Спецназ по соседству

Со звериным:

– Вот так тебе, придурок! – прямо у моих ног проезжает диван, преграждая мне выход из спальни. То есть прям конкретно!

Я смотрю на мягкую мебель, которая никоим образом не должна была здесь оказаться, и перевожу взгляд на Аврору. Раскрасневшуюся, запыхавшуюся, с двумя косами длинной до жопы, свисающими с плеч, и в мешковатой футболке, из-под подола которой торчат голые стройные ноги. Это ладно. Злая Аврора – секс, но…

Снова таращусь на диван и опять на девчонку.

Медленно до меня доходит, что она пыталась сделать. И меня начинает рвать на части от едва сдерживаемого смеха. Приходится прокашляться пару раз, прежде чем спросить на серьезных щах:

– Аврора, а что ты делаешь?

– Баррикаду строю! – зло сдувает упавшую на лицо светлую прядь девчонка.

– Серьезное сооружение. Только если ты планировала меня тут замуровать, то у меня для тебя плохие новости. Моя дверь открывается в другую сторону, котенок. Так же, как и твоя.

– Вот че-е-ерт! Точно же… Вот я тупая!

Я согласно поддакиваю.

– А тебе вообще слова права не давали! – огрызается мелкая.

– А слова «лева»? – уже в голос ржу я.

– Ч-чего? Какое «лева»? Ты мне это… зубы не заговаривай! – вскакивает на пододвинутый к моей двери диван Аврора, грозно помахивая пальцем у меня перед носом. – Скажи мне, ты что, слепой? Я для кого вчера весь вечер клеила эти дурацкие стикеры на все свои продукты?

– Наверное, для какого-то мудака-соседа, – пожимаю я плечами. – Не знаю. Но честно открыл утром холодильник и искал, где написано «Глеб».

– Нашел?

– Не нашел.

– Потому что чаще в магазин ходить надо! – бурчит Аврора, складывая руки на груди.

– Вот я тоже утром так подумал. Подумал, а потом сильно расстроился и заел стресс твоей пиццей, – улыбаюсь я.

– Ты издеваешься надо мной? Тебе что, нравится меня бесить?

– Не-е-ет, – с серьезным видом качаю я головой. – Как ты вообще могла такое подумать?

– Ты меня раздражаешь! – стиснув зубы, шипит девчонка.

– Ну что поделать? – строю я невинную гримасу, переступая через спинку дивана, выходя в коридор. – В жизни всякое бывает, котенок, – говорю, топая в сторону туалета.

– Эй! Стоп! Ты куда? А диван кто будет на место возвращать?

– Дай угадаю, – оборачиваюсь на пороге уборной, – наверное, тот, кто его сюда и припер? И можешь не делать вид, что слишком устала, второй раз я на это не поведусь.

– А когда это был первый?

– А кто недавно просил меня помочь донести пакеты, потому что у тебя «ручки устали»? А тут диваны тягаешь. Нестыковочка. Больше не получится строить из себя слабую и несчастную.

– Ну и хрен с тобой! – фыркает коза, гордо перекидывая косу через плечо. – Пусть здесь стоит! К слову, такая планировка мне нравится даже больше, – выдает и, подрезая меня, первая забегает в уборную. Захлопнув дверь прямо у меня перед носом.

Я вспоминаю парочку тех самых новых заковыристых выражений, что услышал из уст феечки десять минут назад, и с обреченным видом перелажу через диван обратно в свою спальню. Хлопаю дверью и, к чертям вырубая будильник, заваливаюсь дальше дрыхнуть.

К моему глубочайшему сожалению, к тому моменту, как я, выспавшись, просыпаюсь в этот день, диван не исчезает из коридора. Не происходит с ним этого и вечером. И даже утром следующего дня. Аврора же шастает по квартире с гордо вскинутым подбородком, умудряясь со своих метр с кепкой смотреть на меня свысока и делать вид, что понятия не имеет, как мягкая мебель оказалась там, где оказалась. Коза!

