Связанные одной нитью

– Проснись! Там Аэлина!

Его веки дрожат.

Дверь скрипит, начинает открываться. Из щели выползает черный дым. И тогда я слышу смех Тени прямо у себя за спиной.

Белое пространство дрожит, словно отзываясь на мой страх. Я прижимаю руку с цветком к груди – его голубой свет пульсирует в такт моему сердцу.

Лиран приходит в себя, медленно моргая. Его глаза – обычно такие ясные – сейчас мутные, будто затянутые пеленой тумана.

Лиран теряет себя – понимаю с внезапной острой болью.

– Дверь… – из его горла вырывается хрип.

Я крепче сжимаю его руку:

– Да. Дверь в детскую Аэлины. Но это наверняка ловушка.

Плач из-за двери становится громче. Слишком знакомый. Слишком настоящий. Рвет мне душу в клочья, заставляя слезы выступить на глазах.

Тень пока не приближается. Она стоит в отдалении, и ее лицо наконец-то видно четко. Бледная, почти прозрачная кожа. Глаза – два черных бездонных колодца. Рот – слишком широкий, с тонкими губами, которые никогда не улыбаются по-настоящему. А рога… Боги, ее рога изгибаются, будто корни мертвого дерева, черные и покрытые чем-то липким. Может, это и не рога вовсе…

Лиран поднимается, опираясь на мое плечо.

Дверь приоткрывается еще немного. В щели темнота, но теперь я различаю в ней слабый голубой свет. Как наш. И как у Аэлины.

Мы с Лираном делаем шаг вперед, и пространство вздрагивает. Белизна вокруг нас начинает таять, превращаясь в стены… детской комнаты. Аэлина сидит в углу, обняв колени. Ее светлые волосы растрепаны, а по щекам текут слезы:

– Мама? Папа?

Я бросаюсь вперед и тут же останавливаюсь. Это не она. Не наша настоящая дочь. Лиран кладет руку мне на плечо:

– Она воспоминание. Но оно настоящее.

Аэлина, точнее этот образ-призрак Аэлины поднимает на нас глаза:

– Я потерялась…

За окном бушует буря. Стекло дрожит от ударов ветра. И тогда я понимаю: мы с Лираном не просто вернулись в прошлое. Мы внутри того самого дня, когда Тень забрала Аэлину.

Детская комната приятно пахнет теплым молоком и булочками – точно так же, как в тот день. Я вдыхаю этот запах, и воспоминание бьет меня, как молот: мы сами отдали ее. Точно. Сами.

Лиран стоит рядом, его лицо искажено болью. Он тоже помнит. Впрочем, некоторые вещи он помнит лучше меня.

Призрак Аэлины смотрит на нас с безмолвным укором:

– Почему?

Тень в углу комнаты смеется. Боги… Она тоже здесь.

Теперь я прекрасно ее вижу: ее кожа не просто бледная. Она прозрачная, как лед на замерзшем озере. Под ней темные вены, пульсирующие, словно корни ядовитого растения. Глаза – два зеркала, но вместо отражения в них пустота. Если смотреть слишком долго, то кажется, что ты видишь там себя, но изможденного, сломанного. Рот… Он не двигается, когда Тень говорит. Ее слова будто возникают прямо у меня в голове, холодные и скользкие:

– Вы знаете почему. Ответьте.

Лиран мрачно говорит:

– Мы думали…

– Что спасаете, – Тень перебивает его. Ее голос – это шелест мертвых листьев под сапогами.

Я сжимаю кулаки, чувствуя, как голубой цветок впивается мне в ладонь.

Тень медленно поднимает руку – ее пальцы слишком длинные, с суставами в неправильных местах. Она проводит ими по волосам призрачной Аэлины:

– Ваша дочь была особенной. Ее магия могла разрушить барьеры между мирами.

– Мы боялись ее, – утверждаю, и Тень впервые моргает.

