил мне должность главного инженера в «Ижметалле» с заработной платой, превышающей прежнюю на сто процентов. Я принял предложение.

Год спустя я стал успешным сотрудником компании. У меня появилась машина, дом не далеко от Ижевского пруда и хороший банковский счёт. Но я работал без выходных, по 14 часов в день. Затулин платил огромные деньги, но за них приходилось выкладываться на полную.

И всё шло гладко… пока однажды одним из летних вечеров все не сорвалось и кубарем покатилось под откос.

Глава 2.

Однажды жарким июльским вечером все вдруг полетело кувырком. Был уже десятый час. В офисе остались только я, моя сослуживица Надежда Вострикова и энергетик Дмитрий Фролов. Мы обсуждали новые заказы на стальные тавровые балки, когда на столе Надежды зазвонил телефон.

Надя – девушка очень симпатичная. Высокая, длинноногая, с рыжими волосами и большими голубыми глазами, цвет лица – как на картинке, а язычок такой язвительный, что лучше не попадаться. С ней мы учились в одном институте, но в разных группах. Наша встреча перешла в любовный роман, но так как в студенческие годы каждый из нас больше уделял личной персоне, то мы тихо расстались. Но несмотря на это мы оставались хорошими друзьями.

«– Наш директор сломал ноги, переломал ребра», – сказала она, положив трубку.

– Жалко, что не шею… – начал было Дмитрий, но осёкся.

– Звонила домработница, – пояснила Надя. – Он упал в бане. Хочет видеть тебя прямо сейчас.

Я растерялся – До этого случая он меня к себе ни разу не приглашал, и это меня нисколько не беспокоило и совершенно не знал, где он живёт.

– У него дом на выезде по Воткинскому шоссе, – усмехнулся Дмитрий. – Три этажа, гостиная – как ангар.

Надежда молча собрала папку с документами.

– Возьми. Завтра заседание правления. Он захочет всё видеть.

Я поехал. Дом оказался окружён еловым бором, с видом на лужайку и пруд. Подъездная дорожка посыпана мраморной крошкой. Роскошь поражала. Я, конечно, знал, что наш директор главный акционер и владелец фирмы, но и подумать не мог, что у него такие большие доходы.

Меня встретил коренастый охранник и провёл в кабинет. Через минуту мы прошли на верх. Там, на огромной кровати, лежал Затулин. В зубах – сигарета, на груди – стопка бумаг. В углу – аквариум с подсветкой, вдоль стен – полки с книгами.

– Входите, Александр, – хрипло сказал он. – Здорово устроился, да? Эти строители поставили скользкую плитку в бане! Прищучу их… но от этого ребра и ноги не заживут сами собой.

Он посмотрел на меня.

– Завтра заседание правления акционеров Ижметалла. Вести его придётся вам. Справитесь?

– Скажите, как надо – и я сделаю.

– У вас бумаги?

Спасибо тебе, дорогая моя Надежда! -подумал я.– Каким балбесом я бы сейчас выглядел перед директором, если бы не ты!

Я вытащил из папки бумаги и протянул их Затулину.

«– Знаете, Александр», – сказал он, беря бумаги, – вы очень толковый сотрудник, раз догадались взять документы с собой!

Ответьте: есть у вас сбережения?

Я пришел в замешательство.

– Есть. В основном – наследство и еще кое какие накопления.

Он удивился.

– В наше время откладывать – редкость. Но слушайте: мне надоело делить прибыль с московскими посредниками. Я хочу перебраться в столицу, открыть там офис, работать напрямую. А вы… вы поедете туда первым. Если справитесь с «Ижметаллом» за месяц – станете моей правой рукой и партнёром. Москва будет работать на вас.

– Вы согласны?

Сердце забилось так, что, казалось, вырвется из груди.

– Да, я согласен!

– Хорошо. Но если провалите – забудьте об этом разговоре.

Я просидел у директора два с половиной часа. Мы изучали протоколы предыдущих заседаний, потом обсуждали задачи на новую неделю. Благодаря Наде у меня с собой были все необходимые бумаги. Она не упустила ничего, и это произвело на директора большое впечатление. Наконец примерно в половине двенадцатого в комнату вошла высокая худая женщина в черном шелковом платье – это, как я потом выяснил, была его домработница Рита – и прервала нашу беседу.

