Антиматериальный контакт

– Благодарю за честный ответ, – кивнул Драгов. – В таком случае я хотел бы представить свою часть брифинга, касающуюся безопасности экспедиции.

Он вышел к голографическому проектору, и изображение сменилось схемой корабля с выделенными зонами безопасности.

– «Пульсар» оснащен многослойной магнитной защитой последнего поколения, способной сдержать значительные объемы антиматерии. Однако мы должны признать, что имеем дело с явлением, которое превосходит наши технологические возможности. Поэтому я разработал протоколы безопасности для различных сценариев.

Драгов начал описывать последовательность действий при обнаружении угрозы, правила поведения вблизи аномалии, алгоритмы экстренной эвакуации. Ева слушала внимательно, отмечая про себя, что большинство протоколов подразумевали военный ответ на любую неопределенную ситуацию.

– В случае установления факта разумной деятельности, – продолжил Драгов, – все контакты будут осуществляться через специальную группу, в которую войдут как научные, так и военные специалисты. Любые несанкционированные попытки коммуникации строго запрещены.

– Это противоречит стандартным протоколам первого контакта ОКА, – возразила Анна Лей. – Научный руководитель экспедиции имеет приоритетное право определять методы коммуникации.

– В стандартных условиях – да, – согласился Драгов. – Но мы имеем дело с потенциально смертельной угрозой. Одна ошибка может стоить нам корабля и всех жизней на борту. Вы же понимаете, что антиматерия при контакте с обычным веществом мгновенно аннигилирует с выделением колоссальной энергии?

– Думаю, все присутствующие знакомы с базовыми принципами физики, командующий, – холодно отметила Ева. – Но предлагаю отложить обсуждение конкретных протоколов до момента, когда мы получим более полную информацию об объекте исследования.

Капитан Вельский, почувствовав нарастающее напряжение, вмешался:

– Я согласен с доктором Романовой. Мы сможем корректировать наши протоколы по мере поступления новых данных. Сейчас же предлагаю перейти к техническим аспектам миссии. Михаил Кронов, пожалуйста, представьте информацию о двигательных системах.

Михаил поднялся и активировал схему двигательного отсека.

– «Пульсар» оборудован гибридной системой движения третьего поколения. Основные субсветовые двигатели способны разогнать корабль до 0,3 скорости света, что позволит нам достичь аномалии примерно за восемь месяцев. Дополнительно установлена экспериментальная система искривления пространства, которая теоретически может обеспечить короткие сверхсветовые прыжки.

– «Теоретически»? – переспросил один из военных офицеров. – Это оборудование не тестировалось?

– Система прошла все лабораторные испытания и два полевых теста в контролируемых условиях, – пояснил Михаил. – Однако для активации требуется огромное количество энергии, поэтому мы планируем использовать ее только в экстренных случаях или на обратном пути, когда будем лучше понимать ее взаимодействие с аномалией.

Брифинг продолжался еще два часа. Руководители всех отделов представили свои планы и задачи. К концу совещания общая картина миссии стала более ясной, но Ева заметила, что напряжение между научным и военным персоналом только усилилось.

Когда основная часть брифинга завершилась, и участники начали расходиться, капитан Вельский подозвал Еву и Драгова.

– Я понимаю, что у вас разные приоритеты, – сказал он тихо, когда они остались втроем. – Но успех миссии зависит от нашей способности работать вместе. Я не позволю, чтобы личные разногласия подвергали опасности экспедицию.

– Моя единственная цель – безопасность экипажа и выполнение поставленной задачи, – ответил Драгов.

– Как и моя, – добавила Ева. – Просто наши методы могут различаться.

– Тогда предлагаю компромисс, – капитан посмотрел на обоих. – Доктор Романова сохраняет полную автономию в научных вопросах. Командующий Драгов отвечает за безопасность. В спорных ситуациях последнее слово остается за мной как капитаном корабля. Это устраивает обе стороны?

Ева и Драгов обменялись взглядами и синхронно кивнули.

– Отлично, – заключил Вельский. – Тогда до завтра. Старт в 08:00.