Угадайте, кому по итогу пришлось двигать мебель на место?

А военные действия в нашей квартире тем временем только начинают набирать обороты. Словно пытаясь всеми возможными и невозможными способами вывести меня из себя, эта мстительная чихуахуа начинает подскакивать за пять минут до моего подъема и занимать ванную. Воруя из моего законного часа – с семи до восьми утра – целых полчаса. Тридцать, блин, минут! И выходит лишь когда я уже откровенно начинаю злиться и колотить в дверь, обещая ее вынести. Выходит с таким невозмутимым видом, будто королева из Букингемского дворца, а не пигалица из уборной. Неизменно с какой-нибудь жижей на лице и повязкой с кошачьими ушами на макушке.

– Ты дождешься, и я подарю тебе рога, – бросаю я в один из дней.

– А мне тебе их даже дарить не надо, уверена, твои уже потолок подпирают.

– Зараза.

– Козел.

– Отвратительного утра!

– И тебе мерзкого дня.

И так изо дня в день. Выражение «утро добрым не бывает» с появлением в моей квартире Авроры заиграло для меня новыми красками.

Помимо этого, наша всегда чистая с Марком ванная превратилась в парфюмерный магазин. Реально! У меня такое ощущение, что однажды я открою туда дверь, а на меня градом повалятся бесконечные яркие банки, склянки, мази, крема, лосьоны и маски. У этой больной только гелей для душа три. Три, дьявол тебя сожри! А ее бадьи с шампунем настолько огромные, что ими можно мыть целый год весь наш отряд. Причем не только башку! Самое ужасное – всё это добро распихано по полкам и шкафам так ненадежно, что каждый раз стоит на него лишь дыхнуть, как случается грандиозный обвал. И заканчивается он, как правило, новым предшествием чертей из преисподней в лице ругающейся Авроры.

В отместку за вакханалию в ванной я продолжаю таскать готовую еду девчонки. А она, искренне не понимая, за что я ей мщу, мстит мне в ответ. И однажды, знаете, что она учудила? Я думал, ее пришибу! Налила в стакан с моей зубной щеткой воды и заморозила его, выставив лишь утром, перед моим подъемом. Так неудобно я в жизни не чистил зубы. Чокнутая девчонка!

Но, как оказалось впоследствии, и это были лишь цветочки. Крайняя степень охеревания со мной случилась накануне. Когда я перед сменой помыл голову. Ещё стоя в душе, чухнул, что мой шампунь с ароматом ментола как-то подозрительно резко воняет химозой. Но значения этому не предал. Опаздывал. Проспал звонок будильника, потому что вчера вечером одна бессмертная полночи шастала по квартире. Я помылся и вылетел из дома за полчаса до начала рабочего дня, не посмотрев в зеркало. И… Так громко парни из моего отряда ещё в жизни не ржали! Стены базы сотрясались от их гогота, когда в раздевалке я снял шапку и увидел у себя на башке хаотично разбросанные в тёмных волосах осветлённые пряди. Будто кто-то плюнул на меня белой краской.

Ох, как меня накрыло!

Ох, как жутко мне хотелось поймать эту задницу и хорошенько выпороть за её идиотские шутки! Она что, мать твою, нашла себе двадцатилетнего дружка?

И, ох, какой пизды я получил от начальства в этот день!

Я думал, я её убью. Прикопаю во дворе, под посаженной летом берёзой. Малявку спасло лишь то, что с суток домой нас не отпускают, а за двадцать четыре часа работы я успел всё переварить, остыть и прийти к выводу, что самая лучшая месть – совершённая на холодную голову.

Домой со смены следующим утром я уже еду с чётким планом действий. Захожу в квартиру почти бесшумно. Изобретательная коза всё ещё спит. Разумеется, ведь сегодня не надо подгадить одному милому соседу и занять его законный час в ванной.

