Первый судья Лабиринта

Что может быть прекраснее женщины, поедающей пирожные! Только две женщины, которые их поедают. Но одна была ещё мелкой, поэтому, допивая колу, я сосредоточился целиком на Свете. Как же это здорово, что она не боится испортить фигуру! Не думает об аллергии, как одна моя сослуживица, которая на всех корпоративных сабантуях пищит: «Мне нельзя белок! Мне нельзя желток! Мне нельзя красное вино! И красные яблоки! И красный перец!» Ну и сидела бы дома, чесслово. А Светка такая, такая… Как статуэтка из слоновой кости. Ещё эти восточные черты… А выражение лица, как у фрейлины мадридского двора. Будто всё время что-то замышляет…

– А папа мне такое не покупал! – заявила вдруг Катя, размазывая крем по щеке. Светка принялась вытирать её салфеткой.

– А что тебе папа покупал? – поинтересовался я.

– Пиццу! – Ребёнок многозначительно мотнул головой.

– Так может, пойдём за пиццей? – тихо спросил я Свету.

– Нет, что ты. Хватит ей. Спасибо, Стасик, – улыбнулась она.

Подумаешь, ерунда какая.

– Кать, а когда вы с папой пиццу ели? – спросила Света.

И где же этот неуловимый папа?

– Когда ещё ты с бабушкой на дачу ездила.

– Ясно, – Света скорчила печальную физиономию, – весьма неопределённый период.

– Катя, а папа где живёт?

Может, конечно, я не в своё дело лезу, но, блин, мне не всё равно!

– Где магазин большой!

Светка фыркнула.

– Магазин? А что там продаётся: еда? Или, может быть, игрушки или мебель? – продолжал я допрос.

– Чайники. Мы там чайник купили.

О-о! Уже что-то!

– Вы с папой чайник купили? Электрический?

– Нет.

– Нет? Для заварки?

– Нет, с мамой. А папа на работе был.

– Э-э… – Светка захихикала.

Здрасьте, приехали.

– Пойдём на лошадке кататься! – попросила Катя.

Ну что ж, пойдём, таинственная моя. Вся в мамочку.

И была лошадка, и была цепочечная карусель, и ещё карусель со зверями, и лебеди, и даже автодром. Тут я оторвался на все сто. А ведь не хотел идти. Светка водит плохо, она всё время врезалась в бортик, а из-под машины летели искры, и Катька громко визжала от восторга. Впрочем, её мама визжала ничуть не тише. В довершении всего Света умудрилась поцарапаться, к счастью – несильно. Зато появилась возможность увидеть её стройную ножку. Правда, совсем ненадолго…

Затем эти две совершенно дикие амазонки потащили меня в тир. Там под потолком были развешаны «охотничьи трофеи» – разноцветные мишки. Почему-то вниз головой. Вампиры, наверное.

Стрелял я неплохо. Раньше. Давно когда-то, ещё в школе. Вспоминая молодость, встал в позу, локтями упёрся в прилавок, палец – на курок, приклад – в плечо, прицелился, щёлк…

В общем, медведя я Катьке застрелил. Хотя она хотела вовсе не его, а большой надувной молоток. Но оказалось, что таких призов в тире нет, а это просто рядом продают шарики.

Я был не против взять и эту звёздно-полосатую кувалду, но Светка сказала: «Перебьёшься». Не мне – ребёнку. А Свете я купил три розочки. Настоящие, не надувные. Потому что лилии я подарил ей чуть раньше, когда пришёл.

А потом я повёз их домой – Светка уже стучала зубами от холода. На такси, что делать. Но, по-моему, никто на меня не обиделся.

Глава десятая. Паутина

За рулём своего «Логана» Андрей думал про разрешение на программинг. «Государственный Трибунал даёт согласие на использовании теории Сущности»…

Что-то здесь не так.

Лига с осторожностью относится к всякого рода информационным технологиям. Магистры по-прежнему считают, что эссенциалиста-корректора, его руки, восприятие – машина заменить не может. Будут погрешности при анализе, обязательно будут.

Но разве то, что происходит сейчас – лучше? Горстка замотанных специалистов против армии больных. И над ними – грозное око Трибунала. Значит, Лига поддалась рационализму и разрешила допустить кибернетику до его величества Человека?

Хочется верить, как же хочется верить!

Въезжая во двор Конторы, Андрей уже чувствовал знакомое покалывание в кончиках пальцев. Паутина! Она так и просится в эфир. Так и тянется к новым горизонтам.

