Неприкаянный. Камешек в жерновах

– Вам будет сложно продолжать службу при таком отношении, Олег Николаевич, – покачав головой, перешёл на неформальное общение Эссен.

– Знаю. Именно по этой причине после войны намерен уйти на гражданку.

– Полагаете, что у вас получится? Или война продлится настолько долго?

– Не думаю, что с этим возникнут сложности, Николай Оттович. Уже сейчас вакансий на кораблях не хватает на всех желающих, так к чему держать на службе и балластом на казне того, кто желает уйти.

– Продолжаете пребывать в уверенности, что нас ожидает поражение, и Россия потеряет практически весь свой флот?

– Я в этом уверен, – кивнул я.

– Семнадцатого апреля был подписан указ его императорского величества о формировании второй эскадры Тихого океана. Мы, соответственно, теперь являемся первой, – ни с того ни с сего произнёс Эссен. – Отряд Засулича отступил, высадка второй армии генерала Оку идёт беспрепятственно при полном нашем попустительстве. Адмирал Того прохаживается перед Артуром, будто издеваясь над нами, хотя и не приближается на дистанцию пушечного выстрела.

– А уже послезавтра японцы перережут железнодорожное сообщение и телеграф.

– Уверены, что уже послезавтра? – Эссен внимательно посмотрел мне в глаза, словно какому-то предсказателю.

– Предполагаю, – пожал я плечами.

– Ясно, – неопределённо произнёс он.

– Николай Оттович, а что вы скажете, если я предложу отлить для «Севастополя» новые гребные винты. Уже через неделю Горский закончит наладку оборудования своей мастерской, у него имеются четыре печи вагранки, способные выдать достаточный объём бронзы. Как в наличии и опытный литейщик. А то с нашим погнутым нормальный ход не набрать, да и перерасход угля изрядный.

– Хотите сказать, что готовы предложить геометрию винта, способного увеличить ход броненосца, как это получилось на «Сердитом»?

– При текущем состоянии машин и котлов гарантирую выход на номинальные пятнадцать с половиной узлов, но возможно и выше.

– Никто не позволит лишить хода броненосец в условиях боевых действий. Даже если мы боимся высунуть нос из гавани.

– Отлить винты и только после этого произвести замену. Полагаю, что нам удастся раздобыть достаточное количество бронзы.

– Заманчиво, но, увы, нереально, – покачав головой, возразил Эссен.

– Жаль. Просто через неделю закончится обустройство мастерской, и вагранки будут задействованы под выплавку чугуна, а тогда бронзу в них плавить уже не получится.

– Лучшее враг хорошего. Слышали такое, Олег Николаевич? Кстати, вы вроде как отличились на «Сердитом»?

– Ничего особенного. Всего лишь принял посильное участие, потому что не мог оставаться в стороне. Успех целиком и полностью заслуга команды «Сердитого».

– Миноносец вышел победителем в бою с безбронным крейсером, – со значением произнёс Эссен.

– Как по мне, то мы научились воевать, но командование отчего-то полагает иначе и предпочитает держать нас за штаны, – вновь пожал я плечами.

Глава 4

Делай, что можешь

– Разрешите, господин капитан второго ранга? – спросил я, приоткрыв дверь в каюту Эссена.

– Входите, Олег Николаевич, – позволил он. И когда я вытянулся перед ним, не дав открыть мне рот, поинтересовался: – Надеюсь, вы там больше ни с кем не сцепились?

– Никак нет, Николай Оттович.

– Вот и славно. Я, конечно, понимаю, что все эти взыскания с вас как с гуся вода, но ведь можно и на гауптвахту загреметь. Есть такое желание?

– Никак нет.

– А меж тем, как мне кажется, это единственное, что может вас охладить.

– Я понял, Николай Оттович. Не надо гауптвахту.

Случай с Ислямовым имел продолжение. Эссен без лишних вопросов тем же вечером устроил мне выволочку и влепил выговор. Но выговор не триппер, повисит и сам отпадёт. Да и наказание рублём меня не больно-то впечатляет, как и запись в личном деле на ход не влияет. Всё равно служить дальше я не собираюсь. Вот если под арест, тогда да, тогда совсем другое дело. На губу не хочется категорически. А потому всем своим видом показал, что выговор меня опечалил. Правда, командира это ничуть не обмануло.

– Вот и ладно, что поняли. Вы уже слышали, что сегодня днём прошёл последний поезд из Артура, а командование крепости решило более путь не восстанавливать?