Скидываю ботинки и куртку и сразу топаю в свою комнату. Там бросаюсь шарить по ящикам в поисках одной интересной штуки, забытой у меня после бурной ночи горячей цыпочкой. Наручники с розовой опушкой.

Я нахожу их в прикроватной тумбе. Хмыкнув, подхватываю и, покручивая «браслеты» на пальце, всё так же профессионально тихо крадусь в спальню Авроры. С дверью приходится повозиться, чтобы открыть её без явного щелчка. В комнате девчонки царит полумрак. Шторы задернуты, и свет сюда почти не проникает. Идеально.

Я зависаю на пороге и даю своим глазам немного привыкнуть к темноте. Различаю тонкий девичий силуэт на кровати. Повернувшись спиной к двери, котёнок сладенько дрыхнет. Подхожу ближе – на её лице блаженное выражение. Длинные локоны девчонки разметались. Одна рука прижимает к груди одеяло. Вторая засунута под ту подушку, что под её головой, так, что тонкое запястье свисает с края кровати. Что это, если не подарок судьбы?

Я присаживаюсь на корточки аккурат возле лица девчонки. Её светлые ресницы слегка трепещут, полноватые губы едва заметно улыбаются, а аккуратный носик сладко сопит. Подаюсь вперёд и чувствую её горячее дыхание у себя на шее. Черт, когда она спит – сущий ангел! Мягкая, нежная, беззащитная – реальный котёнок. А ещё от неё охеренно вкусно пахнет одним из тех трёх гелей для душа.

Да, Аврора хорошенькая. Этого у неё не отнять. При взгляде на неё во мне что-то екает. Всегда. Даже когда она жутко бесит меня своими детскими выходками, мне хочется на неё смотреть. И я ничего, на хрен, не могу с собой поделать. Я заметил это не так давно, но меня словно магнитом тянет к этой сумасшедшей, когда я дома. А когда не дома – постоянно о ней вспоминаю. Она притягательный котёнок – это факт. Но… дьявольской сущности это, увы, не меняет. И моё унижение ей с рук точно не сойдёт.

Действуя предельно осторожно, чтобы не разбудить соседку, аккуратно ловлю ее тонкое запястье в браслет. Тихонько проворачиваю до щелчка. Беру одну ее шаловливую ручку в плен. Второе кольцо накидываю на металлический подголовник кровати.

Щелчок.

Попалась.

– Шутки кончились, котенок, – шепчу я, ухмыляясь. – Начинаем играть по-взрослому.

Глава 7

Что-то не так.

Это первое, на что реагирует мой сонный мозг. Я попыталась перевернуться на другой бок, но тело не слушается. Вернее, не слушается только правая рука. Она словно приросла к кровати.

Я недовольно мычу, не открывая глаз. Наверное, отлежала. Бывает. Сейчас пошевелю пальцами, разгоню кровь и…

Ничего.

Сонная пелена начинает медленно рассеиваться, уступая место недоумению. Я пробую еще раз.

Рывок.

Рука остается абсолютно неподвижной. Будто ее прибили к кровати. Мозг, все еще пребывающий в сладкой дреме, отказывается воспринимать реальность.

Я снова дергаю рукой, уже сильнее, и чувствую, как что-то холодное и твердое впивается в запястье. Это ощущение окончательно вырывает меня из сна.

Раздраженно выдыхаю и наконец-то разлепляю веки. Щурюсь, фокусируя взгляд.

Первое, что я увидела, – до тошноты знакомый белый натяжной потолок моей спальни. Второе – наглую, до одури самодовольную физиономию, принадлежавшую моему персональному кошмару, соседу Глебу. Он преспокойно сидел на краю моей кровати, одетый в потертые джинсы и темное худи, и просто смотрел на меня. В карих глазах плясали бесенята, а на губах играла его вечная, бесящая до зубовного скрежета ухмылка.

– Проснулась, котенок, – его хриплый голос бархатом проезжается по моим нервам. – Как спалось? Кошмары не мучили?

