Неугасимый свет

А потом был вокзал, переполненный толпой уезжавших и провожающих и гудевший множеством голосов, и было прощание. Были слезы… Володя стоял перед ней в новенькой гимнастёрке и высоких солдатских сапогах, с сумкой и автоматом за плечами. Она плакала, а он утешал ее; он говорил, что она не должна переживать, что война ненадолго и скоро он вернётся к ней; она согласно кивала ему, но слезы продолжали литься из глаз. В последний миг прощания она обняла его за шею, и, положив голову ему на плечо, произнесла: «Только вернись, пожалуйста, живым, Володенька… Прошу тебя». «Вернусь, Аннушка, – ответил он, – обязательно вернусь. Ты только жди…»

Вспоминая обо всем этом, Анна не могла удержать слёз. Он обещал вернуться – и не вернулся. Она ждала его, ждала долго, мучительно. И – не дождалась. Вернее, перестала ждать. Нет, она не была виновата – ведь она думала, что он погиб. Но, может быть, ей просто хотелось верить в его гибель? Может быть, нужно было продолжать ждать – ждать и надеяться? Ведь, говорят, надежда умирает последней… А она поверила сразу же. Поверила – и сдалась, потеряла надежду, смирилась. Значит, ее надежда была ненастолько сильна? Быть может, если бы она продолжала надеяться и ждать, он почувствовал бы это и вернулся к ней. А она ждать перестала… Анна понимала, что все это вздор, что винить себя бессмысленно, она ни на что не могла повлиять. Он сам принял решение не возвращаться, чтобы не стать обузой для нее. И все же… Разумные доводы не могли подавить сомнений, закравшихся глубоко в душу. Слишком много разума было в ее жизни.

…А потом были дни великих тревог и потрясений, переживаний и ужаса. Враг подступал к столице, десятки и сотни тысяч советских солдат погибали в жерлах «котлов» или попадали в фашистский плен. Казалось, что ещё чуть-чуть – и черные силы возьмут верх, и тогда… Но люди не теряли надежды. Каждый верил в победу над врагом. Верила в нее и Анна. Ухаживая в госпитале за ранеными, она не переставала думать о Володеньке. Ее часто охватывал страх: а что, если он вдруг погибнет? Ведь это уже случилось со многими знакомыми ей ребятами… А что, если он уже погиб или – что ещё хуже – попал в плен? Она всячески отгоняла от себя подобные мысли, но время от времени они возвращались. А письма все продолжали приходить.

IV

«Привет, моя любимая! Пишу тебе в очередной раз из самого пекла. Мы продолжаем отступать, стараясь всяким образом задержать продвижение врага, но пока все напрасно. А в головах у всех нас только одна мысль: позади Москва! Все полны решимости отстоять нашу столицу, но все же иногда пробирает страх: а вдруг не отстоим, уступим? От таких мыслей все внутри холодеет. Но среди страха и тревог мысли мои часто обращаются к тебе, и от этого на сердце стает легче и светлее. Сердце моё рвется к тебе, драгоценная моя Аннушка. Среди жестоких морозов и всеобщего ожесточения меня согревают и успокаивают твои письма. Я читаю их и передо мной встаёт твое милое и красивое лицо, и мне кажется, что мы опять с тобой вместе, что ты улыбаешься, и нет счастливей меня на свете. Я люблю тебя, Аннушка, и буду всегда любить. Помни это, несмотря ни на что, и, главное – дождись меня обязательно, и мы с тобой будем самыми счастливыми. Твой и только твой навсегда Володя. 24. 11. 41 г.»

Это были страшные дни. Враг все ближе подступал к Москве, жители блокадного Ленинграда мужественно сопротивлялись, миллионы людей объединились в едином порыве: удержать Москву! Анна в эти дни не покладая рук трудилась в госпитале; раненых привозили почти беспрерывно, и приходилось работать даже по ночам, с перерывом на сон не более чем на 2—3 часа. Но она не роптала и не жаловалась, понимая, что своей работой в госпитале тоже помогает нашим войскам приблизить час победы над врагом. Ее не пугали ни вид крови, ни хирургические операции, ни оторванные конечности, ни стоны и крики тяжело раненых. Она сама удивлялась своему бесстрашию. Именно тогда она поняла, что у каждого человека есть свой скрытый запас прочности, который явственнее всего проявляется в тяжёлых и экстремальных условиях. Война преподнесла ей первый жизненный урок.

