Обычная любовь. Книга третья

«Идите с Наташей. Проведите хорошо время. А мы с Ваней останемся здесь. Если, конечно, он не против моего общества».

Ксения хотела возразить, испугаться, оставить их под присмотром соседки, что угодно, лишь бы не оставлять сына наедине с человеком, на которого тот сейчас смотрел как на врага. Но что-то в строгом, собранном выражении лица Руслана остановило ее. Это был не взгляд влюбленного мужчины, а взгляд стратега, видящего корень проблемы и готового вступить в бой.

«Мама, пойдем, а то опоздаем!» – потянула ее за руку Наташа, уже предвкушая торт.

Ксения позволила дочери увести себя из квартиры, чувствуя себя предательницей. Она шла по улице, держа Наташину руку, а в ушах у нее стояла гробовая тишина, оставшаяся за ее спиной. Ей казалось, что она оставила дома бомбу с часовым механизмом. Ее счастье, такое хрупкое и новое, трещало по швам, и трещина эта проходила прямо через сердце ее сына. Она смотрела на веселящуюся Наташу, на огни города, на свое отражение в витрине – ухоженной, красивой женщины, которую любит прекрасный мужчина, – и не чувствовала ничего, кроме острой, режущей боли. Какой смысл был в этом всем, если ценой ее личного счастья становилось счастье ее ребенка? Мир, который они с Русланом начали с таким трудом строить, рушился, подточенный изнутри тихим, но яростным сопротивлением маленького человека, который отчаянно защищал то, что считал своим. И в этот момент Ксения поняла, что это – самое тяжелое испытание за все время их с Русланом отношений. Испытание, исход которого был неизвестен.

Глава 4

Дверь закрылась за Ксенией и Наташей, и в квартире воцарилась тишина, такая густая и звенящая, что Ваня, казалось, слышал, как бежит кровь в его собственных жилах. Он стоял посреди гостиной, сжав кулаки, всем своим видом выражая готовность к бою. Он ожидал криков, упреков, попыток усмирить его или, что еще хуже, жалости. Он приготовился к тому, что этот большой и важный дядя начнет читать ему нотации о том, как нужно себя вести, или, того хуже, попытается подкупить его новой игрушкой.

Но Руслан не сделал ничего из этого. Он молча постоял секунду, глядя на мальчика, потом медленно снял пиджак, который уже надел для выхода, и аккуратно повесил его на спинку стула. Движения его были спокойными, неторопливыми, лишенными какой бы то ни было агрессии или раздражения. Он прошел на кухню, достав из шкафа два стеклянных стакана, налил в один компот, который сварила Ксения, а в другой – простой воды из фильтра. Затем он вернулся в гостиную и поставил стакан с компотом на журнальный столик перед Ваней.

«Садись», – сказал он просто. Не приказом, не просьбой, а констатацией факта. Тоном, который не предполагал возражений, но и не был унижающим.

Ваня, ошеломленный такой реакцией, непроизвольно подчинился. Он плюхнулся на диван, сгорбившись и уставившись в узор на ковре. Руслан сел в кресло напротив, отпил глоток воды и поставил стакан на стол. Он не сводил с Вани спокойного, внимательного взгляда. Минуту, другую, они сидели в молчании. Давление этой паузы было невыносимым, и Ваня, в конце концов, не выдержал.

«Ну и что? – выпалил он, поднимая на Руслана взгляд, полный ненависти и слез. – Будешь меня ругать? Или жаловаться маме? Говори уже!»

Руслан покачал головой.

«Нет. Я не собираюсь тебя ругать. И жаловаться не буду. Я хочу поговорить с тобой. Не как со сварливым ребенком, на которого нужно кричать. А как с мужчиной. С самым главным мужчиной в жизни твоей мамы. По крайней мере, до моего появления».

Эти слова застали Ваню врасплох. Он выпрямился, смущенный. Его готовность к обороне вдруг оказалась ненужной. Его враг не атаковал. Он предлагал переговоры.

«Я тебя ненавижу», – прошипел Ваня, но в его голосе уже не было прежней уверенности. Это была скорее отчаянная попытка вернуть себе контроль над ситуацией.

«Я знаю, – спокойно ответил Руслан. – Или, по крайней мере, тебе так кажется. И у меня есть предположение, почему. Ты считаешь, что я пришел, чтобы занять твое место. Чтобы отобрать у тебя маму. Стать твоим новым папой».

Ваня сглотнул, его глаза снова наполнились слезами, но он отчаянно моргал, чтобы их сдержать. Мужчины не плачут.

