Окаянное золото. Клад берендея

Легкое пламя покачивалось от движения воздуха, чуть коптило и вздрагивало.

– М-м-м… – Промычал Владимир, чувствуя, как встали торчком волосы на голове.

Попятился, не в силах оторвать взгляд от дикого зрелища, однако пятка зацепилась за непонятно откуда возникший на пути половик, и он больно хлопнулся на пятую точку.

Владимир сидел посреди комнаты заброшенного деревенского дома, глядел на оранжевый огонек, горящий над синеватыми кулаками, сжимающими восковой стебелек.

Попытался поднести сжатые в щепоть пальцы ко лбу, но исполнить благое намерение оказалось не суждено. Рука застыла на полпути, и тут он вспомнил про лежащий в кармане Псалтырь.

Одним махом вытянул из кармана теплую от тела книжку, раскрыл наугад и начал читать вслух, даже не вдумываясь в смысл произносимого.

И тут, краем глаза, увидел, что плотно прижатые коричнево темными монетами глаза покойника вдруг открылись. Покатился по крашеной половице тяжелый, царский пятак.

Мертвец медленно, словно просыпаясь от долгого сна, шевельнулся и сел на своем ложе. Скрипнула панцирная сетка, упала на пол погасшая свеча.

Голова усопшего повернулась и глаза Владимира встретились с мутными, незрячими зрачками. —

Ну, тогда здраве будь, вну… – Голос ушел в хрип, окончание скомкалось, старик зашелся в глухом, утробном, кашле. – Отзовись, Лешенька, чего молчишь? «Аль не рад встрече?» – произнес дед совсем другим, молодым и звучным басом.

– Здрав… – Не нашел ничего лучшего, как пожелать здоровья покойнику Владимир, изо всех сил щипая себя за ногу.

– Долгонько шел. – Словно и не замечая смущения гостя продолжил старик. – Все сроки минули. Еще бы денек, и поздно. Ну да чего теперь. Главное пришел. Не прервется род наш.

Владимир подтянул к груди ставшие ватными ноги и попытался толкнуть тело к дверям. Увы, каблуки только скользнули по гладким доскам.

– Не Алексей я. Леха, он это, в Польшу уехал.

– Как не Алексей? – лицо старика исказила гримаса. – Почему?

Слова прервал душераздирающий скрежет зубов. Бескровные губы шевельнулись, выплюнув на белоснежное покрывало коричневые осколки.

– Врешь, стерво, – голос вновь заскрипел. – Отуда знал, что читать? Ах ты – гнус. Прокляну.

Дед моргнул, сгоняя с бельм слезу, запричитал непонятно, скручивая узловатые пальцы в диковинные фигуры.

Однако вышло у него это не очень удачно.

– А ты кто? – наконец вернулся в реальность колдун. – Отвечай.

– Володя, служили мы с Лехой вместе. – Отозвался Терехин, поражаясь в душе тому, что не потерял еще сознание от дикой сцены. – Потом в госпитале вместе лежали…

– Ты что, упырь, кровь его пил? – с непонятным облегчением задал вопрос дед. – Говори червь, сучий выкормыш.

– Какую кровь? – Владимир понемногу начавший приходить в себя отчего-то крепко затаил на этакое нелицеприятное обращение. – Ты дед полегче. Хоть и помер, а базар фильтруй.

– Али не боишься? А ежели вот так?

Рука мертвеца вдруг поднялась с покрывала и начала тончать, медленно удлиняться, норовя дотянуться к месту, где сидел Владимир.

– Эх, наплодили нечисти. – В сердцах ругнулся Вовка.– Дед, не буди лихо. Достанешь, нет – не знаю, но сам сказал, завтра уже поздно будет.

Рухнула на пол сухая кость. В разрыве серого больничного цвета савана показалась неестественно белый обломок.

