Время светлячков. Про зверяток. Проект Таши Калининой

Улица! Вот то место, без которого он не мыслил своей жизни. Это был кот, любящий гулять сам по себе.

Мама была против его прогулок и старалась им препятствовать. Но он так об этом просил, что она сдавалась и открывала дверь на свободу. Своё желание выйти Рыжий проявлял не только мяуканьем под дверью, а на полном серьёзе пытался её открыть. У нас на двери был установлен так называемый английский замок, тогда они были очень популярны. Английский замок выглядел так: на квадратной коробочке в верхней части была установлена кнопка, а сбоку задвижка. Чтобы открыть замок, нужно было одновременно нажать на кнопку и выдернуть задвижку. А снаружи этот замок открывался очень длинным ключом.

Так вот, возле входной двери у нас стояла табуретка. Кому надо, мог на неё присесть, надевая обувь, или поставить тяжёлые сумки, вернувшись из магазина.

Рыжий понял принцип работы этого замка и, когда просился на улицу, запрыгивал на табурет, клал свои лапки на кнопку и задвижку и в буквальном смысле пытался открыть дверь. Конечно, его кошачьих силёнок на это не хватало, но как он понял механизм действия? Ведь никто его этому не обучал – всё было подсмотрено у людей.

На улицу Рыжего периодически приходилось выпускать. Когда он ушёл впервые, мы думали – не вернётся. Ведь кот был бродячий, погостил и снова в путь. Но мы ошиблись. Не было его долго. И вдруг вечером в нашу дверь прилетел сильный удар. За ним ещё один. В начале мама решила, что это сосед сверху ошибся дверью и ломится к нам. Был однажды такой случай: будучи в нетрезвом виде, он немного не дошёл до следующего этажа и был уверен, что долбится к себе. Вообще он был очень интеллигентный человек, а произошедшее чистая случайность. Он был очень смущён, когда понял, что ошибся.

Вот и в этот вечер мы погрешили на соседа. Но когда к этим ударам добавился истошный крик нашего кота, всё встало на свои места. Нагулявшись вдоволь, Рыжий вернулся домой и, чтобы известить о своём прибытии, с разбегу бросался на дверь и мяукал.

Жил он у нас довольно долго, но его прогулки никому не нравились. Кончилось тем, что кота пришлось отдать нашему другу, который жил на первом этаже. Таким образом Рыжий мог самостоятельно выходить на улицу через окно и также возвращаться, никого не беспокоя. У Федьки, так звали друга, он сразу научился ходить на унитаз. У Рыжего были уникальные способности к обучению. Всё запоминал с первого раза! Надо было отдать его в труппу к Куклачёву, точно стал бы звездой.

А нас Рыжий не забывал. Когда мы с братом гуляли, подбегал к нам поздороваться. Но и у Федьки он не задержался. Через какое-то время ушёл и не вернулся. Больше мы его не видели.

Голубиная почта

Ольга Логинова, г. Москва

Посвящается работникам Почты России

Голубиная почта – один из способов почтовой связи, при котором доставка письменных сообщений производится с помощью почтовых голубей. Это наиболее древний из используемых человеком видов воздушной почты.

Начну с предыстории.

Взрослые обычно много работают. Иногда дело доходит до того, что человек неделями не выходит из дома или офиса, а природу видит только из окна машины или из переговорной. И я не избежала такой участи. Я очень люблю свою работу, но с возрастом от сидения на стуле начинает всё болеть, как это ни прискорбно. Ну, вы же знаете, как сложно долго сидеть за партой, и поймёте меня легко.

Во взрослом мире такие проблемы решаются походом в спортзал или путешествиями во время отпуска. Но у меня со спортом не сложилось: абонемент благополучно лежал на полочке, пока я предпочитала сладко поспать вместо тренировки или простой утренней пробежки.