Кабинет уже привели в порядок, приятно было сесть за компьютер и начать…

Хотя бы начать. Ведь это никому не навредит. Не нарушит Стандарт.

– Что проку лгать себе, господин эссенциалист? – спросил Андрей отражение в мониторе. – Контракт уже подписан, пути обратно нет.

Он нажал кнопку пуска. Компьютер загудел.

Начать можно с вводных параметров.

Пальцы Андрея на секунду зависли над клавиатурой, и вскоре поспешили за мыслями…

Паутина строится не на раз. Сначала в недрах человеческого организма, словно пружина, разворачивается тонкая игривая спираль. Вот пошли во все стороны лучи. Кружатся, кружатся, будто спицы в невидимом колесе…

Это память. От центра вовне на север – рождение, от севера к северо-востоку – сектор младшего детства, от северо-востока к востоку – старшее детство, от востока к юго-востоку – тинейдж… И так по кругу, до завершения… Только между старостью и рождением – пустой сектор. Пустой… А бывает, что граница паутины не захватывает последние сектора, тогда её рваный край похож на облетевший с одного боку цветок, на смятый лоскут или, как пишут в учебниках, на разодранный клубок… Там образуется затемнение, его-то и надо устранять…

В память-лучи вплетаются нити. Это события. Факторы. Поступки. Климатические условия. Жизненные прерогативы. От меньшего к большему. От ниточки к разветвлению. От перекрестья к узору.

Узоры сектора Детство: роды, кормление, первые игрушки, колыбельные песни… Отрыв от груди, детский сад, школа…

Узоры Тинейджа: половое созревание, первый конфликт семейного воспитания и общественных требований… И тоже школа… И друзья… И друзья противоположного пола… И влюблённость… И любовь… И разочарование…

Андрей остановился, печально взирая на перечень, который не захватывал ещё и пятидесятой части.

– Я сумасшедший. Поддался искушению и полез в гору. На Эверест. Без снаряжения. Один.

Но там, на вершине, ждут люди. И, может быть, успех и сенсация. И, может быть, Рита.

Его пальцы побежали дальше, как в том вальсе, в вальсе, который играл для неё. Или это только кажется? Он ведь никогда не учился в музыкальной школе.

Однако хватит топтаться на месте, надо переходить к главному – к узлам.

Что такое аксель? Это препятствие. Дефект, ошибка вышивальщика, обернувшаяся браком изделия. Артефакт на фотографии жизни. Да, вот так точнее, пожалуй.

Узел – это не событие, не чувство. Это следствие их. Причинно-следственные связи – вот ключ к распутыванию узлов. А бывают и Гордиевы аксели. Их нельзя распутать. Но и разрубать нельзя, иначе – смерть пациенту. А тебе – костёр.

Но заказчика интересуют больше фенотипы узлов, их проявление на практике. Болезни. Хронические неудачи. Расстройства психологической адаптации. Их много – сотни. А причины всё те же, их гораздо меньше.

Нелюбовь и множество её разновидностей. Страхи – явные или завуалированные и их возрастные метаморфозы. И, конечно же, грандиознейшая, классическая, самая ПРИЧИННАЯ причина всех времён и народов, которой дрючат студентов-эссенсов так же, наверное, как инженеров мучают Сопроматом: «Отсутствие адекватной самореализации». У Андрея стоит за неё красная галка – высший балл. И этой составляющей в программе должно быть отведено одно из ведущих мест.

А теперь – способы вязания аксельбантов…

Дверь отворилась, в кабинет влетел Денис. Он ведь сказал, что с утра будет на производстве!

– Андрей Николаевич! Да вы что! Четыре часа, а вы с девяти не встаёте со стула. Так нельзя, надо же отдохнуть, пообедать!

Он принялся суетиться, вытащил из сумки какой-то фаст-фуд и запихнул его в микроволновку.

– Как, уже четыре? Я был уверен, что не больше часа, – изумился Андрей.

– Меня нет, и никто даже носа не сунет! Пишет и пишет человек!

Денис подвинул стул к компьютеру и уселся, впившись глазами в экран.

– Ого! Сколько вы уже сделали! Повременные сектора, аксели, до аксельбантов добрались! Да вы – просто герой!

– Здесь только схема, всё в общих чертах. А предстоит ещё описать множество подробностей и, самое главное, механизмов диагностики и лечения.