– Откуда бы мне об этом слышать, Николай Оттович, – глядя ему прямо в глаза, ответил я.

– А не вы ли позавчера говорили мне об этом?

– Я лишь предполагал, – не отводя взгляда, ответил я.

– И как, по-вашему, события будут развиваться дальше?

– Дальше? Смею предположить, что через пару дней, когда японцы окончательно завершат высадку, второго мая они начнут выдвижение к Артуру по двум направлениям. Один из полков авангарда двинется по дороге на Пуланьдянь, чтобы далее продолжить движение вдоль железной дороги. Второй по дороге меж сопками в направлении станции Саншилипу. Генерал Фок выдвинет против них незначительные силы, которые Оку опрокинет, практически не заметив, и продолжит наступление на Цзиньчжоу. К городу он выйдет эдак числу к двенадцатому мая, а тринадцатого с утра навалится на позиции пятого полка Третьякова. Каковыми овладеет уже к вечеру.

– Эка вы как детально всё описали, – указывая мне на свободный стул, хмыкнул Эссен.

– Не то чтобы детально. Плюс-минус два-три дня, – присаживаясь к столу напротив хозяина каюты, пожал плечами я. – Просто исхожу из возможностей современной армии, а она у японцев современная. И мотивации сторон. Самураи нацелены на победу и на протяжении четырёх месяцев демонстрируют завидную активность. Что до нас, то среди офицеров ходят разговоры о телеграмме Куропаткина Стесселю не задерживаться у перешейка и отступать к крепости.

– Вы верите слухам?

– Даже если слухи эти не имеют под собой оснований, они явственно указывают на настроения господ офицеров и нижних чинов. А если сюда присовокупить некоторые факты, то картинка и вовсе вырисовывается мрачной.

– Хотелось бы послушать, – откинувшись на спинку стула и сцепив пальцы на животе, произнёс Николай Оттович.

– Да, в общем-то, всё на поверхности. За прошедшее время достаточно многое сделано на сухопутном фронте обороны Артура. И в то же время позиции на перешейке оборудованы из рук вон плохо, и делается там всё ни шатко ни валко. Я выезжал туда, пока был на излечении, и посетил, когда занимался эвакуацией мастерской инженера Горского. Такое впечатление, что там всё делается для галочки. Окопы глубиной в лучшем случае полтора метра, а зачастую и того меньше. Оно конечно, каменистый грунт, но я не понимаю ни офицеров, ни солдат, ведь им там драться и умирать, а они ленятся. Ходов сообщения практически нет, за обратным скатом возвышенности никаких укрытий. Блиндажи картонные, и их явно мало. Артиллерия собрана с бору по сосенке и большая часть старьё. Боеприпасов недостаточно, и сомнительно, что их подвезут. Вторая линия обороны отсутствует, а её можно было устроить по Тафаншинским высотам. И тогда даже взятие перешейка не позволит японцам развить наступление. При существующем же положении дел город и порт Дальний со всей инфраструктурой упадут в руки японцам как спелое наливное яблочко. Одна подвижная железнодорожная батарея готова только благодаря настояниям покойного Степана Осиповича. Но толку от неё будет немного. Потому что руководство КВЖД решило отказаться от лишних финансовых и материальных затрат. То есть строить ответвления для маневрирования подвижных батарей никто не собирается. А это уменьшает их эффективность минимум вдвое.

– Трудно винить армейское командование в намерении как можно быстрее отойти к Артуру, – невольно поморщился Эссен. – Ведь при пассивности нашей эскадры можно получить десант у себя в тылу. А если японский флот обеспечит поддержку с моря, то сбросить высадившиеся части попросту не получится.

– Согласен, наша пассивность граничит с предательством. Привыкли воевать со слабым противником, а как только появился сильный, так растерялись и непременно желаем получить решительное превосходство, чтобы задавить его мощью. Вот и сидим, копим силы. Но и армейцев подобный подход ничуть не оправдывает. Допустим, они намерены отходить. Но отчего тогда не организовывается эвакуация Дальнего? Сейчас эшелоны должны ходить день и ночь, вывозя всё имущество со складов Дальнего. Инфраструктура порта и оставшиеся там суда необходимо заминировать, чтобы в случае отхода уничтожить их. Однако ничего не делается, а это уже попахивает преступной халатностью, если не предательством.

