Отныне мы братья

Алексей Николаевич Дронов гладко, как по нотам, рассказал свою версию произошедшего. По его словам, автомобиль уже вплотную приблизился к «зебре», когда на светофоре загорелся жёлтый свет. Тормозить было поздно, поэтому водитель продолжил движение. Но погибший юноша, по всей вероятности, очень спешивший, уже шагал по проезжей части дороги. Увидев движущуюся на него машину, он отскочил назад и с размаху ударил сумкой по капоту. На возмущение владельца автомобиля юноша ответил нецензурной бранью.

– Что же было дальше? – спросил Пасхалин. – Водитель и его пассажиры вели себя агрессивно?

– Я бы так не сказал, – ответил свидетель. – Разумеется, они рассердились. Даже сказали: «Вот сейчас мы отвезём тебя за город и там высадим».

Сергачёва подскочила со своего места.

– Врёт он! Гражданин судья, он всё врёт!

Судья постучал своим деревянным молоточком, напомнив свидетельнице о том, где она находится. Адвокат задал следующий вопрос:

– Алексей Николаевич, насколько мне известно, вы – водитель со стажем?

– Да, уже без малого четверть века за рулём, – ответил свидетель.

– Какова, на ваш взгляд была скорость движения автомобиля, в котором ехали мои подзащитные?

Дронов для убедительности скорчил гримасу.

– Да не больше шестидесяти!

– Вы уверены в этом?

– А как же! Глаз у меня намётан. Как-никак опыт имеется.

Прокурор поднялась со своего места.

– Ваша честь, у меня есть все основания усомниться в правдивости показаний свидетеля Дронова. Гражданка Сергачёва показала оставленный автомобилем после торможения след от шин. Его длина свыше десяти метров. Это на сухом асфальте. Поэтому я считаю, что говорить о скорости движения в установленных правилами пределах просто несерьёзно.

– Позвольте, Ваша честь! – Пасхалин тоже поднялся. – У меня также есть замечания по поводу скорости движения. С одной стороны мы имеем показания пожилой женщины, никогда не водившей автомобиль, с другой – опытного автолюбителя, – он обратился к Сергачёвой. – Скажите, уважаемая Татьяна Павловна, какова разрешающая способность линз в ваших очках?

– Какое это имеет значение? – огрызнулась Сергачёва.

– Имеет, поверьте мне.

– Ну, минус пять.

– Минус пять, – повторил адвокат. – Ваша честь, при таком зрении наша свидетельница, вероятно, и сны-то без очков не видит. Теперь же она убеждает нас в том, что в уличном потоке смогла разглядеть, которая из автомашин оставила след на дороге. А может быть, этот след уже имел место быть к началу расследуемых нами событий? – он вновь обратился к Сергачевой: – Вы можете с полной уверенностью заявить суду, что этих полос на дороге не было прежде?

– Ну… – неуверенно протянула свидетельница. – Я, конечно, не могу…

Пасхалин красноречиво развёл руки в стороны.

– Вот видите: она «не может»!

Судья Зудов сердито нахмурился и сказал:

– Смею вам напомнить, Евгений Степанович, что мы расследуем факт убийства, а не нарушения правил дорожного движения. Задавайте вопросы по существу.

– Позвольте, Ваша честь, я объясню свою позицию. Дело в том, что из рассмотренных выше мелочей складывается характеристика моих подзащитных, а, стало быть, и отношение к ним. Из слов обвинителя создаётся впечатление, что перед нами люди, для которых не существует правил. А если дальше следовать этой логике, то можно рассудить, что и законы для них тоже не писаны. Я всего лишь хочу показать, что подобные обвинения беспочвенны. И ещё я прошу отметить, что мои подзащитные ранее к уголовной ответственности не привлекались. По месту работы имеют отличные характеристики. В связи с этим я прошу пригласить в зал для дачи показаний свидетеля Парамонова.

Парамонов Станислав Вадимович оказался мужчиной шестидесяти трёх лет от роду, худощавым и невысокого роста. Он отвечал на вопросы мягким, тихим голосом. Его манера держаться вполне могла бы произвести впечатление человека доброго и интеллигентного, если бы не глаза. Глубоко посаженные, они цепко впивались в каждого, на кого обращал свой взор вышеупомянутый свидетель.

– Станислав Вадимович, – обратился к нему Пасхалин, – какую характеристику вы можете дать своим подчинённым Сомову, Гасилову и Хромченко?

– Золотые ребята! – сказал Парамонов. – Добросовестные, трудолюбивые, надёжные.

– Как давно вы их знаете?

– Они работают у меня два года.

– Вы хотя бы однажды замечали за ними проявление грубости, жестокости, склонности к насилию?