«Так оно и есть! – выкрикнул он. – Ты теперь все время тут! Она смотрит на тебя, улыбается тебе! А на нас… на нас у нее уже нет времени! Раньше мы вечерами читали, а теперь она ждет, когда ты приедешь!»

«Понимаю, – кивнул Руслан. Его лицо было серьезным. – И ты, как настоящий мужчина, защищаешь свою территорию. Свою семью. Я бы на твоем месте делал то же самое. Может, даже дрался бы».

Ваня смотрел на него с растущим изумлением. Он ожидал всего чего угодно, но только не этого – не понимания.

«Но я хочу, чтобы ты понял одну очень важную вещью, – продолжал Руслан, наклонившись вперед и оперев локти на колени. Его взгляд стал еще более интенсивным. – Я не пытаюсь заменить твоего папу. Никогда и ни при каких условиях. У тебя есть отец. Какой бы он ни был, он твой папа. И это навсегда. Я не конкурент ему. И я не конкурент тебе».

«Тогда кто ты? – с вызовом спросил Ваня, но в его голосе уже пробивалось любопытство. – Зачем ты тут?»

«Я – человек, который любит твою маму, – просто сказал Руслан. – И который хочет быть рядом с ней. И с вами. Но моя роль – не заменить кого-то. Моя роль – добавить что-то. Сделать ее жизнь легче. Сделать ее счастливее. А знаешь, что делает ее счастливее больше всего на свете?» Он сделал паузу, давая Ване усвоить вопрос. «Вы с Наташей. Твое хорошее настроение. Твои успехи. Твоя улыбка. Когда ты несчастен, она несчастна вдвойне. И она разрывается между мной и тобой. И это мучает ее. А я не хочу, чтобы она мучилась. Я хочу, чтобы она была счастлива. И для этого мне нужен такой союзник. Не соперник».

Ваня слушал, завороженный. Никто в его жизни никогда не говорил с ним так серьезно, так по-взрослому. Даже мама, даже папа. С ним всегда сюсюкались, его успокаивали или, наоборот, ругали. А этот человек говорил с ним как с равным.

«Какой союзник?» – недоверчиво спросил он.

«Союзник в защите, – четко произнес Руслан. – Я вижу, какой ты у нее уже большой. Сильный. Умный. Ты – главный мужчина в этом доме. И твоя работа – защищать маму и Наташу. От всех бед, больших и маленьких. От глупых учителей, от вредных соседей, от проблем с деньгами, от всего. Но однажды, Ваня, проблемы могут стать слишком большими для одного мальчика. Даже для такого сильного. И тогда тебе понадобится помощь. Не замена. А помощь. Как у солдат есть товарищи, которые прикрывают спину».

Он снова сделал паузу, давая словам проникнуть в самое сердце.

«Я не хочу отбирать у тебя твою роль защитника. Я просто хочу помочь тебе ее выполнять. Хочешь, я научу тебя, как это делать? Как по-настоящему, по-мужски, заботиться о тех, кого любишь?»

В глазах Вани что-то дрогнуло. Вся его злость, все его отчаяние были построены на страхе – страхе потерять маму, потерять свое место, оказаться ненужным. А этот человек не отбирал его место. Он предлагал ему это место укрепить и сделать еще более значимым. Он предлагал ему не стать папой, а стать… наставником. Старшим товарищем.

«Как… как научишь?» – сдавленно спросил Ваня, пытаясь сохранить остатки своего гнева, но они уже таяли, как снег на весеннем солнце.

«Для начала, – сказал Руслан, – мы можем начать с малого. Например, я могу показать тебе пару приемов, как постоять за себя, если во дворе к тебя пристают. Не чтобы драться, а чтобы уметь себя защитить. Или научить тебя чинить простые вещи в доме. Чтобы мама не тратила деньги на мастеров. Или объяснить, как устроены деньги. Чтобы ты понимал, откуда они берутся и куда уходят. Чтобы, когда ты вырастешь, ты был готов ко взрослой жизни и мог обеспечить свою семью. Быть защитником – это не только силой. Это в первую очередь умом, знаниями и ответственностью».

Ваня сидел, не в силах вымолвить ни слова. Его мир переворачивался с ног на голову. Этот человек, которого он считал врагом, предлагал ему то, о чем он даже не смел мечтать – знания, силу, уважение. Он предлагал сделать из него настоящего мужчину. Не того, кем был его собственный папа, вечно занятый и необязательный, а другого – сильного, надежного, того, на кого можно положиться.