А помогла мне природная ответственность. Однажды я проходила мимо почты и увидела объявление, что нужен почтальон. Недолго думая, зашла на почту. Видимо, не одна я уже приходила по объявлению, поэтому начальница сразу начала с минусов работы, предполагая, наверное, что я откажусь от затеи: «Работают почтальоны с шести утра, много ходят, а уж вакантный участок никто не любит, так как маршрут самый длинный». Как вы понимаете, мне всё понравилось. Не просто фитнес, а ещё и по утрам – до моей основной работы, да ещё и деньги платят. А с моей гиперответственностью я точно буду ходить каждый день. Фантастика. И после короткого обучения меня взяли на работу почтальоном.

Какое же это чудо – каждый день видеть солнце, меняющиеся времена года, гулять под снегом и под дождём, а также понимать, что для людей важно, чтобы я доставила письмо.

Так причём же тут голубь?

Бегу я однажды утром на почту и вижу среди огромного количества серых голубей одного очень красивого бело-бежевого голубя с павлиньим хвостом. Он пытается поклевать что-то на нашей помойке, а другие голуби его гоняют. Я подумала, что это красавец из нашей голубятни, которая стояла дальше по моему маршруту. И каково же было моё удивление, когда я поняла, что голубятни больше нет. Меня охватил ужас. Я осознала, что бедный голубь совсем не знает вольной жизни, и вернулась. Недолгое наблюдение за бело-бежевым красавцем привело меня к мысли, что голубь почти не летает. И, видимо, местные кошки пока об этом не догадываются. Только позже я узнала, что эта порода голубей декоративная и может жить только в голубятнях. На воле они быстро становятся добычей для кошек. Именно поэтому и мне поймать его не составило труда.

Начал моросить мелкий дождь, и я сунула моего нового знакомого за пазуху. Маленькое сердечко билось быстро-быстро у меня на груди. Но голубь, похоже, знал руки человека и не вырывался. В голове проносились слова мамы из детства:

– Не трогай диких птиц. Заболеешь!

Но я не могла его так бросить. Нужно было понять, что делать. Домой было нельзя. Моя кошка точно не потерпит такого соседства, да и что я буду делать с голубем? Остаётся просто решать проблемы по мере их поступления.

Сначала пошла в ближайший зоомагазин за клеткой и кормом. Клетка нашлась только для попугаев, но она была удобной и просторной. И так, с клеткой и голубем, я и пришла на почту.

Что тут началось! Все были рады. Сразу скажу, что почтальоны очень душевный и дружелюбный народ. Наверное, это так свежий воздух на нас действует. Все сразу начали вспоминать, где на их участках есть голубятни. А пока решили оставить голубя на почте.

Он быстро прижился и привык. Осмелев, стал вышагивать по почтовому отделению. А потом его стали выносить на улицу гулять. При этом мы понимали, что голубю одному одиноко.

Но найти новую голубятню оказалось непросто. Владельцы боялись рисковать. Обычно мы слышали отказ из-за того, что голубь может быть болен и заразить других голубей.

Однажды к нам в гости пришла бывшая сотрудница. У неё было много разных животных дома, поэтому она оказалась самой опытной из нас. Она взялась отвезти голубя к ветеринару и дать необходимые лекарства.

Мы разместили в интернете объявление о поиске нового дома для нашего голубя, и вскоре нашёлся отзывчивый человек. Он показал нам свою голубятню и заверил, что на время карантина птица будет жить в отдельной, просторной и комфортной клетке. Голубь переехал в новый дом, и, хотя мы немного опечалились, нас радовало, что история закончилась хорошо.

В заключение хочу сказать, что почтальоны, работающие в Почте России, – это современные «почтовые голуби». Теперь я понимаю, какой путь проходит письмо от почтового ящика до адресата, и это возможно благодаря ответственности почтальонов, работающих в любую погоду. Получая письмо, задумайтесь о том, сколько людей, словно «почтовые голуби», участвовали в его доставке.

Люди не меняются

Лариса Соловьёва-Осколкова, г. Сергиев Посад

Тень под домом и у дома

На даче он появился в самый разгар лета. Тихо, как тень. Рыжий кот с коротким и как бы обрубленным хвостом и настороженными ушками на макушке.