«Шлю большущий привет моей любимой Аннушке!

Ура! Мы наступаем! Наконец-то! Кончилось наше отступление, мы больше не пятимся назад. Мы бьём немцев повсюду, гоним их в шею, освобождаем нашу родную Советскую землю. Мы удержали Москву! Они не прошли! Пришло наше время. Радуйся, друг мой сердечный! Скоро мы прогоним врагов с нашей земли, и опять будет мир, и я вернусь к тебе. Сердце моё ликует при мысли об этом. Мы поженимся, станем жить вместе счастливо и долго. Ты будешь только моей, а я – твоим. Мы с тобой будем веселиться, радоваться каждому дню, растить наших деток и не будем знать невзгод. Я жду этого с нетерпением, и я знаю, что и ты тоже ждёшь. Я знаю, ты улыбнёшься, прочитав это письмо, а мне здесь, вдалеке от тебя, станет теплее от этого. Целую тебя крепко. Володя. 9. 12. 41 г.»

Дни контрнаступления под Москвой… Великие дни. Дни всеобщей радости и воодушевления, небывалого подъема народного духа. Анна хорошо помнила их. То были дни, преисполненные ликования, восторга и надежд. Все вокруг вновь заговорили о близкой победе, о скором возвращении к мирной жизни, о грядущих встречах с родными и близкими. Анна верила и надеялась вместе со всеми и была убеждена, что ее Володенька вернётся живым и невредимым. Ведь он сам писал об этом, а он не может обмануть ее.

«Здравствуй, Аннушка! Как ты поживаешь? Как твои дела? Что нового у тебя? Мы так давно не виделись, я очень сильно хочу услышать твой голос, заглянуть тебе в глаза, но жаль – это будет наверно не скоро. Война затягивается, дела у нас идут не важно. Мы опять отступаем, не можем удержать напора немцев. Фашисты рвутся к матушке-Волге, драка идёт отчаянная. Враг намного сильнее, но мы бьемся изо всех сил, никто не унывает и не отчаивается. Все полны решимости не пустить врага к Волге, к Сталинграду. Я по-прежнему часто думаю о тебе и с каждым днём люблю тебя все сильнее и сильнее. Я знаю, что ты меня ждёшь и верю – твое ожидание спасет и сбережёт меня. Все обязательно будет хорошо, Аннушка. Твой любящий и верный Володя. 10. 8. 42 г.»

1942 год… Год великого исторического перелома. Год отчаяния и надежды, трагедий и триумфа, сокрушительных поражений и великого подвига. Фашисты прорвались к Кавказу, стремились любой ценой выйти к Волге и захватить Сталинград. Казалось, что ещё немного – и всему конец. Никто уже не говорил о скором окончании войны, всем стало ясно, что она затянется надолго. Анна знала, что Володенька преувеличивал, говоря в письме о том, что никто не отчаивается, все полны решимости победить и что среди солдат нет уныния. Были и уныние, и отчаяние, и паникерство, и трусость… Именно тогда появились заградительные отряды и штрафные батальоны. Однако большинство людей храбро бились с врагом либо напряжённо трудились в тылу, бросая все силы на борьбу с захватчиками. «Все для фронта, все для победы!» – таков был лозунг, такова была цель, объединившая десятки миллионов жителей огромной страны.

«Привет тебе, Аннушка! Как ты там? У нас дела плохи. Враги уже в Сталинграде, они все ближе и ближе к Волге. Положение отчаянное, но мы продолжаем биться. Вчера погиб Ваня Шишкин. Сколько же ещё потерь принесет нам эта война? Но мы будем решительны и беспощадны к врагу, и отомстим за каждого убитого товарища. Верь мне, Аннушка – мы обязательно победим! Володя. 20. 9. 42 г.»