– Эк-ка вас занесло, Олег Николаевич.

– Прошу прощения, Николай Оттович.

– Ладно. Вы ничего не говорили, а я ничего не слышал. Так, а с какой целью-то ко мне?

– Прошу временно откомандировать меня в распоряжение командующего отрядом подвижной береговой обороны контр-адмирала Лощинского.

– О к-как. Объясните?

– Легко рассуждать о том, как всё плохо, и ничего не делать. Я так не могу. И коль скоро не способен повлиять на командование, значит, буду делать то, что в моих силах.

– И что же вы намерены сделать?

– Левый фланг наших позиций у Цзиньчжоу нуждается в усилении. Ещё при Степане Осиповиче туда были отправлены мины заграждения, но их до сих пор так и не выставили. Хочу заняться этим вопросом.

– А чтобы выполнить свой долг, опять дадите взятку? – хмыкнул Эссен.

– Не понимаю, о чём вы говорите, Николай Оттович, – сделал я честные глаза.

– Это я вас не понимаю, Олег Николаевич. Вы очень, очень странный мичман.

– Ну, это не новость, Николай Оттович. Всё дело в японском осколке, который прилетел мне в голову.

– Зачем на самом деле вы хотите отправиться в бухту Цзиньчжоу?

– Возможно, мне удастся сделать хоть что-то, чтобы изменить события, ход которых уже предопределён, – слегка развёл я руками.

– Хорошо, я переговорю с Михаилом Фёдоровичем. А то выпишу вам командировочное предписание, а он ни сном ни духом.

– Сейчас переговорите?

– Мичман Кошелев… – вскинулся было от такой наглости Эссен, но тут же взял себя в руки, хмыкнул и, упёршись локтями в столешницу, произнёс: – Идите, Олег Николаевич.

– Николай Оттович, так что по моей просьбе?

– Не будите лихо, мичман. Идите, – с нажимом произнёс он.

– Есть.

Выйдя из каюты командира, я не без удовольствия улыбнулся. Кто я? Отчаянный храбрец, изобретатель и новатор, все задумки которого оказываются невероятно эффективными. Факт. Как и то, что я всего лишь мичман девятнадцати лет от роду, не прослуживший после морского корпуса и одного года. Явно не тот, кому позволено делать подобные высказывания в обществе командира корабля, капитана второго ранга, находящегося в полушаге от следующего чина.

И тем не менее он со мной не просто разговаривал, а выслушал. И это означает только одно. Мне удалось зародить у Эссена сомнения. Он видит во мне как минимум предсказателя, как максимум гениального системного аналитика. А может, и наоборот. По меньшей мере в прошлый раз он предпочёл увидеть во мне гения. А нет, это было в позапрошлый. В госпитале он скорее склонялся к провидцу, хотя ничего конкретного и не высказал.

Обратится ли он к Лощинскому о моём прикомандировании? Признаться, хотелось бы. Потому что это явилось бы очередным указанием на то, что он относится к моим словам всерьёз. А так-то я и сам могу всё решить. Достаточно подойти к его превосходительству и… Тяжело договориться, сунуть и принять конверт в первый раз. Дальше идёт как по накатанной. Это как с девицей, которую трудно уговорить впервые, хотя для неё близость уже давно не новость. Но как только это случилось, стеснения отступают на второй план, а в общении появляется лёгкость и вольность.

Мы с контр-адмиралом уже имели дело к его удовольствию. Так что он меня перед дверью мариновать не станет и выслушает с готовностью. Уж больно он домовитый. Тем более если копеечка капает не за что-то противозаконное, а за самое что ни на есть выполнение служебных обязанностей. Причём в ключе, заданном наместником, который настаивал на сбережении кораблей. Но ведь катер это не корабль.

На броненосце мне делать нечего. Спасибо Эссену, обязанностей по службе у меня нет. Только и того, что надлежало заниматься моим личным составом и катером. Офицерам это, ясное дело, не нравится, но тут уж мне на их мнение плевать. Главное, что у меня руки развязаны. А там пусть хоть обзавидуются и изойдут на желчь, без разницы.

– Господин офицер, – окликнул меня незнакомый голос с характерным акцентом, едва я ступил на набережную.

Я обернулся и ожидаемо увидел китайца. Голос его я никогда не слышал. Во время наших бесед с господином Ваном он всегда стоял за его плечом в готовности проломить башку лаоваю[3]. Вот уж кого не ожидал повстречать в Порт-Артуре.

