Сборник рассказов «По волнам жизни»

Юлия Буренкова

Сборник рассказов "По волнам жизни"

Буренкова Юлия

Сборник рассказов

«По волнам жизни»

Рассказы про повседневную жизнь,

сказки и мистические истории

Оглавление

Слово к читателям

1 раздел. Интересное в обыденном

Одумайся, Лёха!

Укрощение строптивого

Отпусти меня, мама!

Зинаида Петровна и палочка «Литовской»

Новая метла по-новому метёт

Тамара Львовна. Спасение брака

Оленька

Не старушка

Змея

2 раздел. Сказки на ночь

Лесные сказочки. Баба Яга

Сказка на новый лад

Хранители домашнего очага

3 раздел. Щепотка мистики от пресноты

Мадам де Флёр

Путь домой

Зеркальный лес

Перевоспитание мужа

Искорки

Райские кущи

СЛОВО К ЧИТАТЕЛЯМ

Сборник состоит из трёх разделов. Первый включает в себя рассказы о жизни, их герои – обычные люди, которых мы можем встретить где угодно. Я предлагаю взглянуть на жизнь их глазами.

Второй раздел – сказки. Добрые, тёплые и забавные. Подходят для чтения детям перед сном.

Третий раздел мистический. Герои рассказов оказываются в необычных условиях или овладевают определёнными сверхспособностями.

Усаживайтесь поудобнее, будет интересно!

Мой канал на Дзен: https://dzen.ru/uburenkova

Моя группа в ВК: https://vk.com/club223824945?from=groups

1 раздел. Интересное в обыденном

Одумайся, Лёха!

Лёха как обычно сидел с дружками во дворе и обсуждал дела насущные. Близился Новый год, а никто из компании не мог похвастаться хорошими заработками. Они хотели кутить всю неделю, а лучше две, но на это нужны были деньги, а их нет. Ну не работать же, в самом деле!

Периодически кто-то из их гоп-компании устраивался по трудовому договору, но дольше трёх месяцев не задерживался, поскольку пунктуальность, ответственность и трудолюбие начисто отсутствовали в их крови, а терпение работодателя не выдерживало такой расхлябанности.

И вот недавно Бородач предложил заняться воровством. Мелким, почти незаметным и таким лёгким. Лёха со Скупым сразу согласились, а вот Ефрема пришлось уговаривать. Да он вообще был довольно трусливым и нерешительным, держался в компании только благодаря отличному чувству юмора.

Поначалу они сконцентрировались на автомобильных номерах, затем и колёса с собой прихватывали. Опьянённые безнаказанностью, духом авантюризма и быстрыми деньгами они замахнулись на угон тачек, но на первом же деле срезались. Да так, что пришлось договариваться с хозяином авто об отмене дела. Этот «договор» стоил им треть заработанных средств, поэтому теперь компания стояла на перепутье.

С одной стороны, сходить с объезженных рельс не хотелось, они обеспечивали не только жизненные потребности, но и питали свободой, независимостью и уверенностью в себе. С другой стороны, они ведь чуть не сели. Если в следующий раз так не фортанёт? Такого поворота в своей биографии никто не хотел видеть, поэтому и идти на дело все боялись.

– Давайте моего соседа обнесём, он уже вовсю отмечает, даже не заметит! – воскликнул Бородач и тут же сконфузился, заметив неподалёку прохожих.

– Да вроде не наш профиль, – засомневался Скупой.

– Будет наш, – давил первый.

– Давайте что-то более легальное, – пролепетал Ефрем, начиная понимать, что его тянут на дно.

– А сосед-то кто? – уточнил Лёха будто бы это меняет дело.

– Так Палыч с третьего этажа, в позапрошлом году вместе рыбачили, помнишь?

– Так ты и с нами рыбачил. Мы следующие на очереди что ли? – поинтересовался Ефрем, чем поставил авторитет Бородача под сомнение.

Друзья переглядывались, обдумывая предложение и всё больше его пугаясь.

– Пятидесяти рублей не найдётся? – прервала молчание незаметно подкравшаяся сзади цыганка.

– Иди отсюда по добру, по здорову, – резко ответил Бородач.

– Ай, как ты некрасиво со старшими разговариваешь, – покачала головой женщина. – Злой, нехороший человек. А ты добрый, но уж больно ведомый и трусливый.

