Развод. Спасибо за измену

Галина Колоскова

Развод. Спасибо за измену

Глава 1

Не люблю сюрпризы в бизнесе, но обожаю в семейной жизни. В отличие от мужа, часто их делаю. Сегодня решаю порадовать беднягу, вторую неделю торчащего в северной столице. Никто, кроме няни не знает, куда я направляюсь. Пригласительный, что он прислал в начале недели, сработал.

Попадаю в компанию незнакомых людей. Не понимаю, что строительная компания может получить от бизнеса по доставке еды?

Макар ведёт себя странно. Вхожу в одну из гостиных огромного особняка. Сразу попадаю в поле зрения единственного и любимого. Словно ждал, что именно в этот момент я зайду. Обалдевшее лицо ненавидящего сюрпризы мужа бесценно. Целую в щетинистую щёку.

– Милый, разве ты ждал не меня? – делаю почти фуэте, показывая, насколько классно я выгляжу.

Синее платье без бретелек обтягивает стройное тело. Браслет из бриллиантов с сапфирами на руке. Высоко поднятые волосы оголяют длинную шею. Сама себе нравлюсь, а он недоволен?

– Ты сказала, что не прилетишь… – Широкие брови сошлись у переносицы. – Случилось что-то, чего я не знаю?

Непринятие моего появления слегка затянулось. Начинает наталкивать на неприятные мысли. Перевожу всё в шутку:

–Ермолин, колись, что не так? – нарочито внимательно шарю взглядом по толпе разодетых людей. – Колись, кто из них твоя любовница?!– С трудом сдерживаю смех.

Макар мгновенно подхватывает игру. Обожаю его за это. За двадцать пять лет брака научились понимать друг друга без слов, с полувзгляда. Показывает глазами вперёд.

– Стоит возле колонны. Сергей Петрович Васин,– а сам выискивает кого-то другого в толпе. Всё по-ермолински. В голове тысяча мыслей, если взял след на хорошую сделку.

– У вас всё серьёзно?– вопросительно вскидываю бровь.

Он согласно кивает:

– Более чем. Сергей инвестирует в строительство нового цементного завода.

Разглядываю рыхлое тело лысого толстячка. Сластолюбивые губы, маленькие глазки, шарящие по попкам гостей женского рода. Интересуюсь: – Мне начинать его соблазнять?

Ярый собственник ненавидит такие приколы.

– Убью! Он только мой.

Вот теперь понятна причина, почему я должна скучать на чужом празднике жизни. Играть дольше нет сил. Раскалываюсь на смех. Старательно зажимаю рот ладонью. Не дай бог привлечь внимание. Как потом незаметно сбежать?

Скучные полчаса приёма кажутся вечностью. Ворчу про себя: «Какого чёрта я делаю на этом юбилее?»

Смотрю на постные лица пресытившихся жизнью «сливок» питерского общества. Слушаю высокопарные слова. Тосты полные лжи и незаслуженной лести.

Хватает ещё двадцати минут, чтоб начала жалеть о потерянном времени на перелёт из Москвы в Санкт-Петербург.

Макар до сих пор, словно кол проглотил. Кладу голову на широкое плечо супруга. Поглаживаю руку. Начинаю соблазнять, нашёптывая обещания в ухо, что обычно срабатывает на сто процентов.

– Давай свалим по-тихому домой и там устроим свой праздник. Я прикупила бельё по этому случаю… – Снимаю туфель, вожу под столом голой ступнёй по ноге. – Вишнёвого цвета, как ты любишь. Зажжём свечи, откроем шампанское. Покажу тебе пару новых штучек.

Он рычит, но не от желания, а раздражённо:

– Лада, прекрати! На нас начинают смотреть.

Прикасаюсь губами к мочке уха.

– Когда тебя это смущало?

Макар отодвигает голову.

– С недавних пор.

Удивлённо вскидываю бровь. Неделю назад на приёме в мэрии его ничего не смущало. Пытаюсь играть:

– Стареешь? Мне начинать искать любовника?

Но он серьёзен.

– Только попробуй!

Чувствую тяжёлый взгляд на затылке. Резко оборачиваюсь и встречаюсь с голубыми глазами полными ненависти. Брюнетка не успела отвести взгляд. Кукольное лицо кажется мне очень знакомым. Неприятный холодок заполняет желудок. За её столом две женщины и один мужчина.

