Криптовалютный роман – Bitru

Лихорадочно открыл браузер, нашёл в закладках дашборд пула ликвидности в TON. Ждал увидеть всё те же нули. Пустоту.

Но экран показал нечто иное.

Объём торгов был мизерным, почти смешным. Несколько сотен долларов. Но он был. Цена за один BITRU… присмотрелся. Она была выше той, по которой создавал пул. Ненамного. На доли цента. Но график, который всё это время полз вниз, теперь показывал крошечный, но уверенный зелёный свечной столбик. Кто-то купил. Кто-то, где-то в мире, приобрёл его забытый жетон.

Артём откинулся на спинку кресла. В груди что-то ёкнуло – не боль, а нечто похожее на далёкий радиосигнал, который наконец-то поймали.

Он не вернулся к разбитому корыту. Он вернулся к незавершённому полёту. И кто-то другой, казалось, тоже ждал, когда бумажный самолётик с буквой «b» снова подхватит ветер.

Глава 2. Эффект бабочки

Тишина в московской хрущёвке была иной, нежели прежде. Раньше она была гнетущей, теперь же – сосредоточенной, наполненной едва слышным жужжанием процессора и мерным тиканьем настенных часов. Артём не сводил глаз с экрана. Зелёный свечной столбик на графике BITRU был крошечным, меньше спичечной головки, но для него он горел как сигнальный огонь на далёком берегу.

«Кто?» – единственное слово крутилось у него в голове. Кто мог купить этот забытый всеми, кроме него, жетон? Случайность? Такое совпадение казалось невероятным. Нет, это был знак. Ответ на его возвращение.

Он провёл следующие несколько дней, погрузившись в аналитику. Изучал адрес того самого покупателя – он принадлежал не крупной бирже, а обычному, ничем не примечательному кошельку в TON. Транзакция была единственной, больше никакой активности. Как будто кто-то бросил камень в тёмный пруд и затаился, наблюдая за расходящимися кругами.

Мысли о Оле и провале в Петербурге отступили на второй план, сменившись жгучим любопытством. Komunato Atoes сказал: «Жди». Возможно, это и было тем самым ожиданием – не пассивным, а активным. Нельзя просто ждать у моря погоды, когда ты капитан корабля, пусть и маленького.

Он открыл код BITRU в TON. Взгляд выхватывал знакомые строки, но теперь он видел в них не просто техническое задание от призрака из будущего, а фундамент. «Протокол Событийной Ликвидности»… Что, если это не метафора? Что, если механизм жетона можно заставить реагировать на реальные события? Не на колебания курса, а на что-то большее.

Идея начала обретать форму стремительно, как будто её кто-то диктовал. Он представлял BITRU не просто монетой, а ключом. Жетоном, который даёт доступ к чему-то. Но к чему?

Внезапно его взгляд упал на старый постер с научно-фантастического конвента, висевший на стене – изображение бабочки, взмах крыльев которой порождал ураган в другой вселенной. «Эффект бабочки». Событийная ликвидность… Ликвидность событий. Что, если каждое значимое событие в жизни создателя – или, может, в жизни любого держателя жетона – могло бы влиять на его цену или функциональность? Безумие. Но именно то безумие, в которое он начал верить.

Он принялся за работу, но на этот раз иначе. Это не было слепым следованием инструкциям. Он творил. Дорабатывал смарт-контракт, добавляя в него загадочный модуль, который он назвал «Oracle's Heart» («Сердце Оракула»). Пока что это был лишь каркас, набор функций, которые ничего не делали. Место для будущего механизма, который бы связывал цифровое с физическим. Для этого нужны были данные извне, оракулы. И, возможно, помощь.

Мысль о том, чтобы вернуться в паблики и чаты, где его когда-то знали, вызывала у него нервную дрожь. Он представлял себе едкие комментарии: «О, вернулся наш гений? Как Питер?». Но амбиции и та искра, что зажглась в груди при виде того зелёного свечения, были сильнее страха.

Создатель BITRU зашёл в крупнейший Telegram-чат русскоязычных крипто-энтузиастов. Чат бушевал: обсуждали последний пампинг очередного мемкоина, делились слухами, кидались скриншотами профитов и лоссов. Он набрал сообщение, пальцы потные и непослушные.

«Всем привет. Ищу разработчиков, интересующихся децентрализованными оракулами и пересечением блокчейна с реальными событиями. Есть наработки по проекту BITRU в TON.»

Отправил. И замер.