Лиран поворачивается ко мне, его голубые глаза горят:

– Мы отдали ее, потому что…

– Потому что она была сильнее нас обоих, Лиран. Намного сильнее. И мы испугались.

Комната дрожит. Картины падают со стен.

Я чувствую: настоящая Аэлина, где бы она ни была, теперь знает правду. Тень расправляет плечи – ее платье из теней колышется, хотя ветра нет:

– Вы отдали ее, чтобы спасти себя. Не ее. Себя. И теперь вы вернулись за тем же.

За окном бушует буря. Но самое страшное – это не буря и не жуткая Тень в паре шагов от нас. Самое жуткое – тихий голос призрачной Аэлины:

– Вы все еще боитесь меня?

Вопрос Аэлины повисает в воздухе, тяжелый, как обвинение. Я чувствую, как рука Лирана непроизвольно сжимает мое плечо. Его пальцы дрожат, и я еще никогда не видела его таким. Безупречного непреклонного Лирана. Того, кто всегда знает, что ему, мне и всем нам делать.

И я вдруг понимаю: мы никогда не боялись Аэлину. Мы боялись того, что сделали с собой ради нее.

Первая жизнь – вспышка памяти бьет мне по вискам. Я жрица в белых одеждах, а Лиран воин с мечом у алтаря. Мы прячем нашего ребенка в подземелье, потому что ее глаза отражают будущее, а ее слезы заставляют цвести мертвые земли. Потому что… мы не смогли защитить ее от собственного народа.

Вторая жизнь. Дым. Крики. Лиран держит окровавленный меч, а я стою над телом охотника, пришедшего за нашим «проклятым отродьем». Аэлина, такая маленькая, смотрит на нас с ужасом:

– Я не хочу быть монстром!

И тогда мы с Лираном принимаем тяжелейшее решение: лучше отдать ее Тени, чем сломать.

Я падаю на колени, осколки бесчисленных битых зеркал впиваются в кожу, но эта боль ничто.

– Мы… думали, что мы спасаем тебя, – мой голос дрожит, как эти проклятые зеркала вокруг.

Лиран стоит рядом, его тень накрывает меня:

– Спасаем от себя, – говорит он жестко. – От нашей любви, которая всегда превращалась в одержимость. От нашей ненависти, которая сжигала все на своем пути.

Тень смеется, ее смех – скрежет сотни птичьих костей:

– Вы лгали себе. Вы просто испугались, что Аэлина станет сильнее вас.

– Нет.

Я поднимаю голову. В разбитых зеркалах наша первая с Лираном встреча у реки. Он раненый дезертир. Я беглая рабыня. Мы ненавидим друг друга до тех пор, пока не понимаем, что в глазах другого видим одно и то же: ярость, которая может либо разрушить, либо спасти.

Наша свадьба. Клятвы, данные нами не богам, а тьме между звезд. «Я буду твоим якорем». «А я – твоим домом».

Первые слезы Аэлины, превратившие песок в изумруды.

– Мы хотели… – начинаю, но Тень перебивает, ее слишком длинные пальцы смыкаются вокруг осколка с нашим отражением:

– Вы хотели контролировать Аэлину. Как вы контролировали друг друга. Как вы контролируете свои страхи. Но магия… настоящая магия… она живая.

Аэлина, не призрак, не воспоминание, настоящая – я чувствую – смотрит на нас из глубины зеркал:

– Вы все еще пытаетесь контролировать.

И тогда я вижу правду ее глазами: одна жизнь, где она сжигает нас обоих, не сумев сдержать свою силу. Другая, где мы запираем ее в башне на всю вечность. Третья, где Тень спасает ее… от нас.

Лиран хватает самый большой осколок – тот, где мы счастливы:

– Хватит. Мы больше не те. Мы другие, – в его голосе ни капли сомнения.

Тень наклоняет голову, и ее рога отбрасывают странные тени, складывающиеся в крылья:

– Другие? Докажите.

Зеркала начинают дрожать.

