Китай. Третья часть

Николай Вавилов

Китай. Третья часть

Существуют ли китайцы и едина ли единая китайская нация?

Все мы привыкли с детства, что «в Китае все жители китайцы, и сам император у них китаец». Для наблюдателя со стороны монолитность китайской нации не вызывает сомнений – темные волосы, карие раскосые глаза, единый оттенок кожи – какие могут быть сомнения? «Китайцы» – такой термин закрепился за жителями Срединного государства. Есть разные и не до конца доказанные версии о происхождении этнонима «китайцы» и слова «Китай» в русском языке – некоторые находят этимологию в этнониме монгольского племени киданей, которые захватили Северный Китай и создали государство Ляо, как раз когда была создана Киевская Русь, сегодня по этому названию мы можем узнать современную провинцию Ляонин, а в английском языке прижилось слово Cathay, которым иногда обозначают Китай. По факту государство Ляо большей частью напоминает современную расширенную Монголию – в мире масса несправедливостей, и наверное, китайцам немного обидно, что их называют чужим кочевым именем. Распространенная форма China (Cina, Sina), скорее всего, также восходит к полукочевой династии Цинь (Qin) известной своим императором Цинь Шихуаном, существование которой приходится на раннюю историю Римской империи. Впрочем, современное название Россия по-китайски звучит как Элосы 俄罗斯 и для многих исследователей идентична монгольскому слову «Улус» – или просто «народ», «государство». Китайцы, правда, для первого иероглифа выбрали не привычный для слово «улус», а иероглиф «внезапный» 俄, состоящий из графем «человек» и одного из видов «оружия». Степи монгольские нас связали, тайною нашей стали – и два больших земледельческих народа столетиями смотрели друг на друга как на представителей кочевых племен.

Кстати, читателю немаловажно будет знать, что термин «Поднебесная» «Тянься» 天下 вовсе не означает «Китай», а тождественна греческому термину «ойкумена» или русскому – Вселенная – то есть все населенное пространство, проще говоря – весь мир. Китаеведов со слабой филологической подготовкой легко вычислить по неверному употреблению данного термина. Иное дело, что для китайцев почти все поднебесье занимали сами китайцы, по краям которого кочевали дикие варвары.

Но вернемся к китайцам – если они вовсе не кидани и не монголы, то кто же они такие. На этом этнологический детектив не заканчивается: в страноведческих и собственно китайских работах базовым термином, описывающей полуторамиллиардную нацию является этнос хань. Но Хань, название маленькой области в среднем течение Хуанхэ, и это название династии – именно так пишут сами китайские исследователи – название китайской этнической общности происходит из названия одной из крупных правящих династий Хань 汉. Очень интересно, представьте себе, что на вопрос в анкете о национальности русские бы писали – «романовы», «рюриковичи». Самым близким таким случаем употребления у нас, наверное, можно считать употребление термина «советский человек» – по названию государственного строя. Кстати, южные китайцы в пику северным любят называть себя не «ханьцами», а «танцами» – по названию другой великой династии Тан: вот в Лондоне чайнатаун называется «Улицей людей Тан» – 唐人街.

Глубоко спряталась от нас реальная этническая составляющая китайцев – в названии современного государства Китай «Чжун го» «Срединное государство» нет этнонима, подобного «русский» или «англичанин», в официальном наименовании этноса, который составляет на минуту 93% всего населения Китая – тоже нет этнонима, а какая-то историческая государственная общность – с таким же успехом можно назвать этносом «подданых Британской короны». Какие-то «Соединенные штаты Европы» у нас получаются.

Получается, что когда китаец говорит, что он китаец другому иностранцу он произносит что-то типа, «я европеец», «я гражданин СССР», «я американец» – не полный, конечно, аналог, но близкий к этому. То есть общность, отличная от других окружающих его крупных общностей.