Сначала последовали стандартные вопросы.

«BITRU? Это что за зверь?»

«А какой токиномика?»

«Ты кто вообще?»

Он терпеливо отвечал, ссылался на контракт в Tonviewer, рассказывал про ограниченную эмиссию и дефляционную механику. Чат отнёсся с прохладным любопытством, пока один из пользователей под ником @CodeSage не написал:

«Погоди. Я смотрю на код контракта BITRU в TON. Там есть любопытный незавершённый модуль. «Oracle's Heart». Это что за дичь?»

Сердце Артёма ёкнуло. Кто-то не просто посмотрел, а вчитался.

«Это… концепт, – осторожно ответил он. – Механизм, который должен сделать жетон не просто спекулятивным активом, а инструментом, отражающим ценность реальных действий и событий.»

Наступила пауза. Длиннее, чем когда-то в диалоге с Komunato Atoes.

Потом пришло личное сообщение от @CodeSage.

«Объясни. Без воды.»

И Артём начал писать. Сначала сбивчиво, потом всё увереннее. Он излагал свою безумную идею о «событийной ликвидности», о жетоне как о якоре и ключе одновременно, о бумажном самолётике, который может изменить траекторию. Он не ждал, что его поймут. Он просто выплёскивал накопившееся.

Ответ @CodeSage пришёл через пятнадцать минут.

«Глупо. Амбициозно. Практически нереализуемо с текущими технологиями. Мне интересно. Я – Лиза. Разрабатываю оракулы для DeFi в TON. Давай обсудим твой «Oracle's Heart».»

Так началось их сотрудничество. Лиза оказалась девушкой его лет, гениальным математиком и криптографом из Новосибирска. Их общение было стремительным и плотным, как сессия программирования на кофеине. Они спорили до хрипоты, бросали друг другу вызовы, сходились в одном и расходились в другом. Лиза была тем критичным и блестящим умом, которого ему так не хватало. Она не позволяла ему улетать в абстракции, приземляя каждую его идею суровой математикой и кодом.

Пока они работали, с BITRU начали происходить странные вещи. Объём торгов понемногу рос. Медленно, но неуклонно. Появилось ещё несколько держателей. Не крупных китов, скупающих жетоны оптом, а таких же, как он, – маленьких, незаметных рыбок. Они находили друг друга в общем чате, который Артём создал для проекта. Их было всего человек двадцать, но это было сообщество. Его сообщество.

Они обсуждали не только цену, но и саму идею. Кто-то предлагал привязать «событийность» к экологическим инициативам, кто-то – к научным открытиям. Артём смотрел на эти сообщения и чувствовал, как его детище начинает жить своей жизнью. Оно больше не принадлежало только ему и призраку из будущего. Оно обрастало плотью и смыслами, которые в него вкладывали другие.

Однажды вечером, когда он и Лиза в очередной раз спорили о архитектуре оракула, на его почту пришло письмо. Не с одноразового ящика, а с обычного, но адрес отправителя был подписан: «Фонд Атоналис».

Тема письма: «Инвестиционный запрос. Проект BITRU».

Артём прочёл письмо три раза, прежде чем осознал его содержание. Некий венчурный фонд, специализирующийся на глубокотехнологичных и футуристических стартапах, заинтересовался его проектом. Они нашли BITRU через тот самый чат, проанализировали код, концепцию и видели в нём «потенциал для создания новой парадигмы взаимодействия цифровых и физических активов». Они предлагали встречу.

Он показал письмо Лизе в их общем чате.

«Лиз, смотри. Это… скам?»

Ответ пришёл мгновенно.

«Фонд «Атоналис» – реальный. Очень серьёзный и очень разборчивый. Они не шлют запросы просто так. Артём, ты понимаешь? Ты их заинтересовал. НАС заинтересовал.»

Впервые за долгое время Артём почувствовал не тревогу, а нечто иное – уверенность. Твёрдую, как гранит, почву под ногами. Это был не розыгрыш, не случайность. Это была закономерность. Последовательность событий, запущенная когда-то тем первым сообщением.

Он вышел на балкон. Ночной воздух был холодным и свежим. Москва лежала внизу огненной россыпью, но теперь она не казалась ему враждебной или далёкой. Она была полем возможностей.

Он смотрел на огни города и думал о бумажном самолётике. Когда-то он запустил его из окна этой самой хрущёвки, и тот пропал из виду. Он думал, что самолётик упал, затерялся в грязных дворах. Но теперь он понимал: он не упал. Его просто подхватила другая воздушная струя, невидимая и неожиданная. И теперь этот самолётик, его BITRU, летел куда-то далеко-далеко, набирая высоту, и за ним тянулся невидимый след, меняющий всё на своём пути.