Цыганка указала пальцем на Лёху, и он тут же попал под пристальное внимание друзей.

– Да я вас вообще в первый раз вижу! – отмахнулся он. – Откуда вы про меня можете что-то знать?

– А я душу вижу! – загадочно сощурившись, тихо произнесла цыганка и пошла прочь, забыв про свою просьбу.

Друзья проводили её взглядом и продолжили обсуждать свои тёмные делишки. В жарких спорах родилась идея обманом перехватить  груз у водителя на местном рынке и сбыть его налево. С Бородача было взято обещание исключить мордобой и грабёж, всё – таки никому не хотелось терять свободу.

Договорившись о месте и времени, все вчетвером встретились на следующий день у входа на рынок. Немного нервничая, но всё же гордо и уверенно компания шагала вдоль рядов.

– Лёша! – донеслось откуда – то сзади. – Алексей!

Лёха обернулся. Его звала дама в возрасте весьма приятной наружности, отчаянно подзывая к себе жестом.

– Чё, на пенсионерок потянуло, – хохотнул Скупой и толкнул Лёху в плечо.

– Да я не знаю её, – оправдался окликаемый и отвернулся.

– Лёша! Это я, Маргарита Вячеславовна, – упорно продолжала кричать женщина, притягивая всеобщее внимание.

Лёха совершенно точно не знал её и совсем растерялся.

– Подойди и уйми её наконец! – гаркнул на друга Бородач. – Мы сейчас дело завалим из-за тебя!

Лёха направился к даме. Не успел он ничего произнести, как она перехватила инициативу словесным потоком.

– Я ваша бывшая соседка по дому на Ленина, двадцать шесть. Не помнишь меня? Ну да, ты ж ещё ребёнком был. Ты когда переехал, моя Настенька совсем загрустила, ведь такими друзьями были!

Она сделала паузу, пытаясь понять, вспомнил Лёша подругу или нет. В его глазах блеснул просвет, и Маргарита Вячеславовна продолжила.

– А сейчас Настюша институт заканчивает. Уже и подрабатывает. А ты как, в жизни устроился? – Дама вопросительно – пронзительно уставилась на Лёху, и ему стало не по себе. Особенно оттого, что похвастаться ничем не мог.

– Да так понемногу, – протянул он, надеясь, что разговор скоро закруглится.

– Что понемногу? Учишься или работаешь? – не отступала Маргарита Вячеславовна.

– Да вы знаете, я сейчас тороплюсь очень, потом поговорим, – ляпнул Лёха, махнув рукой, и растворился в толпе.

Он боялся подставить товарищей, но и возвращаться на дело не захотел – теперь повсюду казались знакомые и наблюдательные лица. Лёха помялся на одном месте, выбирая, куда же ему идти, и пошёл к дому.

В душу закралось смятение, ту ли дорогу он выбрал. Действительно ли ни на что больше не годен? Неприятно было сравнивать себя с бывшими одногруппниками по колледжу, которые нашли тёпленькие местечки и наслаждались жизнью. Ему же почти везде отказывали, а куда взяли, оттуда потом и выгнали за прогулы.

Да, не было дисциплины в нём, сказывалось отсутствие отца в ранние годы. Он, конечно, был, но номинально, поскольку уехал на север на заработки, а потом и вовсе там остался. Обеспечил квартирой семью, но авторитет свой потерял перед сыном, за что и чувствовал вину.

Отношения с отцом и сейчас не ладились – тот всё пытался контролировать жизнь сына, а Лёхе это уже было ни к чему. Время нравоучений упущено.

Зазвонил телефон.

– Лёха, ты где? – крикнул в трубку Бородач.

– Да чё-то плохо стало, – отмахнулся он.

– Сливаешься с темы? – озверел звонивший.

– Нет, нет, – заверил Лёха, всё больше убеждаясь, что действительно необходимо съезжать с темы. – Завтра поговорим.

Он лежал на диване и смотрел в потолок. В комнату постучался отец – лёгок на помине.

– Лёш, подсоби, до магазина дойти надо, там мать такой список покупок написала, до вечера не дочитаешь, – отец улыбался во всю ширь и с надеждой смотрел на сына.

– Ладно, – согласился Лёха только потому, что устал от монолога в своей голове.