Аэлина протягивает руку – настоящую, живую – из осколка зеркала:

– Выберите снова.

Глава 6. Когда звезды целуют рассвет

Я делаю шаг вперед. Лиран держит меня за руку.

Все зеркала взрываются одновременно. Тень улыбается. Осколки застывают в воздухе, и в каждом отражение глаз Тени – звезды. Самые настоящие звезды, запертые в двух черных безднах.

– Ты… – Лиран делает шаг назад, и кинжал в его сильной руке дрожит.

Тень поднимает руку, и осколки складываются в картину: не всегда она была Тенью. Когда-то ее звали Весной.

Она была первой, кто научил людей говорить с ветром, но люди боялись ее дара. Однажды ночью они приковали Весну к скале и выкололи ей глаза, чтобы «лишить ее колдовской силы».

А звезды… сжалились над ней. Они спустились в ее пустые глазницы и стали ее новым зрением.

Вторая картина шокирует еще больше: Аэлина не была пленницей Тени. В осколках мелькают моменты: Тень качает маленькую Аэлину на руках, напевая ей песню на забытом языке. Тень учит Аэлину собирать звезды в ладони, как ягоды. Аэлина-подросток кричит: «Ты не моя мать!», а Тень отворачивается, и из ее глаз капают звездные слезы.

– Ты растила ее, – озарение накрывает меня, как тяжелое покрывало.

Тень – Весна? Кто она теперь? – касается своего лица:

– Я дала ей то, чего не дали вы. Выбор.

Мы видим, как Аэлина стоит между мирами. Ее руки сжимают два разных света: наш голубой и звездный Тени.

– Она… балансирует, – Лиран понимает первым.

Тень кивает, и ее платье из теней колышется:

– Если я отпущу Аэлину, ваши миры рухнут. Если вы заберете ее, мои звезды погаснут.

Аэлина смотрит на нас. Затем на Тень. В ее голубых глазах вспыхивает решение:

– Я знаю, что нам делать.

Но прежде чем мы слышим что-либо еще, земля уходит из-под ног. Мы с Лираном падаем вниз, в звездную бездну. Аэлина протягивает руку… но не к нам. К Тени.

* * *

Мы падаем сквозь звездную бездну, и я вдруг осознаю: это не падение. Это возвращение.

Тьма вокруг нас становится мягче, превращаясь в странный полумрак. Мы приземляемся на поверхность, которая пульсирует под ногами, как живая.

Мир между мирами. Он не похож ни на что, что я могла бы представить. Под ногами не земля и не вода, а что-то вроде тумана, сплетенного из корней. Они светятся голубым, как наша энергия, и серебряным, как слезы Тени. Над головой не небо, а тысячи висящих зеркал. В каждом отражении разные версии нас.

Лиран – человеческий фермер. Я – человеческий пекарь. Аэлина – обычный человеческий ребенок. Мы вообще не эльфы.

Лиран – король. Я – его тень. Аэлина – призрак у трона.

Лиран мертв. Я жива. Аэлина – та, что стережет могилу Лирана.

– Что?.. – спрашиваю, но мой голос теряется в этом странном пространстве.

Тень появляется без звука. Теперь она выглядит иначе – ее рога стали меньше, напоминая ветви молодого дерева. Глаза все еще полны звезд, но теперь я вижу – это не просто светила. Это души тех, кто, как и Весна, был предан.

– Ты хотела знать о моем прошлом. О том, кто я и как я стала собой, – говорит Тень, и ее голос звучит… почти нормально. Почти, как голос молодой женщины.

Она проводит рукой по воздуху, и корни под нашими ногами расступаются, показывая ее правду в деталях: Весна появилась на свет в мире, где магия была языком природы. Ее отец – тень старого дуба. Ее мать – утренний ветер.

Люди пришли за ее знанием. Они называли ее богиней, пока она учила их говорить с землей и с ветром. А потом… костры. Крики. Железные цепи. Весна не смогла спастись, хотя изначально была сильнее людей. А может, она просто не захотела?