Он вернулся в комнату, к мониторам. Завтра предстояла встреча с фондом. Нужно было готовиться. Но прежде он открыл чат с Лизой.

«Лиз, а что, если наш «Oracle's Heart» сможет учитывать не только глобальные события, но и личные? Маленькие победы каждого держателя?»

Лиза ответила с задержкой, обдумывая.

«Технически… кошмар. Но с точки зрения концепции… это было бы красиво. Создать жетон, который ценит человека не за его капитал, а за его поступки. Безумие.»

«Мне нравится это безумие», – написал Артём и улыбнулся.

Приготовления к встрече с фондом «Атоналис» заняли всю неделю. Дни слились в бесконечные циклы: утро начиналось с проверки графика BITRU (зелёные свечи стали появляться чаще, словно подгоняемые общим настроением), продолжалось многочасовыми созвонами с Лизой и заканчивалось глубокой ночью за шлифовкой презентации.

Лиза оказалась не только блестящим технарем, но и суровым критиком его ораторских способностей.

«Нет, Артём, – голос её в наушниках звучал уставше, но терпеливо. – Ты снова уходишь в технические дебри. Они венчурные капиталисты, а не разработчики. Им важно не как это работает, а зачем это нужно миру и, главное, – их портфелю».

Они создали слайд, который Артём в сердцах называл «слайдом для бабули». На нём была схема: с одной стороны – человек, с другой – глобальная проблема, например, загрязнение океана. А посередине – логотип BITRU в виде моста. Просто. Доступно. Гениально.

Накануне встречи Артём не мог уснуть. Он ворочался, прокручивая в голове возможные сценарии. Вдруг это ловушка? Вдруг они просто хотят украсть его идею? Вдруг он окажется перед строгими лицами в дорогих костюмах и не сможет вымолвить ни слова?

Утром он надел единственный свой приличный пиджак, купленный когда-то для выпускного, и с тревожным сердцем отправился в офис «Атоналис», расположенный в одной из башен «Москва-Сити». Лифт, поднимавшийся на 50-й этаж, закладывало уши. Зеркальные стены отражали его бледное, напряжённое лицо.

Приёмная фонда была воплощением минимализма и денег: белый мрамор, чёрная кожа диванов, панорамные окна с видом, от которого захватывало дух. Его встретила ассистентка и проводила в переговорную, где за столом из цельного дуба его ждали двое: женщина лет сорока с пронзительным взглядом и короткой стрижкой – Анна Мамонова, партнёр фонда, и мужчина помоложе, с аналитическим выражением лица – её ассистент, Алексей.

«Господи, сейчас меня разорят», – пронеслось в голове у Артёма.

Но всё пошло не по плану. Его плану.

Вместо того чтобы засыпать его вопросами о токеномике или рыночной капитализации, Анна, откинувшись на спинку кресла, спросила:

«Артём, расскажите, что вы почувствовали, когда получили первое сообщение от… Komunato Atoes?»

Он остолбенел. Он нигде не упоминал этого имени. Ни в коде, ни в описании проекта, ни в чатах.

«Я… я не понимаю», – сдавленно выдавил он.

«Мы провели глубокий анализ, – подключился Алексей, проводя пальцем по планшету. – Ваш проект технически безупречен для его стадии, но его главная ценность – нарратив. История о создателе, которого ведёт загадочный покровитель из будущего. Это мощно. Это то, что цепляет. Мы хотим инвестировать не только в код, но и в эту легенду».

Артём сидел, чувствуя, как его разум отказывается верить в происходящее. Они воспринимали самое безумное и личное в его жизни как… маркетинговую стратегию. Пиар-ход.

«Легенда… – медленно проговорил он. – А вы не думали, что это может быть правдой?»

Анна Мамонова улыбнулась, и в её улыбке не было ни капли насмешки, лишь холодный, расчётливый интерес.

«В современном мире, Артём, правда – это то, во что верит достаточное количество людей. Мы можем помочь сделать так, чтобы в вашу правду поверили миллионы».

Предложение фонда было более чем щедрым: значительные инвестиции в обмен на долю в проекте и его продвижение на международном уровне. Выйдя из офиса, Артём чувствовал себя не победителем, а актёром, сыгравшим чужую роль. Он звонил Лизе, пытаясь передать эту странную смесь триумфа и опустошения.