Они шли по предновогодним улицам, повсюду сияли огоньки, снежинки, звёздочки, освещая не только городское пространство, но и потаённые уголки души. Отчего на лицах сами собой рисовались улыбки, а глаза отдавали блеском.

Лёха вспомнил, как каждый Новый год он ждал отца, что вот он позвонит в дверь и радостно воскликнет: «Я вернулся»! И они будут долго стоять и обниматься, а потом пойдут пить чай с конфетами.

Но отец всё не возвращался. Всё меньше надежды оставалось в сыне на ожидаемое новогоднее чудо, а потом он и вовсе перестал ждать отца.

Однажды в подростковом возрасте он услышал разговор матери с подругой, от которого Лёха долго не мог оправиться. Мать говорила, что отец завёл другую семью и остался жить на севере. Открывать правду перед сыном она боялась, поскольку не представляет, как Лёша отреагирует на печальную новость.

А Лёха обозлился на него. Да, тот присылал регулярно подарки и деньги, но разве что-то может заменить любовь, заботу и внимание? Лучше бы приехал ненадолго. А он взял и нашёл себе новую семью, бросил «старую». С этого момента Лёха безжалостно вычеркнул отца из жизни.

Он не отвечал на звонки, не брал его подачки. Отец начал названивать матери, которая пыталась их помирить. Но всё было бесполезно, предательство не прощают.

Но спустя лет пять он объявился на пороге с чемоданом, и мать его безоговорочно приняла, как будто и не было долгой разлуки.

Видимо, отец надеялся, что и сын с распростёртыми объятиями побежит к папеньке, но не тут-то было. Между ними началась холодная война, изредка переходящая в боевые действия.

Отец всеми силами пытался снова заслужить доверие и расположение Лёхи, но терпел поражение за поражением.

Сын чувствовал себя преданным дважды – сначала отцом, затем матерью, поэтому стал реже появляться дома, ища новые родственные души. Так и появилась его гоп-компания.

– Эх, повернуть бы время вспять, я бы таким дураком не был! Зачем я вообще на этот север рванул? – начал откровенничать отец. Он приобнял Лёху за плечо и слегка потряс.

Сын сначала хотел высвободиться, но потом передумал. О таких прогулках с отцом по городу в преддверии Нового года он только мечтал, а теперь это стало явью, и плевать, что ему уже за двадцать.

Идиллию нарушил выскочивший из-за угла Дед Мороз. Он явно очень торопился и уже изрядно устал, потому, натолкнувшись на прохожих, навзничь упал. Отец тут же протянул руку, чтобы поднять сказочного деда, но, не рассчитав свои силы, свалился рядом.

– Молодой человек, спасите ситуацию, поздравьте детишек из детсада номер шестнадцать. Чувствую, не дойду! – задыхаясь, проговорил Дед Мороз, посохом пододвинув мешок к Лёхе.

Лёша хмыкнул и не притронулся к мешку. Тут уже отец подключился к уговорам: «Лёша, дорогой, порадуй детишек, они же без праздника останутся!»

– А чё сам Дед не может? – не уступал Лёха.

– Я не чувствую ног, – как-то театрально простонал Дед Мороз.

– А я очень остро чувствую поясницу! – заголосил отец.

– Мама, смотри, Дедушка Мороз! – подбежала вдруг девочка и склонилась над ним. – Вам что, плохо?

– Плохо, внученька, долго я шёл, вот и умаялся! Но ничего, у меня же есть помощник, – показал он рукой на Лёху, и светящиеся счастьем глаза девочки обратились к нему.

Лёха отводил глаза, не зная, как реагировать, ведь уже собиралась толпа зевак.

– На, сынок, порадуй детишек, – снова завёл свою песню сказочный Дед.

Лёха нехотя взял мешок, нацепил улыбку и пошёл по адресу. В мешке оказались не только подарки, но и форма Деда Мороза, видимо, на всякий случай. Он переоделся, постучался в дверь и несмело вошёл.

Дети, играя и веселясь, один за другим начали замечать фигуру в проёме двери. Наступила секундная тишина, вскоре нарушившаяся оглушительными визами. Дети подбежали к Лёхе, обнимали, запрыгивали и тянули за руки. Никто и не заметил отсутствие актёрского мастерства у знаменитого Дедушки. Ребятишки наперебой кричали стишки и требовали подарки.