Парамонов снисходительно улыбнулся.

– Ну что вы! Я ведь уже сказал: это очень серьёзные, дисциплинированные ребята.

Когда адвокат закончил задавать свои вопросы, к допросу свидетеля приступил прокурор.

– Свидетель Парамонов, расскажите суду, за что вы привлекались к уголовной ответственности в одна тысяча девятьсот…

– Протестую! – закричал Пасхалин, вскочив на ноги. – Ваша честь, со свидетеля Парамонова судимость давно снята. Он чист перед законом. Что было, то прошло. Оступиться каждый может. Как говорится, от тюрьмы и от сумы…

– Протест принимается, – сказал судья, не поднимая глаз, и сделал замечание обвинителю: – Задавайте вопросы по существу.

– Нет вопросов, – раздражённо ответила Галетова.

Она заметно нервничала, с тревогой поглядывая в сторону двери. Вскоре судья объявил перерыв.

* * *

– Марина, ты можешь объяснить мне, что происходит? – спросил Игорь, когда они вышли в коридор.

Она неопределённо пожала плечами.

– Мне кажется, что прокурор по своему профессиональному уровню значительно ниже адвоката. Она это осознаёт и потому чувствует себя неуверенно.

– Да разве дело только в них?! – воскликнул Игорь. – Ты на судью посмотри! У него такой вид, словно…

– Тише ты! – одёрнула его Марина. – Чего раскричался?

– И вообще мне непонятно, что за ерунду здесь молотят, – не унимался Игорь. – По сути, переливают из пустого в порожнее.

– Игорь, ну чего ты ко мне пристал? – раздражённо отозвалась девушка. – Я сама пока мало что понимаю. Возможно, скоро всё прояснится. Не будем торопить события.

– Ладно, – он сердито вздохнул. – Будем ждать, когда всё прояснится. Хотя, собственно, чего уж тут неясного…

Вторая часть заседания ничего существенного в расследование не внесла. Были опрошены ещё несколько свидетелей. Потом судья предложил приступить к прениям сторон.

Светлана Алексеевна поднялась со своего места и сказала:

– Ваша честь, по неизвестной причине главный свидетель обвинения Мазанов Сергей Петрович на заседание суда не явился. В связи с этим прошу считать судебное расследование незаконченным и перенести его на более поздний срок.

Судья вопросительно взглянул на адвоката:

– Что скажет защита?

Евгений Степанович неторопливо поднялся.

– Ваша честь, в этом деле всё предельно ясно. Мои подзащитные вывезли погибшего за город и там высадили. Этой их вины никто не отрицает. Но к убийству они непричастны. Следствие не довело свою работу до конца, пойдя по наиболее лёгкому пути. Однако если обвинение настаивает на переносе рассмотрения дела, возражать не буду.

Судья подвёл итог:

– Хорошо, судебное расследование переносится. О дате и времени будет сообщено позже.

Сначала они проводили до дома Алёшиных родителей. У двери подъезда Татьяна Сергеевна внимательно посмотрела Марине в глаза и тихонько спросила:

– Скажи, дочка, накажут этих злодеев? Я там мало что поняла…

У Марины остро кольнуло в груди. В последнее время Алёшина мама часто называла её дочкой – с тех пор, как узнала, что её сын и Марина решили пожениться. Она любила Марину и была счастлива, что у Алёши будет такая замечательная жена.

– Я очень надеюсь на это, Татьяна Сергеевна, – сказала девушка, стараясь придать голосу уверенный тон. – К сожалению, я тоже не всё поняла, но обязательно во всём разберусь.

– Да, Мариночка, ты умница, ты разберёшься. Пожалуйста, сообщай нам обо всём, что тебе удастся узнать. И вообще, не забывай, что ты нам родной человек.

Марина хотела ответить, но не смогла. В горле запершило, из глаз покатились слёзы. Женщины обнялись и несколько минут простояли, негромко плача.

Расставшись с родителями Алексея, молодые люди некоторое время шли по улице молча. Потом Игорь нарушил молчание.

– У тебя уже есть конкретный план? – спросил он.

– О чём ты? – не поняла Марина.

– Ну, ты сказала, что во всём разберёшься. Вот я и хочу узнать, что ты намереваешься делать. Или ты ещё сама не определилась?

– Да, в общем-то, есть у меня одна мысль. Но я пока не знаю, что из этого выйдет.

– Вот и поделись со мной своею мыслью.

– Я же говорю, что пока …

– Марина! – сердито прервал её парень. – Я не хочу больше слышать отговорки. Говори, что придумала.

– Ну, ладно, – сдалась девушка. – Я решила встретиться с обвинителем и добиться от неё объяснений по поводу процесса.