Я не отвечаю. Вместо этого медленно перевожу взгляд на свою руку. Ту самую, что оказалась в плену. И то, что я вижу, заставляет мой мозг на секунду отключиться.

На моем запястье защелкнут металлический браслет.

Наручники с нелепой, идиотской опушкой из ядовито-розового меха. Второй такой же браслет охватывает металлическую перекладину изголовья кровати.

Секунда. Две. Три.

До меня медленно, со скрипом, доходит вся абсурдность и дикость ситуации. Этот… Этот…

Он, мать его, пристегнул меня наручниками к моей же кровати!

– Что… – мой сонный шепот срывается на визг. – Ты что сделал, придурок?!

Я резко дергаю рукой, но короткая цепочка между браслетами натягивается, не давая мне ни малейшей свободы. Розовый пух щекочет кожу, контрастируя с холодным металлом под ним.

– Это? – Глеб лениво кивает на мою прикованную руку. – Это называется «урок». Запомни, котенок, на каждое твое действие будет противодействие. Ты решила поиграть с краской для волос? Отлично. Я решил поиграть в плохую девочку и полицейского. Правда, мои ролевые игры круче?

Его спокойствие выводит из себя. Говорит так, будто обсуждает прогноз погоды, а не тот факт, что он, взрослый тридцатидвухлетний мужик, приковал меня наручниками, пока я спала!

– Это была всего лишь шутка! – выпаливаю я. – Безобидная! Она скоро смоется!

– А наручники снимутся. Это тоже шутка. Безобидная, мягкая и пушистая.

– Ты больной?! – наконец прорывает меня. Я сажусь на кровати, насколько это вообще возможно. – Ты совсем с катушек съехал?! А ну немедленно сними это!

– М-м-м, нет, – тянет Глеб, с явным удовольствием наблюдая за моей реакцией. – Сначала я хочу услышать одно волшебное слово. Начинается на «п», заканчивается на «рости».

Я замираю. Просить? Прощения? У него? Да скорее рак на горе свистнет!

– Пошел в жопу! – выплевываю я, дергая рукой так, что металл больно врезается в кожу.

– Не угадала. Попробуй еще раз.

Ухмылка на его лице становится шире, наглее, превращаясь в откровенный оскал хищника, который загнал жертву в угол. Глеб наслаждается. Каждым моим гневным вздохом, каждым беспомощным рывком. И это бесит еще сильнее.

– Отцепи меня, урод! – шиплю разъяренной кошкой.

– Снова неверно.

Всё. Хватит! Разговоры окончены! В ход идет тяжелая артиллерия. Я резко откидываю на подушку, а потом, с боевым кличем, достойным амазонки, выбрасываю вперед ногу, целясь мужчине в бок. Это был не сильный удар, а грубый, злой тычок, продиктованный моим отчаянием. Я не хотела его покалечить. Просто сбить это наглое выражение с его лица.

Но Глеб, зараза такая, обладал молниеносной реакцией мангуста. Прежде чем моя нога достигла цели, он перехватил ее. Горячие и длинные пальцы стальной хваткой сомкнулись на моей лодыжке. Я застыла в самой нелепой позе, какую только можно вообразить: одна рука прикована к кровати, вторая упирается в матрас, а нога задрана вверх и находится в полной его власти.

– Ай! Пусти! – Изворачиваюсь, пытаясь выдернуть ногу. Бесполезно. Он держал слишком крепко.

– Какой агрессивный котенок, – картинно поцокал языком сосед, а его глаза насмешливо блестели. – Но нет, так дело не пойдет. За плохое поведение полагается наказание.

И прежде чем я успеваю понять, что он имеет в виду, его пальцы начинают быстро-быстро перебирать по моей ступне.

Мое тело предает меня в ту же секунду. Вместо гневного рыка из горла вырывается какой-то сдавленный писк, переходящий в неконтролируемый хохот.