– Да, да, – закивал Денис, – правильно. Сегодня не получилось, а завтра мы уже займёмся этим совместно!

Микроволновка запищала, он кинулся открывать дверцу.

– А сейчас – обеденный перерыв!

– Спасибо, я не голоден, – как можно вежливее сказал Андрей. – В горле пересохло. Не возражаете, если я прогуляюсь до кулера?

– Угу!

Денис кивнул и, тут же забыв об Андрее, примостился у подоконника, распечатывая упаковку с разогретым пловом и рассматривая перспективы съесть и вторую.

В конторе была неплохая столовая, но программист предпочитал избегать лишнего общения. Особенно сейчас, когда он так близок к мировой славе.

Андрей шёл по ковролиновой дорожке коридора. Возле стены-аквариума он остановился посмотреть на рыбок. Вот синие задиры-петушки, жемчужные гурами, красные острохвостые меченосцы. Их движения грациозны и полны достоинства. В детстве у Андрея был домашний аквариум, и он часто смотрел на него, особенно после школы. Особенно, когда было плохо.

Водный мир успокаивал, а его обитатели своими мягкими губами беззвучно нашёптывали заверения в вечной дружбе. И он им верил. А потом семья Андрея собралась переезжать в новый дом, и рыбок пришлось отдать…

Его аквариум был небольшим, всего на двадцать литров. Кроме моллинезий и сомиков, там обитали его любимые разноцветные попугайчики. Они всегда забирались в ракушечный грот у самого дна.

А здесь на дне был замок. Опять этот замок! Андрей на секунду зажмурился, потом открыл глаза, отошёл от аквариума и поспешил дальше, в тамбур. Он ведь так и не добрался до кулера. Пить действительно хотелось, но ещё больше хотелось не видеть Дениса. Почему – Андрей не мог чётко объяснить.

…А замок в аквариуме – признак безвкусицы.

Утолив жажду лишь после четвёртого стопятидесятиграмового стакана, что весьма его удивило, Андрей заспешил обратно. До конца работы всего полтора часа, нужно закончить аксельбанты.

Дениса уже не было на месте. На клавиатуре лежала записка: «Вызвали к руководству, акт обещает быть долгим, увидимся завтра». Андрей порадовался. Наверняка у этого человека проблемы с паутиной, вот и создаёт дискомфорт своим присутствием. Будет время – стоит посмотреть.

Андрей снова сел за стол.

Итак: аксельбанты. Группы узлов, конгломераты.

Способов вязания три: цепи, петли, косички.

Цепь – самое простое образование. Это, фактически, череда узлов. Нити, образующие аксели, как правило, общие, и при распутывании нужно учитывать степень натяжения. Но вероятность излечивания при размыкании цепи (по сравнению с другими двумя типами) наибольшая. Это связано с тем, что люди, подверженные образованию цепей, максимально адаптированы к жизни. Это, как правило, лёгкие в общении оптимисты и реалисты. Личности, живущие или, что чаще, стремящиеся жить в согласии с окружающим. Не инициирующие конфликты. Не провоцирующие склоки. Не занимающиеся самоедством. А ещё – не обременённые чрезмерной ответственностью. Приближенные к Золотому стандарту. Но такие в эссенциалию почти не приходят. Это не значит, что у них нет проблем, нет болезней, неудач и провалов. Они просто не придают этому особого значения. И не находят достаточного количества времени.

Самый сложный тип – косички. Это как раз то, чем забиты паутины постоянных клиентов корректора, которые появляются как штык – не реже двух раз в месяц. И это ещё хорошо!

Косички – достояние людей мнительных, склонных к самокопанию или наоборот – обвиняющих весь мир в своих бедах. Ипохондрики, параноики, склонные к различной зависимости типажи. А ещё те, кого называют «слишком правильные». Вот это слово «слишком» и есть тот поршень, который давит на процесс образования аксельбанта, выталкивая его наружу. Теоретически, распутать косичку можно. Но на это может уйти вся жизнь. Аксели из тонких свалявшихся нитей нередко оплетают лучи из разных секторов. А когда в образовании недуга задействована память – прошлые обиды, упущенные возможности, да ещё, как нередко бывает, каждодневно пополняющаяся информацией личная неприязнь – развязать такое изделие, не повредив основы, может далеко не каждый рядовой «первозвеньщик». Это, пожалуйста, к высоким магистрам. Но на практике получается как раз наоборот.