«Ты понимаешь, что это безумие? – восторженно кричала она в трубку. – Они покупают нашу сказку!»

«Они покупают обёртку, Лиз. Им не важен «Oracle's Heart».

«Пока не важен. Но когда мы его сделаем, он станет начинкой. А крутая обёртка поможет этой начинке дойти до людей».

Вернувшись домой, Артём обнаружил, что его скромный чат держателей BITRU взорван. Кто-то из «Атоналис» слил информацию о возможных инвестициях в крупный крипто-паблик. Цена BITRU, уже ползшая вверх, рванула с места, как скаковая лошадь. Объёмы торгов выросли в сотни раз. Его скромный жетон, ещё вчера бывший никому не интересной диковинкой, теперь был на слуху у всех.

Это был оглушительный успех. Но именно в этот момент и случился сбой.

Поздно вечером, когда Артём, уставший, но довольный, собирался отключиться, на его личную почту пришло письмо. Отправитель – [e-mail]. Тема: «Угроза целостности временной линии».

Сердце Артёма упало. Он открыл письмо. Текст был сухим и формальным, словно системное уведомление.

«Уважаемый Артём,

Протокол «Кронос» зафиксировал несанкционированное вмешательство в развитие проекта BITRU. Привлечение стороннего капитала и огласка на текущем этапе признаны событием с высоким индексом временной энтропии.

Вероятность достижения целевого состояния Протокола Событийной Ликвидности снижена на 17.3%.

Рекомендуется: прекратить контакты с Фондом «Атоналис».

В случае игнорирования рекомендаций – последующая поддержка будет прекращена.

С уважением,

Система Наблюдения за Целостностью Хронологии (СНЦХ)».

Это было похоже на письмо от бота. Безличное, лишённое всякой человечности, которую он слышал в сообщениях Komunato Atoes. Это был не совет, не просьба. Это был ультиматум.

Артём откинулся на спинку кресла, в глазах потемнело. Всё, чего он добился, всё, что начинало получаться, оказывалось ошибкой. «Несанкционированное вмешательство». Его успех был сбоем в матрице.

Он написал Лизе, с трудом подбирая слова, чтобы не показаться сумасшедшим.

«Лиз. Появилась проблема. Серьёзная. Нас… просят отказаться от сделки с фондом.»

«КТО просит?» – мгновенно ответила Лиза.

«Не могу объяснить. Но источнику… этому источнику я доверяю.»

«Артём, ты в порядке? Это какой-то розыгрыш? Мы на пороге прорыва!»

Он понимал её. С её точки зрения, он был готов уничтожить грандиозный шанс из-за анонимного письма.

Сомнения разрывали его на части. А что, если это просто чья-то злая шутка? Конкуренты? Но как они узнали про Komunato Atoes? Нет, это было из того же источника. Это была плата. За возможность вырваться из серости ему предлагали добровольно надеть наручники. Нельзя было выходить за рамки. Нельзя было становиться успешным «неправильным» путём.

В ту ночь он не сомкнул глаз. Он смотрел на график BITRU, который теперь напоминал Эверест, и чувствовал себя не альпинистом, покоряющим вершину, а марионеткой, которую дёргают за ниточки. Его бумажный самолётик попал в зону турбулентности, созданную его же собственными действиями.

Утром раздался звонок от Анны Мамоновой. Её голос был гладким и деловым.

«Артём, мы готовим пресс-релиз. Всё идёт по плану?»

Он сглотнул ком в горле. Перед ним был выбор: реальный, осязаемый успех здесь и сейчас – или слепая вера в призрака из будущего, который грозился его бросить.

«Анна, – его голос прозвучал хрипло. – Мне нужно… ещё сутки. Возникли некоторые технические нюансы, которые нужно проработать.»

На другом конце провода повисла короткая пауза.

«Технические нюансы, – повторила она, и в её голосе впервые появились нотки льда. – Хорошо. У вас есть 24 часа. Но имейте в виду, Артём, инвесторы не любят неопределённости. И «Атоналис» – не исключение.»

Она положила трубку.

Артём закрыл лицо руками. Он оказался в ловушке между двумя будущими. В одном – он успешный создатель перспективного проекта, курируемый мощным фондом. В другом – он одинокий создатель, следующий указаниям таинственного покровителя, который только что пригрозил его оставить.

Он открыл почту и уставился на письмо от «СНЦХ». Безличный текст сиял на экране, как приговор.