– Ха-ха-ха… Прекрати! – визжу, извиваясь на кровати, как пойманная рыба за хвост. – Пусти… ха-ха… идиот!

Щекотка – моя ахиллесова пята. А этот садист, кажется, прекрасно это уловил. Его пальцы порхают по моей пятке, по своду стопы, заставляя меня биться в истерике. Слезы из-за смеха брызжут из глаз. Я задыхаюсь, не в силах вымолвить ни слова, кроме бессвязных всхлипов.

– Что-что? – Глеб наклоняется ниже, его лицо оказывается совсем близко к моему. – Я не расслышал. Повтори, пожалуйста.

– Не… ха-ха… буду! – выкрикиваю я в порыве между приступами смеха.

– Не будешь? – его пальцы с новой силой впиваются в мою несчастную ступню. – А я думаю, будешь. Давай, котенок. Волшебное слово. Ты же его знаешь.

Я мотаю головой, пытаясь брыкаться свободной ногой, но он легко уворачивается. Я в ловушке. И этот гад получает от этого нескрываемое удовольствие.

– Про… – выдавливаю я сквозь смех, чувствуя, как горит лицо от унижения. – Про…си!

– Что «проси»? – не унимается он.

– Прости! – наконец выпаливаю я, закрывая глаза. – Прости, сволочь! Доволен?! А теперь отпусти меня!

Глеб перестает. Резко. Внезапно. Его пальцы замирают, но хватку на лодыжке не ослабляет. Я тяжело дышу, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Сердце колотится как бешеное, а все тело дрожит.

– Вот видишь, – его голос звучит до омерзения спокойно. – Можешь же, когда захочешь. Но этого мало.

Я распахиваю глаза, не веря своим ушам.

– Что?!

– Одного «прости» недостаточно, котенок. Я хочу услышать полное раскаяние. Осознание. Обещание, что ты больше никогда не будешь портить мое имущество и мои нервы.

– Да пошел ты! – снова взрываюсь. – Я ничего тебе обещать не буду!

– Как знаешь, – мужчина пожимает плечами, отпускает мою ногу и поднимается с кровати. – Тогда лежи. Завтракать я сегодня буду один. А ты, видимо, на диете.

Глеб разворачивается и неторопливо направляется к выходу из моей комнаты. Я с ужасом смотрю ему в спину. Он что, серьезно собирается оставить меня здесь? Одну? Прикованную?!

– Эй! Стой! Ты не можешь вот так просто уйти!

– Могу, – он оборачивается в дверях. – И уйду. Ключик, – он достает из кармана штанов маленький серебристый ключик и демонстративно им трясет, – будет у меня. Передумаешь – зови. Но учти, котенок, мое терпение не бесконечно. А извинения должны быть искренними. Очень искренними.

И с этими словами этот… У меня даже приличных эпитетов для него нет… Просто выходит, оставляя меня одну, все еще прикованную к кровати.

Бесит!

– Ненавижу! – кричу ему вслед, но в ответ лишь слышу мужской смех.

Я сидела на кровати, сверля взглядом закрытую дверь, и мысленно представляла сто и один способ изощренной мести для Глеба. Начиная от слабительного в его утреннем кофе и заканчивая полной депиляцией во сне.

Но все эти прекрасные планы разбились о суровую реальность. Я прикована. И, судя по всему, надолго.

Первые десять минут я просто сидела, пытаясь успокоиться и взять себя в руки. Гнев – плохой советчик. Нужна холодная голова и четкий план действий. Я – Аврора Виленская, дочь генерала, отличница и просто умница. Неужели я не смогу справиться с какими-то дурацкими наручниками?

Я внимательно осмотрела свои оковы. Дешевый китайский ширпотреб, купленный, вероятно, в ближайшем секс-шопе. Замочная скважина крошечная. Ключа, естественно, нет. Цепочка короткая, но крепкая.

Так. Что у нас есть? Свободная левая рука, телефон на тумбочке в пределах досягаемости и безграничный доступ в интернет.