Симуляционная палуба «Пульсара» представляла собой просторное помещение с продвинутой системой виртуальной реальности. Здесь члены экипажа могли тренироваться в условиях, максимально приближенных к реальным.

Ева наблюдала за тренировкой научной группы через стеклянную перегородку. Анна Лей и трое других ксенобиологов работали в виртуальных защитных костюмах, имитирующих условия повышенной радиации. Их движения были осторожными, выверенными – малейшая ошибка в реальной ситуации могла стоить жизни.

– Впечатляет, правда?

Ева обернулась. Рядом стоял Михаил Кронов, с интересом наблюдая за тренировкой.

– Да, они хороши, – согласилась она. – Но я всё равно беспокоюсь. Мы не знаем, с чем столкнемся там.

– Никто не знает, – пожал плечами Михаил. – В этом и заключается смысл исследований. Кстати, я слышал, что ты отказалась от предложения Земного Правительства возглавить новый институт экзофизики. Это правда?

Ева кивнула.

– Слишком много бюрократии, слишком мало настоящей науки. К тому же, после Титана… – она замолчала, но Михаил понял без слов.

– Ты не виновата в том, что произошло, – мягко сказал он.

– Официальное расследование пришло к такому же выводу. Но это не возвращает погибших, – Ева отвернулась, наблюдая за тренировкой. – Знаешь, иногда я думаю, что эта экспедиция – мой последний шанс доказать, что я все еще могу принести пользу науке.

– Ты лучший астрофизик ОКА, – возразил Михаил. – Никто не сомневается в твоей ценности для науки.

– Кроме меня самой, – тихо ответила Ева. – В любом случае, я рада, что ты согласился участвовать в экспедиции. Твой опыт будет неоценим.

– Не мог же я позволить тебе отправиться в такую авантюру без поддержки, – улыбнулся Михаил. – Кстати, что ты думаешь о военном контингенте? Драгов кажется… напряженным.

– Он военный до мозга костей. Видит угрозы везде. Но я понимаю его беспокойство. Антиматерия – не шутки.

За стеклом тренировка закончилась, и Анна Лей направилась к выходу. Увидев Еву и Михаила, она помахала им и подошла.

– Как прошло? – спросила Ева.

– Мой виртуальный пациент выжил, так что, полагаю, неплохо, – улыбнулась Анна. – Симуляция реагирования на радиационное воздействие. Правда, не уверена, что это применимо к антиматерии.

– Будем надеяться, что нам не придется это проверять, – ответил Михаил.

– О, кстати, – вспомнила Анна, – я хотела показать тебе кое-что интересное. Мы провели анализ последних данных с «Пионера-387», и есть странная закономерность в изменениях структуры аномалии.

– Какого рода закономерность? – заинтересовалась Ева.

– Похоже на цикличность. Словно она «дышит». Я подготовила отчет, он у меня в лаборатории.

– Пойдемте посмотрим, – предложила Ева.

Они направились в лабораторный модуль корабля. По пути встречались члены экипажа – все были заняты последними приготовлениями перед стартом. В одном из коридоров они столкнулись с группой военных техников, устанавливающих какое-то оборудование.

– Извините, проход временно ограничен, – сообщил один из них. – Проводится установка систем безопасности.

– Это научный корабль, – напомнила Ева. – И я научный руководитель экспедиции. Что именно вы устанавливаете?

– Дополнительные сенсоры периметра, мэм, – ответил техник, явно чувствуя себя неловко под ее взглядом. – Приказ командующего Драгова.

– И почему меня не уведомили об этом?

– Я не могу ответить на этот вопрос, мэм.

Ева хотела возразить, но Михаил положил руку ей на плечо.

– Давай выберем другой маршрут, – предложил он. – До старта осталось меньше двенадцати часов, сейчас не время для конфронтации.

Ева нехотя согласилась, и они пошли в обход. В лаборатории Анны их ждали голографические проекции данных с зонда.

– Вот, смотрите, – Анна активировала временную шкалу. – Каждые 26,7 часов структура аномалии проходит полный цикл изменений. Сначала расширение, затем сжатие, потом короткая фаза стабильности, и цикл повторяется.

Ева внимательно изучала данные.

– Это действительно напоминает дыхание. Или… пульсацию.

