Любовь короля. Том 3

– Я вам не сестра. Я не сестра правителя этой страны, а жена! – задушенно закричала она.

Вон опустошенно рассмеялся.

– Хочешь быть мне женой? Хоть понимаешь, что это значит?

– Я не могу провести всю жизнь как сестра вашего величества. Я слишком устала от этого. Уж лучше б я была вам женой.

Вон шагнул вперед. Когда он приблизился к ней настолько, что их дыхание смешалось, в ясных глазах Тан стал зарождаться страх. Горячий вздох сорвался с ее губ. Сладкий, но жгучий жар. Так странно: супруг вдруг захотел ее как мужчина, такого она никогда прежде не видела и не испытывала. Она так долго ждала этого момента, но все казалось таким незнакомым, что Тан задрожала. Гоня прочь желание убежать от губ, раздвигающих ее собственные, она закрыла глаза. Ее влажные от слез уста были такими же горячими, как и его. Вон целовал ее нежно и осторожно, будто чувствовал страх Тан. Он неторопливо и нежно прикасался к ней, умело пробуя ее на вкус, в ожидании момента, когда она сама приоткроет рот и подастся ему навстречу. Их первый поцелуй, теплый и нежный, сперва показался Тан очень долгим, но, когда все закончилось, она поняла, сколь краток он был на самом деле. Наконец отпустив ее и отступив назад, Вон тихонько заговорил с ошеломленной Тан, чей разум был затуманен лаской:

– Вот что значит быть мне супругой, Тан. – Вон сделал несколько шагов назад. – Из-за произошедшего с госпожой Чо мне, быть может, придется отказаться от престола. Тогда не избежать мне отъезда в Тэдо. Если это произойдет, я не возьму тебя с собой. Годами, а может, и десятилетиями тебя не увижу. Но даже если останусь в Корё, не стану искать с тобой встреч. Не буду справляться о твоем здравии, не буду заходить на чай. Потому что ты жена мне, а не сестра.

Его лютый взгляд обратился к Чин Квану.

– Чин Кван, – позвал он, словно выплюнул чужое имя. – Это ты рассказал моей жене, где находится Сан?

– Убейте меня, ваше величество, прошу.

– Почему?

– …

Он склонил голову и промолчал. Тогда Тан встала перед ним и, раскинув руки, закрыла его собственным телом и сама приняла взгляд вана, обращенный к Чин Квану.

– Это не его вина. Он лишь не сумел солгать, когда я стала спрашивать.

– Так вы виделись и вели тайные разговоры? Вместе уехали за три десятка ли[21] от дворца и наслаждались прогулкой по порту? Проводи ты так время с каждым из моих стражников, была бы немало занята, Тан.

– Зачем вы так… Из тех намерений, о каких вы думаете, мы не встречались.

Слезы навернулись на глаза Тан, но Вон остался равнодушен.

– А о каких намерениях я думаю? О каких? Может, ты этого и не желала, но он – точно да. Он предал своего господина и возжелал его жену, и даже истязать его до смерти было бы недостаточным наказанием. Я не прав? Отвечай, Чин Кван.

– Я заслуживаю смерти, но на вашей супруге вины нет. Лишь я виновен в том, что госпожа из Хёнэтхэкчу сбежала, и в том, что привез ее величество сюда, тоже…

– Молчать! Как ты смеешь признаваться в чувствах к моей супруге прямо передо мной? Я вырву тебе язык!

– Как искупить мои грехи? Я и сам знаю: лишь смертью, нет иного пути. – Став на колени, Чин Кван вытащил висевший на поясе меч и приставил его к груди. Тан тотчас закричала, но прежде Вон успел его пнуть со всей силы. Стиснув зубы, он пинал повалившегося на спину Чин Квана по лицу.

– Конечно, ты должен умереть! Но ты не просто умрешь, это я тебя убью! И не прощу тебе, если умрешь самовольно. Ты понял, Чин Кван? Запомни: еще раз ослушаешься моих приказов – и Тан окажется в опасности. Пока я не велю тебе умереть, ты должен быть подле меня. Думал, я позволю тому, кто предал меня, просто спокойно умереть? Ни за что! Я еще долго буду мучить тебя – всю твою жизнь.

Отняв ногу от покрывшегося грязью лица Чин Квана, Вон резко отвернулся.

– Отвези мою жену во дворец. После этого ты не увидишь ее до конца своей жизни. Таково твое первое наказание.