– Ну за что? – За что мне такое? – взвыл покойник. – Все прахом. Скажи, откуда в тебе его кровь? Пожалуйста.– Сменил он вдруг тон на просительный. – Откуда?

– Да не знаю я! – Выкрикнул Вовка, одновременно незаметно проверяя, не вернулись ли силы.

– Ах да, мне там, в госпитале, переливание делали. Я когда Леху с его контузией волоком тащил, осколок в спину поймал. Ребро и печенку покромсало. Доктор потом сказал, что срочно нужно было. Вот у него и взяли. У нас одинаковая оказалась.

– Значит вот оно что. – В мертвом голосе прозвучала вдруг слабая надежда. – Выходит ты побратим его. Потому знать и волк тебя пустил, и тропка прочь не увела, – Тут старик оборвал рассуждения и замолк.

На тронутом тлением лице отразилась работа мысли.

– Не дело. Ох, не дело. А ну как плошаю? Но ведь крайний день то. Никак нельзя. – Донеслось до Владимира невнятное бормотание.

– Дед. Отпусти ты меня. Уйду, дорогу забуду. Это просто стечение обстоятельств такое вышло. Случай.

– И куда ты уйдешь отсюда? Дурень! – Отвлекся на мгновение старик. – За окошко глянь, ходило. Сиди, не чирикай. Стечение… Ничего просто так в этом мире не делается.

Владимир с трудом повернул голову от страшного собеседника, и взглянул в окно. Казалось бы, после того что пришлось пережить, удивить его было трудно, однако увиденное заставило онеметь. Вместо погожего осеннего леса, сквозь мутное стекло виднелась совсем иная картина. Молочный туман, острые горные хребты в разрывах грозовых, сиренево грязных облаков. И такая была в этой картине тоска и беспросветная безнадега, что глаза Владимира невольно наполнились слезами, захотелось взвыть.

– Понял теперь? – отвлек его хриплый голос. – Нет у нас теперь иного выхода. Ни у тебя, ни у меня нету. Или до скончания века тут быть, или, хотя и не правильно то, все мои знания и силу тебе передать.

– Да не нужно мне от вас ничего, не нужно. – С болью в голосе отозвался Володя, еще не отойдя от беспросветной тоски. -Не хочу я.

– Я тебе дам не хочу. Тебе великую тайну доверить хочу, а ты кобенишься. Кто ты вообще такой, чтобы спорить. Козявка. Тля. – Вновь загремел гневный голос. – Иные всю жизнь к тому идут, душу в залог готовы отдать, все что угодно, да только без толку. А этот смотри – не хочу.

– Сдалась мне тайна ваша. – Отрезал Владимир, слегка пришедший в себя. – Ты дед только души моей не трогай. Сам мертвый уже. Чего ты мне сделать можешь? С собой утащить? Так я и без тебя не так давно о том подумывал. Испугал ежа голой жопой.

– Брешешь! Кто на все готов, так себя не ведет. Кому свет не мил по лесам от бандюков не хоронится. Думаешь, что это просто? Шагнул, скажем, вниз и все? – дед вдруг криво усмехнулся. – Уж мне поверь, после только и начинается все. А уж тем, кто супоротив срока решился, завидовать даже я не стану. И тебе не посоветую.

– То, что ты за окошко глянув лишь краем почуял, там для них вечно длиться будет. Геенна огненная – это по-твоему что, сковородка горячая? Глупец. Что супротив того боль телесная, тебе душу огнем жечь будет. Без конца и края тоска смертная… Это куда больнее. А исхода не отыскать. Вечно. Готов к тому?

– Врешь ты все. – Уже не так уверенно, как прежде отозвался Владимир. – Да и не хочу я колдуном становиться, сатане поклоняться.

– Ой, дурак. – Выдохнул дед. – Кому приходится все отдавать. – Где ты его видел? – Наконец сумел взять себя в руки он. – Сказки то и брехня. Да, не скрою. Не архангелом тебе стать сулю…, но и не извергом. Душегуб – это тот, у кого вовсе никакой веры нет. Тот, кому душу деньги да страсти человеческие глаза застят. А в нашем деле все связано.