– Странный недокомплект, – не замечаю, что говорю вслух. – Молодая, красивая и вдруг одна.

– Что странного? Не только она без пары, – Макар смотрит в одну со мной сторону.

Похоже, и я начинаю стареть. Никак не могу вспомнить, где видела красотку раньше.

– Тебе не кажется она знакомой?

– Нет!– Макар отвечает не задумываясь.

А я пытаюсь понять, где видела её раньше.

Замечаю непонятное напряжение мужа. Он аккуратно освобождается от моих рук. Смартфон рядом с его тарелкой призывно вибрирует. Не успеваю рассмотреть имя звонящего. Макар быстро сжимает гаджет в ладони. Поднимается из-за стола.

– Лада, мне нужно сделать важный звонок.

– Кому? – я знаю всех, с кем мы работаем, если вызов от делового партнёра.

– Потом!– он отмахивается и направляется к выходу.

Провожаю взглядом отца моих двоих детей. Время словно не властно над ним. Высокий, широкоплечий, подтянутый, ни грамма лишнего веса. Только седины в волосах с каждым годом всё больше.

Торжественная часть закончена. Выдыхаю— свобода! Не могу дольше сидеть на месте. Выхожу в парк. Светло, как днём, несмотря на вечер. Между фуршетными столиками радостно бегают дети. Замечаю ту самую брюнетку в длинном светлом платье. Оказывается, она не одна, а с ребёнком. Молодая мамочка спешит к воротам. Наверное, там её ожидает муж. Наконец, вспоминаю, где видела её раньше.

Меня словно рассекает молния. Первый раз на одном из благотворительных вечеров нашего фонда. В Москве. А потом у себя дома.

Макар соврал. Он не может её не знать. Нас знакомил с брюнеткой наш сын, Антон. Он тогда часто знакомил нас со своими девушками. Помню, какими влюблёнными глазами он смотрел на тонконогую красавицу.

В это время девочка на её руках оборачивается назад, и я замираю. Кровь приливает к вискам.

Вот почему она смотрела на меня с ненавистью! Её дочь, вылитая Антон. Сердце сжимается. Девочка его дочь!

Теряюсь. Совершенно не понимаю, что мне делать? Неприятно узнать, что мой сын подлец. Подойти, поздороваться? Что сказать? «Здравствуйте, я мама Антона, можно познакомиться с внучкой?» Корёжит от одной мысли. Я не готова стать бабушкой!

Делаю то, что кажется самым приемлемым. Набираю сына. Принимает вызов не сразу. Успеваю разозлиться за короткое время. Начинаю с наезда:

– Антон, скажи, как звали твою девушку? Ту, четыре с лишним года назад? Ты представлял её нам с отцом в Москве на благотворительном вечере, и однажды приводил домой.

– Лена…

Даже на расстоянии ощущаю, как его голос дрожит.

У меня от стыда за него горят щёки. Не замечаю, что говорю чересчур раздражённо:

– Ты знаешь, что она одна растит твою дочь?

Антон отвечает чуть слышно:

– Не мою…

Чувствую, как сжимается сердце. Уже понимаю, что услышу дальше, но отказываюсь верить. Заикаюсь, с трудом продавливая сквозь горло:

– Ка…как не твою? А чью?

Ответа нет. Лишь тяжёлое дыхание на той стороне связи. Но он уже и не нужен.

С трудом удерживаюсь на ногах. Меня за беседкой не видно, но отсюда отлично просматривается широкая лужайка и припаркованные за ней машины.

Макар, так и не появившийся за столом после звонка, останавливается напротив бывшей невесты сына. Оглядывается, словно вор. Отводит маму с ребёнком в сторону от веселящихся гостей. Девочка, в розовом платье принцессы, с криком:

– Папа! – протягивает к нему руки…

Глава 2

Мир сужается до одной картинки. Я ничего не слышу. Будто кто-то резко приглушил звук вокруг, оставив немое кино с моим мужем в главной роли. Он стоит на лужайке, под мягким светом фонарей. К нему тянется маленькая девочка, так похожая на моего сына. Выкрикивает радостно слово, переворачивающее мою душу.

–Папа!

Ноги становятся ватными, дыхание перехватывает, словно кто-то сжал горло холодными пальцами. Я вижу, как Макар автоматически подхватывает ребёнка на руки, и его лицо – не растерянное, не шокированное. Он делает это уверенно, как человек, державший малышку тысячи раз.