Сказав все, что хотел, Вон без колебаний широким шагом направился к улочкам Пённадо, оставив оцепеневших Тан и Чин Квана вдвоем. Голубые флаги трактиров развевались на ветру. Вон завернул в первый попавшийся на глаза. Он понимал, как опасно и безрассудно государю ходить по таким заведениям и распивать алкоголь в одиночестве, но не стал обращать на это внимания и заказал чего покрепче. Этой ночью немедленно нужно было выпить.

16

Особенный раб

Мучительная весна в бескрайне широких степях почти подошла к концу. Здесь, на возвышенности меж гор Алтая, Иньшаня[22], Большого Хингана[23] и Яблонового хребта[24], и зародился центр всея мира – Монголия. На западе этого нагорья возвышался священный Хангай[25], где колосилась зеленая трава и текли чистейшие речные воды. Некто медленно поднимался по гребню горы верхом на коне. Красноватые щеки, впалые глаза, курчавые волосы и борода явно отличали его от монголов. Однако крепостью тела и зоркостью глаз он не уступал монгольским военачальникам.

То был предводитель племени канглов – неоседлого народа, кочевавшего по степям Золотой Орды и известного своей храбростью. Мужчина неспешно скакал верхом, наслаждаясь освежающим ветерком, как вдруг откуда-то издалека донесся крик. Он обернулся. Кто-то мчался к нему на коне. Хотя тот человек находился так далеко, что пока напоминал лишь точку, монгол окинул его зорким взглядом и широко улыбнулся – узнал. Как и спешивший к нему всадник. Оба они, должно быть, видели не хуже ястребов, которых использовали для охоты.

– Давно не виделись, Тогто![26] – широко улыбнулся сквозь густую бороду подоспевший мужчина. Он тоже не был монголом: белокожий выходец из западных степей, он относился к другому народу кочевников – кыпчакам[27].

– Ну наконец ты прибыл, Чонгур![28] Тебе решительно не подходит твое имя. Буду звать тебя Черепахой.

– Возникли кое-какие обстятельства… где принц?

– Вон там, – кивнул в направлении холма Тогто.

Поодаль от военного лагеря, средь высоких холмов чуть ближе к вражеским землям, находилась нейтральная степь, куда не осмеливались ступить ни свои, ни чужие. Проследив за взглядом Тогто и оглядев горный хребет, возвышавшийся вдалеке, Чонгур, что означает «ястреб», кивнул.

Человеком, которого они звали принцем, был Хайсан – правнук Хубилая и племянник нынешнего императора Тэмура. Хан Хубилай почил, но его вечный противник – Хайду из рода Угэдэев – до сих пор был жив. Старику уж миновало семьдесят лет. Когда он одолел и изгнал джинона[29] Гамалу, старшего брата императора, вместе с его сыном Есун-Тэмуром, его величество император почуял неладное на западной границе и отправил туда Хайсана. Формально он был послан героически противостоять Хайду, однако на деле все было куда сложнее. Хайсан мог притязать на право унаследовать престол, что было совершенно некстати для супруги императора, поэтому та подстрекала Тэмура выслать племянника из Тэдо. В некотором смысле его изгнали из города, чтобы помешать борьбе за становление преемником императора.

Однако Тэмур не стал высылать Хайсана с пустыми руками. Он вверил ему кочевой корпус выходцев из неоседлых племен – кэшиков[30] прежнего каана. Потомки кочевников, населявших обширные степи на севере и северо-востоке от Каспийского моря, они славились своей врожденной храбростью. А из желания добиться высокого положения и разжиться богатствами они сражались яростно и, если на то был приказ, не страшились ни воды, ни огня, потому даже монгольские воины, считавшиеся сильнейшими во всем мире, поражались этим белокожим кочевникам: кыпчакам, асам и канглам. А возглавляли этот конный корпус Тогто с Чонгуром.

– О каких обстоятельствах ты говорил? Как будешь объяснять принцу Хайсану, почему послал воинов вперед себя, а сам прибыл на несколько месяцев позже? – спросил Тогто у Чонгура. Тот, вздрогнув, покачал головой.

– Если он не поймет этих обстоятельств, мне не жить. За мной всюду следовала Беки.

– Ба! – улыбнулся Тогто, вместе с тем понимая обременительность положения товарища. – Так ты не выполнил приказ Хайсана избавиться от этой занозы? Это дискредитирует тебя как командующего имперскими кэшиками, Чонгур.

– Даже если бы он поручил это тебе, ничего бы не изменилось! Тем более на сей раз в этом замешан и мой сын… Мне не остается ничего, кроме как уповать на снисхождение принца.

– Но здесь им не игры, Чонгур, мы на поле боя. И Хайду не единственный наш враг.