– Белое – черное. Кто разберет. Вот ты воевал? И верное дело считаешь, что за правое дело кровь свою и чужую там лил. А они? Те, которые супротивники твои. За что он воевали? Им что так и говорили. Идите мол, черное дело творите. Для сатаны? Так что выходит. Вы за свет, а они вроде как… с их вершка, за правое дело. И раздели, попробуй. Белое или черное? А среди ваших что таких не было? Тех, кто с душой порвал? Ладно, не хочу сейчас о том… Но всякие есть и среди тех и других.

– Не знаю я. – Попытался отбить выпад Владимир. – Слова они есть слова. Не зря говорят, что словами все оправдать можно. Только пойми, душой не могу я этого принять.

– Да чего, этого? Cкажи, наконец. – Уже всерьез рассердился старик. – Чего этого? Ты выслушай сперва, постигни. Потом решай.

– Сатанистом не хочу быть. Чернокнижником, как там еще. – Беспомощно выдохнул Владимир.

– Так перетак, да в кочерыжку, в оглоблю. В три узла, в два пояса. – Виртуозно матерная тирада, которой разразился старик, заставила Вовку невольно крякнуть.

– Ну и что ты опять заладил. Кто тебе сказал? -неожиданно мертвое тело затряслось в судорогах. Посыпались с обтянутой пергаментной кожей головы клочья пегих волос. – Мы, Берендеи свой род издревле ведем. От тех времен, когда Капища Перуновы по всей Руси стояли. А Волхвы, предки наши, Царю царей дары несли…

– Эх, не опоздать бы. – Встревожено просипел дед. – Чем хочешь тебе клянусь, не чернокнижник я. Вон на полке взвар стоит. Возьми его, да пей залпом. А я пока слова скажу.

Дед торопливо зашептал непонятные, чужие слова.

– Да как я возьму? – попытался встать с пола Владимир. – Ноги то не идут.

– Иди. – Скомандовал колдун. – Только не глупи, бежать не вздумай. Некуда бежать. И помни, что ежели мы с тобой опоздаем, и вовсе некуда станет.

Повинуясь непонятной силе, звучащей в голосе, бездумно пересек комнату, поднял кружку с густым, дегтярным настоем и выпил. В нос ударил густой хвойный запах. Свело челюсти чем-то непередаваемо кислым, и только. Никакого сияния, волны света, огня… или иного, чем должно было ознаменоваться это сумасшествие.

Владимир перевел дух, втянул носом застоявшийся воздух, и прислушался к звукам, доносящимся из спальни: – Эй, Хоттабыч, и что дальше?

Странно, единственный плюс, который принесло безоглядное употребление неизвестного зелья, стало полнейшее безразличие. Пропал страх, исчезло осознание невероятности всего происходящего. Бормотание усилилось, перешло в заунывное мычание. И вдруг все стихло.

Глава 3

Мелкая паутина трещин на потолке темном от времени и сажи, навеяла странное чувство возвращения в детство. Словно он вновь вернулся в то славное время, когда самым большим огорчением был сломанный рыжим соседским пацаном игрушечный грузовик с поднимающимся кузовом.

Владимир моргнул, возвращаясь в реальность, повернул голову, ощутив затылком жесткую древесину пола. Медленно, пытаясь определиться во времени и пространстве шевельнул шеей.

«Да, знатно я долбанулся. – Подумал он, разглядывая сбитый в гармошку половик. Дернулся, переместив взгляд на открытую дверь, облегченно перевел дух. – Никого. Ни воскресшего из мертвых хозяина, ни даже кровати с погребальными принадлежностями».

Комод, несколько фотографий на стене, чугунная станина старой Зингеровской машинки, с облезлым фанерным чехлом.

«Выходит, почудилось. – С искренним облегчением выдохнул Владимир. – Но ведь как живо все видел, будто и вправду».