– Как сердцебиение, – добавил Михаил.

– Вы думаете, это может быть биологический организм? – спросила Анна, и в ее голосе звучало плохо скрываемое возбуждение. Как ксенобиолога, ее волновала перспектива обнаружения новой формы жизни.

– Не исключено, – осторожно ответила Ева. – Хотя мне сложно представить живой организм, состоящий из антиматерии. Эволюция такого существа потребовала бы полной изоляции от обычной материи в течение миллионов лет.

– А что, если это искусственно созданный организм? – предположил Михаил. – Своего рода биотехнологическая конструкция?

Ева покачала головой.

– Слишком много предположений на слишком малом объеме данных. Давайте не будем забегать вперед. Когда доберемся до аномалии, у нас будет возможность провести полноценное исследование.

Анна кивнула, но Ева видела, что ее глаза все еще горели энтузиазмом. Молодая ксенобиолог была полна энергии и жажды открытий – качества, которые Ева ценила, но которые могли быть опасны в неизведанной ситуации.

– Анна, я ценю твой энтузиазм, но прошу соблюдать осторожность. Особенно когда мы достигнем аномалии. Никаких необдуманных действий, хорошо?

– Конечно, – серьезно ответила Анна. – Я понимаю риски.

– Отлично, – Ева посмотрела на часы. – Мне нужно проверить последние калибровки научного оборудования. Увидимся позже.

Оставив Анну и Михаила в лаборатории, Ева направилась в свой рабочий кабинет. Проходя мимо смотровой палубы, она остановилась, привлеченная видом Земли через огромный иллюминатор.

Голубая планета выглядела такой спокойной, такой защищенной. Завтра они покинут ее, отправятся за пределы Солнечной системы, к неизвестности, которая могла изменить все представления человечества о Вселенной.

«Что если мы действительно не одни?» – подумала Ева, глядя на россыпь огней ночной стороны Земли. Эта мысль была одновременно вдохновляющей и пугающей.

Последние часы перед стартом на орбитальной станции «Циолковский» прошли в напряженных приготовлениях. Экипаж «Пульсара» собрался в главном конференц-зале для прощальной церемонии. На огромном экране транслировалось обращение Генерального Секретаря Объединенного Правительства.

– … эта миссия символизирует неугасающий дух исследований человечества, – говорил седовласый мужчина с экрана. – Вы отправляетесь к границам неизвестного, чтобы расширить наши знания о Вселенной. Весь мир наблюдает за вами с надеждой и гордостью. Желаю вам успешного путешествия и безопасного возвращения.

Когда трансляция завершилась, директор ОКА Виктор Ламанов поднялся для своего напутствия.

– Дамы и господа, через несколько часов вы отправитесь в миссию, которая может стать поворотным моментом в истории космических исследований. Впервые мы столкнулись с явлением, которое не можем объяснить с позиции наших знаний. Это пугает и вдохновляет одновременно.

Директор сделал паузу, обводя взглядом собравшихся.

– Я не буду произносить длинных речей. Скажу лишь одно: помните, что вы представляете все человечество. Ваши действия и решения должны отражать лучшие качества нашей цивилизации – любознательность, мужество, сострадание и мудрость. Удачи вам, и да хранят вас звезды.

После церемонии члены экипажа разошлись для последних приготовлений. Ева отправилась в комнату связи, чтобы провести последний видеозвонок своим родителям. Они жили в одном из защищенных городов на побережье Тихого океана, в зоне, пострадавшей от повышения уровня моря в начале века.

– Милая, мы так гордимся тобой, – улыбнулась мать, седая женщина с проницательными глазами, унаследованными дочерью. – Хотя, конечно, волнуемся.

– Всё будет хорошо, мама, – уверенно ответила Ева. – «Пульсар» – самый современный корабль флота. К тому же, я не одна – со мной отличная команда.

– Мы видели новости, – сказал отец, бывший инженер космического флота. – Эта аномалия… она действительно такая необычная, как говорят?

– Даже больше, – кивнула Ева. – Мы не знаем, с чем столкнемся, но это шанс совершить величайшее открытие в истории человечества.

