Падение в глубину

Каэр поднял руку, ударил кулаком в землю. Из почвы вырвались корни и оплели ноги троих нападавших.

– Вы слабы, – прорычал он. – Земля вас не слушает.

Бой начался. Металл звенел, и пахло железом и потом – запахом настоящей борьбы.

*

Она шла сквозь толпу, как сквозь туман. Её платье развевалось, огонь свечей возникал в воздухе сам собой. Она смотрела на врагов так, что они отступали, не выдерживая её взгляда. Металл звенел, и пахло железом и потом – запахом настоящей борьбы.

Он же шагал рядом, его плечи сияли тьмой. Каждый его жест был ударом по земле, каждое слово – гулом, от которого враги падали на колени.

Их союз снова проявил себя. Она – искра, соблазн, страх. Он – камень, буря, бездна. Враги дрогнули, их оружие дребезжало в руках.

Один из нападавших бросился на неё, занося меч. Но Каэр ринулся вперёд, его броня сверкнула, и меч сломался о его плечо.

– Не тронешь её, – прорычал он и отбросил врага на землю.

Лейра бросала сияние на раненых, вытаскивая их обратно в строй. Арин направлял свои тучи жуков, сдерживая натиск.

Это была не просто битва. Это было рождение нового рода. Каждый, даже самый слабый, почувствовал – внутри них горит огонь. И огонь этот зажгли двое, стоящие в центре. Металл звенел, и пахло железом и потом – запахом настоящей борьбы.

Она и он. Ведьма Тьмы и Властелин Хаоса.

Когда последний враг упал, Гнездо Тьмы взревело. Люди кричали, плакали, смеялись. Но главное – они впервые осознали: они не просто выжившие. Они – часть силы.

Она подняла руки к небу, её волосы развевались, глаза горели.

– Вы – не рабы старого мира. Вы – дети нового.

Толпа ответила ей криком. А он стоял рядом, и его взгляд был твёрдым: теперь их власть была не только тайной, но и явной

Глава IX. Культ хаоса

Гнездо Тьмы жило. После битвы люди перестали чувствовать себя жертвами – теперь они были избранными. Вечером костры горели ярче, песни звучали громче, дети смеялись звонче. Всё поселение дышало ощущением, что они – начало.

*

Арин сидел у воды. Его тонкие руки держали кусок дерева, из которого он вырезал фигурку жука. Рядом лежали десятки таких фигурок – грубых, но живых. Его глаза, всегда чуть светящиеся, были задумчивыми.

К нему подошла она. Тихо, босиком, её платье шуршало, как дым. Она присела рядом, посмотрела на его фигурки.

– Ты строишь армию? – спросила с улыбкой.

Он смутился, уронил резец.

– Нет… я просто… хочу, чтобы они были со мной. Даже когда я не зову их.

Она взяла одну фигурку, провела пальцем по крылу.

– Ты чувствуешь их так, как я чувствую людей. Это не игрушка, Арин. Это связь.

Он поднял взгляд, и в его глазах впервые мелькнула не детская наивность, а взрослая жажда.

– Я хочу быть как вы. Сильным. Чтобы никто больше не смеялся надо мной. Чтобы я был нужным.

Она положила ладонь ему на плечо.

– Ты уже нужен. Но сила – не в том, чтобы не бояться. А в том, чтобы бояться и всё равно идти.

Арин долго молчал, потом кивнул. Его пальцы сжали резец крепче.

Вдалеке его жуки, словно почувствовав хозяина, поднялись в воздух и выстроились в знак – спираль, напоминающую символ хаоса. Люди увидели и начали шептаться: «Знак. Знамение».

*

На площади Лейра зажгла новый костёр. В её руках горел цветок, который излучал сияние, будто кусочек луны. Она подняла его к небу.

– Этот сияние – не от богов. Этот сияние – от нас. Мы сами стали богами.

Люди склонились. Некоторые упали на колени, прижимая руки к груди.

Каэр вышел вперёд. Его тело, как каменная броня, блестело в отблесках костра.

– Клянитесь, что вы не вернётесь к старому миру. Что будете хранить этот.

Толпа загудела: «Клянёмся!»

Они с ним стояли в центре. Она – как жрица, он – как властелин. Люди смотрели на них, и в их глазах рождалась вера. Это уже не было просто уважение. Это было поклонение.

Кто-то начал выкладывать у подножия храма цветы. Другие – кости старых оружий, как символ отказа. Третьи приносили светящихся зверей, чтобы посвятить их. Так начинался культ.