Внутри большой китайской нации существует целый ряд отличных друг от друга субэтносов, похожих на нации в пределах одной языковой семьи – все равно, что Россия бы объединила все славянские страны и назвалась бы Славией, внутри бы жили славяне (тоже странный этноним от слова «славный», похож на современный китайский «срединная-цветущая» (хуа – другое название китайцев, близкий к понятиям «цветущий», «процветающий») в официальном названии государства) – внутри Славии бы жили русские, поляки, чехи, сербы, болгары и славяне бывшей ГДР, они бы говорили на искусственном едином славянском языке.

О китайских субэтносах я подробно писал в «Китайской власти», потому что именно они являются важнейшими элементами, которые формируют реальную картину политической власти в стране – именно они являются базами для субэтнических политических групп, борющихся между собой за власть в Срединном государстве. Далее следует полный отрывок из книги «Китайская власть» (2021).

Китай  – конгломерат соперничающих региональных объединений

При всей своей очевидной монолитности в отношении иных этнических объединений «Центральное государство» представляет собой конгломерат устойчивых региональных объединений, каждое из которых имеет не только собственный вариант китайского языка, историю независимого государства, собственные религиозные культы, но и замкнутую, независимую экономическую систему, автономный энергетический сектор и представлено в центральном аппарате Китая собственной военно-политической группой. Каждая подобная региональная группировка защищает интересы собственного региона в лице региональных корпораций и иных объединений и ставит не только задачу доминирования в пространстве «Центрального государства», но и выработку внешней политики «Центрального государства» в интересах своей и в ущерб иным региональным группам, вплоть до их полного исключения из общекитайского политического процесса.

Достаточно упомянуть, что в апогее «внутривидовой» борьбы китайские субэтносы способны на взаимный геноцид – живым примером такого геноцида служит уничтожение южно-китайскими тайпинами вначале северян во время существования Тайпинского государства, а потом резня хакка и чжуанов, а также сочувствующих им южан со стороны северных китайских субэтносов, лишь прикрывавшихся уже разложившейся к тому времени маньчжурской армией, что привело к редкому и трудновообразимому недостатку рабочей силы в среднем течение Янцзы в конце восстания. Взаимный геноцид китайских субэтносов наблюдался регулярно, начиная со Сражающихся царств и заканчивая многочисленными крестьянскими восстаниями, ядро которых всегда составлял союз двух субэтнических группировок.

Четыре абсолютно разных на слух слова: «ань-мэнь» 俺们, «ал-а» 阿拉, «нго-дэй» 我哋, «во-мэнь» 我们 – все они означают местоимение «мы» на шаньдунском, шанхайском, гуандунском диалектах и литературном китайском языке. Этот простой пример достаточно очевидно демонстрирует отличия между «диалектами» китайского языка, сопоставимые с отличиями между языками одной языковой группы, например между русским, чешским, польским языками славянской языковой группы.

Если мы обратимся к административно-территориальному делению Китая, то с удивлением обнаружим, что за последние примерно 500 лет территориальные границы большинства провинций Китая почти не претерпели критических изменений, а часть из них существуют в своих нынешних пределах уже тысячу лет, начиная с династии Сун.

Территориальное деление провинций, таким образом, носит характер более устойчивых границ, чем государственных. Сегодня китайский парламент – Всекитайское собрание народных представителей, а также съезды Компартии, которые выбирают руководителей страны, на две трети формируются по территориальному признаку. Если же проследить историю провинций на две и более тысяч лет назад, то мы увидим практически за каждой из них независимое территориальное образование, историю которого сегодняшние провинции не только не отрицают, но и, наоборот, всячески подчеркивают, в том числе и на международном уровне.

Таковыми в прошлом независимыми китайскими государствами, например, является царства Шу и Ба (蜀巴) для провинции Сычуань, царство Чу (楚) – для провинций Хунань и Хубэй, царство Цинь (秦) – для провинции Шэньси, царство Юэ (粤) – для провинции Гуандун, царство Цзинь (晋) – для провинции Шаньси, царство У (吴) – для провинции Чжэцзян, Шанхая и части Цзянсу, царства Ци и Лу для провинции Шаньдун (齐鲁) и так далее.