Точнее, их было двое: рыжий и чёрный дикие коты. Захаживали промышлять и воровать. Мы с мужем долго не замечали их присутствия. Ну есть и есть, как трава в лесу. Её тоже много. В нашем доме своих хвостатых было достаточно, трое по лавкам: рыжая, рыжий и ещё один самый маленький рыжий.

Решили сразу, что остальные будут лишними.

Чёрный кот к осени исчез, а тот, другой, то мелькал рыжим боком под крыльцом, то растворялся в зарослях малины у забора. Казалось, он сторожил, наблюдал, изучал нас. В прозрачные стеклянные двери всё было видно. Бродяга уже тогда присмотрел удобную зимовку – наш «кошкин дом». Молодец!

Высчитывал момент, когда подступиться и уломать нас двуногих: «Они вроде ничего, добрые… Годятся».

Дикарь частенько сидел снаружи у двери, пока его никто не видел, и наблюдал кошачий рай. Вот старый Рыжий, всем нянька, развалился на диване и дремлет. Вот лохматая старушка Графочка, всем мамочка, методично вылизывает на окошке свой всклокоченный бок. Вот озорной малыш Бломка, хвост обрубком, гоняет крышечки-мячики.

«И ведь в ус не дуют, какая зима суровая надвигается», – удивлялся и завидовал дикий.

«Совсем дикий, никогда не станет своим», – говорила я, замечая его жёлтые глаза в щели под террасой.

Но однажды утром он перестал прятаться. Просто сел у порога, уставился в стеклянную дверь и стал ждать. Мы тоже ждали, когда он уйдёт, откуда пришёл. Брать его не собирались от слова «совсем»!

Ласковый злобный драчун

С людьми он был удивительно покладистым. Разрешал гладить свой жёсткий и колючий коротенький мех. Прикрывал глаза от удовольствия, когда чесали за ухом. Иногда мы это зачем-то делали.

Люди странные. Если не хотят брать, зачем приручают? А подкармливают зачем? Жалко? Всё равно глупо. А может, нами руководили тайные желания, и мы его хотели?

«Смотри-ка, – удивлялся муж, – да он совсем ручной! Может, не дикий, а просто потерялся?»

Но стоило дикому оказаться рядом с другими котами, в его глазах загорался тупой холодный блеск на выживание, и он становился неуправляемым.

Война за территорию

В доме с появлением нового члена семьи началась война.

В тёплую коробку, которую смастерили для него на террасе, дикий не шёл. Решил взять нас измором, и его тактика сработала. Когда в конце октября ударили первые минус десять по Цельсию, мы впустили его в дом, иначе замерз бы.

Назвали Васькой.

Он не прятался, а нападал первым на любого, кто оказывался в поле зрения. На добродушного Рыжего, мирно жующего у миски. На Графочку, осторожно обходящую его стороной. Даже на Бломку, который поначалу радостно бросался знакомиться.

Наши коты не отставали и тоже отчаянно дрались, защищая друг друга. Кто и где, понять было невозможно. Только перья летели и визги визжали не кошачьими воплями, а человеческими будто.

Васька дрался жестоко, с остервенением дикого зверя. Остановить его было почти невозможно. Как нам это удавалось, не знаю. Точнее, я сама визжала и плакала, а муж рычал, орал и бросался их разнимать тапками, руками, полотенцем, водой, собой.

Бешеный Васька не понимал кошачьих ритуалов: предупредительного шипения, демонстрации боков, ритуальных ударов без когтей. Для него существовал только один язык – клыки и когти до крови, и как можно быстрее.

Опередишь, значит победишь. Дворовый кот, что тут ещё скажешь.

«Он просто не умеет по-другому, бедолага», – говорили мы, после драки обрабатывая раны всем четверым котам и себе в том числе.

Чёрная голова

Наши коты гуляли на поводках, кроме старого Рыжего. А Ваську мы продолжали выпускать из окна на открытую террасу и дальше на волю, где он вырос, чтобы ветер в ушах и запахи леса. Пусть радуется. И вот однажды он не вернулся к вечернему кормлению.