– Только, пожалуйста, будь осторожна, – попросила мать. – После того случая на Титане…

– Мама, это совсем другое. Мы учли все ошибки прошлого. Обещаю, я вернусь.

Попрощавшись с родителями, Ева отключилась и на мгновение прикрыла глаза. Разговоры с семьей всегда давались ей нелегко перед опасными миссиями. Они никогда не пытались отговорить ее, всегда поддерживали, но в их глазах она видела страх, который не могла развеять.

За час до старта экипаж занял свои места. Мостик «Пульсара» напоминал сложный организм – дисплеи, голографические проекции, сенсорные панели окружали центральное кресло капитана. Капитан Вельский проверял системы корабля, переговариваясь с офицерами.

Ева сидела на своем месте научного руководителя, просматривая последние данные калибровки оборудования. Рядом с ней Анна Лей настраивала биологические сенсоры. За спиной Евы расположился Михаил, контролировавший двигательные системы. Драгов занял место руководителя службы безопасности справа от капитана.

– Все системы готовы к запуску, – доложил старший инженер. – Генераторы на полной мощности, двигатели в режиме ожидания.

– Отлично, – кивнул Вельский. – Центр управления полетами, мы готовы к отстыковке.

«Подтверждаем готовность, «Пульсар». Начинаем обратный отсчет. Удачного пути».

На главном экране появились цифры отсчета: 10, 9, 8…

Ева почувствовала, как учащается пульс. Несмотря на многолетний опыт космических полетов, каждый запуск вызывал особые эмоции – смесь восторга, тревоги и предвкушения.

– Активация магнитных захватов, – скомандовал Вельский.

– Захваты активированы, – подтвердил офицер.

3, 2, 1…

– Отстыковка!

Легкая вибрация прошла по корпусу корабля, когда «Пульсар» отделился от станции. Маневровые двигатели мягко развернули судно, направляя его нос к звездам.

– Расстояние до станции – пятьсот метров и увеличивается, – доложил навигационный офицер. – Курс стабилен.

– Запуск основных двигателей через тридцать секунд, – объявил Вельский. – Приготовиться к ускорению.

Ева пристегнула ремни безопасности. На экране перед ней мелькали данные систем жизнеобеспечения и научного оборудования. Все показатели были в норме.

– Запуск двигателей!

Мощная сила вдавила Еву в кресло, когда ионные двигатели «Пульсара» пришли в действие. Корабль начал набирать скорость, удаляясь от Земли.

– Траектория стабильна, – сообщил навигатор. – Выход на расчетный курс через две минуты.

– Все системы функционируют нормально, – добавил старший инженер. – Реакторы работают на оптимальной мощности.

Ускорение продолжалось пять минут, после чего двигатели перешли в крейсерский режим. Ева почувствовала, как давление ослабло, и отстегнула ремни.

– Дамы и господа, – обратился Вельский к экипажу, – мы успешно покинули орбиту Земли и взяли курс к аномалии «Омега». Через четыре часа активируем основные субсветовые двигатели для основного разгона. До этого момента всем отдыхать и готовиться к длительному периоду ускорения.

Ева поднялась и подошла к иллюминатору. Земля уже превратилась в яркий голубой шар среди бесконечной черноты космоса. Они начали путь, который продлится восемь месяцев только в одну сторону. Восемь месяцев надежд, страхов и ожидания.

«Что бы ты ни было, – мысленно обратилась она к далекой аномалии, – мы идем к тебе. И я очень надеюсь, что ты нам рады».

Корабельное время показывало 23:42, когда Ева вошла в научную лабораторию. Большинство членов экипажа уже отдыхали, готовясь к периоду основного ускорения. Но она знала, что не сможет уснуть, и решила провести время за анализом данных.

К ее удивлению, в лаборатории уже был Михаил. Он склонился над голографической моделью двигательной системы, внося какие-то корректировки.

– Не спится? – спросила Ева, подходя ближе.

Михаил вздрогнул от неожиданности, но, увидев ее, улыбнулся.

– Как и тебе, судя по всему. Проверяю последние настройки перед основным ускорением. Хочу быть уверенным, что система справится с нагрузкой.