Лёха открыл мешок, начал доставать игрушки и хвалить детей за рассказанные стишки. Все остались довольны. Напоследок они поводили хороводы, попели песенки и душевно попрощались.

Лёха вышел из сада, снял наряд и вдохнул свежий воздух. Странно, но ему понравилось возиться с детьми и быть для них героем. Кажется, они растопили его сердце и сделали добрее. У него не было Деда Мороза, зато он сам им стал. Ощущение всеобъемлющей радости накрыло его и вытеснило из души обиды.

Придя домой, он подошёл к отцу и обнял его. Они стояли так некоторое время, потом Лёха сказал: «Устрой меня к себе на завод, а то с работой нелады».

Отец, вытирая слёзы, кивнул, не в силах что-то произнести. Отношения с тех пор наладились.

И неважно, что цыганку сыграла соседка по дачному участку, Маргариту Вячеславовну – мамина коллега по работе, а Деда Мороза – муж приятельницы, которая и работала в детском саду.

Все вместе они смогли достучаться до сына и уберечь его от скользкой дорожки. Там, где нравоучения бесполезны, работают другие методы.

Укрощение строптивого

Вера Геннадьевна летела на работу окрылённая словно птица. Попутно она пинала сугробы ногами, создавая снежный вихрь и радуясь словно ребёнок. Затем она воровато оглядывалась, не застал ли кто её за этим занятием, и снова замахивалась сапогом на сугроб.

Давно такого с ней не случалось, обычно она шла вся в думах и делах, прокручивая в голове наилучшее решение проблем. Но не в этот раз, ведь сегодняшний день обещал быть особенным.

Новый директор школы обладал высокими моральными ценностями, в отличии от предыдущего, который всё и всех мерил в денежных единицах. А Павел Петрович был хоть и относительно молод по сравнению с Верой Геннадьевной, всё же придерживался главного принципа «старой школы» – уважения к учителю. И если ранее оно прививалось ученикам с первого занятия и было беспрекословным, то в наше время его необходимо заслужить, а иногда и отстоять.

Вера Геннадьевна хлебнула горькой доли с одним из своих учеников – Валерой Погореловым. Его родители были очень состоятельными и разрешали ему всё, проще говоря, ни фига не воспитывали. Оттого и поведение его сильно напоминало сбежавшую из семейства обезьяну, внезапно оказавшуюся в каменных джунглях и явно не понимающую правил игры. Погорелов мог кричать, выть, ржать, сидеть на парте, плеваться. Да всех его фокусов и не перечислить. Но больше всего он любил пререкаться и надсмехаться над учителями.

Если вдруг Погорелов получал отпор – тут же бежал к мамочке, которая немедленно устраивала скандал, даже не разобравшись в деталях. Бывшая директриса всё спускала на тормозах, обвиняя в случившемся непрофессионализм коллектива, поскольку очень боялась жалоб «наверх» из-за своих стремлений самой туда попасть. Что, наконец, она и сделала.

А коллектив не только выдохнул, но и расправил плечи, увидев Павла Петровича в кресле нового главы. С ним практически у всех учителей сложились гармоничные отношения, так что от его правления ожидалось только положительное влияние. Он умело сочетал в себе традиционные устои и новые веяния, поддерживая сформировавшийся порядок, но не давая ему «залёживаться».

А «залежалась» по мнению коллектива норма, позволяющая ученикам фривольное поведение в случае, если их родители засветились жалобщиками или скандалистами. Таких учеников на всю школу было человек семь, но их с лихвой хватало, чтобы в учительской регулярно стоял гул от многоголосицы пострадавших за бравое дело.

Павел Петрович всех заверил, что сейчас потихонечку они будут переходить на новые рельсы, и с каждой проблемой обязательно разберутся.

Вот и школьный звонок звенит, оповещая о начале трудового дня. Вера Геннадьевна уже гордо восседала на стуле, готовясь к новому материалу. Ученики заняли свои места и затихли. Место Погорелова пустовало, отчего настроение у учителя заметно улучшилось.

Но счастье было недолгим, вскоре в проёме двери показалась самодовольная физиономия Валеры, который громко хлопнув дверью, прошёл к своему стулу.

– Я не поняла, Погорелов, – с удовольствием начала отчитывать ученика Вера Геннадьевна, – тебе кто разрешил пройти?

– Я сам себе начальник, – ухмыльнулся тот.