«– Пора вам выпить назначенные лекарства и отдохнуть, Рудольф Вахтангович», – сказала она, и по глазам ее было ясно, что никакие возражения она не принимает.

Я ожидал, что директор пошлет ее к черту, но этого не случилось.

– Ладно. Забирайте эту макулатуру, Саша.

Я начал складывать бумаги в папку. Директор продолжал:

– Что ж, придется целый месяц со всем этим мириться. Как только заседание правления окончится, звоните мне. Будьте осторожны с акционерами. От них в любой момент можно ожидать пакостей. А завтра вечером снова приезжайте сюда. Я хочу знать, как вам удастся решить вопрос с доставкой крупногобаритного металла. Это дело ни в коем случае нельзя проморгать, и дело по «цветным металлам» тоже.

Я заверил его, что все сделаю как надо, пожелал ему спокойной ночи и с облегчением вышел из комнаты.

Подойдя к лифту, я нажал на кнопку, но ответного сигнала не было. Наверное, кто-то внизу забыл захлопнуть дверцу шахты. Я пошел вниз по лестнице.

Внизу я увидел площадку, на которую выходило несколько дверей. Одна из них была широко распахнута, и лившийся из нее свет прямоугольником высвечивал бело-зеленый ковер.

Ковер на ступеньках был такой толстый, что я не слышал собственных шагов. Поэтому, наверное, их не услышала и она.

Перед зеркалом. Она приподняла каштановые волосы, обнажая шею, плечи, изгиб спины. На ней – короткая юбка, едва прикрывающая бёдра, и полупрозрачная блузка, обтягивающая грудь с такой соблазнительной чёткостью, что дыхание перехватило. Ноги – голые, длинные, загорелые, с лёгким румянцем на коленях. Кожа – как шёлк, подсвеченная солнцем.

Я видел много женщин на своем пути. Но эта… Она была воплощением желания. Ей – не больше двадцати шести. Молодость, свежесть, томная грация. Каждая линия её тела будто звала: «Прикоснись».

Я стоял в тени, не дыша. Сердце колотилось. Во рту пересохло. Я чувствовал, как по спине пробегает жар.

Она вдруг пошевелилась, словно почувствовав взгляд, и захлопнула дверь.

Я спустился в холл, вытер пот со лба. Разница в возрасте этой женщины с директором – тридцать пять лет. Но что-то во мне кричало: она не дочь, не племянница… она – его жена.

И от этой мысли меня покоробило.

В ту ночь я спал плохо – от разных мыслей пухла голова. Я думал о предложении Затулина – такой случай, безусловно, выпадает раз в жизни. Я думал о предстоящем заседании правления – орешек, который необходимо разгрызть. Но еще больше меня волновали мысли о ней. В сознании еще и еще раз проигрывалась увиденная картина: она – сама свежесть и красота – поднимает с белых плеч густые красивые волосы, тонкая рубашка обтягивает изящную грудь. Такая невыразимо желанная, но, увы, она жена директора. Эта картина не давала заснуть, меня знобило, словно в лихорадке. Почему Затулин женился на ней – ведь она годится ему в дочери? А она, она-то почему вышла за него замуж? Уж конечно не по любви, какая же молодая женщина полюбит такого человека, как наш директор?

Только не думайте, что я не пытался отогнать эти мысли. Наоборот, я всячески старался не думать о ней. Она, говорил я себе, жена директора, и потому должна быть для меня под запретом. Она предназначена не для меня. Я сумасшедший, что вообще вот так о ней думаю. Но ничего не помогало.

Глава3

Утром я приехал на работу в начале десятого. У самого лифта столкнулся с Надей. Лифт был переполнен, и нас прижали к стенке. Мы только молча улыбались друг другу – вокруг было слишком много ушей.

Как только мы выбрались из лифта, я рассказал ей о предложении, которое сделал директор.

– Ой, Александр, как это здорово! – воскликнула она. – Я всегда удивлялась, почему он не перебирается в Москву. Подумать только – ты будешь там за главного!

– Еще ничего не решено. Я могу все завалить здесь, и тогда вся затея лопнет.

– Что значит «завалить»? Как ты можешь так думать? Ты прекрасно со всем справишься.

– Если я попаду в Москву, ты Наденька мне там понадобишься. Без тебя я просто не смогу работать.

Глаза ее блеснули.