Большая часть из этих древних государств существовали в эпоху Сражающихся царств (战国时代; V–III вв. до н.э.) и были захвачены полукочевым, инородным для китайской ойкумены государством Цинь, которое, как и сложилось в китайской истории, объединило неспособные договариваться между собой, соперничающие, многочисленные и постоянно дробящиеся китайские государства.

За последние 600 лет изменения в территориальном устройстве Китая все же происходили. Происходят они и сейчас: например, выделение города Чунцин из состава провинции Сычуань в 1994 г. Однако они связаны с крупными изменениями в балансе сил региональных группировок, в частном случае с Чунцином – с устранением сычуаньско-гуандунской военно-политической группировки Дэн Сяопина и утверждением власти Шанхайской группы генсека Цзян Цзэминя (1989-1993).

Заманчивая своей стройностью и простотой концепция о 30 устойчивых региональных группах, которые сопоставимы с регионами Китая, однако, имеет достаточно условный характер и нуждается в ряде дополнений.

Каждая из условных провинциальных групп, за спиной которой стоит территория и население размером, а теперь и экономикой сопоставимая с крупной европейской страной, является таким же составным пространством более компактных субрегиональных групп. Например, для провинции Аньхой, являющейся региональной базой проамериканской группы китайского Комсомола, представленной премьером Ли Кэцяном, главой НПКСК Ван Яном и другими деятелями, характерно деление на пять устойчивых культурно-исторических регионов, которые также отличаются от друг друга языком и экономической спецификой. Характерно, что в термине «столица провинции» —省会 – есть корень «собрание» – 会, который указывает функцию «столицы провинции» собирать для согласованного урегулирования проблем в данном городе различные силы региона. Сам термин «провинция» – «шэн», 省 – содержит в себе элемент «глаз» – 目 – и относит нас к семантике «наблюдения» или «контроля», «зоны надзора» из центра за региональными центрами.

За каждой из субэтнических региональных групп, представляющих провинцию в центре, стоит ряд крупнейших корпораций страны, в том числе энергетического, автомобилестроительного, фармацевтического и других секторов, крупные культурные и общественные объединения, а наиболее крупные региональные центры активно монополизировали функции исполнительной власти отдельных крупных гражданских и силовых ведомств Китая.

Таким образом, речь идет о существовании в КНР около 100–150 малых региональных политических групп, каждая из которых обладает максимальной полнотой власти внутри своего субрегиона, но объединяющиеся в региональные группы, выдвигая наиболее мощную внутрирегиональную группу наверх, которая представляет интересы региона в центральных органах власти. Каждая из подобных групп, ее состав, культурно-исторические границы, являются предметом отдельного изучения, которое частично предпринято в этой книге («Китайская власть»).

Более тридцати устойчивых регионов страны, имеющих собственный вариант китайского языка, культуры, замкнутую, самовоспроизводящуюся экономику и длительную историю независимого государства, тем не менее существуют в рамках надрегиональных объединений, которые выстраивают макрорегиональные блоки, конкурирующие между собой. Это происходит по одной причине: одна из многочисленных региональных групп, пусть даже и самая сильная, не способна удержать власть во всем огромном китайском пространстве самостоятельно. Именно макрорегиональные блоки регионов, создающие устойчивые союзы в центральных органах власти, вырабатывают главные парадигмы внешней и внутренней политики Китая.

Достаточно уверенно можно выделить следующие макрорегиональные субэтнические блоки, границы которых все же нуждаются в дальнейшем уточнении, но в упрощенном виде можно провести по границам провинций и государств.

1. Сычуаньский макрорегион Юго-Западного Китая в составе провинций Сычуань, города прямого подчинения Чунцин, провинции Гуйчжоу, провинции Юньнань, Тибетского автономного района, западной части провинции Хубэй, части провинции Цинхай. Центр блока: Чэнду, Чунцин.

