Лавка желаний

Александр Сосновский

Лавка желаний

ГЛАВА 1. Начало

Октябрьский вечер окутывал Псков промозглой дымкой. Уличные фонари на Некрасова зажигались один за другим, отражаясь в лужах и создавая причудливые узоры на мокром асфальте. Марина Вялкова спешила домой после затянувшегося рабочего дня, привычно подняв воротник пальто и пряча подбородок в шарфе.

«Ещё одна неделя этой бесконечной рутины, – думала она, огибая лужу. – Квартальный отчёт, недовольный начальник, пустой холодильник дома… И ничего не меняется годами».

Она шла по знакомой улице, где каждая трещина в тротуаре была изучена за десять лет ежедневных прогулок, когда вдруг что-то заставило её остановиться. Странное ощущение, будто воздух перед ней сместился, заставляя пространство расступиться.

Между трёхэтажным кирпичным зданием, известным как «Дом Герца», и двухэтажным домом Козловского, где располагалось управление федеральной службы исполнения наказаний, появилась витрина.

Не просто витрина – целый магазин. Узкий, словно втиснутый между соседними зданиями насильно, но абсолютно реальный. Мерцающий тусклым золотистым светом, с потемневшей от времени вывеской, на которой проступали выцветшие буквы: «Лавка Желаний».

Марина моргнула. Протёрла глаза. Магазин не исчез.

– Что за чертовщина? – пробормотала она вслух, оглядываясь по сторонам, словно ища подтверждения своему здравомыслию у прохожих. Но улица была пустынна.

«Я хожу здесь десять лет. Каждый божий день. Как я могла не заметить целый магазин?»

Мысль была настолько абсурдной, что Марина нервно хихикнула. Может, она просто переутомилась? Начальник сегодня был особенно невыносим, требуя переделать отчёт в третий раз.

– Нужно просто пойти домой и выспаться, – сказала она сама себе и уже собиралась продолжить путь, когда взгляд зацепился за предметы в витрине.

За мутноватым стеклом виднелись странные вещи: старинные часы с тремя циферблатами, показывающими разное время; зеркало в бронзовой раме, которое, казалось, отражало не улицу, а какой-то солнечный сад; книги с тиснёными корешками, светящимися в полумраке; шкатулки, из-под крышек которых пробивались лучики неестественного света.

– Антикварная лавка? – предположила Марина, делая шаг к витрине. – Но когда её успели открыть?

Внезапно дверь магазина распахнулась, выпуская мужчину. Высокий, в тёмном пальто, с глубокими тенями под глазами и выражением глубокой растерянности на лице. Он быстро прошёл мимо Марины, не замечая её, что-то судорожно сжимая в ладони.

Когда он скрылся за поворотом, Марина вновь посмотрела на лавку. Дверь оставалась приоткрытой, словно приглашая войти.

«Ты поступишь благоразумно, если сейчас же пойдёшь домой», – подсказывал внутренний голос.

– Всего одним глазком, – ответила она ему и, поддавшись странному порыву, шагнула к двери.

Дверная ручка под пальцами оказалась неожиданно тёплой, словно живой. Дверь распахнулась абсолютно бесшумно, без привычного колокольчика, который обычно висит в магазинах.

Марина переступила порог – и мир изменился.

Снаружи лавка казалась тесной, зажатой между зданиями. Внутри же пространство расширялось невероятным образом. Высокие стеллажи уходили вверх, теряясь в сумраке под потолком, которого, казалось, не существовало вовсе. Полки были уставлены сотнями, если не тысячами предметов, каждый из которых, при ближайшем рассмотрении, оказывался странным: книги с закладками, которые двигались сами по себе; чашки с жидкостями, меняющими цвет; статуэтки, поворачивавшие головы, когда на них не смотрели.

Воздух был насыщен запахами – старые книги, сандаловое дерево, корица, морская соль и что-то ещё, что Марина не могла определить – может быть, запах времени? Уличные звуки исчезли полностью, будто отрезанные. Тишину нарушало лишь неритмичное тиканье десятков часов, висевших на стенах, стоявших на полках, свисавших с потолка.

– Добрый вечер, – произнесла Марина неуверенно, вглядываясь в полумрак магазина. – Есть кто-нибудь?

– Всегда есть кто-нибудь, – раздался голос позади неё.

Марина вздрогнула и обернулась. В проходе между двумя высокими шкафами стояла женщина. Или девушка? Определить её возраст было невозможно – она могла быть и двадцати, и пятидесяти, и гораздо старше. Её лицо казалось одновременно молодым и древним, простым и невероятно сложным. Черты постоянно ускользали от внимания, стоило присмотреться к одной детали, как она уже менялась.

Длинные волосы неопределённого цвета струились до пояса, меняя оттенок при каждом движении головы – от глубокого чёрного до серебристо-белого. Глаза женщины были странными – Марине показалось сначала, что они золотисто-карие, потом – что зелёные с фиолетовыми прожилками, а через мгновение – серые, как предгрозовое небо.

