Дорога к свету

Владимир Иванов

Дорога к свету

Старый конь мягко ступал по лесной дороге, слегка покачиваясь под весом двух седоков. Мягкий лесной мох скрадывал шаги и цокот копыт. Этой дорогой давно уже не пользовались, и лес все больше предъявлял свои исконные права. Когда-то можно было встретить путешественников, торговцев, жителей ближайших селений, но теперь оставались только кривые стволы деревьев. Их нависающие ветви сходились все ближе, постепенно закрывая небо. Казалось, будто они стремятся срастись друг с другом, чтобы создать над дорогой серый, тихо скрипящий навес. И когда-нибудь, когда деревья станут единым целым, дорога исчезнет под их могучими корнями и вокруг останется только бескрайний лес.

 Кира размышляла об этом, покачиваясь в седле. Детей в лес одних не пускали, но она иногда тайком сбегала на опушку, чтобы посмотреть на деревья и голубое небо над ними. Когда лес зеленел, это зрелище всегда добавляло сил справляться с тяжелой крестьянской жизнью. Солнце освещало могучие кроны, так и стремящиеся вытянуться как можно ближе к небесной тверди. Хотелось прислониться к стволу и тянуться вместе с ним далеко-далеко… Там, где тебя не встречает дома угрюмый отчим и усталая мать, которые взирают на тебя как на лишний рот.

 Отец умер, когда ей минул третий год. Духи забрали его, когда едва-едва дошли до этих земель. Сейчас их мог встретить любой, но рассказать о встрече могли лишь единицы – эти порождения чужого мира не щадили никого и даже самые надежные и мощные обереги и чары иногда не спасали. Мать рассказывала, что отец владел волшбой – сам мастерил талисманы и защитные знаки из ветвей старых деревьев и умел наполнять их силой, которую призывал от земли. Но когда духи внезапно появились, словно и впрямь из-под земли, все отцовское искусство ушло на то, что защитить жену и маленькую дочь. На себя сил уже не хватило…

Когда Кира подросла, то, послушав рассказы матери, смастерила себе маленький оберег – листок папоротника, выточенный из дуба. Чудо случилось, когда был закончен последний изгиб листа: он вдруг стал горячим, как уголек, и удивленная Кира почувствовала, как сила идет из земли и вливается в маленький кусочек дерева. Длилось это всего несколько мгновений, но с тех пор девочка носила его на шее, не снимая. Через несколько дней она вновь попыталась сделать оберег, но в этот раз ничего не произошло. Чудесная сила не приходила, как бы аккуратно и кропотливо она не вырезала деревянные фигурки. В конце концов это занятие пришлось бросить.

Через несколько лет после смерти отца ее мать встретила Коруна, вскоре ставшего ей мужем, а Кире – отчимом. Корун пришел к ним в село с войны, где войско Веземира – их князя – потерпело оглушительное поражение. Сначала их разбила вражеская армия и рассеяла по близлежащим полям и лесам, а затем на обе стороны напали духи и уничтожили большую часть выживших. Это было страшно: кто-то из духов сражался настоящим оружием, а кто-то просто рвал ногтями и кусал зубами. Корун чудом спасся, схоронившись в овраге и сразив нескольких духов с помощью оберега, который сделал Кирин отец. После битвы он решил разыскать и поблагодарить человека, сделавшего такой чудный дар. Но нашел в итоге только жену мастера и, недолго думая, предложил ей свою руку.

Сначала все складывалось хорошо. Корун оказался неплохим хозяином, завоевал уважение соседей, любил мать, нежно относился к Кире. А потом родились братья, и Кира отошла на второй план. Сначала он перестал с ней играть, а затем заставил трудиться, не покладая рук. Ей исполнилось десять, а братьям по пять лет, когда родилась сестра. Духи бесновались в то время где-то далеко, а их хозяйство вполне могло всех прокормить. Так прожили год, за который на Киру навалилось еще больше работы. Мать не смела возражать хозяину дома, братья старшую сестру недолюбливали, чувствуя отношение отца. А через год духи напали на деревню и вырезали половину жителей. Они пришли прямо среди бела дня. Кира набирала воду из колодца, как вдруг на нее налетела черная тень, на мгновение закрыв солнечный свет, а потом с визгом отпрянула. Девочка тоже закричала: оберег на шее нагрелся, обжигая кожу. Рядом раздавались вопли и женские визги. Черные вихри сновали вокруг, то и дело принимая очертания людей с нечеловечески искаженными серыми лицами. Они рвали и рубили всех без разбора. Женщинам вырывали сердца, мужчин до исступления рубили мечами, пока от них не оставались только кровавые лоскуты, детей швыряли о стены. По деревне медленно расходились запахи крови и металла.