2. Южный Китай (хакка, кантонцы и чаочжоусцы): провинция Гуандун, провинция Хайнань, Гуанси-Чжуанский автономный район, Специальный административный район Гонконг, Специальный административный район Макао, кантонское население штата Калифорния, чаочжоуское население Султаната Малайзия (до трети населения страны), Сингапур (86% населения – китайцы, из них 2/3 – хакка, остальные – иные субэтносы Южного Китая), часть населения Южной Хунань, Южной Цзянси, Южная Фуцзянь, Тайвань, Таиланд, Вьетнам (кантонцы и чаочжоусцы), Камбоджа (чаочжоусцы), Индонезия (смешанные и распределенные по островам диаспоры). Центр блока: Гуанчжоу, Гонконг, Сингапур, Лондон, Мэйчжоу (Гуандун), Шаньтоу (Гуандун), Тайбэй.

3. Регион Миньнань: южная Фуцзянь, остров Тайвань, китайское население Филиппин. Центр блока: Сямэнь (вместе с Цюаньчжоу), Тайбэй.

4. Хунань-Хубэйский регион: провинция Хунань, южная часть провинции Хубэй, западная часть провинции Цзянси. Центр блока: Чанша, Ухань.

5. Шанхайский регион: Шанхай, провинция Цзянсу, провинция Чжэцзян, провинция Аньхой. Центр блока: Шанхай.

6. «Регион Шелкового пути»: Шэньси, Ганьсу, северная и центральная часть Цинхая, Западная часть АР Внутренняя Монголия, западная часть провинции Хэнань, северная часть провинции Хубэй, Синьцзян. Центр: Сиань.

7. Регион Шаньси: провинция Шаньси, центральная и восточная часть АР Внутренняя Монголия. Центр: Тайюань.

8. Северный Китай: Хэйлунцзян, Цзилинь, Ляонин, северная часть провинции Хэбэй, Тяньцзинь, Шаньдун. Центры: Пекин, Циндао, Шэньян.

9. Коренной Китай: провинция Хэнань, северная часть провинции Аньхой, западная часть провинции Шаньдун, провинция Хэбэй, северная часть провинции Цзянсу. Центр: Пекин, Чжэнчжоу, Лоян, Кайфэн.

Ядро Северного и Коренного Китая смыкается в Пекине, что образует остов современной внутриполитической системы Китая.

Основные критерии выделения субэтнической группировки и субэтнического региона

Первая и самая главная задача любого исследователя Китая – функциональное разделение колоссального по объему и истории китайского пространства, сопоставимого с западной цивилизацией, на основные действующие единицы.

Функциональными модулями китайского пространства являются его субэтнические группировки, распространяющие свой контроль как на собственный центр, так и на периферийные, ослабевшие в ходе борьбы субэтнические группы. Если различия между Северным и Южным Китаем, в том числе и в рамках их конфликта в период новой истории Китая, обозначаются перед исследователем достаточно очевидно, то более глубокое членение на субэтносы или региональные группировки является сложным и основным вопросом в анализе политико-экономической и военно-политической обстановки в Китае и в прогнозе на будущее. Отметим, что данные критерии возможно использовать для функционального вычленения субэтнических групп и в других крупных цивилизационных общностях.

Язык

Основой любой человеческой общности является средство коммуникации – язык. В основе формирования каждого отдельного субэтнического региона Китая лежит общность языка, его особенностей. В основании описанных выше действующих сейчас десяти ведущих субэтнических региональных групп, контролирующих свои регионы и ведущих перманентную войну за первенство в Китае и мире, лежат собственные популяции, использующие диалекты, которые отличаются друг от друга фонетически, лексически, иногда – в случае кантонского диалекта – и грамматически и имеют собственные служебные слова и собственные иероглифы для их записи.

При этом максимально отличным от северной нормы китайского языка, легшего в основу литературного общего языка путунхуа, является фуцзяньский диалект, использующийся на Тайване и в южной части провинции Фуцзянь. Справедливости ради, надо отметить, что в путунхуа включена и лексика, не используемая в северных диалектах, однако эта лексика все равно произносится с использованием северной фонетической нормы. Собственный язык каждой субэтнической общности, который отличается от другого языка как языки славянской группы, носит не только функцию коммуникации, но и системы распознавания «свой – чужой» при формировании сложных иерархических структур различных политических групп и кланов.