– Москва – это просто великолепно. Мне всегда хотелось работать в Москве.

Через некоторое время, когда я читал почту, в комнату ввалился Дмитрий Фролов.

– Привет, начальник. – Как там наш директор?

– Все такой же. Единственная разница – не ходит взад-вперед, а лежит, – отшутился я. – Слушай, Дима, я сейчас занят. Через десять минут мне проводить заседание правления акционеров. У тебя какое-то дело?

Дмитрий сел на край моего стола.

– Успокойся. Подумаешь, заседание правления. Я хотел услышать, что наш директор корчится от боли и страдает: мне бы это доставило удовольствие на целый день. Готов спорить, что от его стонов разбежались все звери.

– Как бы не так. Он стоек до мозга костей. Так что я вынужден тебя разочаровать, Дима, а сейчас сматывайся, мне нужно подготовится.

Фролов не пошевелился. Он с недоумением смотрел на меня:

– Ты плохо выглядишь. В чем дело?

Мы проработали вместе год, и он мне нравился. Среди инженеров высшего состава второго такого специалиста не было. Он часто говорил, что вместо Рудольфа Вахтанговича предпочел бы иметь директором меня, и я знал: если мне когда-нибудь выпадет возможность открыть свое дело, он пойдет ко мне работать с радостью.

Поэтому я рассказал ему о перспективе покорения Москвы.

– Потрясающе! – вскричал он, как только я кончил. – Ты, Надя и я – это будем такой сильной командой, какую еще не знала столица! Если ты не заграбастаешь эту работу, Саша, я тебя повешу.

– Ну, если так, придется постараться, – с улыбкой ответил я.

Он соскользнул со стола.

– А кстати, ты вчера, когда был у директора, жену его не видел?

Меня бросило в жар. К счастью, я в этот момент перебирал бумаги и потому мог не смотреть на него, иначе, боюсь, я бы себя выдал.

– Жену? – Я вложил в голос все бесстрастие, каким располагал. – Нет, не видел.

– Ну так ты пропустил премьеру. Это такой блеск, доложу я тебе! Я как-то случайно видел ее, и она мне с тех пор снится.

Я уже более или менее овладел собой и поэтому поднял голову и взглянул на него:

– И что уж там такого особенного?

– Вот ты ее увидишь и поймешь, что задал глупейший вопрос года. Что особенного? Да один ее мизинец довел меня до такого экстаза, до какого не доводила ни одна женщина! Как подумаю, что такая конфетка досталась старику с кулаком вместо сердца, – сдохнуть хочется!

– Откуда ты знаешь, может, она с ним счастлива.

– А ты поставь себя на ее место. Разве молодая и красивая женщина может быть счастлива с таким мужем, как Р.В.? – спросил Дима с ухмылкой. – Эта сказка стара как мир. Ее могла вдохновить на такой брак только одна вещь – его деньги. Плоды налицо: она живет в доме с двенадцатью спальнями, она может украсить свою прелестную шейку любыми украшениями какие пожелает, даже сам Р. Э. целиком принадлежит ей. Но вот что она при этом счастлива – это уж вранье, не поверю.

– Знаешь, а я, как ни странно, никогда не слышал, что он женат. Откуда она взялась?

– Понятия не имею. Скорее всего, занималась эскортом в каком-нибудь путешествии с нашим директором. «Он женился на ней за год до того, как к нам пришел ты», – сказал Дима. Короче, при случае советую на нее взглянуть. Она того стоит.

– А может, все-таки кончишь болтать и перестанешь мне мешать? – Я решил закончить этот разговор. – До совещания акционеров осталось пять минут.

Задуматься над словами Фролова сразу мне было некогда, но позже я над ними задумался, задумался серьезно. Мысль о том, что она просто продалась директору, казалась отвратительной, но я чувствовал: Дима не ошибся. Она вышла за него замуж из-за денег – никакой другой причины здесь не могло быть.

Часов около трех я позвонил Затулину. Чувствовал я себя так, будто меня пропустили через мясорубку. Заседание правления акционеров только что закончилось – мне пришлось изрядно попотеть. Увидев, что Рудольфа Вахтанговича нет, некоторые представители совета общества акционеров совсем было распоясался и ничего не хотели слушать, но мне удалось поставить настойчивость и поставить их на место, а заодно и остальных присутствующих. Я получил их согласие по всем важным для Ижметалла позициям, и это само по себе было полным триумфом для нашей организации.

