Код «Гермиона»

Она оставила на нем шрам. Не на коже. На душе.

Он прошел в гостиную, достал из аптечки флакон с Укрепляющим раствором и выпил его залпом. Мерзкий вкус железа и полыни. Тело перестало дрожать, но гул в голове не утих.

Он сел в свое старое кожаное кресло и закрыл глаза, прокручивая в памяти каждую секунду, проведенную внутри ее кошмара. Атака щупалец была не просто защитной реакцией. Это был инстинкт. Панический, животный ужас существа, к которому прикоснулись в его самой больной точке.

И те образы, которые пронеслись в его сознании в момент их соприкосновения. Гул. Запах горелого сахара. «Движок Кроноса». Исчезнувшая лаборантка.

Совпадение? Драко не верил в совпадения. Особенно когда дело касалось Отдела Тайн и экспериментов Пожирателей Смерти.

Брутальная легилименция больше не вариант. Пытаться пробиться сквозь ее травму силой – все равно что тушить пожар бензином. Он должен зайти с другой стороны. Он не может спросить ее, кто она. Но, возможно, он сможет это выяснить сам. Если он поймет, что с ней сделали, он сможет понять, кем она была.

Девушка в ее сне сказала: «Чтобы помочь, нужно знать мое имя».

Это был не просто ответ. Это была мольба. И первая подсказка в этом деле.

***

На следующий день Драко не пошел на Девятый уровень. Вместо этого он спустился в Центральный Архив Министерства. Место, еще более унылое, чем его собственный подвал. Бесконечные ряды пыльных стеллажей, уходящих в полумрак. Здесь пахло тленом – тленом бумаги и забытых жизней.

Он подошел к стойке, за которой сидело существо, казалось, состоявшее из той же пыли, что и все вокруг. Тиберий Огден. Главный архивариус. Человек, работавший в Министерстве так давно, что, по слухам, помнил его основание. Его кожа была тонкой, как пергамент, а глаза за толстыми линзами очков – как две мутные бусины.

– Мистер Огден, – голос Драко был вежливым, почти вкрадчивым.

Огден медленно поднял голову, фокусируя на нем взгляд. В его глазах не было ни страха, ни презрения. Лишь бесконечная, вселенская скука.

– Малфой, – проскрипел он. – Редкая птица в наших краях. Чем обязан? Потеряли родословную?

– Мне нужен доступ к делу, – сказал Драко, переходя прямо к сути. – Инцидент в Отделе Тайн. Примерно двадцать лет назад. Связан с аппаратом под названием «Движок Кроноса».

Глаза Огдена за очками на мгновение сузились. Он медленно снял очки и протер их носовым платком, который был не белее его кожи.

– Такого дела не существует, – сказал он, надевая очки обратно.

– Не лгите мне, Огден, – тон Драко стал жестче. – Я знаю, что оно есть. Я знаю, что тогда исчез сотрудник.

Огден вздохнул. Это был звук, похожий на шелест сухих листьев.

– Допустим. Но даже если оно и существует, оно запечатано. Уровень допуска – «Омега». Выше, чем у министра. Чтобы его открыть, нужно постановление всего Визенгамота или прямой приказ Мерлина, который, как вы знаете, слегка мертв.

– У вас есть доступ.

Это был не вопрос. Огден был не просто архивариусом. Он был хранителем скелетов. Человеком, который знал, где зарыто каждое тело, и держал в руках лопату.

– Доступ и желание им воспользоваться – разные вещи, – Огден снова уткнулся в свои бумаги. – У меня нет причин помогать вам, Малфой.

Драко наклонился над стойкой, понижая голос.

– А дело о незаконных поставках слез мандрагоры в Ноктерн-аллею в девяносто шестом году? Насколько я помню, оно тоже было запечатано. Сразу после того, как единственный подозреваемый, мелкий клерк из Отдела по контролю за магическими существами, загадочно выиграл в лотерею и уехал на Канары.