Поднялся, замер на мгновение, проверяя на всякий случай свое состояние, и весело, в голос рассмеялся идиотскому наваждению. – Надо-же, колдун…

Гася последние остатки сомнения, выглянул в окошко, всмотрелся в идиллическую картину сельского быта, и уже совсем спокойно двинулся обратно на улицу. Вернулся в горницу уже с рюкзаком.

– Поскользнулся, упал, потерял сознание. Остальное игры разума. Однако как бы то ни было, а нужно обживаться.

Разобрав утрамбованные переходом вещи, развернул новенький ватник, достал сапоги. Мимоходом отметив их прочность. Теперь про пижонский костюм и туфли можно забыть всерьез и надолго, главное удобство и функциональность.

Новоявленный отшельник стянул пропыленную джинсу, и остался в футболке. —“ Теперь осмотреться, навести порядок, протопить печь».

Подхватил стоящий в углу старый, но вполне крепкий веник и принялся сметать пыль. Закончив, отыскал в сенцах ведро, и отправился к колодцу. Уверенность, с которой он ориентировался в незнакомом доме, настроила на веселый лад.

– …На недельку, до второго, я уеду, в Комарово… – Забубнил под нос веселый куплет, стараясь не расплескать холодную и невероятно прозрачную воду, возвращаясь в дом.

Ловко, словно только этим и занимался, выгреб из поддувала золу, уложил сухие поленья и поднес к щепке зажигалку.

«Чудеса». – Усмехнулся Владимир, глядя на разгорающийся огонек. Закурил показавшуюся вдруг невероятно душистой и ароматной сигарету, и с некоторым сожалением покачал головой, вспомнив, что за всей суетой забыл про курево.

– Ничего, придумаем. – Не стал принимать оплошность близко к сердцу заядлый курильщик. Он отчего-то был твердо уверен, что все будет так, как надо.

«Или у деда в заначке отыщу, а лучше и вовсе, бросить. Давно собирался. – Подумал Владимир, и без всякого сожаления, отправил недокуренную сигарету в огонь.. А чтобы не искушать и остальное. Недрогнувшей рукой вынул пачку с остатками Парламента и швырнул в приоткрытую топку.

Огонь съел глянцевую коробку в мгновение, словно ее и не было.

Покончив с куревом, новосел занялся осмотром жилья. Впрочем, как показал поиск, из всего личного имущества, после бывшего хозяина остался лишь небольшой сундук.

Древняя, с медными углами, выгнутой полукругом крышкой и кованными ручками вещица внушила уважение.

– В таких сундуках хорошо клад хранить. – Беззаботно подумалось исследователю. Он подергал висящий на петлях замочек, и огляделся в поисках подходящего инструмента. Но искать не пришлось. Внимание привлек блестящий ключ, висящий на вбитом в дверной косяк гвоздике.

– Не я буду, он. – Вовка сдернул ключ и вновь склонился над сундуком. Так и есть, ключ подошел.

Не слишком надеясь отыскать что-либо интересное, открыл обитую медной полосой крышку. Ну что ты хотел – Рассмеялся несостоявшийся кладоискатель. Откуда тут… Он приподнял аккуратно сложенные простыни Разглядел чистый холщевый мешочек, от которого пахнуло запахом самосада.

«-От моли старик берегся». – Вспомнив старый рецепт, Вовка вынул верхний слой и опустил руку в глубину дедовской сокровищницы.

Ничего интересного… Старые портки, белье с длинными веревочными завязками на щиколотке, шапка- малахай из меха неизвестного животного. Все как и должно быть.

«Тоже мне. Колдун, колдун. – Вспомнив свой нечаянный морок, даже несколько расстроился Вовка. – А где же книги, травы. Где, черт возьми, хотя бы волшебная палочка»?

И тут в палец, которым он неосмотрительно провел по днищу, застеленному желтой от времени газетой, вонзилась острая, словно цыганская игла, заноза.