Третья разновидность – петля. Или «петля руководителя». Это несложное образование убирается с полпинка. Но так же быстро возникает снова. Невозможно полностью и надолго избавиться от петель, они растут, как грибы после дождя. Название говорит само за себя, это связь с заботой и постоянной ответственностью. Петля – участь начальника, родителя, учителя, полководца и, конечно же, эссенса. Но к счастью, эссенсы почти не имеют петель, поскольку обычно распутывают свои узлы до того, как тех накопится достаточно много для конгломерата.

Всё это Андрей аккуратно и скрупулёзно заносил в память компьютера. Наконец звонок – сигнал об окончании трудового дня – прервал его творческий полёт.

Пора было ехать домой.

* * *

Вечером Стас так и не позвонил. Андрей немного расстроился, но голова была забита мыслями о начатой работе, и особо грустить не пришлось.

Он отварил себе немного замороженных овощей и потушил мясо. Потом добавил приправ – имбиря, базилика и, подумав, молотого перца. Есть одному было не так интересно, однако желудок возмущённо урчал.

На тарелке не осталось ни крошки. Стас по-прежнему не звонил, заняться было нечем, и Андрей вдруг почувствовал наплыв дикого одиночества. Ни родителей, ни жены, ни детей, ни подруги… Никого.

– Почему я всё время один? – подобно крокодилу Гене подумал вдруг Андрей.

Возле телефона нет записной книжки с номерами друзей или коллег.

В мобильнике лишь одна запись, да и та – в принятых номерах. Телефон Стаса.

Андрей сел на диван, тупо разглядывая доверху забитый книжный шкаф.

«А ведь я знаю всё, что написано в этих книгах, – понял вдруг он, – когда же я их прочитал? И зачем я вернулся»?

Он попытался вспомнить кого-нибудь из старых знакомых. Отчётливо представил школу, учительницу Марью Евлампиевну, по кличке Лампочка, девочку Олю, по которой вздыхал.

«Как она могла мне нравиться, такая глупая», – с удивлением подумал Андрей. Ещё он вспомнил хулиганов и драку, свой подбитый глаз… Нет, подбитый глаз Стаса. Ну да, конечно, это Витька, из параллельного, его разукрасил. А Стас стукнул Витьку по уху. А где же был он, Андрей?

Этого он вспомнить не мог.

Тогда он снова задумался о непонятном оформлении разрешения на разработку программы.

«Государственный Трибунал даёт согласие»…

Стоп. Вот оно.

Давать согласие на использование сущности должна Лига, а не Трибунал. Такие вопросы решаются Верховным магистром, решение отображается на бланке с паутиной. И только потом Трибунал дописывает своё веское «Не возражаю».

Что же показал ему Денис? Липу?

Андрей мерил шагами комнату, не решаясь поверить. Значит, разработка программы будет проходить без согласия Лиги. Без санкции Трибунала. Или Трибунал всё-таки в курсе? В обход Лиги? Но это странно. И тем более непонятно, почему стоит подпись одного Артура. Он в одиночку решает такие вопросы?

– На что же я подписался? – сказал Андрей сам себе.

На какую-то афёру.

Андрей провёл рукой по глазам, пытаясь снять навалившееся оцепенение. Что-то творится. Неправильное что-то.

Но не стоит ломать голову. Чистоту их помыслов легко проверить. Достаточно связаться с Трибуналом через любую эссенциалию, и он сразу узнает: что известно органу контроля о проекте.

Где у нас ближайшая эссенциалия?

Что-то не вспоминается сходу. Андрей снова напряг память: булочная, универсам, обувная мастерская, фотоателье, школа, детский сад, все есть в ближайшем микрорайоне. Но как же без эссенциалии?

Взяв городской справочник, Андрей открыл алфавитный указатель. Эссенциалий не значилось. Он отложил книгу и полез в Интернет. Городской сайт гостеприимно приглашал ознакомиться с достопримечательностями города. Андрей искал в разделе «Здравоохранение», «Социальные услуги», «Психологическая помощь», в конце концов, просто принялся кликать на все заголовки подряд. Эссенциалистами даже не пахло.

«И кто только этот сайт оформлял! Забыть самое главное!» – мысленно проворчал Андрей, набирая в строке поисковика «Эссенциалия, эссенция, эссенциалист. Вылезло огромное количество ссылок на различные медицинские, философские, химические и ещё кучу всяких текстов, но всё было не то! Ни «Лигу Эссенс» ни «академию Эссенс», ни «паутину сущности» компьютер не знал.