Это было единственное письмо, в котором он никак не высказывал своей любви к ней, но это ничуть не смутило ее и не вызвало изумления. Ведь там, в Сталинграде, шли ожесточенные бои – быть может, самые кровопролитные за всю войну. И к тому же Володя был потрясен гибелью друга. Ваня Шишкин… Весёлый, добрый, отзывчивый парень. Анна знала его достаточно хорошо, он жил по с ней соседству. С Володей они были неразлучными друзьями. Когда Анна узнала об этом, они с Володей долго удивлялись тому, как они не встретились и не познакомились раньше. Ваня Шишкин знал об их чувствах. Иногда они проводили время втроём, весело болтая о всякой чепухе либо споря о чем-то серьезном. Но в большинстве случаев Ваня тактично удалялся, когда появлялась Анна, оставляя их с Володей наедине. Он был очень умным, немного застенчивым и мечтательным юношей. В его глазах светилась жизнь, он был полон великодушных стремлений и надежд. Когда началась война, он также не колеблясь отправился добровольцем на фронт. Было трудно себе вообразить, что этот белокурый, миловидный юноша с тихим голосом и мечтательным взглядом будет убивать, проливать чью-то кровь и с каждым днём становится все грубее и ожесточеннее; от одной мысли об этом становилось страшно. Но ещё страшнее было представить себе, что он может погибнуть. И тем не менее это произошло. Анна содрогнулась, узнав о его гибели. За время войны ей приходилось слышать о гибели многих своих знакомых и друзей, но Ваня Шишкин… Ни одна весть не потрясла ее так глубоко. В голове сразу же возник вопрос: почему именно он? Но ответа не было, его просто не могло быть. Была лишь пустота, бездонная пустота в душе. Ваня Шишкин погиб, но в кровавой мировой бойне это мало что значило. Безумие продолжалось.

«Привет, родная моя Аннушка! Пишу тебе из госпиталя. Но ты не беспокойся, у меня пустяковая рана – всего лишь чуть-чуть задето плечо, ничего серьезного. Но я все равно нахожусь в радостном настроении – ведь идёт наступление! Наше наступление! Впервые за долгое время мы вновь идем вперёд, а враг бежит. Надеюсь, мы будем гнать его до самого Берлина. Одно лишь печалит меня – то, что я не участвую в боях из-за ранения. Как же не вовремя я оказался в госпитале! Но ничего не поделаешь – надо лечить рану. А вообще я чувствую себя хорошо. За мной здесь ухаживают симпатичные и милые медсестры, но ты знай – никто в целом свете не может заменить мне тебя, дорогая моя и любимая Аннушка. Вот разобьём врага – и мы опять будем рядом, и ничто уже не заставит нас разлучиться. Молю судьбу, чтобы это произошло как можно скорее. Люблю тебя всем сердцем. Володя. 30. 11. 42 г.»

Это письмо очень сильно встревожило Анну. Ее Володенька чуть не был убит… Это было немыслимо. Она была тверда уверена, что он вернётся к ней цел и невредим, и отгоняла от себя тревожные мысли. А теперь он ранен и лежит в госпитале. Первым ее порывом было бросить все и ехать к нему, чтобы помочь, утешить, защитить… Но, успокоившись, она отказалась от этой мысли. Не стоит попусту его волновать, сказала она себе. Да и чем она сможет ему помочь? Ведь о нем есть кому позаботиться. К тому же она сейчас нужна здесь. Но сердце было не на месте. Ее беспрестанно тревожила мысль: а что, если он не оправится от раны? Вдруг она смертельно опасна? Да, он писал, что ранен лишь слегка и опасаться не стоит, но она чувствовала, что это не так, что он просто не хочет расстраивать ее и тревожить, а потому не сообщает всей правды. Это подтверждалось ещё и тем, что он пролежал в госпитале больше двух месяцев, что, как ей было известно по своему опыту, отнюдь не типично при лёгких ранениях. Но спросить его об этом в письме она не решалась, он же больше ни разу и словом не обмолвился о случившемся. Анна так никогда и не узнала всей правды.

V

«Привет моей дорогой и любимой Аннушке! Салют! Мы опять наступаем, фашисты бегут от нас стремительно, мы освобождаем целые города! Радуйся, любовь моя – ведь каждая наша победа приближает день моего возвращения к тебе. Жаль, что война затянулась и закончится теперь ещё не скоро. Но ты не унывай – наша любовь перенесет все испытания и мы с тобой навсегда будем вместе. Ты только верь, Аннушка – верь и жди. А за меня не переживай, я обязательно выживу – твоя любовь сохранит меня, я верю в это всем сердцем. Эта вера согревает меня, придает сил. И ты верь, милая Аннушка – все обязательно будет хорошо. А война – она не навсегда, пройдет и забудется, как страшный сон. И дальше будет только счастье. Горячо любящий тебя Володя. 9. 8. 43 г.»