– Только не говори, что тебя прислал господин Ван, – хмыкнул я.

– Здравствуйте, господин офицер, – подойдя ко мне, вновь поклонился он.

Даже если и знает мою фамилию, произнести её правильно у него не получится. Для китайцев это достаточно сложно, а он боится меня обидеть. Видать, заинструктирован господином до слёз. Не суть. Куда важнее конверт, который он мне протягивал.

– И как ты тут оказался? – спросил я, принимая послание.

Вот интересно, не загребут ли меня за шпионаж? А что такого. Да, китаец, передающий послание, тут вовсе не редкость. Но у меня ведь столько доброжелателей, что только успевай вертеть головой в поисках подставы. Не то чтобы они сыпались как из рога изобилия и, по сути, никогда не были чем-то большим, чем лёгкий укол. И тем не менее всё когда-то происходит в первый раз.

– Приплыл на джонке, господин офицер. В этих краях много контрабандистов.

– Это точно, – соглашаясь, я вскрыл конверт.

«Пятого мая в двадцать ноль-ноль начнётся большая игра. Входной взнос двадцать пять тысяч. Двенадцать серьёзных игроков. Победитель забирает банк. Не желаете присоединиться?»

Ч-чёрт! Это как нельзя вовремя! Если удастся выскочить из Артура уже сегодня, то у меня будут развязаны руки, и я смогу участвовать в игре. Всё равно собирался посетить Циндао, так как появилась нужда в деньгах. Мастерская Горского пока не имела казённых заказов, и мне предстояло выкупать её продукцию.

Сомнительно, что господин Ван сумеет подгадать серьёзную игру под мой приезд. В прошлый раз всего лишь удачно сошлись звёзды. А просто так резвиться в его заведении он мне не позволит. Так что остаётся немецкая колония. В британскую я отправлюсь только в бессознательном состоянии. И тут такой удачный оборот. Ведь Чифу значительно ближе.

– Господин Ван ожидает письменного ответа? – спросил я.

– Можно и на словах, – с поклоном ответил китаец.

Господи, весь из себя такой подобострастный. Но я ведь знаю, что под этой несуразной одежонкой скрывается матёрый боец. Иному при нашей встрече с его хозяином находиться не имело смысла.

– Передай, что я постараюсь быть. Но война есть война, и она, не спрашивая позволения, может ломать планы.

– Господин Ван понимает это, господин офицер.

– В таком случае не смею больше задерживать.

– До свидания, господин офицер, – вновь поклонился китаец и удалился.

Я проводил его взглядом, после чего направился в здание управления флотского экипажа в Новом городе, где и находился кабинет Лощинского, заведовавшего морской обороной крепости и командовавшего половиной миноносцев, которые он предпочитал беречь.

Кстати, может даже получится обойтись без взятки. Шутка сказать, но на фоне всеобщего уныния именно его подчинённые в очередной раз накрутили хвост остальной эскадре, потопив безбронный крейсер «Тацута». Именно так он и прошёл по сводкам, которые ещё успели переслать в Мукден.

Пока шёл, успел обдумать то, насколько же вовремя меня подстрелили. Да-да, это несмотря на то, что я чуть не сыграл в ящик, ну или не улетел в мрак безвременья. Потому что за две недели, отведённые мне на долечивание, мне удалось многое.

Пусть Эссен и не нагружал меня, тем не менее полностью освободить от службы не мог, и той свободы передвижения, что имелась у раненого, прежде я не имел. Февральскую поездку в Дальний для заказа первых образцов миномётов, мин и гранат пришлось буквально выклянчивать. Дальше уже разбирались сами пограничники. Зато теперь достаточно было обратиться к Эссену, чтобы получить соответствующую бумагу. Правда, не дальше Цзиньчжоу. Но и этого хватило.

Я успел договориться с железнодорожниками складировать на станции Ин-чэн-цзы кое-какое вооружение. Запас динамита, ручные гранаты, парочку миномётов и четыре сотни мин к ним. На секундочку, одна стоит пять рублей, причём львиная доля цены – заряд в один фунт бездымного пороха. Дорого, не без того. А если учесть ещё и то, что плавильня в старой мастерской была одна, да ещё и объёмом только в половину куба, то на выходе мы получаем трудоёмкое изделие, которое к тому же пришлось осваивать на ходу.