– Я знаю, знаю, – нахмурившись, проворчал он: негромкое напоминание от Тогто звучало для него сродни непрошеному совету.

Поднимаясь по склону, устланному зеленым ковром мягкой травы, минуя огромный военный лагерь, они глядели вниз, и их взору открывалась граница, вдоль которой не было ни единого колышка. Неясно было, где на просторах широкой степи заканчиваются владения императора и начинаются земли, подконтрольные Хайду. Однажды их войска столкнутся в битве, и одно сокрушит другие – тогда-то и будет определено, кому здесь властвовать. Но теперь Хайсан вдруг ступил в глубины степи – так далеко, что облик его кажется Тогто и Чонгуру лишь точкой, – и расхаживает там, словно эти земли уже принадлежат ему, чем беспокоит не только вражеское войско, но и свое собственное.

– Это дискредитирует тебя как командующего имперскими кэшиками, Тогто. Как ты мог отпустить его одного?

– Даже ты не смог бы ничего поделать! Разве ж в силах кто усмирить упрямство Хайсана? Из-за этого мы с минганами и джагунами ежедневно находимся в состоянии повышенной готовности.

– Но здесь ведь нет никого, кроме нас? – прищурив свои ястребиные глаза, огляделся Чонгур. Тогто пожал плечами.

– Они прячутся там, где их не видно. Где даже их дыхания не слышно, сколь близко ни подойди. Любой, кто приблизится к Хайсану, умрет, не успев и стрелу выпустить.

– Прячутся на косогорье так, что их не видно… – Глаза Чонгура сузились пуще прежнего, пока он силился разглядеть своих людей в невысокой траве, едва доходившей ему до лодыжек. Но они так и оставались невидимы. Тогто, наблюдавший, как Чонгур вертел головой, слабо улыбнулся. Он был рад убедиться в том, что воинов не отыскать, но вскоре задумался о чем-то, и тогда его улыбка померкла.

– Куда ты отправил эту бедовую девчонку? Почему ее нигде не видно?

– Велел ей ждать. Сперва я должен предстать перед Хайсаном и просить о прощении.

– Разве эта Беки из тех, кто станет ждать, стоит лишь повелеть? – Глубокое сомнение звучало в голосе Тогто. Он торопливо обратил взор на принца. Крик ужаса сорвался с его губ.

– Чонгур! Смотри, что ты наделал!

Вслед за Тогто он окинул взглядом степь, и его раскрасневшееся лицо вмиг побледнело. Пустив скакуна галопом, к Хайсану скакала девушка; только что она миновала перевал.

– Черт возьми! Тогто, пошли воинам сигнал. Вели не нападать на нее! Если дочь кереитского[31] нойона[32] погибнет здесь…

– Но за ней кто-то гонится… Кто он? Убийца? – увидев человека, следовавшего за девушкой, Тогто замер. Тогда Чонгур выхватил у него стрелу-свистунок и пустил ее в воздух. Полое древко стрелы взмыло ввысь, и по округе разлетелся звук свиста.

– Поздно, Чонгур! Они слишком близко!

– Я не позволю ни Беки, ни этому человеку умереть здесь! Он мне благодетельствовал!

Чонгур словно безумный помчал коня вниз по склону. Ударами подгонял своего скакуна и Тогто.

В размышлениях о Хайду, чей лагерь, должно быть, разбили где-то за Алтаем, Хайсан ступал далеко на запад. Если он сумеет разбить старого волка в этой войне, еще на шаг приблизится к тому, чтобы стать следующим кааном. В жилах кипела кровь. Он чувствовал: решающий момент не за горами. Победа в их битве, грандиозной и жестокой по сравнению с мелкими сражениями, в которых прежде принимал участие Хайсан, сделает его всеобщим героем и величайшим воином на земле – тем, кто наконец заставит Хайду, поражение которому не сумел нанести даже его прадед, Хубилай-хан, преклонить колени. Хайсан наслаждался свежим воздухом священного Хангая и грезами о прекрасном будущем, как вдруг вздрогнул, заслышав тонкий голосок, который, казалось, никогда не раздастся на поле боя.

– Хайсан! – еле слышно донеслось откуда-то издалека. Голос звучал расплывчато и тихо, но юноша признал его, даже не видя ту, что звала его. Неужто даже командующий имперскими кэшиками Чонгур, которому он так доверял, потерпел поражение? Хайсан обернулся, и его глаз вдруг свело судорогой. Ему навстречу действительно скакал незваный гость. Волосы девушки развевались на ветру, а лицо озаряла сияющая улыбка.