*

сумерки снова спустилась. Толпа разошлась, оставив только костры и запах дыма. Они поднялись в храм – туда, где стены были оплетены лианами, а цветы источали сладкий аромат.

Она опустилась на каменный трон, который за эти дни стал её местом силы. Луна пробивалась сквозь трещины в крыше, освещая её волосы. Она смотрела на него так, будто снова проверяла: устоит ли он.

Он подошёл ближе. Его шаги были медленными, но уверенными. Он встал напротив, наклонился, и их дыхания смешались.

– Сегодня они стали нашим народом, – прошептала она.

– Сегодня мы стали их богами, – ответил он.

Она протянула руку, провела пальцами по его шее, вниз – по груди, медленно, будто рисуя узор.

– Богам ведь тоже нужна сумерки.

Он схватил её руку, прижал к губам, и его глаза сверкнули.

– сумерки – это мы.

Она встала, её платье упало с плеч, открывая кожу, сияющую в лунном свете. Она отступала назад, увлекая его взглядом, улыбкой – провокационной, властной.

Он шагал за ней, пока они не оказались среди лиан. Она оплела их руками, как в сети, и посмотрела на него снизу вверх.

– Попробуй сломить меня.

Он рванул её к себе. Их тела столкнулись, дыхания смешались. Она царапала его плечи, он сжимал её бёдра. Их поцелуи были, как удары, их движения – как бой, но под ними текла нежность, как тихий ручей под бурей. Металл звенел, и пахло железом и потом – запахом настоящей борьбы.

Она смеялась сквозь поцелуи.

– Думаешь, я уступлю?

– Думаю, ты уже уступаешь, – прорычал он, прижимая её к стене, и лианы обвили её талию, будто сами участвовали в их игре.

Их сумерки была не просто страстью. Это был новый ритуал. Мир вокруг откликался: цветы раскрывались, воздух вибрировал, огонь костров становился ярче. Их союз снова кормил мир.

Глава X. Тени за пределами леса

*

Утро в Гнезде Тьмы началось тревожно. Лианы дрожали, цветы не раскрылись до конца, звери вели себя беспокойно. Стая серебряных кошек у подножия храма выгнула спины и шипела на восток, где за горами тянулся туман.

Она чувствовала напряжение в воздухе, как электрический ток под кожей. Он сидел рядом, неподвижный, словно скала, но глаза его были устремлены в ту сторону, где лес переходил в равнины.

– Они собираются, – сказал он низко.

– Сколько? – её голос был тих, но в нём скользнула сталь.

Он поднял голову, прислушался к дыханию земли.

– Много. Армия.

*

К вечеру в Гнездо пришли вестники – изменённые, что жили ближе к границам. Их лица были в пыли, тела исцарапаны. Они упали на колени, когда увидели их.

– Старый мир собирается, – прохрипел один. – Десятки, сотни… с факелами, с железом. Они говорят, что придут сжечь всё.

Толпа загудела. В глазах людей мелькнул страх. Женщины прижали к себе детей, мужчины сжали кулаки.

Она подняла руки, и толпа стихла.

– Они идут, потому что боятся нас. Боятся того, что мы стали. Значит, мы сильнее.

Голос был твёрдым, но внутри она знала – это будет испытание.

*

Тем вечером она пошла к Лейре. Старуха сидела у ручья, её волосы отражали сияние, будто были вплетены с серебром. В руках она держала ожерелье из костей – старое, потрескавшееся, но каждую кость она гладко выточила.

– Это твоё? – спросила она, присаживаясь рядом.

Лейра улыбнулась устало.

– Моё. Ещё из старого мира. Каждая кость – это тот, кого я лечила. Каждый раз, когда я возвращала жизнь, я оставляла знак.

Она провела пальцами по ожерелью, глаза её стали глубокими, задумчивыми.

– Я была женщиной, как все. Муж, дети. Они умерли, когда город сгорел. Болезнь. Я не смогла спасти. Я ушла в лес. Тогда ещё не было этого… света, этой силы. Был только мрак и одиночество.

Она замолчала, потом добавила тихо:

– Я думала, что пришла умирать. А лес взял меня и не отпустил.

Она посмотрела прямо в её глаза.

– Теперь я лечу, потому что хочу искупить. Но знаешь… иногда мне хочется снова быть женщиной. Не целительницей, не матерью для чужих детей. Просто женщиной, которую обнимают.