Год 1943-й… Год великих свершений и воссиявшей надежды. Год, когда была прорвана блокада Ленинграда и жители героического города наконец вздохнули спокойнее. Год грандиозной Курской битвы, после которой стало ясно – враг непременно будет разбит. Анна хорошо помнила, с какой радостью люди встречали вести о наших успехах на фронте, какое воодушевление царило в их сердцах. Но все понимали, что война закончится не скоро и это несколько омрачало общую радость. Для нее же это был ещё один год томительного ожидания. Да, она радовалась вместе со всеми, но мысли ее были только о Володеньке – как он? Что с ним? Как переносит он тяготы и лишения войны? И всех пронзительней одна – только бы не погиб… Он обнадеживал ее тем, что с каждой победой становится ближе его возвращение к ней. Но он не вернулся… Он призывал ее верить – и она верила. Но вера не спасла ее от горя и разочарования. «Пройдет и забудется, как страшный сон» – писал он ей. Пройдет и забудется… Прошло, но не забылось. Страшный сон длиною в жизнь продолжался. Ибо что может быть страшнее жизни, прожитой без счастья и любви?

Год 1943-й завершился освобождением Киева, Смоленска и Гомеля. В освобождении двух последних принимал участие и Володенька. Он писал ей об этом одновременно с радостью и горечью, не тая лютой ненависти к врагу. Анна понимала его чувства, а потому не пыталась его утешать. Она знала и чувствовала – слов утешения здесь будет недостаточно…

«Здравствуй, Аннушка! Шлю тебе привет. Мы в Минске. Хотя точнее было бы сказать – там, где раньше был город Минск, потому что от него остались одни развалины. А какой красивый и цветущий был город! А теперь все разрушено. Улицы, бульвары, дома, вокзал – всего этого, можно сказать, больше нет. Фашистские изверги уничтожили все. С радостью встретили нас немногие оставшиеся в живых жители. Вид разрушенного города, рассказы людей о фашистских зверствах – все это ещё больше укрепило нашу решимость истреблять врага беспощадно и биться до полной победы. Враг ответит за все. Мы будем биться до последнего. А когда все закончится, мы восстановим разрушенное, и вновь на нашей земле будут радость и счастье. А самыми счастливыми будем мы с тобой, Аннушка. Люблю тебя очень и клянусь в том, что буду любить всегда. Твой Володя. 3. 7. 44 г.»

1944 год начался с наступления наших войск под Ленинградом. Прорванная год назад блокада была окончательно снята. На улицах городов огромной страны царило бурное ликование. Но для Анны радость смешалась с горем – под Ленинградом погиб ее старший брат Сергей, которому было всего 26 лет от роду. Узнав об этом, она долго плакала, а ее мать слегла от горя, но вскоре поправилась. Только глаза до конца дней оставались печальными.

Весной наши войска освободили земли Правобережной Украины и Крыма, а летом началось грандиозное наступление в Белоруссии, во время которого и был освобождён Минск. Для Володи его освобождение было ещё и личным делом – в Минске до войны жила его тетя. Он довольно часто гостил у нее и очень полюбил этот город, ставший для него почти родным. Потому его негодование и возмущение были понятны Анне.

«Привет тебе, Аннушка! Радость! Мы вышли к нашей границе! За ней – Польша, а там и до Германии рукой подать. Это значит, что войне скоро конец! Мы скоро увидимся, Аннушка! Сердце моё бьётся чаще, как только подумаю об этом. Неужели я опять увижу тебя? Услышу твой голос? Даже не верится в то, что это опять возможно. Мысль о встрече с тобой волнует меня и утешает среди жестокостей войны. Я говорю себе: все пройдет и ты опять будешь со мной, и на душе становится так легко и свободно, что хочется петь, веселиться и смеяться. Но война ещё продолжается, надо бить врага и побеждать. Вперёд, только вперёд! Володя. 19. 7. 44 г.»