– Блин!!! – Расстроено вякнул Владимир, выдернул щепку и потянул пораненный палец ко рту.

Понемногу боль утихла. Уже собираясь свалить барахло обратно, осторожно поправил сорванный резким движением листок. – А это чего… Всмотрелся Владимир в щель возникшую вместо злосчастной щепки. Аккуратно поддел фанерку, служившую, дном и уставился на ряды матово блестящих монет. Тяжелые, даже не вид червонцы с узнаваемо бородатым профилем последнего императора устилали все пространство нехитрого тайника.

Еще не осознав до конца своей удачи, поднял одну из монет и поднес к глазам.

Сомнений быть не могло, спутать благородный блеск червонного золота было невозможно.

Пересчитал ряды, произвел нехитрые вычисления, и озадаченно уставился на мерно постукивающие ходики. «Семьдесят семь… Интересно, а почем нынче царский червонец? Хотя, не суть. Тут важнее сам факт. Ну кто мог предположить, что дед спрячет свое сокровище почти на виду. И ведь наверняка те, кто провожали его в последний путь, заглядывали в этот сундук. А я заглянул, и пожалуйста. Что это, удача или просто стечение обстоятельств». -Владимир нахмурил брови, стараясь сообразить, отчего при этих словах стукнуло и заторопилось сердце. Дыхание перехватило, словно он только что пробежал стометровку.

Но тут до взбаламученного находкой сознания дошел смысл царапнувшего глаз зрелища. Часы. Он зажмурился, вновь распахнул.

«Ну, точно. А ведь голову наотрез… когда вошел, они стояли. Да и как же иначе, если тяжелая, серебристые гирьки, сделанные в виде еловых шишек, висели у самого пола. А теперь… Теперь они находились под самым циферблатом».

Озадаченно поднес к лицу запястье и глянул на Сейко. -" Три часа сорок минут».

Осмыслить непонятное превращение мешал блеск лежащего перед ним золота.

Владимир медленно, словно на взведенную пехотную мину опустил невесомую картонку на место и торопливо, не особенно стараясь, сложил обратно чужие вещи.

«Cуетливо оглянулся вокруг, вскочил с колен и бросился к буфету. Ухватил черную от сажи кружку, заглянул внутрь. Не смотря на то, что сосуд был пуст, на дне кружки оставалось несколько капель темной жидкости.» -Ну да…, тот самый смолистый запах. – Принюхался начинающий прозревать Владимир. – И что, выходит… он был. И все это вовсе не приснилось».

Чувствуя, что мозги начали медленно, но верно закипать, вернул посудину на место, и сел на подвернувшийся стул.

«Как он сказал, наследник. И что-то про свои тайные способности. А какие? И почему в памяти сохранилось только часть странной беседы? Чем-то она должна была кончиться. И судя по всему им удалось договориться». -Испугано разжал ладони, осматривая пальцы в поисках свежих порезов, но тут же, поняв дикость своего поступка уронил руки на стол.

– Идиот, совсем охренел. Какой договор, какая кровь? – посидел, стараясь вернуть себе уверенность и спокойствие. Прислушался к мерному перестуку ходиков, глянул на сполохи горящих в печи дров, и с удивлением понял, он уже почти не боится.

«Из-за чего собственно весь сыр-бор. Было – не было. Жизнь то продолжается. И вовсе не повод для паники выпитая кружка непонятной бурды. Если рассуждать здраво, то и это большой вопрос. А вот лежащие в старом сундуке десятки это реальность. И не просто семь с лишним десятков золотых кругляшков, а вполне реальная возможность заровнять все непонятки с кредиторами. Возможно, не придется даже продавать квартиру. Хотя…» – Тут перед мысленным взором Владимира возникло зрелище пылающей машины. -" Стоп, стоп… Какой долг? Выходит, что, они меня хотели грохнуть, а я им еще и деньги. Не жирно ли будет»?