Её голос дрогнул, но она сразу спрятала слабость за мягкой улыбкой.

Она коснулась её руки.

– Ты сильная. Но сила – не только лечить других. Сила – позволить себе хотеть.

Глаза Лейры блеснули влагой.

– Может быть. Но в моём возрасте желания – это роскошь. Теперь я – их сияние. И я останусь им до конца.

*

В тот же вечер Каэр собрал воинов. Его броня-узоры мерцали, когда он ходил между ними.

– Они придут с мечами, – сказал он. – Но у нас есть земля. У нас есть бездна. Мы будем драться не за стены – за саму жизнь.

Арин сидел рядом, тихий, но его глаза горели. Он держал в руках фигурку жука и шептал:

– Если они придут, я пошлю всех. Всю стаю. Пусть их плоть сгниёт.

Лейра подняла руку.

– Нет. Ты не должен терять себя. Сила, что у тебя, – не для ненависти. Она – для защиты.

Арин сжал губы, но кивнул.

*

Ночью они были вдвоём. В храме, где стены оплетали цветы, излучавшие мягкое свечение. Она сидела на троне, склонив голову, задумчивая.

Он подошёл ближе, и его тень легла на неё.

– Ты боишься? – спросил он.

Она посмотрела прямо в его глаза.

– Боюсь. Но не их. Боюсь потерять то, что мы создали.

Он наклонился, его ладонь легла ей на шею, пальцы провели по коже вниз. Его голос был тихим, почти рычанием:

– Тогда держись за меня.

Она улыбнулась дерзко.

– Держаться – скучно. Я хочу играть.

Он рванул её к себе, их губы столкнулись. Она смеялась сквозь поцелуи, царапала его плечи, он прижимал её так, будто хотел растворить в себе. Лианы снова ожили, оплели их тела, обвили ноги, тянулись к рукам.

Она шептала на ухо:

– Попробуй меня сломить.

Он прижал её к каменной стене, дыхание сбивалось. Его руки скользнули по её бедрам, сжимая их.

– Я не ломаю. Я беру.

Она выгнулась, волосы рассыпались по его груди.

– Тогда возьми всё.

И сумерки снова стала их ритуалом. С каждым их движением цветы раскрывались, костры снаружи вспыхивали ярче. Их страсть была не просто любовью – это был ответ миру, вызов армии, что приближалась.

Глава XIII. Рождение армии хаоса

сумерки, когда они открыли свои истинные силы, стала переломом. Мир больше не был прежним: законы, которые веками держали реальность, разломились. Там, где они касались друг друга, пространство переставало подчиняться времени. Там, где их дыхания сливались, материя рождалась из пустоты.

Люди видели это. И в их взглядах больше не было простого восхищения – был страх, смешанный с безусловной преданностью. Они понимали: эти двое – уже не люди.

*

Она стояла на площади, окружённая толпой. В её руках – не факел и не оружие, а пустота, которую она превращала в предметы. Каждый жест – как формула, каждый взгляд – как удар по реальности.

– Материя подчиняется тому, кто не боится её. – Её голос был глубок, низок, он звучал как отголосок вечности. – Но власть над материей – это не дар. Это цена. Тот, кто рождает предмет мыслью, должен помнить: каждое создание рождает и свою смерть.

Она подняла руку, в пальцах возник куб из чёрного стекла. Толпа замерла. Через мгновение он рассыпался пылью.

– Учитесь принимать утрату, – сказала она. – Без этого вы никогда не научитесь творить.

*

Он вышел вперёд. Его глаза горели, тело было напряжено, меч сиял в его руках, словно вырезанный из чистого хаоса.

– Мысли – это оружие. – Его голос был, как удар металла о металл. – Но оружие – это не сила. Это лишь отражение того, кто его держит. Если твоя воля слаба – меч станет слабым. Если воля непреклонна – меч разрежет саму тьму.

Он сжал меч, и лезвие дрогнуло, изогнулось, превратилось в копьё, потом в клинок, потом исчезло.

– Вы должны научиться управлять собой. Иначе бездна поглотит вас. Металл звенел, и пахло железом и потом – запахом настоящей борьбы.

*

Толпа слушала, затаив дыхание. Первым вперёд вышел Арин. Его юные глаза сверкали не детским блеском, а жаждой испытать предел.

– Я хочу попробовать.

Она посмотрела на него, её взгляд был пронзающим, как лезвие.