Три дня мы звали его, расставляли миски с его любимым паштетом, заглядывали под все кусты. На четвёртый вечер увидели под дверью… нечто, больше похожее на кусок обгоревшего дерева, чем на кота. Чёрная блестящая голова и уши. Глаза-щелочки, едва видимые из-под корки засохшей субстанции.

«Кто это, Серёжа?!» – прошептала я мужу.

«Вась, ты где был, дурачок? В чём ты? Что это? Мазут? Ты в печке обгорел? Божечки!» – тараторила я коту, а Васька понуро вошёл в дом и лёг. Он тяжело дышал и хрипел.

Ветеринарная клиника. Яркий свет ламп. Врач осторожно размачивает чëрные корки запёкшейся крови на голове пациента.

«Господи… – медленно говорит она, – да у него же всё в проколах… щёки, уши, шея… это с котами дрался, только они так умеют когтями, зубами, сплошняком, ни одного живого места». Прекрасные острые ушки Васьки, которые раньше так гордо стояли торчком, теперь безжизненно сползли набок, как у Чебурашки.

Дальше антибиотики, ежедневные перевязки, капельницы и изоляция до выздоровления в отдельной комнате. А мы уже точно знали, что перешагнули точку невозврата, и отныне Васька навеки наш.

Никому не отдадим.

Новый Васька

Прошло два месяца.

Васька поправился и больше не дрался. Сначала он научился спать, спокойно свернувшись клубком, а не в позе сфинкса. Дальше мурчать – сначала неуверенно, потом погромче.

Особенно трогательно было наблюдать, как он учился… мяукать, то есть о чем-то просить нас. Он совсем не умел. Сначала он просто открывал рот без единого звука, как рыбка, выброшенная на берег. А мы старались угадать и поощрить. Потом появился едва различимый хрип. И только через месяц он смешно тоненько мяукнул, будто мышка пропищала или котёнок пробует свой голос на прочность.

Переломный момент наступил однажды утром, когда я застала его вылизывающим Рыжего. Старый кот мурлыкал, а Васька делал это с сосредоточенностью студента, сдающего экзамен.

И потихоньку свершилось невозможное! Он научился играть и с верёвочкой, и в догонялки. Сначала осторожно-осторожно, а теперь весело и безудержно. А ещё он любит смешно и трогательно подойти и уткнуться лбом в мою ладонь или в бок другого кота и замереть, всем видом показывая: «Я здесь. Я свой». Милашка.

Сегодня он спит на диване, разжиревший и лоснящийся мягкой шёрсткой, похожий на рыжий подсолнух. Его уши так и остались «чебурашкиными», смешно торчащими вбок, и от этого он стал забавным до умопомрачения.

Мы больше не выпускаем его одного, только на поводке, как и остальных. Нагулялся, хватит. И знаете что? Он даже не пытается сопротивляться.

А когда кто-то говорит, что люди не меняются, я смотрю на Ваську и на мирно спящую рядом кошачью компанию и думаю: «Дура поговорка. Если даже звери меняются и становятся лучше, то людям точно по силам это нехитрое движение любви по лестнице в небо».

Пушистые друзья

Татьяна Томова, г. Барнаул

В самый разгар рабочего дня мама неожиданно приехала домой. Мы с сёстрами очень удивились этому факту. Но как только открылась дверь, всё стало ясно – мама пришла не одна. На первый взгляд гостье было около года, рыжая шерсть светилась в солнечных лучах, а большие блестящие глаза – чёрные, как угольки – излучали неподдельный интерес ко всему, что происходило вокруг.

– Мам, где ты её взяла? – мы с сёстрами, переполненные удивлением и восторгом, выбежали в прихожую.

– Она такая большая и лохматая!

– Какая хорошенькая!

– Мы её оставим?

– А что скажет папа? – этот вопрос ненадолго повис в воздухе.

Мы наперебой засыпали маму своими эмоциями и восторженными возгласами. Она улыбалась, но в глазах читалась тревога.

– Я не могла оставить её на территории завода, – объясняла мама. – Там слишком опасно. Никто не знает, откуда она взялась и где искать хозяев.

– Мам, давай её оставим, – попросила я.

– Оставим, если в ближайшее время не найдутся хозяева, – спокойно ответила мама.