Один из духов остановился рядом с Кирой. Тень обрела очертания, приняв вид высокого статного мужчины с короткой бородкой, сжимающего в руках огромную кривую саблю. Несмотря на испуг, девочка заметила, что клинок не отражает солнце, а весь призрак как будто составлен из серого печного дыма. Губы его расползались в безумной усмешке. Увидев испуг на лице Киры, мужчина запрокинул голову назад и громко расхохотался. На его шее вдруг раскрылась рваная рана, сочащаяся черной кровью. Хохот оборвался бульканьем, и дух опустил голову, коснувшись подбородком груди, которая от крови из серой стала черной. Мужчина медленно поднял голову и вдруг подмигнул девочке, слабо улыбнувшись. На миг он показался обычным человеком, а затем оскалился и, занося саблю над головой, бросился вперед

Кира с визгом бросилась в сторону, падая на землю, и лезвие пронеслось там, где секунду назад была ее голова. Оберег жег уже нестерпимо и, оказавшись на земле, она сдернула веревку с шеи и бросила его в сторону, случайно попав в духа, уже приготовившегося ко второму удару. Листок папоротника ударился ему в грудь, и сабля вдруг выпала из ослабевших рук и тут же рассыпалась прахом. Кира подняла глаза и увидела, что с лица мужчины исчезла безумная улыбка. Его взгляд стал осмысленным и за мгновение до того, как рассыпаться в прах, он встретился глазами с девочкой и – она могла поклясться! – благодарно кивнул. Оправившись от изумления, Кира схватила оберег, вновь ставший холодным, заползла под телегу и съежилась от ужаса, молясь всем богам, чтобы ее и родных никто не тронул. Через некоторое время шум вокруг стих, а к ней в укрытие потекла кровь, целым потоком. Кира сидела тихо и не смела шевелиться.

Так и нашел ее сосед, случайно заглянувший под телегу. Старик чуть не силком вытащил Киру наружу, и от увиденного она чуть не лишилась сознания. Духи свалили всех убитых без разбору в огромную кучу рядом с телегой. К ней постепенно стягивались выжившие со всей деревни, женщины протягивали руки к убитым детям и мужьям, мужчины стояли, сжав кулаки. Горе пришло на их землю.

Семья Киры уцелела. Почти вся. Когда девочка вернулась домой, к ней с рыданиями бросилась мать. Корун выжил, хотя его и ранили духи. Братья тоже, они спрятались в подпол. А вот маленькая сестра бегала во дворе, и мать не успела ее спасти. Духи налетели внезапно и буквально разодрали девочку в клочья прямо на лету. Корун бросился к Кире и спросил, как та смогла выжить. Услышав об обереге, он пришел в бешенство и отвесил ей гулкую пощечину. Он все вопрошал, почему она не сделала такой же сестре и всей семье, почему смастерила только для себя? Мать стояла рядом, прижимая к себе братьев. Взгляд ее был укоряющим. Так в смерти сестры негласно объявили Киру.

Жизнь кое-как вернулась в свою колею через несколько месяцев. Но все изменилось. Не стало песен и праздников. Духи вырезали больше половины всей скотины. Земля, пропитанная кровью и тьмой, перестала приносить всходы. После сбора урожая стало понятно, что пришло трудное время. Князь Веземир погиб на поле боя, его сопернику до завоеванных земель не было никакого дела – духи сметали всех и вся на своем пути, и никто не мог их остановить. Правители призывали героев, магов, колдунов, но оберегов на всех не наделаешь, а духи справлялись даже с теми, кто ухитрялся обвешиваться ими с головы до ног. Дошел слух, что тьму призвал могучий колдун Акласай, открыв дверь в ее мир и призвав оттуда армию себе на службу. Но он не смог совладать с призванной силой и погиб, унеся свои секреты в могилу.

На следующий год Кире исполнилось двенадцать. Духи дважды возвращались, но жертв стало меньше – люди поняли, что если прятаться в доме рядом с намоленными местами, то тьма по большей части проходит мимо, не заходя внутрь. Так по краям деревни быстро возвели деревянные дозорные башенки, где день и ночь сидели часовые и оповещали о приближении черной тучи к селению. Постепенно люди приспособились и даже чуть появилось веселье в голосах.

Но земля упорно не хотела рождать новую жизнь. Урожай вновь вышел небольшим, и в один из осенних вечеров Корун долго разговаривал с матерью. Потом он подошел к Кире, занятой с двумя оставшимися коровами и объявил ей, что завтра они едут в город Бретану, где Кира пойдет в услужение в какой-нибудь богатый дом. Отчим там бывал и знал, что у хозяев этих домов большой спрос на юных девочек, у которых вот-вот распустится женский цветок. За Киру им дадут достаточно золота, чтобы продержаться пару лет.

Не помогли ни слезы, ни уговоры. Мать сидела с каменным лицом и повторяла, что им всем грозит голод. Братья лишь злобно ухмылялись, а Корун бросил только, что надо собирать вещи и что выезд на рассвете. И лишь перед самым отходом ко сну, когда обессилевшая от рыданий Кира забралась на свою лавку, Корун проронил, что она ему не дочь. Его дочь погибла от рук духов, а Кира не захотела ее спасти.

На рассвете провожать их никто не стал. Корун грубо стащил ее с лавки, велел одеться и садиться на коня. Сам он связал ей руки и привязал к луке седла «чтоб не подумала бежать» и повел коня под уздцы. На нем ладно сидели доспехи, а в ножнах на поясе поблескивал меч. Когда впереди появился лес, то Корун забрался в седло и вот уже около часа конь шел неторопливым шагом. Никто не проронил ни слова. Кира знала, что отчим не станет разговаривать, и молча разглядывала лес вокруг, стараясь не сильно вертеть головой.