«А… а мама? – тихо спросил он. – Ты ее не заберешь у нас?»

Руслан мягко улыбнулся, и в его улыбке не было ни капли злорадства или победы. Только теплота.

«Ваня, любовь – это не пирог, где кому-то достанется меньший кусок. Чем больше любви ты отдаешь, тем больше ее становится. Моя любовь к твоей маме не отнимает ее любовь к тебе. Она – как еще одно солнце в вашем небе. Оно светит и греет сильнее. Я не заберу ее. Я просто буду рядом. Чтобы помогать ей. И чтобы помогать тебе. Мы можем быть одной командой. Командой защитников Ксении и Наташи. Как думаешь?»

Ваня опустил голову, разглядывая свои потрепанные кеды. Внутри него бушевала буря. Гордость боролась с желанием принять это предложение. Страх потерять маму – с новой, странной надеждой обрести союзника. Он медленно поднял взгляд и посмотрел Руслану прямо в глаза. Впервые за все время он смотрел на него не как на врага, а как на… человека.

«Ладно, – сдавленно выдохнул он. – Попробуем».

Это было не прощение. Это не было мгновенным принятием. Это было перемирие. Первый, самый трудный шаг.

Когда через пару часов вернулись Ксения и Наташа, они застали странную картину. Ваня и Руслан сидели на полу в гостиной. Перед ними лежала разобранная до винтиков старая настольная лампа, которая много месяцев пылилась на антресолях. Руслан что-то объяснял, показывая на провода, а Ваня слушал его с таким сосредоточенным вниманием, с каким никогда не слушал объяснений на уроках.

Ксения замерла на пороге, боясь спугнуть это хрупкое чудо. Она посмотрела на Руслана с безмерной благодарностью. Он встретил ее взгляд и едва заметно кивнул. Все в порядке. Пока все в порядке.

Ваня не бросился ей навстречу, не стал рассказывать о своем «мужском разговоре». Но когда она спросила: «Как вы тут?», он, не отрываясь от лампы, коротко бросил:

«Ничего. Делом занимаемся».

И в этих словах, в его новом, более спокойном и взрослом тоне, Ксения почувствовала, что самый страшный шторм, возможно, миновал. Он не прошел бесследно, но их корабль, хоть и потрепанный, уцелел. И теперь у них был еще один член команды, готовый помочь его вести через любые бури.

Глава 5

Приглашение пришло за неделю. Официальное, на плотном кремовом картоне, с изящной золотой вязью. Благотворительный вечер в поддержку детских домов, проводимый одним из влиятельных деловых партнеров Руслана. Год назад, даже полгода назад, такое приглашение вселило бы в Ксению чистый ужас. Теперь же, держа в руках изящный конверт, она почувствовала не страх, а странное, звенящее спокойствие. Это был не вызов, а очередная проверка. Но на сей раз она была готова ее выдержать.

Она не стала заказывать платье у дорогого дизайнера, как настаивал Руслан. Не пошла в бутик, где продавцы смотрят на тебя свысока, оценивая сумму на твоей карте. Она помнила то сиреневое платье, подаренное им, – символ нового начала. Но на этот раз ей хотелось чего-то своего. Не подаренного, не купленного по его указанию, а выбранного ею самой.

Она потратила целый день, обойдя десятки магазинов, и в конце концов нашла его в небольшом ателье, затерявшемся в старой части города. Платье было глубокого изумрудного цвета, цвета лесной тени и тайны. Оно не блестело, не кричало. Его шили из матового бархата, и его красота заключалась в безупречном крое, подчеркивающем каждую линию ее тела, и в скромной, но изысканной отделке – тонком кружеве на тонких бретельках и вдоль декольте. Оно не было самым дорогим. Но оно было ее. В нем она чувствовала себя не Золушкой, примеряющей хрустальную туфельку, а королевой, нашедшей наконец свои настоящие одежды.

Вечер настал. Руслан, заехавший за ней, застыл на пороге, увидев ее. В его глазах вспыхнул не просто восторг, а нечто большее – глубочайшее признание.

«Ты потрясающе выглядишь», – выдохнул он, и в его голосе прозвучала та самая нотка, которая значила больше, чем все комплименты мира. Он был одет в строгий смокинг, подчеркивающий его широкие плечи и спортивную фигуру, но в этот момент он смотрел на нее не как на аксессуар, а как на равную.

«Спасибо, – улыбнулась она, принимая его руку. – Я готова».