Огден замер. Перо в его руке остановилось. Он очень медленно поднял голову. В его мутных глазах впервые зажегся интерес. Холодный, змеиный.

– Мой отец собирал компромат не только на своих врагов, – тихо продолжил Драко. – Но и на «полезных» людей. Он считал, что дружба – вещь непостоянная, а вот взаимный шантаж – это навсегда.

Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Воздух между ними, казалось, загустел.

– Чего вы хотите, Малфой? – прошипел Огден. – Зачем вам это дело?

– Я расследую кое-что. Что-то, что может быть связано с тем инцидентом.

– Вы не аврор.

– У меня свой интерес.

Огден откинулся на спинку скрипучего стула. Он долго изучал лицо Драко.

– Любопытство – опасная болезнь, – сказал он наконец. – Особенно в этом здании. Некоторые двери запечатаны не для того, чтобы скрыть прошлое. А для того, чтобы не выпустить его в настоящее.

– Это риск, на который я готов пойти.

Огден снова вздохнул, но на этот раз в его вздохе слышалось почти восхищение. Он увидел перед собой не сломленного наследника, а игрока.

– Завтра утром. В моем кабинете, – сказал он. – Я подготовлю для вас копию. Но, Малфой…

– Да?

– Вы ее у меня не брали. Меня здесь не было. А если то, что вы ищете, найдет вас первым… не упоминайте мое имя.

Он снова уткнулся в свои бумаги, давая понять, что разговор окончен.

Драко молча развернулся и пошел к выходу из архива. Он получил то, что хотел. Но предупреждение старого паука неприятным холодком осело на сердце.

«Не выпустить его в настоящее».

Он начинал подозревать, что расследует не просто старое дело об исчезновении.

Он раскапывал могилу.

***

Прежде чем идти к Огдену, Драко сделал то, чего не делал уже несколько месяцев. Он подошел к большому венецианскому зеркалу в позолоченной раме, висевшему в его кабинете. Это был не просто предмет интерьера. Это был артефакт. Один из немногих, что ему позволили сохранить.

Он коснулся холодного стекла.

– Нарцисса Малфой, урожденная Блэк.

Поверхность зеркала пошла рябью, как вода. Его собственное отражение растворилось, сменяясь интерьером залитой солнцем террасы где-то на юге Франции. Там, в плетеном кресле, сидела женщина с такими же светлыми волосами и усталыми аристократическими чертами лица. Она подняла глаза, и в них промелькнула смесь радости и тревоги.

– Драко.

– Мама, – его голос был ровным, но внутри что-то сжалось.

Он смотрел на нее, вглядываясь в каждую деталь. В тонкую морщинку у уголка ее губ, в то, как падает свет на ее серебряную брошь в виде змеи. Он проверял. Проверял не ее, а себя. Свою память, которую вчера пытались выжечь.

– Что-то случилось? – ее голос был полон беспокойства.

– Нет. Все в порядке. Просто… – он запнулся, подыскивая предлог. – Я тут разбирал старые вещи. Помнишь мой первый игрушечный квиддичный набор? Тот, что подарил мне отец на пятый день рождения. Какого цвета был снитч?

Нарцисса нахмурилась, удивленная странным вопросом. Затем ее губы тронула слабая, но теплая улыбка.

– Он не был золотым, как настоящий. Он был серебряным, с крылышками из перьев гиппогрифа. Ты страшно гордился им и отказывался ловить любой другой.

Драко выдохнул. Медленно, почти незаметно. Она помнила. Значит, помнил и он. Воспоминание было подлинным. Целым.

– Да. Верно. Серебряный, – сказал он. – Прости, что отвлек.

– Драко, подожди, – она подалась ближе к зеркалу. – С тобой точно все хорошо? Ты выглядишь… бледнее обычного.

– Я в порядке, мама. Просто много работы. Береги себя.

Он прервал связь. Отражение Нарциссы исчезло, и на него снова уставился тот же незнакомец из зеркала. Шрам, оставленный пустотой, был не в памяти. Он был глубже. В самой уверенности, что твоя реальность – твоя.