На берегу бухты Хэси поставили лёгкий сарай, в который загрузили несколько тонн антрацита. Я собирался базироваться именно там. Вполне себе надёжная стоянка, пока наших не отбросят от Зелёных гор. Всего лишь двадцать миль от перешейка и сорок до станции Пуланьдянь, к которой практически вплотную подходят воды залива Адамс. Именно там и планируется мой первый удар. Причём желательно поспешить, пока японцы не подошли к станции большими силами.

Хм. А не слишком ли я тороплюсь? Надо бы всё же дать время Эссену переговорить с Лощинским. Я сменил курс и направился прямиком в «Саратов». Ресторан был полон, не смотри, что война. Нижним чинам спиртное, конечно, не продают, но и особых запретов не делают.

Вот интересно, что там за дебил найдётся в окружении царя-батюшки, что тот додумается до сухого закона, да ещё и в условиях войны? Не-ет, такие идиоты у власти удержаться однозначно не могут. И не смогли в реальности. К слову, и в СССР в том числе. Это же каким нужно быть «гением», чтобы во время экономического кризиса взять и отказаться от трети дохода в казну.

В ресторане я провёл три часа, хотя и собирался только поесть. Однако пришлось браться за кий и доказывать очередному много о себе думающему мастеру бильярда, что он для меня не соперник. Впрочем, пятьсот рублей лишними не будут. На секундочку, сотня миномётных мин. Впрочем, мне ведь нужно ещё и двадцать пять тысяч для входа в игру. Так что удачно зашёл, чего уж там.

– Разрешите, ваше превосходительство? – войдя в кабинет Лощинского, вытянулся я в струнку.

– Проходите, мичман. Я имел беседу с Эссеном, и он поведал мне, будто вы рвётесь в отряд подвижной береговой обороны. Не подскажете, с чем связано столь похвальное рвение?

А я о чём. Мы с ним сейчас уже на совершенно ином уровне общения и, я бы даже сказал, взаимопонимания.

– Ваше превосходительство, мне известно, что вами принято решение о минировании залива Цзиньчжоу, дабы обезопасить левый фланг позиций пятого полка на перешейке.

– И мною уже отправлены туда мины, – подтвердил он.

Враньё! Отправлены они туда по приказу Макарова, но ими никто и не думает заниматься. Лежат себе мёртвым грузом на бережку да ржавеют попусту. А всё потому, что командование не спешит отправлять туда корабли. Медвежья болезнь у них. И не только у них. Прямо эпидемия. Слишком долгий мирный период, в результате чего на флоте и в армии много случайных людей, думающих только о карьере. Одним подавай ценз, другим выслугу лет и достойную пенсию. А на выходе имеем то, что имеем.

– Я что подумал, ваше превосходительство. Рисковать миноносцами в условиях, когда на море главенствует вражеский флот, неправильно. А вот если заботу по установке мин на себя возьмёт минный катер, это уже совсем другое дело. Тем более что мы можем развить такой ход, что за нами и чёрт не угонится, – выложив перед контр-адмиралом конверт, воодушевлённо закончил я.

– А ваш-то интерес в чём, Олег Николаевич? С Дальним всё понятно, доля в механической мастерской. А тут?

– Свобода, ваше превосходительство. Признаться, мне надоели уже косые взгляды сослуживцев.

– Завидуют?

– Можно подумать, я виноват, что и в картах, и на бильярде, и в бою никому не уступлю, что не постеснялся вложить свои деньги в катер, а в результате получил покровительство его высочества, которому захотелось испытать новинку. Ну вот в чём моя вина, ваше превосходительство, что меня так травят?

– Понимаю, Олег Николаевич. Очень хорошо понимаю. Занесите через час в канцелярию командировочное предписание, соответствующий приказ вас уже будет ожидать.

– Есть, – бросил я руку к обрезу фуражки.

Чётко обернулся кругом и, едва не печатая шаг, вышел из кабинета. Успев при этом подметить, что конверт со стола пропал. Вот же фокусник! Я обратился к своей памяти, но не смог восстановить момент, когда он его забирал. Как раз ненадолго отвлёкся, упустив деньги из виду.

Ладно. Пусть его. Сейчас быстренько на «Севастополь» и прочь из Артура, пока командование не передумало. У меня уйма дел запланировано, только успевай поворачиваться.