Когда последний луч света покидал ее выколотые глаза, Вселенная сжалилась. Созвездия сплели Весне новые глаза из своего света. Земля дала ей платье из теней. А ее боль… стала мостом между мирами.

– Почему ты забрала Аэлину? – спрашивает Лиран, но в его голосе уже нет обвинения. Только желание знать. Как и у меня. Конечно, Лирану важнее наша дочь, чем переживания незнакомой женщины. Он мужчина, воин и муж… Мой муж.

Тень или Весна – как ее теперь называть? – поворачивается к одному из зеркал. Там маленькая Аэлина, плачущая в темноте.

– Она сама позвала меня. А я… не умею отказывать тем, кого предали.

Вдруг пространство содрогается. Корни рвутся. Зеркала трескаются. Сквозь хаос прорывается голос Аэлины:

– Они идут!

Тень резко оборачивается, и ее платье вздымается:

– Те, кто предал меня. Те, кто предал вас. Они нашли путь к нам.

Лиран хватает меня за руку, готовый увести меня куда угодно:

– Кто они?

А я уже знаю ответ. В этот раз я понимаю быстрее Лирана. В разбивающихся зеркалах появляются наши лица. Других версий нас. Тех, кто решил, что опасную магию нужно уничтожить.

Тень расправляет плечи, и ее рога-ветки вспыхивают звездным светом:

– Вы должны выбрать. Бежать… – она протягивает руку к дрожащему корню – тому самому, что соединяет все миры, – или оборвать нити.

Мы слышим шаги. Сотни шагов. Они уже близко.

Звезды-души мерцают в глазах Тени, и я вдруг понимаю: это не просто свет. Каждая звезда – целый мир.

Там, в глубине синей звезды девушка с крыльями вместо рук, которую сожгли за «ведьминские отметины». В золотой старик, заживо замурованный в стене за то, что умел лечить жуткую болезнь. В алой наша с Лираном «душа», сплетенная в странный узел из двух звезд.

Тень касается этой звезды, и перед нами разворачивается правда, которую мы забыли.

Ненависть. Мы встретились на поле боя. Я – дочь поверженного короля. Он – солдат, перерезавший мою семью. Я вонзила кинжал ему между ребер. Он успел обжечь мне лицо. Но мы оба выжили.

Одержимость. Мы искали друг друга годами. Не для мести, а чтобы понять, как можно ненавидеть так сильно и все еще чувствовать эту странную тягу…

Вечность. Когда магия Аэлины проявилась впервые, мы поклялись жить как можно дольше. Не потому что боялись за Аэлину, а поскольку опасались, что в следующей жизни мы снова станем врагами.

Тень смотрит на нас, и ее звездные глаза темнеют:

– Вы сделали свою любовь вечной… из страха. Но вечность – это не жизнь. Это привычка.

Аэлина появляется внезапно – ее руки держат два света, но теперь я вижу: они не просто энергия. Это ярость Лирана и моя тьма, сплетенные воедино.

– Вы все еще играете в ту же игру. Только теперь вместо ножа у вас поцелуи, а вместо ран шрамы на сердце.

Лиран опускается на колени. Его руки сжимают корни мира, и они отвечают ему – светятся тем же голубым, что и моя метка на запястье.

– Тогда как?..

Аэлина касается странной двойной звезды:

– Разорвите ее.

Тень вздрагивает:

– Ты не понимаешь, что просишь!

Но Аэлина улыбается совершенно наивно, по-детски:

– Я прошу их выбрать не из страха и не по привычке. Сердцем.

Шаги за нашими спинами становятся громче. Зеркала трескаются.

Мы с Лираном смотрим друг на друга – вглубь наших душ. В его глазах я вижу мальчика, который боялся стать монстром. Вижу мужчину, который убивал, чтобы не быть убитым. Вижу отца, который отдал своего ребенка, потому что не верил, что способен любить его без разрушения.