Недоумённо взирая на экран, Андрей решил, что, видимо, между паутиной Сущности и паутиной Всемирной возникли какие-то разногласия, раз они так упорно друг друга не приемлют. Он выключил компьютер и отправился на улицу. Оставалось просто поискать по городу.

Остановил первого же парнишку с велосипедом, спросив о ближайшей эссенциалии. Мальчик пожал плечами и уехал. «Наверное, ребёнок не в курсе. Да и зачем ему», – решил Андрей и пошёл дальше. Подошёл к старушкам на лавочке.

– Как? Ассен… Ассенизатор? Да как же, как же, вызывали – вон у того подъезда труба потекла…

Андрей подловил молодую мамашу со скрипучей коляской и повторил вопрос. Та долго морщила лоб и всматривалась вдаль, но проснулся младенец, и ответ про эсенциалию потонул в его крике.

Оставалась надежда на единственного во дворе автомобилиста. Тот лежал на коврике под грязно-белой колымагой и вкусно матерился.

Но надежд Андрея не оправдал и он. Вопрос про эссенциалию получил ответ:

– Не знаю, мне не надо. У меня же иномарка, чтоб её…

Начиная нервничать, Андрей вышел через арку к автобусной остановке. Прямо напротив стояло хмурое серое здание с огромными трещинами по фасаду и белыми окнами.

От него вдруг повеяло чем-то таким долгожданным, что Андрей сразу догадался о его назначении.

Забавно, эссенциалия у меня под носом, а я и не замечал.

Надпись на табличке гасила: «Поликлиника № 65».

Смешное слово. Немного не по смыслу. И мода эта новая: давать эссенциалиям названия. «Цветущий сад», «Энергетическая пирамида». «Поликлиника» еще теперь.

Коридор встретил Андрея резким запахом дезинфекции. Милые светлые стены, «драконьи» деревья в узких кадках, кабинеты с лампочками…

Где же информационный стенд? Конечно, перед регистратурой. На нём – полисы, платные центры, дежурные аптеки, курсы будущих мам. Ничего о Трибунале.

Андрей постучался в смешное пластиковое окошко с точечными отверстиями:

– Девушка, милая, не подскажете, как связаться с Трибуналом?

– Пить, курить и совращать малолетних, – кокетливо ответила кудрявая фея на ресепшен после секундной заминки.

Андрей оценил шутку и повторил вопрос как можно подробней.

– Теперь уже и не смешно, – ответила девушка и обратилась к следующему посетителю. Но на красавчика по-прежнему поглядывала, хоть и обиделась немного.

Сходить к директору?

Андрей поднялся на второй этаж. Вот и кабинет. С табличкой «Главврач». «Как в прошлом веке», – удивился Андрей.

Он почти взялся за ручку, но увидел напротив табличку на двери: «Физиотерапия». А за дверью, о ужас, прямо как из старого кино, такие допотопные железяки! И никто их не протирает перед следующим пациентом.

Андрей прошёл дальше по коридору. «Отоларинголог», «Пульмонолог», «Гастроэнтеролог», «Эндокринолог», – гласили надписи. Как это? Каждый специалист занимается только одной частью тела?

Он растерянно взглянул на ожидающих приёма многочисленных пациентов. Ну, хоть эти всё те же. Если присмотреться внимательнее, минуту постоять, вчувствоваться, можно расшифровать все их проблемы. Кто-то действительно болен, а кому-то просто внучка не звонит.

Из двери, озаглавленной как «Процедурная», донесся женский писк.

Андрей заглянул внутрь. Медсестра в белом халате набирала какую-то жидкость в шприц.

Здесь всё ещё делают уколы? Здесь лечат инъекциями?

Всемилостивый Боже…

Напротив открылась ещё одна дверь, Андрей не успел прочитать надпись. Из кабинета вышла вульгарного вида тётка и крикнула:

– Примем только с больничными листами. Не стойте под дверью!

Я не буду искать ваш анализ, не отвлекайте доктора!

Андрей так и обомлел.

Кто это? Что это?!

– Молодой человек! Вы нам не поможете? – окликнули его. Андрей обернулся: рядом стояла бабуля в белом халате, на шее у неё висел… Как же называется эта штука? Такие были в музее академии. Фонендоскоп, вот. А совсем молодая девчонка, младше Риты лет на пять, тыкала пальцем в уродливое сооружение из досок.

– Давайте шкаф в кабинет занесём? – жалобно попросила девочка.