Поэтому, как только кончилось заседание, я сразу набрал номер директора. Трубку сняли после первого гудка, и женский голос сказал:

– Алло! Кто говорит? – ответила жена директора.

Я сразу понял, что это она, и от звука ее голоса у меня захватило дух. Какую-то секунду я не мог произнести ни слова и просто сидел как околдованный, прижав трубку к уху и вслушиваясь в нежное дыхание на другом конце линии.

– Алло! Кто говорит? – повторила она.

– Это Александр Русинов, – выдавил я с трудом. – Я хотел бы поговорить с Рудольфом Вахтанговичем.

– Александр Русинов? – переспросила она. – Конечно, разумеется. Он ждет вашего звонка, одну минуточку.

– Как он себя чувствует? – спросил я, чтобы продлить удовольствие: боже, какой мягкий, волнующий голос!

– Спасибо, хорошо. – Особого энтузиазма в ее голосе не было. А может, мне просто так казалось? – Доктор говорит, что все хорошо, – добавила она, затем прозвучал щелчок, и через мгновение я разговаривал с директором.

Глава 4

Около восьми часов я подъехал к дому директора.

В дороге меня одолевала одна мысль: увижу ли я ее сегодня? Во рту, словно после болезни, было сухо, а сердце билось быстро и неровно.

Я сразу же заметил, что сегодня освещение над садом у входа к дому выключено, зато пробел отлично восполняла светившая металлическим светом луна, и вид у дома был необычайно впечатляющий.

Я оставил машину перед парадным входом, взбежал по лестнице и нажал на кнопку звонка. После обычной паузы дверь, как и вчера, открыл охранник.

«– Добрый вечер», – сказал он. – Сегодня чудесная погода.

– Да, – пробормотал я, проходя за ним в холл.

– Я полагаю, лучшего ожидать трудно. Правда, к вечеру он стал слегка нервничать и давать нелепые распоряжения.

– Постараюсь успокоить его и управиться быстро.

– Хорошо.

Мы поднялись в лифте. Охранник тяжело дышал. Каждый вымученный вдох сопровождался похрустыванием его кожаного пиджака.

Директор полусидел в своей постели, зубы мертвой хваткой сжимали сигарету. На коленях у него лежали какие-то бумаги, а рядом – ручка и записная книжка. Он был явно утомлен, а при свете лампы на лбу виднелись капли пота. Углы рта чуть провисли вниз, веки отяжелели. Вчера он выглядел гораздо лучше.

– Входите, Александр, – проворчал он, словно предупреждая меня, что сегодня он не в настроении.

Я подошел к его кровати и сел на стул.

– Как ваши ноги? – спросил я, сосредоточив все внимание на своем портфеле.

– Нормально. – Он смахнул счета прямо на пол. – Мне звонил один из представителей совета директоров и сказал, что заседание вы провели на отлично.

– Я рад, что создалось такое впечатление. На первый раз для меня это было не просто.

Рот Рудольфа Вахтанговича искривился в улыбке.

– Вы с ними справились. Протокол собрания у вас с собой?

Я протянул ему протокол.

– Я пока почитаю, а вы возьмите в баре что-нибудь выпить и мне налейте. – Он махнул рукой в сторону столика у стены, на котором стояли бутылки и стаканы. – Я хочу скоч, да побольше.

По голосу я понял, что спорить с ним бесполезно, поэтому подошел к столику и плеснул в два стакана скоча. Один из них я протянул директору. Посмотрев на стакан, он нахмурился, взял и выпил залпом. В этот момент он был здорово похож на голодного зверя.

Я вернулся к столику и налил директору второй стакан. Он и его осушил сразу, потом ткнул им мне в грудь.

– Налейте еще, потом садитесь.

Я налил ему еще, поставил стакан рядом с кроватью и сел.

Наши глаза встретились, и Рудольф Вахтангович вдруг ухмыльнулся.

«– Не сердитесь на меня, Саша», – сказал он. – Когда человек ломает ноги, он становится совершенно беспомощным. В этом доме против меня организовали заговор – они мне всячески внушают, что я болен. Весь день я ждал, когда придете вы и дадите мне выпить.

«– По-моему, это худшее, что вы могли сейчас сделать», – сказал я.