– С сегодняшнего дня при опоздании необходимо спрашивать разрешение пройти. И если я не разрешу, уходить, – отчеканила учительница не без волнения.

– Ага, сейчас, нашли дурачка, – не оценил нововведений Погорелов, решив, что просто у училки нет настроения.

– Урок прерван, я за директором, – строго произнесла Вера Геннадьевна и выскочила из класса.

В коридоре она не смогла сдержать улыбки, ведь, наконец, она может говорить, что думает, и за неё есть, кому заступиться. Добежав до нужного кабинета, она постучалась.

– Павел Петрович, как и ожидалось, Погорелов опоздал, но зашёл в класс, – пожаловалась она.

– Пойдём, Верочка, разберёмся, – поддержал он её, тут же вставая с кресла.

– Ну вы там пожестче с ним, он же отпетый, – начала наставлять учительница.

– Не волнуйтесь, найдём подход, – успокоил директор.

– Да я к нему какой только подход не пробовала – всё без толку! – снова запричитала Вера Геннадьевна.

– Ве – ра! – громко и по слогам произнёс директор, остановившись и направив на неё пронзительный твёрдый взгляд.

Вера Геннадьевна тут же замолчала, поняв, что он не намерен заслушивать чужие советы. И даже больше его зауважала.

В классе стояла гробовая тишина, никто не ожидал такого поворота, и все с любопытством ждали, что же будет дальше. Валера немного занервничал, о смене директора он не знал, но поведение училки ему категорически не понравилось. Она как будто перестала его бояться, ещё и за подмогой пошла. Значит, сейчас концерт будет, какие раньше давали учителя ещё до знакомства с родителями.

Вера Геннадьевна гордо и плавно вошла в кабинет в сопровождении директора, ученики приветственно встали. Отчитывание Погорелова директором она готова была слушать вечно, даже мат, который она терпеть не могла, здесь был бы уместен.

Она прошла на своё место и в ожидании замерла.

– Все сели, Валерий стоит, – сказал директор, показывая соответствующие жесты ученикам. – Что за дела, Валера? Правила есть правила. Зачем нервируешь учительницу, у неё и так работа неспокойная. И тебе от меня приходится лекцию выслушивать. Урок прерван, материал придётся на домашнее изучение брать. Ты же понимаешь, что всех подставляешь?

– Я всегда так приходил, и всех устраивало, – пытался оправдаться Валера, но без свойственного ему запала.

– Ничего в мире не бывает постоянного, и ты давай меняйся. Значит, слушайте все, опоздав на пятнадцать минут, вы не допускаетесь к занятиям. Пропуск двух занятий по причине опоздания приводит к вызову родителей в школу. Спрос с опоздунов будет таким же, как и с посещавших занятия. Всем понятно?

В ответ двадцать шесть голов утвердительно закивали, директор пожелал всем успехов в учёбе и удалился.

«И это всё? А где, собственно, нагоняй»? – подумала Вера Геннадьевна. – «Да директора самого учить и учить надо!»

Она не могла скрыть своё разочарование от такого диалога директора с Погореловым и некоторое время молчала. Учительница боялась смотреть на обидчика, ожидая от него насмешек, ведь запугивание директором провалилось. Через несколько минут Вера Геннадьевна собрала мысли в кучу и продолжила урок.

Валерий вёл себя тихо, никак не обозначая своё присутствие, что было нехарактерно для него. Видимо, всё – таки призадумался. Такое положение дел было уже куда лучше.

На следующий день Погорелов пришёл вовремя, но Вера Геннадьевна не обрадовалась этому. Она ждала, когда его вместе с родителями вызовут на ковёр к директору и там будут долго и нудно отчитывать. А желательно отчислить за все его ужасные выходки и потрёпанные нервы учителя.

Но Валерий как специально опаздывал ровно на четырнадцать минут, как будто подтрунивая над своим врагом. Вера Геннадьевна не подавала виду, что ждёт его осечки, но с каждым днём сохранять спокойствие становилось тяжелее. Его нахальный вид и весёлая походочка выводили её из себя.

Этому недоучке вечно всё с рук сходит, а теперь он решил и вовсе поиздеваться над ней, Учителем! Но ничего, однажды он нарвётся на неприятности.