– Беки! – ласково прошептал он, хоть и продолжал хмуриться.

Раздался хруст. В мгновение ока вокруг Хайсана возник полукруглый схрон. Почуяв угрозу безопасности господина, багатуры[33], прежде маскировавшиеся в траве, разрыв землю, выскочили из укрытий. Готовые безжалостно расправиться с врагами и убийцами, лишь те посмеют подойти к принцу, воины натянули тетиву монгольских луков, нацелившись на приближавшуюся девушку. Не успел Хайсан повелеть им опустить оружие, дюжина стрел пролетела по воздуху и к лицу и телу Беки.

– Нет! Остановитесь же, идиоты! – закричал он шокированно, а девушка тем временем съежилась, готовая упасть с коня. Еще не затихло эхо вскрика Хайсана, а стрелы уже пролетели точно над скакуном Беки. Так и не достигнув цели, они просвистели вдаль и в конце концов упали в траву. Темноликий молодой мужчина, скакавший вслед за Беки, подоспел вовремя: прижал ее к себе и спрыгнул из седла, уворачиваясь от стрел. Убедившись в том, что те пролетели мимо цели, багатуры, не печалясь о безуспешности первой атаки, обнажили клинки и направили их на молодого мужчину, который, сжав Беки в руках, катился прямо к ним. Среди этих воинов были и монголы, но в основном принца окружали белокожие кочевники, которые управлялись с клинками куда увереннее, чем с луком и стрелами.

Быстро взмахнув ногой, мужчина сбил одного из воинов, бросившихся вперед, и плечом прижал его к земле. С легкостью вырвав оружие у белокожего багатура, он вскочил, опираясь на спину поверженного мужчины. Бросившиеся на него кочевники валились наземь, словно колосья кукурузы. Одних он бил клинком, других ногами, кого-то и вовсе сшибал локтями и коленями, но нельзя было точно сказать, кого чем: молодой мужчина был слишком быстр. Настолько быстр, что, казалось, ни разу не коснулся земли, пока не уложил всех воинов, набросившихся на него.

Хайсан распахнул рот в изумлении. Багатуров было немного, но все они входили в состав личной гвардии каана и подчинялись лично принцу. Хотя он собственными глазами видел их поражение, не верилось, что какому-то человеку удалось в одиночку одолеть столь искусных воинов. Когда мужчина, возвышавшийся над багатурами, разбросанными по земле точно опавшие листья, повернулся к Хайсану, тот почувствовал напряжение, которое давно уже не ощущал.

– Кто ты?

Ответа тот человек не дал, лишь бросился на принца с клинком на изготовку. Что за чертовщина! Хайсан и подумать не мог, что ему придется беспокоиться о сохранности своей жизни еще до столкновения с многочисленной армией Хайду. Однако стремительная атака незнакомца не напугала – он и сам был воином огромной доблести. Даже наоборот: он был взбудоражен возможностью сразиться с могущественным воином, так легко одолевшим его багатуров. Сейчас никто из подданных не смог бы прийти ему на выручку. Пред этим грозным воином на ногах стоял лишь один человек: сам Хайсан. Некому было помочь ему в этой битве, и принц обнажил свой клинок.

Слыша, как собственное сердце все громче стучит в груди, он направил оружие на приближавшегося врага. Как только молодой мужчина оказался на должном расстоянии от него, Хайсан полоснул клинком. Исхода могло быть лишь два: либо он распорол грудь врагу надвое, либо тот упал. Однако принц стоял на том же месте, а вот противник так и не рухнул ему в ноги с распоротой грудью. Его и след простыл. Как так? И это после удара Хайсана, который полагал, что в этом мире нет того, кого он был бы не в сих заметить и сразить, во всяком случае с такого расстояния!

Это не было бахвальством. По части военного дела Хайсана и впрямь признавали лучшим из лучших во всей империи. Что за человек этот молодой мужчина, раз ему удалось так легко уклониться от удара принца? И можно ли считать его обычным человеком? Ответа на этот сомнительный вопрос у Хайсана не было. И снова хруст! Принц уже слышал, как с этим звуком люди выскакивали из схронов.

Даже не оглядываясь, он понимал, что произошло. Все его багатуры, скрывавшиеся в траве, уже были повержены и разбросаны по земле. Та же участь настигла тех, кто явился в эту степь в ожидании возможности напасть на Хайсана. Все эти убийцы ничтожно, как и его собственные воины, пали от рук молодого мужчины, который, уклонившись от атаки принца, промелькнул мимо него.