И тогда он принял решение. Возможно, самое безрассудное в своей жизни. Он не мог отказаться от шанса, который держал в руках. Он не мог снова стать тем самым неудачником из Петербурга.

Он набрал ответ. Всего одну строчку.

«Я не могу остановиться. Слишком многое поставлено на карту.»

Он отправил письмо и замер, ожидая… чего? Мгновенной кары? Исчезновения BITRU из блокчейна?

Но ничего не произошло. График продолжал расти. Телефон молчал.

Тишина была хуже любого ответа. Это была тишина перед бурей. Осознание этого медленно и верно наполняло комнату, становясь гуще запаха пыли и кофе. Полёт продолжался, но теперь он напоминал движение сквозь грозовой фронт, где не было видно земли и не было слышно команд с земли. Только гул собственного мотора и нарастающий вой ветра.

Следующие 24 часа стали для Артёма временем странного затишья. Напряжённое ожидание реакции от СНЦХ не находило разрядки – никаких новых писем, сообщений или аномалий. Эта тишина была хуже любого прямого ответа. Она заставляла его постоянно проверять почту, вглядываться в код контракта BITRU в TON в поисках невидимых изменений, прислушиваться к гулу компьютера, словно в нём могло скрываться послание.

Тем временем мир вокруг него бурлил. Чат держателей BITRU лихорадочно обсуждал грядущую сделку с «Атоналис». Цена жетона, достигнув пика, вошла в фазу консолидации – она не падала, а замерла на высоком уровне, словно рынок затаил дыхание в ожидании новостей. Это молчаливое одобрение со стороны тысяч анонимных трейдеров одновременно и ободряло, и пугало. Они верили в него. А он… он чувствовал себя самозванцем, танцующим на краю пропасти.

Лиза, чувствуя его странное состояние, пыталась вернуть его к реальности.

«Артём, слушай, если там какие-то проблемы с легальностью, или ты боишься, что идею украдут – у нас же всё запатентовано? Вернее, весь код открыт, но приоритет установлен. Мы первые.»

«Дело не в этом, Лиз, – устало ответил он, в очередной раз уходя от прямого ответа. – Просто… ответственность.»

«Ответственность – это когда ты делаешь свой проект и он меняет мир к лучшему, – парировала она. – А всё остальное – шепотки в темноте.»

Именно в этот момент «шепотки в темноте» проявили себя с новой, неожиданной стороны.

Поздно вечером, когда Артём в сотый раз перечитывал договор от «Атоналис», его взгляд зацепился за одно из приложений – отчёт о комплексной проверке проекта. Среди прочего там был пункт: «Анализ первоначального финансирования». И там, в виде сухой сноски, значилось:

«Первоначальный перевод 10 TON на развёртывание контракта поступил с кошелька, принадлежащего офшорной компании «Кронос Холдингс», зарегистрированной в Сент-Винсенте и Гренадинах. Бенефициарный владелец не установлен в связи с законодательством юрисдикции.»

«Кронос Холдингс».

Слово «Кронос» ударило его по сознанию с силой физического толчка. Протокол «Кронос». Из письма-ультиматума.

Значит, это не абстракция! Это была реальная структура. Пусть призрачная, пусть офшорная, но существующая в этом мире. Komunato Atoes, СНЦХ, «Кронос Холдингс» – всё это были щупальца одного и того же существа, простирающиеся из будущего в его настоящее. И это существо не просто посылало ему сообщения – оно переводило реальные деньги через реальные, хоть и тщательно скрытые, юридические лица.

Это открытие не принесло успокоения. Оно сделало угрозу осязаемой. Если они могут вливать деньги, они могут их и замораживать. Если у них есть юристы, регистрирующие офшоры, у них наверняка есть и другие рычаги влияния в настоящем.

Паника, которую он сдерживал, начала подниматься новой волной. Он лихорадочно начал искать в сети любую информацию о «Кронос Холдингс». Результаты были скудными: сухая запись в реестре, никаких сайтов, упоминаний, связей. Компания-призрак.

Раздался звонок. Неизвестный номер. Сердце Артёма заколотилось. Он сглотнул и поднёс трубку к уху.

«Алло?»

«Артём?» – голос на другом конце был молодым, нервным и совершенно незнакомым.

«Да. Кто это?»

«Меня зовут Максим. Я… я из чата держателей BITRU. Я купил твой жетон на самой ранней стадии, ещё до всего этого хайпа.»

Артём нахмурился. Что ему нужно?