А вот рассчитаться за необоснованный наезд, пожалуй, стоит. Иначе… Платить я не отказывался, время еще было. Пусть с процентами, но… Отчего я вообще решил, что это бандиты? Лютый, безусловно, тварь еще та, но резать курицу, которая еще не снесла яйцо, не станет. Хотя, если предположить, что он решил устроить этакий показательный урок для других. Тогда да. Сорок тысяч, это конечно деньги… но продав квартиру они вполне могут перекрыть этот долг. А проценты? Так можно списать на упущенную выгоду.

Владимир поднялся, и в раздумье, забыв про все свои страхи прошелся по комнате: – «А ведь есть еще и продавец. Товар он не поставил, а денежки взял. И где гарантия, что его тоже, как он сказал, подрубил кризис? Договор, условия…, неустойки…, оно конечно, но это только слова. Причем слова не подкрепленные ничем. Может он просто решил сыграть свою партию и схомячить неслабый кусок зелени»?

«Эх, знать бы наверняка, чьи уши торчат. – Мечтательно вздохнул Владимир, и принялся выгружать из вместительного рюкзака продукты. – Колдовство он конечно… дело хорошее, однако есть то нужно».

Пошурудил ладонью, отыскивая провалившуюся на самое дно банку с тушенкой, и ухватил глянцевую обложку. Вытащил на свет томик, покрутил, вспоминая, пренебрежительно скривился, пожалев мимолетно о бездарно потраченной пятисотке, и отложил в сторону. – Тут самому впору писать.

Достав заветную банку с консервами, охлопал карманы в поисках складного ножа. Губить Викторинокс о бронебойное железо российского пищепрома было жалко, однако иначе добыть заветный продукт возможностей не представлялось. Однако нож, как это обычно бывает, запропал начисто. Обыскав все возможные места хранения, хлопнул себя по лбу. – Точно… вспомнив, куда сунул складень, потянулся к висящей на стуле куртке. От неловкого движения истертая джинса перевернулась, и содержимое карманов посыпалось на пол.

Глядя на разноцветный пасьянс всевозможных визиток, Владимир с легкой грустью подумал, что теперь они ему понадобятся очень не скоро, ежели понадобятся вообще. Банк…, налоговая, СЭС, – бывший коммерсант принялся меланхолично бросать картонные квадратики в приоткрытую дверцу печи. – Занес руку собираясь отправить в топку очередной шедевр полиграфии и замер. – Лютнева Маргарита Петровна. – Визитка принадлежала главбухше пресловутого ООО, на расчетный счет которого он и загнал все сорок тысяч предоплаты.

– Погоди, погоди. Лютнева? А прозвище этого… как, Лютый? – озарило Владимира. – Точно, слышал ведь, что у отморозка этого сестра имеется. Хм, неужели это и есть тот самый, третий вариант. И не самый невероятный.

Совпадений в таких вещах не бывает. Выходит, что жук Григорий, который продинамил меня с мониторами, просто напросто сговорился предварительно с заимодателями, а вместе они провернул элементарное кидалово…

Владимир прищурился. – " И ведь говорили, дескать водит делопут шашни с кем-то из бандюганов, только, думал, брешут. Выходит, не врали».

Права армейская мудрость: Обед – лучшее средство поправить настроение. Будь ты в нудном суточном наряде, или в засаде. Владимир промокнул жир кусочком хлеба, и блаженно растянулся на прогретых солнцем бревнах. Прикрыл глаза рукавом, рассудив, что недолгий сон для пищеварения будет куда полезнее, чем бестолковая суета по необжитому подворью.

И тут сонная дрема сменилась непонятной тревогой. Одно дело сладкий дневной сон, совсем другое ночевка в чужом доме. Да не абы чьем. Перспектива устроиться на ночлег в избе, принадлежавшей умершему колдуну, не грела. Мало того, как выяснилось в ходе осмотра, кроме длинной, спроворенной из ствола дерева скамьи, ничего похожего на кровать не отыскалось.