Одета хозяйка лавки была в платье необычного кроя, сочетавшее в себе элементы разных эпох – викторианский силуэт, современные детали и что-то совершенно инопланетное в фактуре ткани, которая словно текла по её фигуре.

– Я… извините за вторжение, – пробормотала Марина, внезапно чувствуя себя неловко. – Я просто увидела ваш магазин и…

– И решила зайти, – закончила за неё женщина с улыбкой, от которой по коже пробежали мурашки. – Это правильное решение. Никто не приходит в мою лавку случайно, Марина Алексеевна.

Марина застыла.

– Откуда вы знаете моё имя?

– Я знаю многое, – женщина плавно переместилась к массивному старинному столу, заваленному книгами, свитками и странными приспособлениями. – Позвольте представиться: я Продавщица Желаний.

– Продавщица… желаний? – Марина невольно улыбнулась. – Это звучит как название фэнтезийного романа.

– Жизнь вообще порой напоминает роман, – загадочно ответила хозяйка лавки. – Иногда драматический, иногда комедийный. Ваша жизнь, например, застряла на скучной, повторяющейся главе. Тридцать два года, экономист, замужем не была, карьера топчется на месте, хотя способностей выше среднего. Мечтаете написать книгу, но боитесь начать. Ваша кошка Муся – единственное существо, с которым вы по-настоящему откровенны.

Марина отступила на шаг, споткнувшись о низкий табурет.

– Кто вы такая? Следили за мной?

– Я не слежу, – женщина покачала головой, и её волосы заструились, как вода в лунном свете. – Я просто вижу. Людей. Их желания. Их страхи. Их нереализованный потенциал. – Она подняла со стола небольшой предмет, похожий на карманное зеркальце. – Вы хотите перемен, Марина. Ваша душа кричит о них, но вы боитесь их так сильно, что предпочитаете задыхаться в рутине, чем сделать шаг в неизвестность.

– Это… это просто обобщения, – Марина пыталась сохранять рациональность, хотя всё вокруг противоречило любой логике. – Вы говорите то, что можно сказать о любой женщине моего возраста в провинциальном городе.

– О любой? – Продавщица рассмеялась, и её смех напомнил перезвон хрустальных колокольчиков. – Может быть. А может, я знаю о вас гораздо больше. Например, что каждую ночь вам снится один и тот же сон: вы стоите на сцене, вам аплодируют люди, а в руках у вас книга с вашим именем на обложке.

Марина почувствовала, как кровь отхлынула от лица.

– Или что каждое утро вы просыпаетесь с ощущением, будто проживаете один и тот же день снова и снова, – продолжала продавщица, не дожидаясь ответа. – Что втайне завидуете своей младшей сестре, которая уехала в Санкт-Петербург и теперь работает в издательстве. Что мечтаете о страстной любви, но никогда не признаётесь в этом даже самой себе.

– Хватит, – прошептала Марина, чувствуя, как внутри поднимается странная смесь страха и надежды. – Чего вы хотите от меня?

– Вопрос не в том, чего хочу я, – мягко ответила продавщица, подходя ближе. От неё исходил еле уловимый аромат – что-то среднее между цветами жасмина и озоном перед грозой. – А в том, чего хотите вы. И чем вы готовы пожертвовать ради своего желания.

– Пожертвовать?

– Разумеется, – продавщица протянула ей зеркальце, которое держала в руках. – Всё имеет свою цену. Особенно мечты. Особенно перемены. Особенно счастье.

Марина с сомнением взяла предмет. Это оказалось не зеркальце, а странный медальон на цепочке. Внутри, под стеклом, переливалась жидкость, напоминающая ртуть, но с радужным отливом.

– Что это?

– Возможность, – ответила продавщица. – Возможность изменить вашу жизнь. Один день, который всё перевернёт. Двадцать четыре часа абсолютной смелости, когда вы будете делать всё, что на самом деле хотите, без страха и сомнений. Скажете всё, что думаете. Начнёте всё, о чём мечтаете. Будете той Мариной, которой всегда хотели быть.

– Звучит как сюжет романтической комедии, – Марина нервно усмехнулась, но медальон не вернула. Он приятно грел ладонь, словно живой. – А в чём подвох? Какая… цена?

Продавщица наклонила голову, изучая её взглядом, который, казалось, проникал глубоко в душу.

– Воспоминание, – наконец произнесла она. – Самое дорогое воспоминание вашей жизни. То, которое вы храните как сокровище, извлекая в самые тёмные моменты.

Марина моргнула.

– Вы хотите, чтобы я отдала воспоминание?

– Именно так. Вы проживёте свои двадцать четыре часа абсолютной свободы и смелости. А когда время истечёт, медальон заберёт ваше самое ценное воспоминание. Вы не будете помнить, что оно вообще существовало. Для вас оно просто исчезнет, словно его никогда и не было.

Марина стиснула медальон в ладони. Внутри него что-то пульсировало, словно в такт её сердцебиению.

– Но как я узнаю, какое воспоминание потеряю?

– Вы не узнаете, – женщина пожала плечами. – В этом и заключается выбор. Что ценнее – ваше прошлое или ваше будущее? То, что уже случилось, или то, что может произойти?