Дорога в машине прошла в спокойном молчании. Он не давал ей последних наставлений, не называл имена важных гостей. Он просто держал ее руку, и его большой палец нежно проводил по ее коже, передавая ей свое спокойствие и уверенность. Она смотрела в окно на мелькающие огни города и ловила себя на мысли, что не боится. Не боится ошибиться, не боится косых взглядов, не боится его мира. Этот мир теперь был и ее миром тоже.

Лимузин плавно остановился подъезде ослепительно освещенного особняка, где проходил вечер. Красная дорожка, вспышки фотокамер, гул голосов. Год назад ее ноги подкосились бы от страха. Сейчас она вышла из машины с высоко поднятой головой, ее рука лежала на сгибе руки Руслана не как цепкая лапка испуганной птицы, а как жест партнерства, равенства.

Они вошли в зал. Зал был огромным, залитым светом хрустальных люстр, наполненным гулом бесед и ароматом дорогих духов и цветов. На мгновение Ксению ослепило это великолепие – дамы в бриллиантах и вечерних платьях от кутюр, мужчины в безупречных смокингах. Но это мгновение длилось недолго. Она сделала глубокий вдох и почувствовала, как по ее телу разливается странное, могучее спокойствие. Она не была здесь гостьей. Она была здесь хозяйкой. Хозяйкой своей судьбы, которая привела ее сюда.

Первый же взгляд, который она поймала на себе, был исполнен нескрываемого любопытства и легкой насмешки. Это была элегантная женщина в возрасте, с идеальной седой строгой и в платье, которое кричало о своей цене.

«Руслан, дорогой, – произнесла она, подходя к ним, и ее взгляд скользнул по Ксении, как бы оценивая ее с головы до ног. – Как я рада тебя видеть. И твою… спутницу».

Ксения почувствовала, как рука Руслана на ее локте чуть сжалась, готовясь взять слово, чтобы представить ее, защитить. Но она была быстрее. Она мягко высвободила свою руку и сделала маленький шаг вперед, встречая взгляд женщины с безмятежной улыбкой.

«Ксения, – представилась она сама, протягивая руку. Ее рукопожатие было уверенным, но не сильным. – Очень приятно».

Женщина, немного ошарашенная такой самостоятельностью, на секунду замерла, затем автоматически пожала ее руку.

«Ирина Владимировна, – отрекомендовалась она. – Я давно знаю Руслана. Еще со времен его первых проектов». Ее взгляд снова метнулся к платью Ксении, ища изъян, недорогую ткань, кривой шов. Но не находил ничего. Только безупречный вкус и достоинство.

«Он часто вспоминает тех, кто поддерживал его в начале пути, – мягко парировала Ксения. – Очень ценно встретить человека, который знает всю дорогу, пройденную с нуля».

Ирина Владимировна медленно кивнула, и насмешка в ее глазах поутихла, уступив место уважительному интересу. Они обменялись еще парой любезностей, после чего женщина удалилась.

«Ты… – начал Руслан, глядя на нее с нескрываемым восхищением.

«Я просто была собой, – перебила его Ксения, снова беря его под руку. – И, кажется, это сработало».

Вечер продолжился. Она не пряталась за его спину. Она шла рядом, отвечала на вопросы, поддерживала беседу. Ее не смущали разговоры о искусстве или экономике – годы выживания в одиночку научили ее быстро разбираться в самых разных темах. Она не пыталась блеснуть эрудицией, но когда ее спрашивали, ее ответы были умными, взвешенными и лишенными подобострастия.

Конечно, без ядовитых уколов не обошлось. К ним подошел упитанный мужчина с самодовольным выражением лица, один из тех, кто считал, что деньги дают право на бестактность.

«Ну что, Руслан, нашел наконец-то ту, что скрасит твое одиночество? – громко расхохотался он, похлопывая Руслана по плечу. – А то с твоим графиком некогда даже на личную жизнь время найти. Хорошо, что есть красивые женщины, готовые скрасить суровые будни бизнесмена».

Воздух вокруг них застыл. Руслан нахмурился, его челюсть напряглась. Но Ксения снова опередила его. Она повернулась к мужчине, и ее улыбка стала чуть шире, но в глазах зажегся холодный огонь.

«Вы ошибаетесь, – сказала она голосом, тихим, но четким, как удар хрустального колокольчика. – Мы не скрашиваем друг другу будни. Мы строим общее будущее. А для этого, как вы верно заметили, у Руслана очень плотный график. Но на самое главное время всегда находится».