Я дотянулась до телефона и, устроившись поудобнее, вбила в поисковую строку: «Как открыть наручники без ключа».

Интернет выдал мне миллион ссылок. От видео с бородатыми мужиками, вскрывающими настоящие полицейские оковы скрепкой, до статей на форумах выживальщиков. Окрыленная надеждой, я нашла самую перспективную инструкцию.

Шпилька! Ну конечно! У меня их целая куча в косметичке на столе. Правда, до него еще нужно как-то дотянуться… Пришлось проявить чудеса гибкости и акробатики. Вытянувшись в струнку и зацепившись пальцами ноги за край, я кое-как притянула к себе косметичку. Вытряхнув содержимое на кровать, нашла идеальный инструмент. Следуя видеоинструкции, попыталась вставить ее в замочную скважину.

Пять минут. Десять. Пятнадцать.

Пальцы уже не слушались, а кончик невидимки гнулся во все стороны, но упрямый замок не поддавался.

– Да что тебя! – в сердцах прошипела я, отбрасывая в сторону бесполезный кусок металла.

Я откинулась на подушку, чувствуя, как отчаяние начинает подкрадываться. И именно в этот момент мой организм решил подкинуть мне новую, куда более насущную проблему.

Мне захотелось в туалет.

Сначала это было легкое, едва заметное желание, которое я проигнорировала. Но с каждой минутой оно становилось все настойчивее, превращаясь в настоящую пытку.

Нет. Нет, нет, нет! Только не это! Я не буду его звать! Ни за что! Я буду терпеть. Я сильная, я смогу.

Прошло еще минут десять. Мочевой пузырь был категорически не согласен с моими установками. Он прозрачно намекал, что его терпение на исходе и скоро случится катастрофа локального масштаба.

Лицо горело от стыда. Выбора не было. Придется звать этого тирана. Сглотнув ком в горле, я набрала в легкие побольше воздуха.

– Гле-е-еб! – мой крик получился каким-то жалким и писклявым.

Тишина.

– Глеб, твою мать! – заорала я уже громче, вкладывая в голос всю свою злость и отчаяние.

Послышались шаги. Дверь в мою комнату медленно открылась. На пороге стоял сосед с чашкой кофе в руке и все той же издевательской ухмылкой.

– Что, котенок, созрела для искренних извинений?

– Мне нужно… в туалет, – выдавила я, краснея до корней волос.

Он отпил кофе, смакуя момент.

– Не расслышал. Повтори.

– В туалет мне нужно. Срочно! – зашипела я, чувствуя, что еще немного, и я просто лопну.

Глеб поставил чашку на мой стол, подошел к кровати и, достав из кармана тот самый ключик, склонился надо мной. От него пахло кофе и чем-то еще, терпким и мужским. Его близость заставила сердце пропустить удар, но сейчас мне было совершенно не до того, чтобы анализировать эти новые, странные ощущения.

Щелк.

Наручник на моем запястье расстегнулся. Я тут же потерла натертую кожу.

– Спасибо, – буркнула я, не глядя на мужчину, и пулей выскочила из комнаты.

Вернувшись в комнату, я обнаружила, что Глеба и след простыл. День был безнадежно испорчен. Я завалилась на кровать, собираясь провести остаток вечности в состоянии обиженной на весь мир амебы.

Но моим планам не суждено было сбыться. Телефон завибрировал. Ирка.

– Рори, привет! Ты не занята? – прощебетала подруга в трубку.

– Привет. Занята. Страдаю, – пробурчала я.

– Отставить страдания! У меня форс-мажор! Завтра свидание с парнем мечты, а мне надеть нечего! Срочно нужна твоя помощь как эксперта по стилю. Поехали по магазинам? Я угощаю кофе и пирожными!

Предложение было слишком заманчивым, чтобы отказаться. Шоппинг, кофе и сплетни с лучшей подругой – именно то, что доктор прописал для лечения уязвленного самолюбия.