Глава 5

Моча в голову

Позади оформление всех необходимых документов, переход вокруг юго-западной оконечности Ляодунского полуострова и ночёвка в бухте Хэси. Там мы пополнили запас угля. Демонтировали торпеды, бугельные и минный аппараты, выгрузили метательные мины. Вместо них установили один из миномётов и прибрали под сиденья в кокпите второй. Погрузили пару сотен артиллерийских мин, гранаты и динамит. Взрывчатка, конечно, нестабильная и требует соблюдения определённых мер безопасности, зато негигроскопична и не подведёт в самый ответственный момент.

С рассветом мы вышли из бухты и направились прямиком в залив Адамса. Успеется ещё с постановкой мин. А вот мост близ станции Пуланьдянь после отхода наших войск взорвать будет уже сложно. Пройдя через узкую горловину залива, вошли в устье одной из рек, впадающих в него. Речушка так себе, доброго слова не стоит. Ширина всего-то в десяток сажен, ну и глубина не больно-то впечатляет. Но это всяко лучше, чем устраивать пеший марш-бросок.

Я более или менее собрал это тело в кучу, а потом случилось ранение, после которого ещё не восстановился. Морячков моих по физухе натаскивать нет времени, что боженька отмерил, тем и пользуются. Одним словом, пешие переходы не наше от слова совсем. Хорошо хоть, глубины позволяют нам тут идти, не снимая крылья. Отыграть получится не больше пары вёрст, но и это хлеб.

О чём это я? Ну, как бы основная цель у меня, конечно же, мост. Но кто сказал, что следует заняться только им? Не стоит себя ограничивать, если можно получить больше.

Очередной поворот русла, и мы наконец увидели железнодорожный мост, что в полутора верстах от станции Пуланьдянь. Там всё ещё остаётся полурота солдат, но только в роли наблюдателей. Достаточно, чтобы отогнать банду хунхузов или вражеский разъезд, но ни о какой обороне не может быть и речи. При появлении серьёзных сил противника им надлежит сразу отходить. И мост, к слову, они уже не охраняют. Вот как приняли вчера решение не восстанавливать пути после очередной японской диверсии, так и сняли отсюда охрану. А прежде тут службу несло целое отделение.

– Стоит целёхонький, – произнёс Харьковский.

– Нельзя ничего рушить. После войны ведь придётся восстанавливать. А зачем это нужно? Лучше уж пусть япошки попользуют, – не скрывая сарказма, ответил я боцману так, чтобы остальные слышали.

– Динамита-то хватит? – усомнился тот.

– Если заложите там, где укажу, то будет даже с избытком, не сомневайся. Я специально с запасом брал, – направляя катер к опоре у левого берега, заверил я.

Когда причалили, прошёлся с боцманом и указал конкретные точки, где именно нужно будет закрепить взрывчатку и в каком количестве. Ещё и мелом записал прямо на камнях, чтобы не перепутал.

После этого ушёл к себе в каюту собираться в небольшой рейд. Сбросил форму, надел бронежилет, поверх маскировочный костюм, штаны и рубаху защитного цвета, обшитые лоскутами. На голову лохматый же капюшон. Пограничники уже опробовали эту одежонку в деле против хунхузов и остались довольны. Теперь наш черёд.

Сверху выкрашенную в защитный цвет портупею с поясным ремнём, на котором пристроились патронные сумки, подсумки с гранатами, пара браунингов в открытых кобурах, нож, стальная фляга с водой. Рассовал по карманам жгут, индпакеты, аптечку в коробке из-под монпансье. Плоская жестянка прямоугольной формы как нельзя лучше подошла для этих целей. Собирал лекарства, ясное дело, я сам, как и изготовил кое-что.

Наконец подхватил свой карабин Маузера и вышел в кокпит. Команда диверсантов уже ожидала меня на берегу. Ложкин, вошедший в абордажную команду вместо Харьковского, держал на плече мадсен. А кому ещё доверять ручник. Артиллерийский кондуктор у нас лучший пулемётчик, да и статью не обижен, ему и карты в руки.

– Ну что, орлы, готовы? – окинув их взором, спросил я.

В ответ молчание. Ну и правильно, нечего почём зря сотрясать воздух. Обменялся взглядами с боцманом, тот едва заметно кивнул, мол, присмотрю за катером и о мосте позабочусь. На «ноль втором» остаётся он, рулевой Снегирёв, машинист Иванов и кочегар Родионов. Вполне достаточно, чтобы управлять судёнышком, а случись, так и дать отпор. Благо с вооружением на борту умеют обращаться все.