А потом он поднимает глаза и видит меня.

В его взгляде – быстро подавленная, мгновенная паника, но я уже всё поняла.

Девочка возвращается в руки матери. Он быстро идёт в мою сторону.

– Лада, я всё объясню!

Отступаю назад. Спотыкаюсь о край скамейки, но не чувствую боли. Паника накрывает с головой. Я не готова с ним разговаривать! В ушах гул, будто нырнула на глубину, и вода сдавливает виски.

Перед глазами всё как в дурмане. Бегу в дом, прячусь в одной из комнат. Сердце бешено стучит. Прикладываю ладонь к груди, чтобы унять его бег. Слышу, как двери открываются одна за другой, но меня не видно. Я прячусь за спинкой дивана.

Мужской голос интересуется:

– Макар, вы здесь один? Что-то потеряли? Помочь?

– Нет, спасибо! Уже нашёл.

Две пары ног удаляются по коридору.

Вопросы один за другим бомбардируют мозг: «Как давно это длится? Сколько лет он живёт двойной жизнью? Почему Антон ничего мне не сказал?»

Выбираюсь из дома. Макара с брюнеткой нигде не видно.

Телефон до сих пор в руке. Вызовы от мужа чередуются с сообщениями. Блокирую его номер, чтоб не мешал.

Роюсь в сумке в поисках связки с ключами. Нахожу тот, которым ещё ни разу не воспользовалась.

– Отличная привычка держать все ключи в одном месте!– веду себя как приговорённая к расстрелу, торопящая смертную казнь.

Набираю в приложении такси. Пальцы сами бьют адресновой петербургской квартиры, в которой якобы третий год ведётся ремонт.

Теперь понимаю, почему он настаивал, чтобы не приезжала без предупреждения.

Дорога в такси – словно в тумане. Окна запотевают, город за стеклом расплывается цветными пятнами. Смотрю, но не вижу. В голове – обрывки, пазл, который складывается в чудовищную картину.

Его внезапные отлёты «по работе». Запароленный смартфон, который всегда носит с собой. Его раздражённое: «Лада, хватит меня контролировать!» – стоит спросить, когда он вернётся.

Я думала, это усталость, стресс. Оказывается —ложь.

Ключ в замке поворачивается с тихим щелчком, но звук кажется мне оглушительным выстрелом. В прихожей – детская обувь, аккуратно расставленная на полке. На вешалке – розовая детская курточка и шарфик, нежный, пастельный.

Слышу смех, бьющий по перепонкам.

Детский, звонкий. И вторящий ему женский – лёгкий, счастливый.

Замираю в дверном проёме гостиной. Запах блинов, уюта. Нож проворачивается в окровавленной душе. Это не наспех снятая квартира. Она обжитая. Место, где царит любовь и согласие.

На диване сидит та самая брюнетка с кукольным лицом. Рядом – девочка, что кричала:«Папа!» Напротив, с бокалом вина в руке, развалившись в кресле – Макар.

Сердце сжимается от боли, а в душе ледяной холод. Опираюсь спиной на косяк.

Они ещё не видят меня.

Он что-то говорит, улыбается. В серых глазах – тепло. И вдруг бледнеет, наткнувшись на меня взглядом.

– Лада?..

Голос предателя режет тишину. Бокал падает. Вино растекается по паркету кровавой лужей.

– Что ты здесь делаешь?

Я могу рассмеяться, но вместо этого голос звучит ровно, будто говорю не я, а кто-то другой.

– Хочу спросить тебя о том же. Надеялся, что я улетела?

Женщина вскидывает на меня взгляд – в растерянных глазах… Жалость? Она инстинктивно притягивает к себе ребёнка. Девочка, насупившись, смотрит на меня – незваную гостью.

– Папоська, кто эта тётя?

«Папочка».

Словно ножом под рёбра.

– Выходи, – говорю, не глядя на неё. – Сейчас же!

Он что-то шепчет малышке, хватает пиджак, идёт за мной в коридор. Дверь со стуком захлопывается за его спиной.

– Лада, я могу объяснить…

– Объяснить…что? – Мой голос ещё спокоен, но внутри – выжженная дотла адова пустота. – Что у тебяесть вторая семья? Что ты годами врал мне? Что наш сын… – голос дрожит, но я беру себя в руки, – …что ты поступил с Антоном, словно с чужим человеком?