– Сомневаешься?

– Скажем так, предпочитаю перестраховаться. Это первый полномасштабный запуск двигателей нового поколения в условиях длительной миссии.

Ева кивнула и активировала свою рабочую станцию.

– Я собиралась еще раз просмотреть последние данные с «Пионера-387». Анна права, в пульсациях аномалии есть что-то… органическое.

Они работали в комфортном молчании около часа. Ева периодически поглядывала на Михаила – его сосредоточенное лицо, освещенное голубоватым светом голограммы, выражало абсолютное погружение в работу. Она всегда уважала таких людей – целеустремленных, увлеченных своим делом.

– Ева, – вдруг нарушил молчание Михаил, – ты никогда не рассказывала, что произошло на Титане. Я знаю официальную версию, но…

Она напряглась. Тема Титана все еще была болезненной.

– Но хочешь знать, что случилось на самом деле?

– Только если ты готова об этом говорить.

Ева отвернулась к экрану, но уже не видела данных перед собой.

– На самом деле, официальная версия довольно точна. Разгерметизация научного модуля из-за структурной деформации корпуса. Пятеро погибших. Я выжила только потому, что в тот момент была в смежном модуле.

– Но люди говорят…

– Люди всегда говорят, – резко ответила Ева, но затем смягчилась. – Прости. Ходят слухи, что я проигнорировала предупреждения о проблемах с обшивкой, что была слишком увлечена экспериментом. Это неправда. Мы получили все разрешения, все проверки были пройдены. Просто… никто не предвидел, что радиационный фон Титана повлияет на новый тип обшивки именно таким образом.

Михаил помолчал, обдумывая услышанное.

– Спасибо, что рассказала. Я никогда не верил слухам. Знаю, каково это – нести ответственность за жизни других.

Ева благодарно кивнула. Было что-то освобождающее в том, чтобы поговорить об этом с человеком, который не пытался ее судить.

Их разговор прервал сигнал интеркома.

«Внимание всему экипажу. Через тридцать минут начинается процедура основного ускорения. Всем занять свои места и приготовиться к длительной перегрузке».

– Пора возвращаться на мостик, – сказала Ева, выключая рабочую станцию.

Когда они шли по коридору, Ева заметила, что многие члены экипажа выглядят напряженными. Для некоторых это был первый дальний космический полет. Даже с современными системами компенсации длительное ускорение было испытанием для организма.

На мостике капитан Вельский проверял готовность систем.

– Доктор Романова, мистер Кронов, как раз вовремя, – кивнул он. – Займите свои места, мы начинаем процедуру через двенадцать минут.

Ева села в свое кресло и пристегнулась. Рядом с ней заняла место Анна, выглядевшая взволнованной, но решительной.

– Все научное оборудование закреплено и переведено в транспортный режим, – сообщила она. – Мы готовы к ускорению.

– Отлично, – ответила Ева. – Первые несколько часов будут самыми тяжелыми, потом организм адаптируется.

На мостик вошел Драгов, сопровождаемый двумя офицерами ОВСЗ. Его лицо, как всегда, не выражало эмоций, лишь в глазах читалась сосредоточенность.

– Капитан, военный контингент готов к процедуре ускорения, – доложил он, занимая свое место. – Все системы безопасности активированы и функционируют нормально.

– Благодарю, командующий, – ответил Вельский. – Мы начинаем через пять минут. Всем приготовиться.

Последние минуты перед ускорением тянулись особенно медленно. Ева смотрела на экран, где отображался обратный отсчет, и чувствовала, как нарастает внутреннее напряжение.

– Активация систем искривления пространства, – скомандовал Вельский, когда отсчет достиг нуля. – Запуск субсветовых двигателей на полную мощность!

«Пульсар» содрогнулся, когда основные двигатели пришли в действие. Ева почувствовала, как невидимая сила вдавливает ее в кресло. Перед глазами мелькали красные точки – признак начинающегося кислородного голодания мозга.

– Стабилизация гравитационного поля, – голос капитана звучал напряженно. – Компенсаторы на максимум!