Судя по отполированной до зеркального блеска поверхности, она то и служила старику ложем. И в последний путь тот вполне вероятно отправился именно с нее.

Владимир зябко поежился, свел брови на переносице, стараясь отыскать решение непростой задачи, прислушался к себе и понял, что все попытки аутотренинга и самовнушения будут бессильны. Увы. Больше того, если говорить откровенно, то даже сейчас заходить без нужды в дом не хотелось категорически.

«Ну не смогу я. – Расстроено выдохнул новосел. – Ничего путного из этого не выйдет. А значит не стоит и пробовать.

Глянул на солнце, перебравшееся на западную половину небосвода, перевел взгляд на дом. Странно, однако показалось на миг, что в окне мелькнуло чье-то бородатое лицо… – Владимир зажмурился, покрутил головой, отгоняя наваждение.

И тут его озарило. – Часа через три- четыре стемнеет. А здесь даже электричества нет. И как быть? Ночевать во дворе? Не выход. А чего собственно думать? Собраться дело трех минут. Уложить в рюкзак золото, и вперед. Даже если не попадется попутки, до ближайшей деревни топать максимум три часа. Аккурат к вечеру и выберусь. В крайнем случае на автостанции переночую…

Сделав выбор, почувствовал искреннее облегчение. Поднялся и целеустремленно зашагал к ставшему вдруг не таким и зловещим дому. Аккуратно упаковал монеты в пакет, запрятал в глубину рюкзака и сноровисто скидал мокрые вещи.

– Делов-то. – Облегченно выдохнул неудавшийся отшельник, уже на полпути к воротам. – Кому не дано… Аккуратно закрыл замок и не раздумывая более ни секунды двинулся обратно к знакомой уже тропинке. Шагать с грузом в горку оказалось куда труднее. _Ничего, ничего… – Приободрил себя Терехов. Своя ноша не тянет. Дойдем.

Выбравшись на взгорок, остановился, стараясь восстановить в памяти направление движения. – Похоже туда. – Рассудил он, сворачивая левее. Так. По тропинке, мимо завала. Потом вниз… Нормально.

Настроение явно выправилось. Владимир даже забурчал под нос песенку, глядя вперед. Громкий сорочий треск вырвал из бездумного состояния. Путешественник поднял голову, осмотрелся и с удивлением сообразил, что всего за неполные полчаса, прошедшие с того времени, как он покинул негостеприимное подворье, погода разительно изменилась. Ясное безоблачное небо оказалось вдруг затянуто тяжелыми грозовыми облаками, подул резкий пронизывающий ветер. Даже лес по которому он шел совсем не походил на утренний, благостный пейзаж. Скорее наоборот. При взгляде на трепещущие ветви, и летящие с деревьев желто- красные листья, возникло стойкое ощущение осени.

– Как бы еще под дождь не угодить. – Опасливо поежился путешественник, ускоряя шаг, и словно накаркал. Ветер на мгновение стих, а затем задул снова, бросив в лицо горсть холодных капель. Дождь усиливался с каждой минутой.

– Похоже, надолго. – Вновь подумал Владимир, втягивая голову в плечи. – Не промокнуть бы.

А через несколько минут он уже вовсе не забивал себе голову сухостью одежды. С пугающей ясностью сообразил, что заблудился. Тропинка, залитая текущей со склона грязной водой, просто исчезла. Понимая, что ждать окончания ливня бессмысленно, зашагал, не разбирая дороги, стараясь только не потерять равновесия. И все равно, пока спускался со склона, умудрился пару раз поскользнуться и грохнутся на землю.

Наконец выбрался на ровное место. Оглянулся, пытаясь отыскать хоть что-то похожее на ориентир, но не сумел. Вытер лицо мокрыми ладонями и зашагал вперед, лишь придерживаясь направления.