– Фу ты! – скептически фыркнул Игорь. – Я-то уж было подумал, что ты действительно что-то серьёзное придумала.

– Что тебя не устраивает?

– Да она просто не захочет с тобой разговаривать.

Марина на минуту задумалась.

– Захочет! – сказала она твёрдо. – Я упрямая – не отступлю, пока она мне всё не объяснит.

Игорь пожал плечами.

– Не знаю. Возможно, ты права. Но ты говорила, что прокурор слабее, чем адвокат. Может быть, лучше с Пасхалиным объясниться?

– Нет, к Пасхалину обращаться нельзя. Это будет расценено, как давление на защитника. Всё же я представляю потерпевшую сторону.

Они подошли к дому Марины.

– Ну что ж, Маришка, удачи тебе! – сказал Игорь. – Держи меня в курсе. Я тоже не намерен отступать. Накажем мы этих мерзавцев.

* * *

Игорь смотрел на мишень, но вместо привычных колец с цифрами видел одно из ненавистных лиц, врезавшихся в его память на судебном заседании. Это Хромченко – холёный самовлюблённый тип, даже сквозь прутья клетки смотрящий на присутствующих с презрительной гримасой. Не вызывало сомнения, что в тройке убийц он главный. Сомов и Гасилов – его подручные. Игорь поднял пистолет и пустил подряд три пули точно между глаз воображаемого врага. Потом он представил поочерёдно двух других и также старательно их расстрелял. Последнему – Гасилову – досталось четыре пули. Сделав последний выстрел, десятизарядный «Марголин» зафиксировал затвор во взведённом состоянии, сообщая стрелку о том, что обойма опустела. Игорь опустил руку с пистолетом и внимательно посмотрел на мишень. Все десять пуль кучно вошли в мишень чуть выше центрального круга, то есть в «девятку». В этом не было ничего удивительного, ведь он целился не в «яблочко» мишени, а казнил злодеев.

– Игорь, что с тобой? – услышал он голос тренера.

Иван Макарович Голубев удивлённо разглядывал мишень.

– Ты же пули послал практически одна в одну, а в десятку ни разу не попал. О чём ты думал, когда стрелял?

Игорь неопределённо передёрнул плечами и огрызнулся:

– Ни о чём я не думал. Просто потерял немного форму. Вы же знаете, мне пришлось пропустить несколько тренировок.

– Да знаю я, знаю. Только сдаётся мне, что не в форме дело. Уж больно кучность хорошая.

– В чём же, по-вашему, причина?

Тренер пристально посмотрел ему в глаза.

– А в том, что не мишень ты видел перед собой. У тебя ж на лице такая ненависть была…

Игорь положил пистолет в сейф и тяжело опустился на скамейку, прижавшись затылком к стене. Голубев сел рядом.

– Я ведь всё понимаю, Игорёк. Все мы люди, всем нам бывает больно. Но что случилось, того не исправишь. А перед тобой сейчас открываются большие возможности. Не упускай их, иначе потом жалеть будешь.

Игорь глубоко вздохнул.

– Иван Макарович, я это уже слышал месяца полтора назад. Почти слово в слово.

Тренер красноречиво поднял руки перед собой.

– Ну, вот видишь! Не один я так думаю. Значит, следует прислушаться.

Игорь согласно кивнул головою и сказал:

– Вы абсолютно правы. Я отброшу эмоции и начну усиленно тренироваться, – он вопросительно взглянул на тренера. – Вы не будете против, если я иногда стану задерживаться после тренировок?

– Зачем? Разве тебе мало основного времени?

– Хочу позаниматься один. Мне так спокойнее. Вы ведь сами сказали, что всё понимаете…

Тренер немного подумал и согласился.

– Хорошо, будь по-твоему. Только не забывай запереть сейф и отдать ключ сторожу.

В день похорон Лёши, когда Игорь пообещал Марине, что стащит у тренера пистолет и накажет преступников, он и сам не верил в то, что говорил. Он и сейчас не верил, что эти сказанные сгоряча слова когда-нибудь перейдут в действие. Но, тем не менее, оставшись в одиночестве, он на трёх листах бумаги нарисовал контуры лиц и верхней части туловищ. Затем прикрепил свои рисунки вместо мишеней на таком расстоянии друг от друга, чтобы оно соответствовало взаимному расположению обвиняемых на судебном заседании. Вернувшись к стойке, Игорь стал, повернувшись к мишеням правым боком. Он прижал пистолет к левому боку, будто пряча его под пиджаком, затем резко вскинул оружие и выпустил подряд три пули по нарисованным им контурам. Затем проверил результаты стрельбы. На первой мишени пуля угодила в горло, на второй – в грудь, и на третьей – в плечо. С минуту Игорь молча смотрел на простреленные силуэты нарисованных врагов, затем сказал вслух:

– Не волнуйтесь, ребята. Это только начало.