Постепенно давление начало ослабевать, по мере того как система компенсации приходила в равновесие с нарастающим ускорением. Через десять минут Ева уже могла дышать почти нормально, хотя все еще ощущала тяжесть во всем теле.

– Основное ускорение пройдет в течение двенадцати часов, – объявил Вельский. – После этого мы достигнем крейсерской скорости в 0,3 от скорости света и перейдем в режим постоянного полета. Рекомендую всем после смены отправиться в медицинский отсек для профилактического осмотра.

Началось долгое путешествие к аномалии «Омега». Впереди были месяцы космического полета – время подготовки, тренировок и ожидания встречи с неизвестным, которое могло изменить судьбу человечества навсегда.

Глава 3: На границе известного

Межзвездное пространство растянулось вокруг «Пульсара» бесконечным черным полотном, усыпанным мириадами далеких огней. За восемь месяцев полета корабль преодолел огромное расстояние, удалившись от Солнечной системы на 214 световых лет. Созвездия сместились, изменили свои очертания; сама галактика выглядела иначе с этой новой точки обзора.

Ева стояла в обсервационном куполе – круглом помещении с прозрачным потолком, откуда открывался панорамный вид на космос. После месяцев, проведенных в искусственном освещении корабля, возможность видеть настоящие звезды была бесценной.

– Потрясающий вид, не правда ли? – произнес голос за ее спиной.

Обернувшись, Ева увидела капитана Вельского. За время экспедиции его аккуратная борода приобрела седину, а в глазах появилась глубина, которой не было раньше. Долгие месяцы ответственности за жизни более сотни человек оставили свой след.

– Действительно впечатляет, – согласилась Ева. – Мы так далеко от дома, как никто до нас.

– И почти у цели. Через шесть часов мы начнем финальное торможение. Согласно последним данным, аномалия находится в 0,7 астрономических единицах от нас.

Ева кивнула. Восемь долгих месяцев подготовки, тренировок и ожидания подходили к концу.

– Как команда? – спросила она.

– Напряжена, – честно ответил Вельский. – И это понятно. Мы приближаемся к объекту, о котором почти ничего не знаем, кроме того, что он теоретически может уничтожить нас одним прикосновением.

– Я думала, вы как капитан должны быть более оптимистичны, – улыбнулась Ева.

– А я думал, что ученые должны быть более осторожны, – парировал Вельский с легкой усмешкой. – Особенно после просмотра последних данных зонда.

Он был прав. За последние недели, по мере приближения «Пульсара» к цели, автоматический зонд «Пионер-387», продолжавший наблюдение за аномалией, зафиксировал усиление активности. Структура антиматериального облака менялась все быстрее, пульсации участились, а магнитное поле, удерживающее антиматерию, усложнило свою конфигурацию.

– Я знаю риски, – серьезно ответила Ева. – Но также знаю, что мы приняли все возможные меры предосторожности. Наша магнитная защита способна выдержать близость к антиматерии, а протоколы безопасности проработаны до мельчайших деталей.

Вельский кивнул, хотя в его взгляде читалась не до конца развеянная тревога.

– Я собрал офицерский состав на брифинг через час. Будем обсуждать процедуру приближения. Думаю, вам как научному руководителю следует присутствовать.

– Конечно, – согласилась Ева. – Я буду.

Когда капитан ушел, она снова повернулась к звездам. Где-то впереди их ждала аномалия «Омега» – объект, изменивший ее жизнь еще до того, как она его увидела. Восемь месяцев в космосе. Восемь месяцев подготовки, исследований и размышлений. И вот теперь, на пороге открытия, Ева ощущала странную смесь возбуждения и страха.

Зал тактического планирования был заполнен ключевыми членами экипажа. Вокруг центрального голографического стола собрались капитан Вельский, командующий Драгов, старший навигационный офицер, главный инженер, Ева, Михаил Кронов и руководители других отделов. В воздухе висела трехмерная проекция аномалии «Омега» – последние данные, полученные с расстояния в один световой день.

– Итак, дамы и господа, – начал Вельский, – через пять часов мы начинаем торможение и выходим на исследовательскую траекторию вокруг аномалии. Наша первоочередная задача – занять безопасную позицию и провести детальное сканирование объекта перед любыми активными действиями.