Макар бледнеет.

– Ты знаешь?

Я ухмыляюсь.

– Представляешь, я её вспомнила! Тебе повезло, что я не разбила твою рожу прямо там, на глазах гостей. Как им объяснишь, что пришёл с одной, а сидел за столом с другой женщиной?

– Лада, всё не так. Лена сама туда приехала. Я не хотел. Мы столько лет вместе. Ты и наши дети – моя настоящая семья…

– Почему не подумал об этом раньше?

– Всё очень сложно…

Перебиваю его. Не могу дольше слушать, как дрожит голос, шептавший мне две недели назад «люблю».

– Всё очень просто! Ты выбираешь прямо сейчас. Я или она! Мои дети и наша семья или её дочь.

Он молчит.

И в этом молчании – всё…

– Спасибо, – говорю тихо. – Спасибо за измену.

Разворачиваюсь, иду по бетонному коридору вперёд.

Макар пытается меня остановить.

– Лада, не надо всё рушить! – Преграждает дорогу к лифту. – Всё можно решить. Я выбираю тебя, но дочь… В чём виновата она? Катя мне дорога так же, как наша Алиса!

Лучше бы он этого не говорил. Моя дочь сейчас с няней, а Катя с родителями.

– Поэтому Алиса засыпает без нас неделями? Папа гуляет с другой семьёй. Мама, как лошадь тянет на себе компанию, а нашу дочь воспитывает няня!– Вырываю руку, требуя: – Отойди!

Видимо есть что-то такое в моих глазах, что он обречённо отходит в сторону.

В душе невыносимая боль. На улице – дождь. Капли падают мне на лицо, смешиваются со слезами, которых я даже не чувствую.

Но я не бегу. Не падаю. Не кричу. А упорно иду вперёд под холодным природным душем.

Мне нельзя раскисать. С этого часа я начинаю войну за будущее детей и возвращаю себя себе.

Глава 3

Дождь бьёт в окна такси с такой силой, будто природа пытается смыть к чертям сегодняшний день. Прижимаю ладонь к холодному стеклу. Наблюдаю, как капли сливаются в потоки. В голове – калейдоскоп из обрывков прошедшего вечера: детский смех, крик «папа», бледное лицо Макара.

В аэропорту машинально покупаю бутылку воды, но не могу сделать глоток – в горле душащий ком. Тело чужое, двигаюсь на автопилоте. В самолёте сижу как зомби – никого, ничего не вижу, не слышу.

Аэропорт Пулково сменился на Внуково. Боюсь садиться за руль. Вызываю такси. Палец быстро набираетв приложении адрес дома. Убежища, ограждённого надёжным забором от остального мира. Где стены увешаны нашими фотографиями. Пахнет моим любимым кофе по утрам. Где… Закрываю глаза, сдерживая слёзы. Где теперь всё будет по-другому.

Таксист что-то говорит о погоде. Я киваю, не слыша.

Дом встречает гулкой тишиной и запахом выпечки. Меня никто не ждал. Я не включаю свет – темнота кажется безопасной. Сбрасываю туфли, чувствуя, как дрожь поднимается от ступней к коленям.

В гостиной падаю в кресло у окна. Занавески колышутся от сквозняка. Встать и закрыть окно нет сил. Внизу, в холле,громко тикают часы – подарок на двадцатилетие свадьбы. Безумная кукушка начинает отсчёт времени ровно в момент, когда с горькой ухмылкой задаю вопрос:

– Сколько лет он водил меня за нос?

Прокукованные одиннадцать кажутся перебором.

В голове всплывает лицо той женщины. Лена. Молодая, красивая. В больших глазах сегодня читался не страх, а… жалость. Любовницажалела меня, жену.

Закусываю губу до боли.

Ключ поворачивается в замке в двадцать три сорок семь. Шаги Макара на лестнице осторожные, будто крадётся вор. В груди снова всё всколыхнулось.

– Лада?

Голос напряжённый. Уверена, он не ожидает увидеть меня в гостиной. Думает, что как обычно при наших ссорах я запрусь в или уйду к Алисе.

Не отвечаю.

Свет вспыхивает, режет глаза. Растерянный возглас:

– Ты не спишь?