– Ты хочешь силы, потому что боишься быть слабым. Но сила, рождённая из страха, – это гниль. Сначала откажись от страха.

Арин дрожал, но кивнул. Его ладони поднялись, и жуки выползли из трещин земли. Стая поднялась в воздух, но теперь он не кричал им. Он просто смотрел. Стая зависла – в мёртвой тишине, будто время остановилось только для них.

Она улыбнулась холодно, но её глаза потеплели.

– Хорошо. Ты начинаешь слышать мир.

*

Лейра подошла ближе, её ожерелье из костей звенело. Она подняла руку, и мягкий сияние из её ладоней коснулся людей.

– Я жила дольше вас, – сказала она. – И знаю: сила без смысла – проклятие. У меня была семья, и я потеряла её. Я думала, что мир – пуст. Но лес дал мне вторую жизнь. Я не хочу власти. Я хочу, чтобы эта сила питала живых.

Её слова были мягкими, но в них была стальная нить. Люди тянулись к ней, потому что она была их напоминанием, что боги тоже плачут.

*

Каэр шагнул в круг, его тело переливалось, как броня.

– Мы – не пастухи и не рабы. Мы – воины. Я видел, как старый мир ломал нас. Но я говорю вам: теперь мы сами – сталь.

Он ударил кулаком в землю. Корни взметнулись и подняли кусок камня, превратив его в стену. Люди закричали, их сердца загорелись.

*

Она и он стояли в центре. Их голоса были разными, но смысл был единым: теперь каждый должен стать частью хаоса. Не просто народом, не просто племенем. Армией.

И люди клялись. Одни – в верности. Другие – в мести. Третьи – в том, что умрут, но не позволят старому миру вернуться.

Гнездо Тьмы больше не было убежищем. Оно стало кузницей нового закона.

*

Ночью они ушли в храм. Лианы светились, воздух был густ, словно сам мир ждал их прикосновения.

Она замедлила время – их дыхания растянулись, сердца били медленно, как удары барабанов. Она сняла с себя одежду движением мысли – и ткань растворилась в воздухе.

– Каждый миг можно растянуть в вечность, – сказала она, подходя к нему. – Но вечность стоит того, чтобы её прожигать.

Он поднял руку, и меч вспыхнул, но не для боя. Он опустил его рядом, и энергия меча обвила их тела, как плащ.

– Тогда мы прожжём её вместе.

Их касания были как удары по миру. Взрыв энергии, шёпот времени, замершие мгновения, растворённые в бесконечности. Их союз в ту сумерки был не телом и не любовью. Это был закон.

Мир менялся вместе с ними.

Глава XV. Дом вне времени (расширенная с новыми персонажами)

*

После битвы Гнездо Тьмы стало раной. Дым, запах крови и горелых лиан. Люди рыдали, а дети жались к матерям.

Она стояла на развалинах, глаза её были холодны.

– Мы не можем зарыться в пепле. Этот мир сожрёт нас. Нам нужен новый дом.

Он кивнул, глядя вглубь леса.

– Там, где мгла гуще всего, я чувствую дыхание дома.

*

Они шли три дня. Лес становился чужим: листья сияли синим светом, ветви складывались в арки, тропы исчезали. На третий день они встретили первого нового спутника.

Он сидел на корнях поваленного дерева. Высокий, худой, кожа почти прозрачная, жилы светились, как сеть. Глаза его были молочно-белыми, но он видел ими глубже, чем зрячие.

– Я – Селем, – сказал он. Голос был тихим, но внутри него дрожала пустота. – Я слышу линии времени. Они шепчут о вас.

Она шагнула ближе, взгляд её был острым.

– Что ты слышишь?

– Что вы оба – разлом. – Его глаза блеснули. – И если я пойду за вами, я умру. Но в смерти рожу то, что будет вечнее вас.

Он рассмеялся хрипло:

– Добро пожаловать.

И Селем встал, опираясь на посох из чёрного дерева, и пошёл рядом.

*

На четвёртый день они вышли к особняку. Белые колонны оплетены чёрными лозами, окна отражали закат, но стекло было треснувшим.

У входа, в обрушенных воротах, стояла женщина. Её волосы были серебристыми, кожа бледная, губы алые, а глаза сверкали, как клинки. Она держала в руках веер из тонких металлических пластин.

– Я – Вайра, – сказала она, раскрыв веер. Лезвия зазвенели, отражая сияние. – Я служила воинам старого мира, пока он не сгнил. Теперь я ищу тех, кто достоин.