Достаточно симптоматично, что во время голосования по вопросу выбора фонетической нормы для литературного китайского языка путунхуа, которое проходило в рамках Всекитайского собрания по вопросам реформ письменности с 15 по 23 октября 1955 г., различные субэтнические группы вовсе не хотели демонстрировать единство мнений, голосуя за какой-то чужой диалект, а в основном выбирая в качестве «общего» языка именно свой диалект.

207 представителей образования, науки, Союза писателей, дипкорпуса, телеграфной связи, сотрудников новостных агентств и радиовещания, издательств, Комитета по делам национальностей, региональных правительств, Всекитайского профсоюза, Комсомола, Всекитайского союза женщин и других организаций 28 провинций, городов прямого подчинения и автономных районов продемонстрировали удивительную приверженность собственным нормам языка:

за пекинскую норму 北京官话 произношения проголосовали 52 человека;

за юго-западную норму 西南官话 на базе произношения города Чэнду провинции Сычуань – 51 голос;

диалект У 吴话, распространенный на территории древнего царства У, а именно произносительная норма города Сучжоу и Шанхая, – 46 голосов;

диалект Юэ 粤话, кантонский язык и произносительную норму Гуанчжоу, провинции Гуандун, – 25 голосов;

за норму языка центрального, коренного Китая 中原官话 на основании произношения г. Кайфэн провинции Хэнань – 7 голосов;

за норму произношения цзи-лу 冀鲁官话 или провинций Хэбэй и Шаньдун – 6 голосов;

за норму произношения центральной части провинции Цзянсу 江准官话 на базе говора города Янчжоу – 6 голосов;

за миньский диалект 闽语 Южной Фуцзяни – 2 голоса;

за диалект Северо-Восточного Китая 东北官话 на базе произношения города Шэньян провинции Ляонин – 1 голос;

за диалект Северо-Западного Китая 西北官话 с произношением города Ланьчжоу – 1 голос;

за диалект Восточного Шаньдуна и Южного Ляодуна 胶辽官话 (на базе города Далянь) – 1 голос;

за диалект провинции Шаньси 晋语, языка хакка 客家话, языка гань 赣语 (Южная Цзянси), хунаньского диалекта сян 湘语не проголосовал ни один человек, отказались от голосования за какой-либо диалект – 11 человек.

Из палитры распределения голосов можно сделать достаточно глубокие выводы о степени разобщенности северных субэтнических групп, и в особенности сычуаньской группы, произношение которой отличается от пекинской иным тонированием слогов и отсутствием эризации слогов – или отличается не так трагически, как отличаются между собой пекинская и гуандунская нормы произношения. Этот языковой факт фиксирует высокую амбициозность «сычуаньской группы», которая не раз подтверждалась в реальной политике – именно «сычуаньским» военным принадлежит «заслуга» событий Тяньаньмэнь, а потом и попытка срыва 18-го съезда от имени «сычуаньско-чунцинской группы» Чжоу Юнкана и Бо Силая. Сегодня в китайской политике почти полностью разгромленная «сычуаньская группа» представлена главой Министерства государственной безопасности, выходцем из органов внутренних дел Чэнь Вэньцином (на момент написания книги «Китай», 2023-2024 гг. уже был главой Политико-юридического комитета ЦК Компартии).

Отметим, что в период гражданской войны, а в случае кантонского диалекта и сейчас, диалектные группы приступили к созданию корпуса литературных текстов на собственных диалектах и с использованием собственных диалектных иероглифов.

Язык субэтнической группы – ее основание. Именно на основании этой общности языка формируется субэтнический кластер, который вступает в противоборство с другими кластерами при руководстве своей элитной группировки. В связи с этим основным инструментом практикующего эксперта в области китайской внутренней политики является не просто знание китайского языка, а умение различать представителей диалектных групп, иметь глубокое знание китайских диалектов. Это редкость в китаеведение, особенно в современном российском.