А было все и впрямь так, как предполагал Хайсан: повернув голову, он увидел, как у него за спиной, подогнув ноги, падает лицом в землю последний из убийц, что еще держался на ногах, а молодой человек отбросил клинок, словно в том больше не будет нужды. В ногах у него валялись поверженные враги, лишь он один стоял непоколебимо. При виде этого Хайсан затрепетал. Испытанное им чувство было сродни упоению – оно вскипает от желания прикоснуться к чужой силе, которое воин испытывает при встрече с противником, превосходящим его по силе.

– Ваше высочество Хайсан!

– Вы не ранены?

Когда запыхавшиеся Тогто и Чонгур добежали к Хайсану, опасность миновала. Поверженные одним ударом воины со стонами катались по земле. Кровью, однако, никто не истекал, поэтому, похоже, им скорее надавали тумаков и отпинали, но никак не порубили и не закололи. Одолевший их всех – будь то багатур или убийца – молодой мужчина подошел к так и не поднявшейся девушке и поставил ее на ноги. Все произошло в мгновение ока, и оттого Хайсан с Тогто и Чонгуром лишились дара речи и некоторое время молча смотрели друг на друга. Тишину нарушила девушка: пнув одного из людей принца, она вынудила того застонать от боли.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Notes

1

Дворец, в котором ван Чхуннёль стал жить после отречения от престола в пользу своего сына в 1298 году. (Здесь и далее прим. пер.)

2

Иное имя Вангама, старшего сына вана Чхунсона.

3

Иное имя вана Чхунсука.

4

Город в провинции Чжэцзян, который находится на территории современной КНР.

5

Город в провинции Гуандун, который находится на территории современной КНР.

6

Букв. «Укрощенный юг»; так в годы китайской колонизации называли северную часть современной территории Вьетнама.

7

В буддизме под тремя жизнями понимается три перерождения: предыдущее, нынешнее и будущее.

8

Один из уездов государства Корё, который находился на территории современной провинции Канвондо, Республика Корея.

9

Подобие сословия в период правления династии Юань, куда входили люди разных национальностей (кроме китайцев и монголов), в частности – тюрки, персы и арабы.

10

Город находится на территории современного Узбекистана.

11

Один из четырех улусов, на которые Чингисхан разделил свое государство; назван в честь сына великого хана – Чагатая.

12

Древнее государство в Средней Азии, в состав которого входили современный Ташкентский оазис и часть земель междуречья Амударьи и Сырдарьи; также известно как Кангха и Кангдиз.

13

Располагалось на территории современного Ирана; основано монгольским военачальником Хулагу – внуком Чингисхана.

14

Город находится на территории современного Ирана.

15

На момент описываемых событий – столица государства Хулагуидов.

16

На сегодняшний день – столица Ирака.

17

Государственный орган, созданный Чхве У в 1225 году, который занимался управленческими вопросами, т. е. назначениями чиновников на те или иные должности.

18

Супруга Чинкима, сына Хубилая, и мать императора Тэмура, более известная в российской историографии как Байрам-Егечи.

19

Двери традиционного корейского дома покрывались рисовой бумагой ханджи или и вовсе изготавливались из нее. Хотя материал этот достаточно прочен, повредить его вполне возможно.

20

В эпоху династии Корё существовало 22 почтовых маршрута. Этот шел из Кэгёна, который в те годы был столицей, на запад, в Хэджу.

21

Старинная мера длины, использовавшаяся в Восточной Азии. 1 ли примерно равен 500 метрам.

22

Горная система на севере Китая, на территории современного региона Внутренняя Монголия.

23

Вулканический горный хребет на северо-востоке Китая, также известный как Дасинъаньлин.

24

Расположен на западе современного Забайкальского края, в Российской Федерации.

25

Горный хребет в западной и центральной частях Монголии.

26

Монгольский главнокомандующий и государственный деятель, известный тем, что руководил составлением исторических хроник о событиях, произошедших до создания государств Ляо, Цзинь и Сун.

27

Они же кипчаки и половцы; позднее этот народ стал называться татарами.

28

Военный и государственный деятель, третий сын Тутухи – известного монгольского военачальника.

29

Монгольский титул, означающий соправителя и наследника престола, впервые пожалованный именно Гамале в 1292 году.

30

Личная гвардия монгольских каанов, учрежденная при Чингисхане; элитное подразделение армии.

31

Монгольское кочевое племя, завоеванное во годы правления Чингисхана.

32

Лично свободные знатные люди; аналог князей в монгольских землях.

33

Особый корпус сильнейших воинов, который входил в состав кэшиков, занимавшихся охраной каана.