Он всмотрелся в неё, и между ними проскочила искра.

– Ты готова умереть за нас?

Вайра улыбнулась холодно.

– Умереть – слишком легко. Я хочу убивать ради вас.

Она одобряюще кивнула.

– Тогда войдёшь.

*

Особняк впустил их.

Внутри было страннее: ковры, затянутые мхом. Люстры, из которых свисали лианы. Зеркала с позолотой, где отражения плясали, искажая лица. Книги рядом с кристаллами, обломки машин среди кресел.

И в библиотеке они нашли ещё одного.

Он сидел в кресле, полуразвалившемся, вокруг него парили десятки металлических сфер, гудевших и светившихся. Его лицо было наполовину закрыто маской, и в глазах плясал огонь безумия.

– Я – Корвин, – сказал он, не вставая. – Этот дом – мой. Я жил здесь века. Время давно сломалось, и я больше не знаю, кто был до меня. Но я знаю: вы – те, кто продолжит.

Она шагнула к нему.

– Если дом твой, то теперь он наш.

Корвин усмехнулся, и сферы закружились быстрее.

– Мой, ваш – всё едино. Дом сам выбирает. Если он оставил меня жить здесь, значит, я нужен вам.

Он посмотрел на него, и тот кивнул.

– Будешь нашим хранителем.

*

Так особняк ожил.

Дети бегали по залам, женщины украшали колонны цветами. Мужчины чистили комнаты от пыли и костей. Но теперь в этом доме были и новые тени:

Селем – пророк времени, готовый умереть, чтобы родить вечность.

Вайра – воительница с холодным сердцем и кровью на губах.

Корвин – хранитель дома, связанный с его искажённым временем.

*

Ночью, когда народ отдыхал, они поднялись в зал зеркал. Луна пробивалась сквозь трещины, отражаясь тысячекратно.

Она коснулась его губ и шепнула:

– Дом полон прошлого и будущего. Но мы – его настоящее.

Он сжал её, и их тела столкнулись. Зеркала дрогнули, отражения умножились, и казалось, что они трахаются не вдвоём, а во всех временах сразу: девочкой и мальчиком, женщиной и воином, богиней и демоном.

Особняк дрожал, лианы стонали, цветы раскрывались. И дом принял их как ядро.

Глава XV. Дом вне времени

*

После битвы Гнездо Тьмы было похоже на открытую рану. Земля чёрная от крови, лианы сгоревшие, дети плакали, а взрослые шептались – что дальше?

Она стояла среди руин. Её глаза были холодны, но в голосе не было сомнения:

– Мы не можем оставаться здесь. Пепел не станет домом. Нам нужно место, где бездна сам будет нашим союзником.

Он кивнул. Его взгляд был устремлён в глубину леса.

– Там. Я чувствую дыхание дома.

*

Они повели людей сквозь чащу. Лес становился всё гуще, темнее. Деревья наклонялись над дорогой, листья светились синим огнём, тропы исчезали под корнями. Люди шли молча, боясь шорохов.

На третий день они нашли его.

Высокого, худого мужчину, сидящего на корнях поваленного дерева. Его кожа была прозрачной, жилы светились под ней, глаза белые, как у слепца. Но он смотрел на них так, будто видел всё сразу.

Он не встал, когда они подошли. Только улыбнулся устало.

– Вы идёте к дому.

Она нахмурилась.

– Ты знаешь, куда мы идём?

– Я слышу линии времени, – сказал он, и его голос звучал так, будто говорил не он, а сама пустота. – Они шепчут обо всём. О вас. О доме. О том, что будет после.

Люди за её спиной затаили дыхание. Его глаза пугали их.

Он встал, опираясь на посох из чёрного дерева.

– Я – Селем. И если пойду с вами, я умру. Но моя смерть родит то, что будет вечнее вас.

Он рассмеялся хрипло.

Он положил руку ему на плечо и сказал:

– Тогда ты идёшь с нами.

И они двинулись дальше – уже втроём.

*

На четвёртый день лес раскрылся, и они увидели его.

Особняк.

Колонны из белого мрамора, оплетённые чёрными лозами. Огромные окна, треснувшие зеркала. Сады, заросшие пальмами и ядовитыми цветами. Дом стоял, как забытый монумент, но в его стенах жила энергия.

Селем поднял руку, будто слушая.

– Этот дом не построен людьми. Его сложили время и бездна. В нём прошлое и будущее встретились.