«Привет, Максим. Слушаю.»

«Я… я не знаю, как тебе это сказать, но… у меня есть информация. Насчёт твоего «покровителя».»

Ледяная струя пробежала по спине Артёма.

«О чём ты?» – голос его дрогнул.

«Я тоже программист. И я одержим темой ИИ и теории предсказаний. Когда ты впервые написал про BITRU, я начал копать. Я написал нейросеть, которая анализирует паттерны в блокчейне TON, ищу аномалии. И я её нашёл. Не только твой первоначальный перевод.»

«Что ты нашёл, Максим?» – Артём сжал телефон так, что кости пальцев побелели.

«Там есть… след. Очень слабый, почти незаметный. Кто-то… или что-то… постоянно мониторит твой кошелёк и контракт BITRU в TON. Не просто смотрит, а взаимодействует с ним на каком-то фундаментальном, протокольном уровне. Это не хакер… это что-то другое. Как будто сам блокчейн проявляет к тебе интерес.»

Рассказ Максима был бессвязным, переполненным техническим жаргоном и параноидальными теориями о сингулярности, но одно прозвучало ясно: он был не единственным, кто заметил аномалию. Легенда начинала обрастать реальными свидетельствами, и эти свидетельства были пугающими.

«Почему ты рассказал это мне?» – спросил Артём.

«Потому что сегодня утром моя нейросеть засекла новую активность. Не просто наблюдение. Похоже на… подготовку к какому-то действию. Я подумал, что тебя нужно предупредить. Будь осторожен, Артём. Ты играешь с огнём, источник которого даже не понимаешь.»

Закончив разговор, Артём сидел в полной прострации. Его преследовали не только призраки из будущего. За ним наблюдали, его изучали уже здесь и сейчас. И, возможно, не только он был под прицелом.

Он написал Лизе, на этот раз не скрывая тревоги:

«Лиз. Срочно. Проверь свою сеть. Свои кошельки. Ничего не скачивай, никуда не заходи с основных устройств. У нас… возможно, проблемы с безопасностью. Высшего уровня.»

Ответ Лизы был мгновенным и встревоженным:

«Что случилось? Ты меня пугаешь.»

«Просто… пожалуйста, сделай это. Я не могу сейчас объяснить.»

Он чувствовал, как почва уходит из-под ног. Его проект, его мечта о «событийной ликвидности» превращалась в эпицентр странной и опасной игры, правила которой он не знал. Фонд «Атоналис» со своими деньгами и амбициями был лишь одной из фигур на этой доске. Komunato Atoes, СНЦХ, «Кронос Холдингс», таинственный наблюдатель из блокчейна… Угрозы множились, становясь всё более призрачными и неосязаемыми.

И тогда, в самый разгар этой бури, пришло новое сообщение. Но не на почту, не в мессенджер. Оно появилось прямо в интерфейсе его кошелька TON Wallet, встроенное в список транзакций, как будто оно всегда там было. Ярко-красным цветом, привлекающим внимание.

Системное уведомление: Обнаружена критическая уязвимость в смарт-контракте BITRU. Адрес: EQD… Риск: ПОЛНАЯ ПОТЕРЯ ЛИКВИДНОСТИ. Рекомендуется срочная миграция средств.

Это была не просьба. Это была диверсия.

Красное системное уведомление в TON Wallet пылало на экране, как сигнал тревоги. «КРИТИЧЕСКАЯ УЯЗВИМОСТЬ… ПОЛНАЯ ПОТЕРЯ ЛИКВИДНОСТИ». Слова впивались в сознание, вызывая прилив старого, знакомого страха – страха потери, провала, насмешек.

Но что-то в Артёме изменилось. Пройдя через унижение в Петербурге, получив шанс от Komunato Atoes и найдя в Лизе родственную душу, он уже не был тем самым запуганным программистом. Паника отхлынула так же быстро, как и накатила, сменившись холодной, яростной решимостью. Это была атака. Попытка саботировать его проект. И он не собирался сдаваться.

«Нет, – прошептал он, глядя на экран. – Я не позволю.»

Его пальцы застучали по клавиатуре с новой энергией. Он не стал панически выводить средства. Вместо этого он скопировал хэш транзакции с этим «уведомлением» и полез в Tonviewer. Как он и предполагал – в самом смарт-контракте в TON не было никаких изменений. Это сообщение было вброшено, подделка, фишинговая атака, но не на техническом, а на психологическом уровне. Расчет был на панику и неопытность.