* * *

Получив повестку из военкомата, Игорь понял, что у него совсем немного времени осталось на то, чтобы завоевать сердце Марины. Если он уйдёт служить на два года, не изменив ситуацию в свою пользу, в то время как его соперник останется здесь, его шансы будут равны нулю. Требовалось как-нибудь ярко проявить себя, высветить свои достоинства таким образом, чтобы сердце девушки дрогнуло. А проявить себя можно было только в действии. Он стал перебирать различные варианты рисковых мероприятий, на одно из которых он мог бы сагитировать своих друзей. Например, можно предложить им прыгнуть с парашютом. Но эта затея могла обернуться против самого Игоря. Он ни на секунду не сомневался, что у него хватит смелости шагнуть в раскрытую дверь самолёта. Но кто сказал, что Лёшка не рискнёт сделать то же самое? Ведь прыгнет же, упрямая душа, из принципа прыгнет! А вот Марина может испугаться. Значит, этот вариант отпадает. Надо затеять такое мероприятие, где, наряду со смелостью, потребуются и сила, и выносливость. Ведь Игорю необходимо было так блеснуть своими достоинствами, чтобы соперник оказался в тени. После недолгих раздумий он нашёл идеальный вариант. Так ему казалось.

Когда коварный план был детально проработан, Игорь позвонил Марине:

– Мариша, привет! У меня есть новость.

– Хорошая? – с любопытством спросила девушка.

– В общем, да, – ответил Игорь бодрым голосом. – Меня призывают на службу в армию.

– Ой! – воскликнула Марина. – И это, по-твоему, хорошая новость?

– Конечно! Я считаю, что каждый мужчина должен отдать свой долг родине.

Разумеется, что остриё этой пафосной фразы было направлено в сторону Алексея, который, будучи студентом вуза, от призыва был освобождён. Трудно сказать, как восприняла его слова Марина, но спросила она упавшим голосом:

– Когда ты уезжаешь?

– Пока точно не знаю. Думаю, что в первой половине мая.

– Значит, в запасе у нас, примерно, один месяц. Слушай, Игорь, мы не должны терять время зря, его не так уж много осталось. Давай встретимся и поговорим. Может быть, придумаем что-нибудь интересное.

– Маришка, так я затем и звоню тебе! – воскликнул Игорь. – У меня возникла классная идея. Ты помнишь Серёгу Фомченко?

– Это твой друг-турист?

– Ну да! Он мне много рассказывал про свои походы. Не раз звал с собою. А у меня всё как-то не получалось, хотя желание было. Особенно хотелось сходить на Поднебесные Зубья. Серега говорил, там такая красотища!

– То есть ты предлагаешь отправиться туда? Я правильно поняла?

– Да, Марина, ты всё поняла верно. Я предлагаю сходить втроём на Поднебесные Зубья. В ближайшие два года у меня такой возможности не будет.

– Но как же втроём? – неуверенно возразила девушка. – Ведь никто из нас прежде этим не занимался. Нужен опытный человек.

Игорь бодро рассмеялся:

– Да не волнуйся ты, Мариша! Серега меня подробно проинструктирует. Всё будет в лучшем виде. В общем, приглашаю тебя и Лёшку в поход под мою ответственность.

Марина продолжала колебаться.

– Ну, я не знаю, Игорь… Мне с Алёшей надо посоветоваться.

– А что Алёшка, слабак что ли? – отмёл все сомнения Игорь. – Если уж тебя, девушку, не пугает поход, то и он не испугается.

– Хорошо, я поговорю с ним.

– Не волнуйся, Марина, я ему сам позвоню.

Разговор с Алексеем не требовал особой дипломатии. Игорь легко сыграл на мужском самолюбии друга, получив желаемый результат. Потом они встретились, чтобы обсудить план предстоящего мероприятия, наметили сроки и стали готовиться к походу.

* * *

Марина пребывала в сильном волнении. Набрав номер на мобильнике, который держала в руке, она никак не решалась нажать на кнопку вызова. Разговор предстоял, скорее всего, нелёгкий, но всё же это обстоятельство даже для неё самой было слабым объяснением. Разве легко ей было раздобыть телефонный номер прокурора Галетовой? Очень даже непросто! Но она проявила недюжинную твёрдость и добилась желаемого результата, хотя для этого ей пришлось потрепать нервы многим преподавателям юрфака. И вот сейчас, когда для разговора осталось только вызвать абонента, весь боевой настрой девушки улетучился. Марина несколько раз глубоко вздохнула и нажала пальцем на зелёную кнопку.