Марина почувствовала, как в голове начинает кружиться вихрь мыслей. Воспоминание? Что может быть настолько ценным? У неё не было выдающейся жизни, полной приключений. Обычное детство в провинциальном городе, университет, работа…

И всё же было что-то. Что-то, что она берегла, к чему возвращалась в мыслях, когда становилось совсем тоскливо. Момент чистого, незамутнённого счастья. Стоит ли он возможного будущего?

– А если я не соглашусь?

– Ничего не произойдёт, – продавщица улыбнулась с лёгкой грустью. – Вы вернёте мне медальон, пойдёте домой, накормите Мусю, поужинаете перед телевизором. Утром проснётесь и пойдёте на работу, которую тихо ненавидите. Будете ждать пятницы. Потом выходных. Потом снова пятницы. И так до конца жизни.

Слова больно резанули своей правдивостью. Марина закусила губу.

– Мне нужно подумать.

– Разумеется, – кивнула продавщица. – Решение нельзя принимать спонтанно. Возьмите медальон с собой. Если решите согласиться – просто откройте его и капните внутрь каплю своей крови. Чары активируются на двадцать четыре часа. Если решите отказаться – оставьте его где-нибудь, и он вернётся ко мне.

– Крови? – Марина вздрогнула. – Это уже какое-то колдовство.

– А разве всё это, – женщина обвела рукой лавку, – не похоже на колдовство? Разве то, что мы встретились, не магия? – Она улыбнулась. – Идите, Марина Алексеевна. Думайте. Медальон не торопит и не давит. Он просто ждёт вашего решения.

Марина кивнула, сжала медальон в кулаке и, словно во сне, направилась к выходу. Двери лавки открылись перед ней сами, выпуская на тёмную улицу.

Оказавшись снаружи, она глубоко вдохнула прохладный октябрьский воздух, будто очнувшись от наваждения. Обернулась через плечо.

Лавка всё ещё была там, вклинившаяся между домами, с мерцающей золотистым светом витриной. На вывеске отчётливо виднелись буквы: «Лавка Желаний».

«Я схожу с ума или мир сошёл с ума?», – подумала Марина, сжимая в кармане медальон. Он по-прежнему был тёплым, пульсировал, словно маленькое живое сердце.

Дома Марину встретила Муся – миниатюрная белоснежная турецкая ангора с хвостом, похожим на веер. Она требовательно мяукнула, напоминая о своём законном ужине.

– Сейчас, принцесса, – автоматически ответила Марина, доставая из холодильника кошачий паштет.

Накормив кошку, она механически разогрела себе вчерашние макароны, села перед телевизором и включила какое-то шоу. Но мысли были далеко.

Медальон лежал перед ней на журнальном столике. Жидкость внутри него продолжала пульсировать, переливаясь всеми цветами радуги.

«Двадцать четыре часа абсолютной свободы», – звучали в голове слова странной женщины. «Делать то, что на самом деле хотите. Говорить то, что думаете. Быть той Мариной, которой всегда хотели быть».

Что бы она сделала с такой свободой? Позвонила бы начальнику и высказала всё, что о нём думает? Купила бы билет на самолёт в Петербург или даже дальше? Пошла бы в литературную студию, о которой давно мечтала?

А может, подошла бы к тому симпатичному преподавателю из соседнего института, которого часто видела в кофейне на углу, но никогда не решалась заговорить?

Целый день без страха. Без сомнений. Без вечного «а что, если я ошибаюсь?»

Муся запрыгнула на колени и требовательно боднула головой, прерывая поток мыслей.

– Что ты думаешь, принцесса? – Марина почесала кошку за ухом. – Стоит ли неизвестное будущее дорогого воспоминания?

Муся заурчала, не проявляя интереса к философским вопросам.

Марина вздохнула и взяла телефон. Зашла в галерею, листая фотографии. Вот она с родителями на даче. Вот с подругами после института. Вот с сестрой в Петербурге, на фоне Исаакиевского собора. Обычная жизнь. Ничего выдающегося.

Но было что-то ещё. Не на фотографиях. Глубже, внутри. То самое воспоминание, которое она могла потерять.

Лето после окончания школы. Ночь у костра на берегу озера. Первый поцелуй с мальчиком, в которого она была влюблена все старшие классы. Звезды над головой, отражающиеся в воде. Ощущение бесконечных возможностей, открывающихся впереди.

Тот мальчик уехал через неделю. Поступил в столичный вуз, потом, кажется, вовсе уехал за границу. Они больше не виделись.

Но тот момент остался с ней. Момент чистого, незамутнённого счастья и надежды. Стоит ли он возможного будущего?

Марина взяла медальон, поднесла к глазам. Жидкость внутри словно стала ярче, как будто реагируя на её внимание.

«Что мне терять? – подумала она вдруг с неожиданной ясностью. – Воспоминание о том, что могло быть, но не случилось? Или возможность того, что ещё может произойти?»

Решение пришло внезапно, словно что-то щёлкнуло в голове. Марина открыла медальон. Внутри обнаружилась крошечная иголочка. Не давая себе времени на сомнения, она уколола палец.