Мужчина замер с открытым ртом, покраснел и, пробормотав что-то невнятное, поспешил ретироваться. Руслан смотрел на нее, и в его глазах горела такая гордость, такая безудержная любовь, что у Ксении перехватило дыхание.

«Ты просто невероятна, – прошептал он, наклоняясь к ее уху. – Ты превращаешь их яд в мед».

«Я просто перестала бояться, – ответила она, глядя прямо перед собой на сверкающую толпу. – Раньше я думала, что этот мир хочет меня унизить, растоптать. А теперь я вижу – он просто проверяет на прочность. И я поняла, что я – крепкий орешек».

Они медленно двигались по залу, и Ксения чувствовала, как на нее смотрят. Но теперь это были не взгляды оценки или насмешки. Это было любопытство, уважение, а где-то и зависть. Она видела, как женщины шепчутся за веерами, глядя на ее платье, на ее осанку, на то, как смотрит на нее Руслан. Она видела, как мужчины провожали ее заинтересованными взглядами. Она была не тенью могущественного мужчины, а его сияющим отражением. Его равной.

В какой-то момент вечера объявили благотворительный аукцион. Среди лотов была картина молодой, но уже известной художницы. Руслан собирался сделать ставку, но Ксения мягко положила руку на его запястье.

«Позволь мне», – попросила она.

Он удивленно поднял бровь, но кивнул. Когда аукционист объявил лот, Ксения подняла свой номер. Ее ставка была не самой крупной, но уверенной. Несколько человек попытались ее перебить, но она спокойно и настойчиво продолжала торги. В ее голосе не было истеричности или желания любой ценой заполучить вещь. Была та самая уверенность, которая заставляет других отступать.

Молоток аукциониста стукнул в ее пользу. Картина была ее.

«Почему именно эта?» – тихо спросил Руслан, когда им принесли лот.

Ксения посмотрела на полотно. На нем была изображена женщина, стоящая на краю скалы лицом к штормовому морю. Ее волосы развевались на ветру, а поза выражала не страх, а вызов и полное принятие стихии.

«Потому что она – о нас, – улыбнулась Ксения. – О том, что любая буря – это просто еще один пейзаж твоей жизни, если ты найдешь в себе силы встретить ее, стоя».

В конце вечера, когда они уже собирались уходить, к ним подошла Ирина Владимировна, та самая, с которой Ксения разговаривала вначале.

«Ксения, дорогая, – сказала она, и в ее голосе теперь звучало неподдельное уважение. – Я хотела бы пригласить вас на следующей неделе на ланч. У меня есть один благотворительный проект, связанный с поддержкой матерей-одиночек. Мне кажется, ваш опыт и ваша энергия были бы бесценны».

Ксения приняла приглашение с той же уверенной улыбкой. Она понимала, что это был не просто ланч. Это было признание. Пропуск в тот самый круг, который еще недавно казался ей неприступной крепостью.

В лимузине, по дороге домой, она сняла туфли на высоких каблуках и с наслаждением потянулась. Усталость приятной волной накатывала на нее.

«Знаешь, – сказал Руслан, глядя на ее профиль в свете уличных фонарей. – Сегодня я был самым гордым мужчиной на свете. Ты была королевой. И все это видели».

Ксения повернулась к нему. В полумраке салона ее глаза сияли, как два изумруда.

«Я не королева, Руслан. Я просто наконец-то стала собой. Той, кем должна была быть. И спасибо тебе за это. Ты не пытался меня переделать, не запихнул в рамки своей жизни. Ты просто дал мне пространство, чтобы вырасти».

Он взял ее лицо в свои ладони и нежно поцеловал. Это был не страстный поцелуй, а поцелуй-обет, поцелуй-благодарность.

«Я люблю тебя, – сказал он, и в этих простых словах был весь мир. – Такую, какая ты есть. И такую, в какую ты превращаешься».

Ксения прижалась лбом к его лбу и закрыла глаза. Она думала о вечере, о взглядах, о своих ответах, о картине. Она больше не была гостьей в чужой жизни. Она не была украшением на руке успешного мужчины. Она была Ксенией. Матерью, любовницей, личностью. Она держала судьбу в своих руках, и никому не позволяла вырвать ее. Это был не просто успех. Это был триумф. Тихий, без фанфар, но оттого не менее значимый. Триумф духа над страхом, личности над обстоятельствами. И она знала – это был только начало.