Когда Анна получила это письмо, наши войска уже сражались в Польше. Тыловой госпиталь, в котором она трудилась, был к тому времени закрыт, но опыт не прошел для нее даром. Анна твердо решила стать врачом, чтобы и дальше спасать людские жизни. Она написала об этом Володе, и он похвалил ее стремление. Воодушевленная его похвалой, она засела за книги, готовясь к поступлению в медицинский институт. Но поступать решила в следующем году, когда все происходящее останется позади и ее Володенька вновь будет с нею. Война очень скоро закончится, писал он ей, и Анна уже радовалась предстоящей встрече. Но радость ее была преждевременной. Война продлится ещё почти целый год, а их встреча состоится через сорок с лишним лет…

«Привет, горячо любимая моя Аннушка! Мы с боями продвигаемся вперёд по территории Польши. Мы уже освободили Варшаву, разрушенную и сожженную фашистскими извергами. Теперь мы стремительно продвигаемся к Одеру, а за ним – Берлин! А это значит, что война уже точно скоро закончится, и мы с тобой наконец соединимся. Радуйся, дорогая моя Аннушка! Скоро, очень скоро мы опять будем вместе, и уже ничто не сможет нас разлучить. Я с нетерпением жду нашей встречи. Я снова увижу твои глаза, услышу твой голос, твой смех. И это будет уже очень и очень скоро. Весь этот ужас закончится, и опять будет мир, будет любовь, будет счастье. У нас с тобой будет семья – настоящая семья! Мы забудем эти страшные годы и будем жить долго и счастливо. Верь мне – все обязательно так и будет. Наша любовь станет только крепче от долгой разлуки. Вечно твой Володя. 21. 1. 45 г.»

Это было его последнее письмо. Похоронка пришла 6 февраля. Весть о его гибели сильно потрясла Анну. В первое мгновение она не совсем поняла, о чем речь, а поняв, испытала неописуемый ужас отчаяния. Ее Володенька погиб… Рыдания стеснили грудь, слезы ручьем полились из глаз. Анна не помнила, как долго она проплакала, не помнила, что говорила ей мать, утешая ее. Володеньки больше нет. Почему же она жива? Как можно дышать, глядеть на мир, слышать звуки и говорить, если любимый человек мертв? Почему судьба так жестока? Зачем она отняла у нее счастье? За что она должна страдать? Но никто не мог ответить ей на эти вопросы. «Это все война, доченька. Ничего не поделаешь», – сказала ей тогда мать. Но это было слабым утешением.

Анна страдала, страдала сильно и долго, и ничто не могло избавить ее от мучений. Она запиралась в своей комнате, перечитывала Володенькины письма и рыдала. По ночам она подолгу не могла уснуть, мучаясь воспоминаниями и беспрерывно задавая себе один и тот же вопрос: почему? И снова плакала. Но слезы не могли помочь ее горю. Мир словно перестал существовать для нее, жизнь утратила смысл. Но она всё-таки продолжала жить. Время шло своим чередом. Душевные раны понемногу затягивались.

А потом был день Великой Победы, наполнивший души людей радостью и ликованием; было лето, полное новых надежд и планов, и учеба в мединституте. Все эти восторги и житейские заботы несколько заглушили боль в ее сердце, а потом она и вовсе перестала думать о случившемся. Лишь изредка в памяти возникали образы прошлого, но они уже не надрывали душу, не жгли огнем сердца, не вызывали слёз. Тоска более не мучила ее. Лишь изредка шкатулка с письмами, попадаясь ей на глаза, вызывала минутную грусть, сердце начинало щемить. Но через мгновение все проходило. Ни боли, ни страданий, ни сожалений – словно и не было ничего.

На втором курсе она встретила Игоря. Он учился на физмате и подавал большие надежды. Внешне он был мало привлекателен, но сильное внутреннее обаяние вызывало искреннюю симпатию к нему. Он красиво ухаживал, дарил цветы, читал ей стихи и мог поддержать любой разговор. Анне было легко и свободно с ним, она знала, что может на него положиться. Через полгода после знакомства он сделал ей предложение, и она согласилась. Они решили пожениться после окончания учебы. Вскоре один за другим умерли родители Анны. Это стало для нее большим ударом, но она стойко вынесла его. Игорь все время был рядом с ней, поддерживал и как мог утешал ее. По окончании учебы они поженились. Через год после свадьбы родилась дочь Ирина, ещё через два – сын Андрей. Игорь занимался наукой и быстро продвигался по карьерной лестнице, Анна работала в городской больнице. Через десять лет после рождения сына Игоря пригласили работать в Москву и они навсегда покинули родной город. Поначалу ей было немного грустно, она скучала по родным местам, но потом все прошло.