И вот, наконец, его опоздание было достаточным для недопуска к уроку. Этот день Вера Геннадьевна обвела красной ручкой в календаре как особую дату. Осталось дождаться второго пропуска, и Погорелов точно поумерит свой пыл.

Через пару недель ожидаемое событие случилось, и Вера Геннадьевна с сияющей улыбкой на лице оповестила Валерия о вызове родителей в школу. Погорелов недовольно хмыкнул и хлопнув дверью, ушёл.

«Скатертью дорожка», – мысленно сказала учительница. – «Теперь мяч на моей стороне поля».

Отчитывание родителей и ученика было назначено на восемь тридцать утра, и Вера Геннадьевна пришла заранее, чтобы морально подготовиться к этому неоднозначному диалогу. Присутствие директора сильно успокаивало, но всё же она хорошо помнила родителей – «погорельцев», как она их за глаза называла. И встречаться с ними лишний раз не хотелось.

Семейство Погореловых опоздало, впрочем, этого следовало ожидать. Валера явно нервничал и то и дело теребил карабин рюкзака. Ярко и вычурно накрашенная мать в мини-юбке жевала жвачку и всем видом показывала, что сын пошёл в неё. Отец же выглядел сдержанным и более открытым к диалогу, поэтому Павел Петрович обращался в основном к нему.

– Здравствуйте, уважаемые Сергей Владимирович и Мария Петровна. В соответствии с уставом школы опоздание на урок на пятнадцать минут и более является недопустимым, таким образом, ученик будет не допущен до занятия.

– Вы не имеете права ограничивать детей в получении знаний! – заголосила «погореловская» мать.

– Мы имеем право устанавливать права и обязанности для учеников и следить за их исполнением. А при неисполнении учениками своих обязанностей принимать меры, – коротко и ясно ответил директор, не повышая голоса.

Родители молчали и переглядывались, им явно не нравились эти новые дурацкие правила.

– Строгие правила необходимы для выработки у детей ответственности, без которой в жизни ничего не добиться, – продолжил Павел Петрович, отвечая на незаданный вопрос. – Валерий систематически опаздывает, что говорит о его низкой самоорганизованности. Поэтому мы вынуждены просить вас содействовать в наработки пунктуальности у вашего сына.

Вера Геннадьевна вскинула брови на слове «просить». Она не понимала, почему Павел Петрович просто не отчитает эту несуразную семейку и в довесок напугает отчислением. Часто разговоры в таком тоне давали положительный эффект. Но он явно мямлил и, кажется, сам их боялся.

Валера успокоился и перестал дёргать рюкзак, его отец послушно кивал и поглядывал на сына. И только мать была не согласна ни с чем – она закатывала глаза, фырчала, принимала закрытые позы, а как только директор замолчал, налетела.

– Да с чего вы взяли, что мы вам что-то должны? Мы для чего сына в школу отдавали, чтобы вы нам, родителям, ещё задания давали? Сами ничего не можете, так на нас решили свои обязанности повесить!? – уже кричала мать Валеры.

– Маш, успокойся, – отдёрнул её за локоть отец.

– Обязанность по воспитанию сына лежит на вас, а мы учим, – улыбнулся директор. Кажется, он совсем не восприимчив к критике. – Так вот, за систематическое нарушение дисциплины предусмотрены замечание, выговор и отчисление. Вот, посмотрите, – он протянул родителям выдержку из Устава школы.

Повисла напряжённая тишина, мать даже жвачку перестала жевать от изумления. Директор был горд произведённым эффектом.

– Мы не хотим доводить до отчисления, у вас довольно способный сын, просто несобранный, – смягчился Павел Петрович.

– Я этого просто так не оставлю, – прошипела мать, вскакивая с места и выбегая из кабинета.

За ней последовали сын с отцом.

– Отлично, Павел Петрович! – пришла в восторг Вера Геннадьевна. Она, наконец, услышала слова про отчисление и была этому несказанно рада.

– Лишь бы дошло до них, – вздохнул директор.

Валера после разговора явно изменился, стал спокойнее, вдумчивее и пунктуальнее. Вера Геннадьевна считала, что его необходимо «пропесочивать» регулярно, а директор не разделял её взглядов. Он периодически подходил к нему на переменах, брал за плечо и заводил разговор. Нет, он не обвинял парня в безалаберности и того подобном, он приободрял, поощрял, искал в нём сильные стороны и убеждал их развивать.