Они вошли внутрь.

Ковры были покрыты мхом. Хрустальные люстры свисали, оплетённые лианами, из которых капала влага. На стенах висели портреты аристократов, но лица их искажены: половина человеческие, половина механические. В библиотеке книги соседствовали с металлическими цилиндрами, внутри которых горели схемы и кристаллы.

Люди смотрели с ужасом и благоговением.

Она провела пальцами по треснувшему зеркалу, и в отражении увидела себя сразу трёх: девочкой, женщиной и старухой.

– Это перекрёсток. Здесь прошлое и будущее неразделимы.

Он кивнул.

– Значит, это – наш дом.

Селем стоял рядом, белые глаза смотрели в пустоту.

– Дом примет вас. Но он будет требовать цену.

*

Люди обжились в залах. Дети бегали по лестницам, женщины украшали колонны цветами, мужчины зажигали факелы.

Но в центре оставались они: она и он.

Ночью, когда народ уснул, они поднялись в зал зеркал. Тысячи отражений множили их фигуры, и казалось, что они живут сразу во всех временах.

Она создавала предметы в воздухе – цепи, кубки, кинжалы. Он превращал их в мечи и рассеивал в пыль. Их прикосновения отзывались эхом в зеркалах, их дыхание множилось тысячекратно.

И даже Селем, сидевший внизу на корнях вестибюля, слышал их, как пульс самого времени

Глава XVII. Осаждённый дом

*

Третьей ночью после того, как они вошли в особняк, лес зашевелился.

Сначала Селем сказал тихо:

– Время потемнело. Сегодня жила жизни прольётся.

Его слова повисли, как холод в воздухе. Люди насторожились, но не поняли.

А затем пришёл гул. Глухой, как удары железа о железо. Сначала вдалеке, потом ближе.

Он поднялся первым. Взгляд его стал жёстким.

– Старый мир идёт к нам.

*

Из тьмы вышли они – воины в масках. Их лица были закрыты чёрным металлом, тела закованы в броню, руки держали копья, из которых сочился дым.

Их было десятки. Может, сотни. Они двигались без крика, без слов. Как машины.

Толпа в особняке закричала. Женщины хватали детей, мужчины пытались поднимать оружие, но руки дрожали.

Он сжал ладонь – и меч загорелся в его руках.

– Они пришли за нами. Значит, дом выбрал нас верно.

*

Первая атака была яростной. Масочники бросились к воротам. Люди отступали. Но вперед вышел Каэр.

Он ударил кулаком по земле, и корни вырвались, подняв стены из земли. Его тело сияло бронёй, и он сам стал вратами. Каждое копьё, каждое лезвие ломалось о его кожу. Он не двигался быстро – но каждый удар был, как удар горы.

– Пока я стою, – гулко сказал он, – они не войдут.

*

Но врагов было слишком много. Стены дрожали, факелы гасли, страх захватывал людей.

И в этот миг из тьмы появилась она.

Женщина в алом. Волосы серебристые, губы яркие, глаза холодные. В руках – веер из металлических пластин. Она сложила его – и это был клинок. Развернула – и это был вихрь смерти.

Она ворвалась в ряды врагов, как жар. Веер свистел, разрезая горло за горлом, маски трещали, металл ломался. Её движения были танцем – быстрые, резкие, смертельные.

– Я – Вайра, – крикнула она, брызги крови на губах. – И отныне я режу ради вас!

*

Она (ведьма) подняла руки. Время замерло, и стрелы, летевшие в детей, остановились в воздухе. Она щёлкнула пальцами, и они рассыпались в пыль.

Он шагнул в центр врагов. Его меч сиял так, что глаза масочников лопались, и они падали мёртвыми.

Их союз в этот миг был как буря:

Она – вечность, замораживающая удары.

Он – клинок, разрывающий пространство.

Каэр – скала, держащая стены.

Селем – голос, который шептал: «Пятеро ещё войдут. Семеро упадут. Один из вас умрёт».

А Вайра смеялась, купаясь в крови, её алый силуэт был, как жрица войны.

*

Бой длился недолго. Когда последние масочники упали, земля перед особняком была залита кровью. Люди молчали, глядя на своих новых «богов». Металл звенел, и пахло железом и потом – запахом настоящей борьбы.

Она провела рукой по лицу, смыла жила жизни.

– Старый мир нашёл нас. Но теперь пусть знает: мы не беглецы. Мы – хозяева.