Макар стоит в дверном проёме, в том же костюме.Не до конца развязанный галстук болтается на шее. В его глазах паника, которую тщетно пытается скрыть.

– Мы должны поговорить, – голосмерзавца дрожит.

Я медленно поднимаю голову:

– О чём? О том, как ты случайно завёл вторую семью?

Он без сил опускается в кресло напротив. Пальцы сжимает в замок.

– Лада, это… – громко глотает воздух. Стягивает галстук с шеи, словно он его душит. – Так бывает. Мужчины… Они… Мы…

– Они что? – ногти впиваются в кожаные подлокотники. – Заводят детей от женщин, которые моложе их в два раза? Уводят подруг у собственных сыновей?!

Усталое лицо искажает гримаса.

– Это получилось случайно! Ничего не понимал. Как болезнь. Наваждение. Я боролся, клянусь!

Сколько раз женщины слышали подобные оправдания от гуляющих мужей? Неужели думает, что я в это поверю? Вскакиваю. Подхожу вплотную. От предателя пахнет чужими духами.

– Ты боролся с членом наперевес? – сиплю. Горло на время сдавливает спазм. – Пока я вкалывала на наши компании? Растила детей. Ночами ждала тебя из «командировок»?

Макар хватает меня за запястья. Говорит надрывно, с отчаянием:

– Без тебя я пропаду. Ты же знаешь – я не смогу без детей. Вы моя семья!

В серых глазах паника. Только обмануть меня не удастся. Он боится не потери семьи – утраты созданного за долгие годы комфорта.

– Ты прав, – говорю тихо. Не хочу разбудить Алису. —Ты без нас пропадёшь.

Ермолин замирает. Вижу, в глазах мерзавца появилась надежда. Поднимаюсь на цыпочки, наклоняюсь, чтобы лучше видеть его глаза. Он двигается навстречу, не сводя глаз с моих губ. От него несёт чужой женщиной. Передёргиваю плечами от омерзения. Влепляю словами пощёчину:

– Но это теперь не моя проблема!

Холёное лицо белеет на глазах. Макар растерян. В глазах отчаяние.

– Лада, прости… Я люблю только тебя!—Вот сейчас ему верю.

Но не настолько. Любит, похоже, он нас обеих. Только я не привыкла делиться.

– Любишь? – резко вырываюсь. – Так сильно, что завёл ребёнка с другой женщиной?

Он хватает меня за плечи:

– Я разорву с ней все связи! Давай забудем произошедшее, как страшный сон!

Смотрю на седеющие виски престарелого ловеласа. На морщины возле умных глаз. Думала ли когда-нибудь, что такое с нами случится? Когда я сломала ногу, он нёс меня по лесу на руках почти километр. Плакал, впервые взяв на пуки нашего первенца. Сходил с ума от счастья, когда родилась Алиса. Наш обожаемый поздний ребёнок. А теперь у него сменились приоритеты?

Сдерживать ярость с каждой минутой сложнее.

Как хочется вцепиться когтями в холёную морду. Убить, разорвать. Но есть другая казнь. Более изощрённая. Лену не смущало, когда ложилась в постель с женатым мужчиной? Не смущало, что у него двое детей, один из которых считал её невестой? Почему я должна жалеть их с дочерью?

– Есть условие, – мой голос звучит чужим. – Ты никогда больше не увидишь эту девочку.

Он поднимает голову – в глазах протест.

– Но… это моя кровь!

– А Антон?– я упираюсь взглядом в лицо предателя. – Он что, не твой?

Макар съёживается. Напираю:

– Ответь!

– Мой.

– Алиса?

– Моя… Но… Я… я не понимаю, откуда в тебе столько жестокости?..

Воздух вырывается из лёгких, будто меня ударили в солнечное сплетение.

– Я жестокая? Сколько лет ты с ней?

Он молчит. Повторяю:

– Сколько?!

– С… с того дня, когда Антон привёл её в дом.

Мир переворачивается. В тот день, когда сын сказал: «Папа, я хочу жениться на Лене!» Всё, что я помнила – ложь. Каждый поцелуй, каждое «люблю» на протяжение многих лет – фарс.

– Вон!– Ярость накрывает с головой. Ловлю себя на том, что взгляд ищет тяжёлый предмет. Ещё немного и я кинусь драться.