Я протягиваю руку. Лиран тоже протягивает руку. Наши пальцы касаются двойной звезды.

Мир взрывается светом. Последнее, что я слышу перед тем, как все исчезает, это голос Аэлины:

– Теперь вы свободны.

* * *

Звезды в глазах Тени гаснут одна за другой.

– Вы забрали у меня последний долг, – шелестит она, и ее платье из теней рассыпается в прах, обнажая то, что скрывалось под ним: хрупкую женщину с шрамами вместо глаз. Ее настоящий облик.

– Ты… исчезаешь, – Аэлина протягивает руку, но ее пальцы проходят сквозь плечо Тени.

– Нет. Я наконец-то возвращаюсь домой.

Тень поворачивается к разрыву между мирами – там, в глубине, мерцает лес ее детства.

– Скажи им… что Весна простила.

И Тень исчезает, оставив после себя только горстку звездной пыли и тихий шепот ветра.

Существа из зеркал застывают на границе миров. Теперь я вижу их совсем четко – это наши тени из других жизней. Лиран с пустыми глазами и мечом, на котором наша кровь. Я с черными крыльями и руками по локоть в грязи.

Сотни других.

Но что-то изменилось. Они больше не пытаются прорваться. Они просто… наблюдают.

– Они были нашими страхами, – понимает мой умнейший проницательнейший Лиран. – Тем, кем мы могли бы стать.

Аэлина поднимает руку, и зеркала медленно закрываются, оставляя нас в тишине.

* * *

Я просыпаюсь от жара на губах. Лиран целует меня так, будто между нашими поцелуями прошла не ночь, а столетие. Его пальцы крепко держат меня, и я ощущаю, как он дрожит.

– Ты вернулась, – его голос звучит хрипло, а губы скользят к моему уху. – Я чувствовал, что ты уходила…

Его клык – да, у него слегка заостренные удлиненные клыки – слегка царапает мне шею, и я хватаюсь за его широченные загорелые плечи:

– Милый, где мы?..

Лиран не отвечает, он снова целует меня, а когда отстраняется, я вижу: мы лежим на ковре из живых цветов, а над нами простирается не небо, а купол из переплетенных ветвей.

И магия. Она повсюду. В воздухе, который мерцает миллиардами искр. В земле, что дышит под нами. В руках Лирана, которые зажигают огонь на моей коже без единого заклинания.

– Папа! Мама!

Аэлина – наша взрослая-маленькая, вечная-преходящая – падает на нас сверху, смеясь. Ее лунные волосы пахнут звездами и яблоками, а в ее глазах все еще тот самый голубой свет.

– Вы сделали это! – она целует нас обоих, и от ее прикосновения по телу разливается тепло. – Тень ушла, зато магия… О, мама, посмотри!

Дочь хлопает в ладоши, и мир взрывается красками. Цветы распускаются у нас под ногами. Деревья склоняются, образуя живописные арки. А вдали… стоит наш настоящий дом: не замок, не хижина, а нечто среднее: эльфийские башни, увитые розами, с окнами в форме звезд.

Аэлина поднимается и убегает, озорно смеясь:

– Я проверю, остались ли в библиотеке те непрочитанные книги с картинками!

Я улыбаюсь: таких книг там полно. И я регулярно приношу новые.

Мы с Лираном остаемся одни. Ароматный ветер играет моими распущенными волосами. Руки Лирана скользят по моей коже.

– Значит… – я задыхаюсь, когда его пальцы находят шрам от старого ранения – тот самый, что он когда-то оставил мне. – Мы все еще…

– Вечны как пара? – Лиран целует шрам. – Нет. – Его губы опускаются ниже. – Но теперь это наш выбор. Мы сможем осознанно выбрать друг друга снова и снова. Не потому что «должны», а потому что мы хотим так.

И когда мы соединяемся прямо там, под открытым небом, среди цветов и магии, я понимаю: это не иллюзия и не сон. Это наконец-то настоящая жизнь.