Через час мы уже гуляли по огромному торговому центру. Ирка щебетала без умолку, рассказывая о своем таинственном кавалере, а я понемногу оттаивала, пересказывая ей утренние приключения.

– Он приковал тебя наручниками?! Розовыми?! – хохотала подруга так, что на нас оборачивались прохожие. – Рори, да это же готовый сюжет для романа!

– Очень смешно, – надулась я.

Мы обошли десяток магазинов, перемерили гору одежды, выпили по огромной чашке капучино с самыми вкусными в мире чизкейками, и Ирка наконец-то нашла «то самое» платье. Счастливая и довольная, она уже собиралась тащить меня к выходу, как мой взгляд зацепился за небольшой сувенирный павильончик в центре холла. Там продавали всякую забавную ерунду: кружки с прикольными надписями, магниты, брелоки.

И тут я увидела ее.

Маленькую табличку, какие обычно вешают на дверь. На ней кривоватыми буквами было выведено: «ОСТОРОЖНО, ЗЛОЙ СОСЕД».

На моем лице медленно расползлась хищная улыбка.

– Ир, подожди секунду, – сказала я подруге и решительно направилась к павильону.

– Можно мне вот эту табличку?

Продавец, скучающий паренек, завернул мою покупку в бумажный пакет. Я вышла из торгового центра, сжимая в руке свой маленький трофей.

Глеб думает, что он победил? Что я буду сидеть и плакать? Что ж, он очень сильно ошибается. Война только начинается. И теперь у меня есть для нее новое, совершенно неотразимое оружие. Пусть все знают, какой монстр живет за соседней дверью!

Глава 8 (Глеб)

Следующие пару дней моя жизнь становится снова похожа на обычную. Никто больше не подливает мне краски в шампунь, не раскидывает свои бутыльки по всей квартире, не подрезает меня у двери в ванную за пять минут до семи утра и не пытается надорвать свою задницу, двигая мебель. Аврора залегла на дно. Нынче о ее гораздом на выдумки характере и мстительной натуре напоминали только косые недовольные взгляды в мой адрес и по-прежнему размножающиеся в нашем холодильнике розовые стикеры с надписью «мое». Хочется верить, что такие перемены в ее симпатичной головке случились после эпизода с наручниками. Надеюсь, эта малышка поняла, что я на порядок старше и шутки мои могут быть на порядок жестче.

К слову, я этот «белый флаг» увидел. Принял. И тоже стал мальчиком-зайчиком. Перестал воровать из холодильника ее еду, источающую изумительные ароматы на все девять этажей нашей панельки. Больше не включаю музыку, пока принимаю душ по утрам. И даже перестал называть ее «котенком». Хотя тут надо уточнить, что мы вообще свели все свои разговоры к необходимому минимуму, убрав из уравнения даже привитую нам с детства вежливость, обязывающую сказать друг другу «доброе утро». Мы даже пересекаться стали реже, как будто наша квартира стала в пять раз больше.

Война в нашей «общаге» перешла в стадию стазиса.

Нравится ли мне это затишье? Определенно.

Скучаю ли я по безумным выдумкам соседки? К сожалению, да. И эта мысль до усрачки меня пугает. Видимо, за пару недель столкновений мой мозг привык быть всегда начеку и сейчас ему тупо скучно. А моим глазам не хватает воинственно вздернутого носа девчонки, мечущих молний взглядов ее больших зеленых глаз и вида стройных красивых ног в обтягивающих леггинсах.

Стыдно признать, но в дни нашего «довоенного перемирия» я появлялся в гостиной, когда тут отсвечивала Аврора, исключительно ради того, чтобы поглазеть на ее упругую попку. Пару раз, из этого же побуждения, задирал ненароком ее футболку. И разочек даже ущипнул ее за ягодицу. За что тут же получил поварешкой по лбу, к сожалению, выбрав не самый удачный момент, когда она была вооружена.