Анна стала работать в одной из московских клиник, Игорь же продолжал заниматься наукой. Их жизнь протекала ровно и спокойно – так же, как в тысячах других семей. Игорь был хорошим мужем, заботливым и любящим отцом. Ей было хорошо и комфортно с ним, он был надёжным человеком. Они вместе вырастили прекрасных детей, подаривших им замечательных внуков. Анна была благодарна мужу за все, с ним вместе она готовилась встретить тихую, беззаботную старость. Но все вновь вышло по-иному. Пять лет назад Игорь умер от инфаркта. Она не долго горевала, за свою жизнь она научилась принимать неизбежное. Они прожили долгую, и, казалось, счастливую совместную жизнь, и были по-настоящему дороги друг другу. У Анны не было причин для недовольства, она могла поклясться, что любила мужа. До вчерашнего дня…

А теперь все изменилось. В жизни ни в чем нельзя быть до конца уверенным – эту истину Анна постигла лишь сейчас, и она страшила ее. Она никогда не любила своего мужа, а лишь уважала его и была ему признательна; она не была счастлива в семейной жизни, ей просто было удобно и спокойно с мужем, и она приняла простую данность за счастье; благополучие ее было лишь внешним, а внутри была пустота – бездонная пустота, которую она ощутила только вчера. Чем заполнить теперь эту пустоту? Как вернуть то ощущение покоя и уверенности, с которым она прожила все эти годы? Как вновь убедить себя в том, что жизнь сложилась удачно?

Анна вдруг совершенно ясно осознала, что вся ее жизнь была бессмысленной. Вчерашняя встреча разрушила воздушный замок, построенный ею. Зачем она его встретила? Ведь она успела забыть обо всем, живя без тревог и потрясений, и даже не задумывалась о том, что ее жизнь могла бы сложиться как-то иначе. А вот теперь подобные мысли не дают ей покоя.

Почему все это произошло именно с ними? Глупый вопрос. Бессмысленно пытаться найти ответ на него. «Это все война» – вспомнила она слова матери. Война… Она разрушила все. Не будь ее, они с Володенькой не разлучились бы никогда, и ее жизнь была бы совершенно другой – полной счастья, любви и гармонии. А так… Но – что теперь рассуждать? Ведь ничего уже не изменишь, время утекло безвозвратно и нужно жить дальше.

Утирая слезы, Анна сложила письма обратно в шкатулку и закрыла ее. Но дверь в прошлое закрыть уже не удавалось – оно наваливалось на нее, угнетало, путало мысли и разрушало ставшие привычными жизненные ориентиры. Быть может, Володя прав – это судьба, и все должно было так случиться, нужно лишь принять это. Но сердце отказывалось принимать, оно не соглашалось с разумом. Так бывает – сердце часто противоречит рассудку, и это противоречие – самая большая мука для человеческой души. Анна впервые в жизни ощущала это.

Она вновь и вновь вспоминала подробности вчерашней встречи, перед ней стояло лицо Володи, ей слышались его слова. «Мы не в силах ничего изменить» – сказал он ей. Возможно, это так, а возможно – и нет. Ну почему он не вернулся в родной город, к ней? Вчера он ответил, что не хотел ломать ей жизнь. Но как он мог подумать такое? Неужели он на самом деле считал, что она отвернётся от него? Ведь такого просто не могло быть, она приняла бы его любым – лишь бы только знать, что он жив, что он рядом, что известие о его гибели было страшной ошибкой. Но – как знать? Смогла бы она прожить всю жизнь с инвалидом? Выдержала бы она это испытание? Анна не могла дать однозначного ответа. Все было слишком сложно.

И все же сомнения продолжали терзать душу. Ну почему все так произошло? Отчего их с Володей постигла такая участь? Зачем нужна была эта война? Сорок с лишним лет прошло, а она все еще даёт о себе знать…

Анна взглянула на часы. Они показывали половину пятого. Скоро забрезжит рассвет, а затем начнется новый день с его заботами и суетой, и все вновь задвижется по привычному кругу. Положив шкатулку на шкафчик, она встала с кровати и подошла к окну. Город все ещё спал, но в отдельных домах уже начали загораться огоньки. Фонари равнодушно освещали улицы. Анна уже не плакала, но какая-то неведомая сила сковала ее, и она бездумно глядела куда-то вдаль, словно ища чего-то и ничего при этом не замечая. Огоньки звёзд начинали тускнеть, а затем и вовсе погасли, уступая место первым бликам рассвета.