Глава 7. Тайна черного света

Лунный свет струится сквозь витражное окно нашей спальни в форме звезды, рисуя на коже Лирана голубые узоры. Его пальцы медленно скользят по моему плечу, когда… книга падает с полки. Сама. И с глухим стуком раскрывается на странице, испещренной знакомым почерком. Почерком Тени – я никогда не видела ее почерк, но откуда-то я его знаю.

Мы с Лираном замираем.

Аэлина, которая должна спать в соседней башне, вдруг просовывает голову в дверь спальни, убеждается, что мы не спим, подбегает и садится на нашу кровать, широко улыбаясь:

– Сюрпри-и-из!

Книга светится лунным серебром. На странице не чернила, а звезды, сложенные в странные слова. Хотя что еще ждать от Тени?

Аэлина читает послание вслух:

– Когда три луны сойдутся в танце, ищите то, что спрятано в детской пляске. Не в земле, не в воде, не в огне, а в том, что осталось между… Дальше неразборчиво.

Аэлина пожимает плечами, но ее глаза горят озорным огоньком. Вынуждена признать: моя дочь очень сблизилась с Тенью. У них какие-то свои тайны. И я не то чтобы не могу, я не должна ничего с этим делать. Это их общий выбор. То, что не изменить и не нужно менять.

Лиран берет книгу в руки, и она «оживает». Страницы перелистываются сами, показывая… наши лица. В разных мирах. В разных жизнях.

Я с черными крыльями, творящая хаос. Лиран со светящимся мечом, убивающий магию. Аэлина…

Да сколько уже можно! Хватит!

Я выхватываю книгу у Лирана из рук. Но успеваю заметить: на последней странице мы сегодняшние. А над нами Тень с рогами и улыбкой.

Внезапно Аэлина взвизгивает. Ее руки начинают светиться изнутри – не голубым, а звездным светом.

– Мама! Что это?! Это не я!

Спальня наполняется хрустальным звоном. Из пальцев Аэлины вырываются нити света и обвивают нас обоих, как паутина.

Связующая магия – мелькает у меня в сознании.

Лиран пытается разорвать нити, но они лишь плотнее сковывают его мускулистое тело.

– Элиана!.. – он замолкает, когда нити касаются его клыков.

Я чувствую, как энергия проникает внутрь меня – не больно, но…

Вспышка.

Мы с Лираном стоим в лесу. Перед нами мы же, но другие. Я в черных доспехах. Он с мечом, на котором горит особый огонь.

– Мы не сможем жить с ней, она колдунья! – тот Лиран выплевывает слова с презрением.

Руки той меня вспыхивают тьмой. Аэлина, но та, не наша, плачет между нами.

Резкий звон.

Мы «возвращаемся» в спальню.

Нити исчезают. Аэлина лежит без сознания, обвитая лунным светом. А на стене появляется Тень с рогами:

– Не так просто, дорогие мои.

Кажется нам придется привыкать жить с Тенью и ее выходками… Впрочем, с ней не соскучишься.

Аэлина открывает глаза:

– Со мной все в порядке.

* * *

Лиран прижимает меня к резной колонне в библиотеке, а его клык аккуратно царапает мою шею.

– Ты дрожишь, – горячее дыхание обжигает кожу, а низкий голос обволакивает уши. – Это от страха… или от предвкушения?

Я провожу ногтями по его животу, чувствуя, как напрягаются литые мышцы:

– От досады. Опять ты отвлекаешь меня от важного!

– От очень важного, – Лиран перехватывает мои запястья, прижимая их и фиксируя. – Например, от того, как твои глаза темнеют, когда ты злишься…

Его губы опускаются к моим, но краем глаза я вижу, как зеркало на противоположной стене запотевает.

– Как трогательно.

Мы резко разворачиваемся. В зеркале больше не наши отражения. Там стоит Тень. Но теперь ее рога-ветки украшены серебряными кольцами, а в звездных глазах не холод, а… любопытство?