Он не двигается. Произношу с леденящим кровь презрением:

– Сейчас же вон из моего дома! Или я за себя не отвечаю!

Он медленно поднимается. Идёт к двери, вдруг по-стариковски шаркая ногами. Слышув гардеробной стук выдвигаемых ящиков.

Сердце бьётся через раз. В душе угрожающая пустота. Только бы устоять на ногах. Не дать повода меня жалеть. Не двигаюсь. Остаюсь у окна. С трудом выравниваю дыхание. Дождь стучит теперь в такт моему сердцу.

Через десять минут он выходит с чемоданом.

– Лада… дети…

– Не смей говорить о детях! – я медленно поворачиваюсь, и он видит, наконец, мои слёзы. – Ты лишил их отца, когда решил трахать ту шлюху! Насколько нужно быть беспринципным, бездушным мерзавцем. Думаешь, Антон тебя простил?

Он вздрагивает, будто получил удар по лицу. Отворачиваюсь, не хочу его видеть.

Дверь с громким звуком захлопывается.

Я падаю на пол, срываю с себя браслет – его подарок на последний юбилей. Металл звонко бьётся о стену. С трудом справляюсь с беззвучным рыданием. Сил нет. Хочу умереть.

В тишине раздаётся звонок. На экране – Антон.

Я сбрасываю вызов и закрываю глаза.

Как сказать сыну, что человек, которого он всю жизнь называет отцом, предал его дважды?

Глава 4

Тишину разрывает тонкий детский голос:

– Мамочка, где папа?

Я резко открываю глаза. В дверном проёме стоит наша младшая – Алиса, в пижаме с единорогами, с растрёпанными кудряшками. Большие серые глаза – точь-в-точь как у той девочки в Петербурге – широко раскрыты от беспокойства.

– Он… уехал по работе, – ложь вылетает автоматически.

– Папа обещал сегодня отвезти меня в парк!

Я отворачиваюсь, чтобы дочь не увидела, как дрожат мои губы. В зеркале над консолью мелькает моё отражение – опухшие глаза, размазанная тушь, отёки смотрятся грязными мешками. Растрёпанные волосы. Выгляжу так, будто меня переехал трактор.

Поднимаюсь с виноватой улыбкой.

– Папа задерживается, солнышко. Пойдём, я тебя в школу отвезу.

– Не хочу! Хочу папу! – сонный голосок дрожит, нижняя губа подрагивает.

Прижимаю ребёнка к себе, с наслаждением вдыхая клубничный запах шампуня. В памяти кадры из прошлого: Макар качает дочь на руках, учит кататься на велосипеде, читает сказки на ночь. Обида холодной змеёй сворачивается в груди. Как он мог променять это на мимолётный роман?

Смартфон звонит ровно в шесть семнадцать. Я проснулась больше часа назад.

– Лада… – голос Макара хриплый, будто он не спал всю ночь. – Я передумал.

Молчу, сжимая гаджет так, что пальцы немеют.

– Я сделаю, как ты хочешь. Забудем всё.

Не сказать, что радуюсь, но получаю некое удовлетворение.

– Ты бросишь их? – в моём голосе металлические нотки.

Пауза. Слишком долгая.

– Да,– голосом идущего на казнь мученика.

В этом «да» – целая пропасть недоговорённого. Сомневаюсь, что он сдержит слово, хотя очень надеюсь на это. Но сейчас мне нужно другое.

– Тогда сегодня же выгоняешь их из нашей квартиры. И присылаешь мне подтверждение.

– Лада, это же…

Не даю договорить. Про то, что я очень жестокая, слышала от него вчера.

– Или я завтра подаю на развод.

Тяжёлый вздох давит на ухо. Представляю, как он сидит в номере какого-то отеля, с похмелья или просто с дикой усталостью, осознавая, что теряет всё.

– Хорошо.

Беда в том, что Макару я больше не верю. И очень хочу узнать, на какие деньги он столько лет содержит свою любовницу.

У нас общий счёт, траты по которому я контролирую. Тогда что? Молодая жена требует больших затрат, а ещё дочь. Они не могут сидеть в четырёх стенах. Теперь кажутся подозрительными многие из его командировок в южные страны. Пробивает инвестиции на любимый проект, который сам ведёт? В десять ноль-ноль я одна появляюсь у адвоката, которому доверяю как самой себе. Документы, что кладу на его стол, выглядят как оружие.