– А как мы её назовём? – спросили одновременно сёстры-двойняшки и тут же начали предлагать варианты.

Мы перебирали имена, наблюдая, как собака реагирует на каждое из них. Когда прозвучало имя «Джессика», она вдруг повернулась к нам, словно одобряя выбор.

– Решено, – улыбнулась мама, – будет Джессика.

Молодая, активная девочка-эрдельтерьер – такая же, как в фильме про Электроника – стала частью нашей семьи надолго. Она быстро заняла место полноправной хозяйки дома. Любила бегать с нами, играть в мяч и гулять. А ещё – борщ. Да-да, именно борщ! Джессика съедала его с таким аппетитом, что на дне миски оставался лишь лавровый лист. Никто из нас не мог соперничать с ней в этом занятии.

На отдых мы ездили все вместе. Джессика отлично плавала и всегда беспокоилась, когда кто-то из нас заплывал далеко – она металась по берегу, словно маленький спасатель. Потом бросалась в воду, подплывала к нам, давала ухватиться за шерсть или ошейник и возвращала к берегу – как героиня фильма, которая не оставит в беде ни одного из своих.

Однажды друг семьи привёз собаке в подарок новый ошейник. На нём было ровно одиннадцать металлических ромбиков. Тогда мы не придали значения этому факту.

Года через два у Джессики появился кавалер, и мы все вместе стали ждать пополнения в семействе. В квартире шёл ремонт, и мы решили оставить для собаки неотремонтированную комнату до тех пор, пока щенки не подрастут. Папа сделал большой ящик, чтобы первое время малыши не могли вылезти и находились рядом с мамой.

Роды начались вечером и продолжались до самого утра. Джессика вела себя спокойно и как заботливая мать принимала щенят одного за другим. Нас около полуночи мама отправила спать, а сама осталась дежурить рядом с собакой. Проснувшись утром, мы сразу прибежали в комнату. Каково же было наше удивление, когда мы посчитали щенков. Их было одиннадцать – четыре мальчика и семь девочек! Ровно одиннадцать маленьких чёрных комочков спали около уставшей и счастливой мамы-Джессики. Только тогда мы вспомнили, что именно столько было ромбиков на ошейнике собаки. Совпадение? Возможно.

И начались суетливые будни. Малышей пришлось докармливать практически с первого дня. Ведь их было слишком много и собака не могла выкормить всех. Когда они немного подросли и стали бегать, стало ещё веселее – мы открывали дверь в комнату, щенята тут же рассыпались по всей квартире. Было непросто собрать их снова в одном месте.

Чуть позже мы разместили объявление. Щенки один за другим разъезжались по новым семьям. Очень жалко было с ними расставаться, но мы не могли оставить их себе.

Теперь с большим трепетом вспоминаем то время, когда в нашем доме было примерно также, как в мультфильме «101 далматинец».

***

Прошло несколько лет, в нашей семье появилась ещё одна девочка – Лолита. Кошка, привезённая сестрой из другого города, была полной противоположностью Джессики. Подругами их назвать было сложно: Лолита никогда не видела собак так близко и категорически отказывалась знакомиться.

Она жила в отдельной комнате вместе с хозяйкой, выходя из неё лишь изредка – чтобы исследовать новое пространство, когда Джессика была на прогулке или спала. Лолита – серая, беспородная кошка – отличалась манерами настоящей эстетки: пила воду только из-под крана, спала под одеялом и ходила исключительно в чистый лоток.

Иногда, если мы забывали закрыть дверь в комнату, случался настоящий хаос. Джессика стремительно врывалась туда – не столько за кошкой, сколько за едой, быстро съедала всё кошачье, что оставалось в миске, и также быстро исчезала. Лолите это очень не нравилось, но она не могла противостоять голодному и настойчивому зверю. К слову сказать, Джессика была голодной почти всегда – особенно любила разные вкусняшки.

Постепенно животные начали налаживать контакт, и мы перестали закрывать двери в комнаты, давая им возможность пообщаться.