Субэтническое деление положено в принципы формирования боевых подразделений НОАК и прослеживается в Китае всю его историю. Например таже армия Тайпинов имела четкое деление частей по «принципу землячества» – состояла из отдельных подразделений хакка, хубэйцев и других. Такое деление частей связано с практикой коммуникаций личного состава в армии – язык командира должен быть понятен всему личному составу подразделения, личный состав подразделения должен общаться на одном языке, понятном до мелочей. Аналогичные принципы существуют во всех силовых ведомствах КНР, которые и служат фундаментом любой военно-политической группы в Китае.

Собственная административная власть и представительство в центре

Прецедент создания собственного государства и основания общекитайском династии, наличие собственной административной единицы в составе общего государства и отдельного корпуса представителей, делегированных в центральную власть, – второй ведущий признак существования отдельной самостоятельной субэтнической группировки.

Например, границы провинции Шэньси, Шаньдун, Гуандун не менялись на протяжении сотен лет. В основании исторической традиции каждой из данных образований и других лежит собственное государственное образование или союз образований, а также попытка сформировать собственный общекитайский политический центр с попыткой инкорпорировать в свой состав иные субэтнические территории. При условии глубоких противоречий между субэтническими группами, отсутствия внешней угрозы возможно одновременное существование нескольких независимых китайских государств с центрами в крупных субэтнических регионах.

Каждый субэтнический регион трепетно хранит историю существования собственной территории в качестве независимого государства.

У актуальных субэтнических групп существует корпус представительства во всех органах власти: в зависимости от степени влияния субэтническая группировка контролирует от нескольких значимых ведомств органов власти либо инкорпорируется на уровне заместителей руководителей группы. Такие группы субэтническая группировка формирует в Госсовете – исполнительном органе власти, Всекитайском собрании народных представителей – законодательном органе, Центральном комитете Компартии, в руководстве Народно-освободительной армии.

Каждая субэтническая группа пытается создать контрольные представительства из группы руководителей в соседних регионах.

Этническое самосознание, закрепленное в культуре, религиозные культы

Важнейшим фактом существования субэтноса и, как следствие, его самостоятельной субэтнической элиты является закрепленное субэтническое самосознание в качестве отдельного субэтноса – шаньдунцы, сычуаньцы, кантонцы и т.д. Подчас фактически мнимые отличия тем не менее самими носителями субэтнического сознания выдаются за особые черты:

наличие собственной кухни (всего в Китае выделяют восемь основных кухонь [中国八大菜系]: шаньдунскую [鲁菜], шанхайскую [сучжоускую, Цзянсу; 苏菜], кантонскую [粤菜], сычуаньскую [川菜], хунаньскую [湘菜], фуцзяньскую [闽菜] и чжэцзянскую [浙菜]);

особенности жилищного строительства, устройства жилого дома и архитектуры: например, типичные для Шанхайского региона белые постройки, особая кантонская архитектура линнань (岭南), закрытые с четырех сторон постройки со внутренним двором сыхэюань Северного Китая, круглые башни-дома хакка и южной Фуцзяни (客家楼) и т.д.;

попытка зафиксировать отличия в религиозных культах и выделение отдельных культов для субэтнических групп: например, приморским территориям Южного Китая свойствен женский культ богини моря Ама; территориям пояса Янцзы – культ дракона и праздник драконьих лодок, в особенности в провинциях Хунань и Хубэй; больший упор на почитание степного культа Неба – для северных китайцев; шаманизм и ламаизм – для Северо-Западного Китая, с элементами степной курганной культуры почитания предков в качестве потусторонних сущностей и т.д. Особое почитание собственных священных горных массивов – например, пять священных пиков Китая;

использование особых топонимических иероглифов в именах, например, 齐 («ци») и 鲁 («лу») для имен шаньдунцев, 越,悦,粤 («юэ») для кантонцев – в каждой провинции есть подобные особые именные иероглифы. Эти же иероглифы используются в названиях компаний и иных наименованиях;