– Вы считаете? – Он усмехнулся. – Об этом позвольте судить мне. – Он взял протокол. – Можете курить, если хотите.

Я зажег сигарету и отпил немного из стакана. Минут десять директор читал протокол, потом уронил его на колени, потянулся к стакану и отхлебнул изрядную дозу.

– Для начала совсем недурно, – похвалил он. – Более того: я сам не провел бы заседание лучше. Если и дальше пойдет в таком же духе, считайте, что Москва у вас в кармане.

Услышать такое было приятно и лестно.

– Ну хорошо, – продолжал он, – им пришлось уступить, и вы должны этим воспользоваться. Есть какие-нибудь идеи?

Я знал, что он задаст этот вопрос, поэтому перед уходом с работы посоветовался со старшими в отделах.

В течение получаса я излагал свои идеи. Он спокойно лежал и слушал, потягивая виски и время от времени удовлетворенно кивая. Я говорил то, что нужно, – это было ясно. Когда я кончил, он сказал:

– Ну что же, неплохо. Совсем неплохо. Сейчас я расскажу вам, как можно сыграть лучше.

Настала моя очередь слушать – это был хороший предметный урок. Все идеи были мои, но поворачивал он их слегка по-своему, причем я сразу же видел, в чем был не прав. Мой вариант тоже был хорош, но обходился чуть дороже. Его вариант давал агентству экономию в десять процентов, а самому директору – право считать себя по сравнению со мной специалистом более высокого класса.

Я вдруг заметил, что уже перевалило за девять, и сразу вспомнил обещание, которое дал охраннику что встречу буду не затягивать.

– Понятно, – сказал я, укладывая бумаги в портфель. – Все будет сделано. А сейчас, если не возражаете, я поеду. У меня в десять свидание.

Он ухмыльнулся:

– Он допил скоч и поставил стакан. – У вас есть женщина, Саша?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я даже выронил на пол несколько бумаг. Нагнувшись за ними, я ответил:

– Постоянной нет, если вы об этом.

– Я не об этом. Время от времени мужчине нужна женщина. Только ни в коем случае не идите у них на поводу, не поддавайтесь их чарам. Женщины – это благо, а блага для того и созданы, чтобы ими пользоваться. – Циничные нотки в его голосе неприятно резанули слух. – Я не хочу, чтобы вы все время работали. Отдыхать тоже надо. Вы не мальчик и должны знать, что женщина – это весьма приятная форма отдыха. Но только не позволяйте ей подцепить вас на крючок. Стоит вам поддаться, увлечься – вы пропали.

«– Да, понимаю», – произнес я, снова запихивая бумаги в портфель. От него я ничего подобного не ожидал, и такой цинизм задел меня за живое.

Не сводя с меня глаз, он откинулся на подушки.

– И не работайте в выходные. В пятницу вечером приходить не надо – позвоните только в понедельник утром. Давайте, Александр, стройте планы на выходные.

– Завтра в восемь буду у вас.

– Давайте, Александр. – Он все не сводил с меня испытующих глаз. – Рот его изогнулся в скверной улыбочке. – А на вечер найдите себе хорошенькую девчонку. Женщины – это лучший в мире отдых.

Я наконец вышел из его комнаты. Цинизм директора оставил неприятный осадок, я даже не мог сообразить, ехать мне в лифте или спускаться по лестнице. Но тут в мозгу возникла навязчивая картина: она перед зеркалом, и я направился к лестнице.

Там я остановился и через перила взглянул на нижнюю площадку. Свет не горел, и я почти физически ощутил боль разочарования. Потом до меня дошло, что сейчас только десять минут десятого. Конечно, еще рано, и в спальне ей делать нечего.

Я спустился в холл.

Там меня ждал охранник.

«– Рудольф Вахтангович сегодня не совсем хорошо себя чувствует», – сказал я, направляясь вместе с ним к парадной двери.

– Его немного лихорадит. Я полагаю, в этом нет ничего удивительного.

– Вы правы. Завтра вечером я приду снова.

Мы попрощались, и я вышел. Стоял жаркий лунный вечер.

Машину я оставил на площадке у лестницы и сейчас медленно пошел вниз. Спустившись, оглянулся на дом. Светилась только комната директора, остальные смотрели на меня поблескивающими черными окнами. Где же она: уехала или, может быть, где-то в задней части дома?