Лиран мгновенно закрывает меня своим телом, но я ловлю его руку:

– Подожди. Она пришла сказать что-то важное. Вряд ли ей интересно просто подсматривать.

Тень кивает и выходит из зеркала. Ее платье больше не из теней – оно соткано из лунного света:

– Вы хотели знать, кто эти другие «вы» на самом деле.

Тень щелкает пальцами, теперь они более нормальной длины – и перед нами появляются… «мы, но не мы».

– Альтернативные версии?

– Версии, где вы сделали другой выбор, – поправляет Тень.

Картины сменяют друг друга: Лиран, убивший меня на том первом поле боя. Я, ставшая королевой тьмы и уничтожившая его род. Аэлина…

– Боги, – Лиран ошеломлен.

На последнем изображении наша дочь с пустыми глазами и мечом в руках.

– В одном мире из тысячи вы находите друг друга. В этом вы не просто нашли. Вы выбрали друг друга снова, – ее звездные глаза останавливаются на мне. – Даже когда все забыли.

Лиран внезапно смеется:

– Значит, это… комплимент? Неужели ты нам завидуешь?

Тень наклоняет голову:

– Нет. Это предупреждение. Ваша связь… привлекает их.

Она указывает на зеркало, где наши «другие я» стучат изнутри, пытаясь вырваться.

Аэлина появляется в дверях библиотеки – что из разговора она успела услышать? – и ее руки светятся новым, странным светом:

– Я… могу их удержать. Ненадолго.

Лиран смотрит на нее, потом на меня. В его глазах не страх, а вызов:

– Значит, мы будем сражаться.

– И жить, – добавляю, проводя рукой по его широкой груди.

– О, определенно, – Лиран берет мою руку и целует запястье. – Начнем с этого вечера?

Тень вздыхает:

– Вы невозможны.

Но когда она исчезает – я клянусь – я вижу улыбку на ее своеобразном лице.

В этот момент Аэлина вскрикивает – ее свет становится черным.

Зеркала по всей комнате трескаются – похоже, нам надо убрать большую часть зеркал из дома, а то что это за проходной двор для теней?! —и оттуда выходят… «мы».

Черный свет Аэлины превращается в защитный купол над нами.

– Не трогайте моих родителей! – ее голос звучит на три тона ниже, наполненный эхом тысячи миров.

Другие Лираны, один из них в доспехах Паладина, а другой с окровавленными руками, движутся синхронно. Другие Я, Королева Тьмы с черными крыльями и та, что носит маску из костей, поднимают руки для заклинания. Это выглядит дико. Неестественно жутко.

Лиран одним движением задвигает меня за себя, и в этот момент… наши отметины на запястьях вспыхивают. Не голубым, не серебряным, а золотым светом.

Я чувствую мысли Лирана напрямую: «Влево!»

И уворачиваюсь как раз в тот момент, когда меч Паладина рассекает воздух.

«Теперь ты!»

Моя ладонь сама выстреливает особой энергией – и попадает точно в сердце Королевы Тьмы. Та рассыпается в пыль с удивленным выражением лица.

– Как? – я не вполне понимаю.

– Мы всегда были одним целым, – Лиран прижимает мою руку к своей груди. Его сердце бьется в такт моему. – Просто сейчас мы помним об этом.

Аэлина падает на колени. Черное сияние пульсирует вокруг нее, образуя странные знаки-завитки в воздухе.

– Это… не тьма… Это…

– Пустота между мирами, – объясняет Тень, появляясь из ниоткуда. Ее звездные глаза теперь наполовину черные. – Моя родная стихия.

Тень кладет руку на плечо Аэлины – и черный свет преображается, превращаясь в… карту. В тысячи переплетенных линий. Миллионы возможностей.

– Это Выбор, – Аэлина поднимает на нас глаза. – Я могу видеть все пути.