И эта рухлядь – шкаф? Но если он им нужен…

Андрей подхватил деревянного монстра и как пушинку пронёс его к соседней двери. Женщины поспешили распахнуть её.

– Вот сюда, сюда, к стеночке! – засуетилась бабуля. Андрей поставил шкаф и осмотрелся. Два стола. Два стула. Кушетка. Два шкафа – кроме того, что внесли, ещё один, только со стеклянными дверцами. Наверху – ящики, а в них, да и везде кругом…

Бумажки. Бумажки. Бумажки. Море, океан, вселенная из бумаг. Ни компьютера, ни эссенциального монитора.

А в дверь уже нетерпеливо заглядывают люди.

Где привычные цветные лучи? Где контакт ладоней-груди? Где таблицы на стенах со схемами ликвидации акселей?

За что сожгли Риту? За что жгут других? За сверхвоздействие?! Да здесь же нет никакого!

Растерянно озираясь, он заметил эмблему на бэйджике доктора: змея над вазочкой. Но здесь же должна быть птица Феникс!

Андрей, ничего не понимая, вышел из кабинета.

Это – не эссенциалия! Это – непонятно что и откуда. Стараясь ни до чего не дотрагиваться, Андрей пошел к выходу.

Глава одиннадцатая. Исцеление

Понедельник начался, как всегда, с кошмара.

Прогу установи, кукесы почисть, почту наладь, сбегай туда, Стас, сделай это, Стас. А завтра, Стас – конференция, ты всё подготовил?

Носился, как ошпаренный. Мало того, что появились новые сотрудники (а им, как водится, нужны новые машины, а новые машины надо связывать с сетью, ууу!), так ещё взяли коммерческого директора! Вы можете себе представить? Коммерческий директор в аудиторской фирме! Где все – и так бухгалтера! Где есть главбух и ведущий менеджер!

– Мы расширяемся, Станислав! Действуй! – заявил начальник.

Пришлось тянуть провода в новый кабинет. За целый день успел перехватить только пару бутербродов и выпить чей-то чай. Ничего, потом отдам, после отпуска.

В общем, остановиться и оглядеться мне удалось только в семь вечера, когда большинство сотрудников срулило. Либо меня так воодушевила вчерашняя прогулка, либо за выходные я вырос профессионально, но сделал за день столько, сколько обычно с трудом успеваю за три. Веяния нового мира? Или всё-таки… любовь?

Кстати, как там моя любовь?

Перед уходом набрал её номер.

Кто взял трубку, я не понял – у мамы, что ли, такой хриплый голос? – и попросил позвать Свету. Там откашлялись.

– Это я, Стасик!

Света!

– Что с тобой? Горло болит?

– Угу, и температура высокая. Пришлось с работы отпрашиваться.

– Так. У тебя есть, чем лечиться?

Она назвала несколько препаратов. Опять эти таблетки. Такая отрава! Всё бы им, фармацевтам, колёса глотать.

– Хуже всего, что кашель какой-то… Неприятный. Как бы не воспаление лёгких. И Катьку боюсь заразить: мама, как назло, уехала, Маринка на работе, а детёныш возле меня всё время крутится.

– А врача не вызвала? Чтоб послушал.

– Уже поздно, только дежурный до полвосьмого…

Она собиралась ещё что-то сказать, но закашлялась. Вряд ли её поймут по телефону.

– Слушай сюда. Я сейчас вызову тебе врача и приду. Дежурного – так дежурного. Уговорю, если что.

Я кинул трубку и, быстро узнав по справочному номер их поликлиники, принялся звонить. Время – девятнадцать двадцать, должны принять вызов.

Должны. Да только не обязаны. Занято, занято, занято…

Набирал минуты три, прежде чем до меня дошло, что трубу просто сняли. Чтоб не дёргать машину в последний момент.

– Дур-р-рак! Доехать бы успел!

К счастью, уходил я не последним, начальство сегодня припозднилось. Поэтому времени на то, чтоб запирать офис, отдавать ключи и расписываться в журнале у охраны, тратить не пришлось.

По лестнице я спустился в три прыжка, по дороге на остановку меня ничто не задержало, автобус подошёл сразу, а пробок в этот час не было. И всё равно я подошёл к поликлинике в девятнадцать тридцать пять.

Чёрт! Сейчас ведь упрутся и не поедут! Денег предложить?

Не успел я взбежать на крыльцо, как навстречу мне вышел… Андрей. Вот так встреча!