Глава 6

Идея поехать к его матери родилась у Руслана внезапно, но прозвучала так, будто он вынашивал ее давно. Они как раз завтракали в ее квартире в субботнее утро, и Наташа с упоением рассказывала о новом щенке соседки, а Ваня с видом знатока объяснял Руслану, почему одна модель велосипеда лучше другой.

«Хочу свозить вас к маме», – сказал Руслан, откладывая ложку и глядя на Ксению. В его голосе не было ни тени сомнения или испытания. Это было простое, ясное предложение. Но для Ксении оно прозвучало громче любого признания в любви или делового предложения.

Сердце ее дрогнуло и ушло куда-то в пятки. Встреча с матерью. Для любого человека это рубеж, важный и пугающий. А для нее, женщины с двумя детьми, с прошлым, с абсолютно иным социальным слоем, это было похоже на экзамен перед самым строгим и пристрастным экзаменатором в мире. Мать Руслана. Женщина, родившая и воспитавшая этого мощного, сложного, блестящего мужчину. Какая она? Наверное, элегантная, холодная, с взглядом, просверливающим тебя насквозь, живущая в таком же пентхаусе, как и ее сын, и взирающая на мир свысока.

«Она… она знает? Про меня? Про детей?» – сдавленно спросила Ксения, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

Руслан улыбнулся ее испуганному лицу.

«Знает. Все. И ждет не дождется познакомиться. Не бойся, она не кусается».

Но Ксения боялась. Страх был плотным и липким, как смог. Он заполнял все ее существо, пока они ехали за город, в тот самый спальный район, где, как он когда-то рассказывал, прошло его детство. Она представляла себе роскошный коттедж, но Руслан свернул в знакомый ей район панельных девятиэтажек. Машина остановилась у одного из таких домов, ничем не примечательного, разве что подъезд был покрашен свежее других.

«Она живет… здесь?» – не удержалась Ксения.

«Здесь, – кивнул Руслан. – Я много раз предлагал ей переехать. Говорил, куплю квартиру в центре, дом за городом. Она всегда отказывалась. Говорит, здесь ее жизнь, ее соседи, ее рынок, где ее знают и дают самую свежую сметану. А в тех „хоромах“, как она выражается, она зачахнет от скуки».

Он говорил это с легкой улыбкой, в его глазах читалась нежность и глубочайшее уважение. Ксения, все еще напряженная, молча последовала за ним в подъезд. Лифт довез их до пятого этажа. Руслан достал ключ, но дверь открылась сама, прежде чем он успел вставить его в замочную скважину.

На пороге стояла она. Невысокая, плотная женщина с седыми, коротко стриженными волосами и лицом, испещренным морщинами, которые лучиками расходились от глаз и уголков губ. Лицо, которое видело жизнь. На ней была простая ситцевая платье и вязаный коричневый кардиган. Никакой роскоши, никакого лоска. Только невероятное, спокойное достоинство.

«Русланчик, опоздал на семь минут, – произнесла она хрипловатым, но очень теплым голосом. – Я уж думала, у тебя там опять эти твои миллионы срочно спасать пришлось». И затем ее взгляд, острый, как шило, устремился на Ксению. Но это не был взгляд оценки или осуждения. Это был взгляд глубокого, бездонного интереса.

«Мама, это Ксения. И это Наташа и Ваня», – сказал Руслан, пропуская их вперед.

Ксения замерла на пороге, чувствуя себя не в своей тарелке, но женщина, не говоря ни слова, шагнула вперед и обняла ее. Обняла просто, по-матерински, крепко и по-деревенски душевно. От нее пахло свежим хлебом и ванилью.

«Заходите, родные, не стойте на пороге, сквозняк», – сказала она, отпуская ошеломленную Ксению и уже наклоняясь к детям. – А вы-то какие красавцы! Наташенька? А ты, видно, Ваня. Руслан говорил, ты у него по механике главный консультант».

Дети, обычно стеснительные с незнакомцами, почему-то сразу же потянулись к ней. Наташа доверчиво вложила свою ладошку в ее жилистую руку, а Ваня, смущенно улыбаясь, пробормотал: «Здравствуйте».

Квартира была небольшой, но уютной до слез. Старая, но добротная мебель, вышитые салфетки на комоде, горшки с гераньками на подоконниках и икона в углу. Повсюду стояли фотографии в рамках: Руслан-первоклассник с огромным букетом, Руслан-подросток, худой и угловатый, Руслан в военной форме, Руслан в костюме и с дипломом. Вся его жизнь, выстроенная в хронологическом порядке на полках скромной квартиры.