Однажды в летний выходной мы уехали по магазинам, оставив Джессику и Лолиту одних дома. Вернувшись через несколько часов, мы сначала не могли понять, что произошло: собака виновато отводила взгляд, а кошка пряталась под кроватью.

На кухне всё стало ясно. Мама перед уходом достала размораживать мясо – большой кусок говядины и чуть поменьше свинины, ведь мы собирались готовить манты. Но в чашке с мясом остался только кусок свинины – говядины не было. Хотя чашка с мясом была накрыта тарелкой, это не помешало нашим друзьям устроить настоящий пир.

По нашим предположениям это могло быть так: Лолита, ловко залезла на подоконник, отодвинула тарелку, а Джессика, встав на задние лапы, вытащила самый вкусный кусок. Как они его поделили история умалчивает, но обе выглядели виноватыми. А мы в тот день остались без мантов.

Таких историй было много – когда наши домашние животные шалили вместе, создавая атмосферу веселья, а иногда и хаоса. Но именно эти моменты навсегда остались в памяти – как символы радости, тепла и большой любви.

Жаль, что животные живут не так долго, как хотелось бы, и в определённое время приходится с ними расставаться.

Вскоре из-за переезда Лолиту пришлось увезти в деревню. А спустя десять лет у Джессики обнаружили опухоль, и родителям пришлось принять самое сложное решение в жизни.

Теперь каждый год в мае они навещают её там, где растут полевые цветы.

Чужой конь

Алла Смоленцева, г. Новосибирск

«Не дай вам Бог, девочки, полюбить чужого мужчину. И чужого коня тоже». Это поговорку придумала я лет двадцать назад, когда активно подвизалась на конюшне и здесь же пыталась заниматься конным спортом.

Коня звали Пирс. Это быль орловский рысак, серый в яблоках. Рысь у него была тяжёлая и тряская. А галоп – прямо чудный. Прямо как на ковре-самолёте летишь над землёй.

Этого Пирса бросил хозяин. Как это бывает, купил лошадь, поставил на конюшню, и через некоторое время – «слился», перестал платить за еду и за постой, перестал приходить к коню в гости.

И Пирс стал клубным, начал работать в учебных группах и в прокате. Но это ему не мешало жить. Вокруг него тут же начала увиваться свита заботливых «мамочек», троих спортсменок с конюшни, каждая из которых со временем стала считать его своим. Мы покупали ему подкормки, витамины и разные конные штуковины: шампуни, репелленты, всевозможные лекарства и мази, оплачивали коваля и ветеринара. А ещё с ним разговаривали, чесали ему спинку и гриву.

Мы пыталась разыскать хозяина Пирса и выкупить коня, но не смогли.

Пирс был жеребцом-лидером в небольшой клубном конском коллективе. Кроме него, в собственности клуба были ещё мерин и три кобылы.

Он был спокойным, как носорог, но со своими особенностями характера и со своими убеждениями тоже. Например, он делил всех посетителей конюшни на тех, кто, по его мнению, умеет на нём ездить, и тех, кто не умеет. С первыми Пирс был кроток и вежлив. Со вторыми – не всегда. Мог начать их «носить» по плацу, и по лесу тоже. Иначе говоря, переставал выполнять команды всадника, а начинал бегать сам, куда считает нужным, по своему усмотрению.

Ну и вот. Как-то решила я на Пирсе поехать в поля и в лес. Выехали мы из конюшни, проехали по лесной тропинке и выбрались на заброшенное поле, поросшее люпинами. Я коня подняла в галоп. И мы полетели. Мимо нас проносились люпины, пустырник, крапива, шиповник. Под нами плыла растрескавшейся от жары дорожная земля, а над нами – проплывали небо с облаками. Можно было на миг закрыть глаза или запрокинуть голову вверх, и наслаждаться полётом. И одновременно чувствовать ногами и бёдрами сильное мускулистое тело большого и доброго животного. Через какое-то время я захотела замедлиться и перейти на рысь, а потом – на шаг. Но Пирс, закусив повод, полетел ещё быстрее галопом. И мне тут стало слегка не по себе.

Я поняла, что Пирс меня «понес», и нужно с этим что-то делать. Ничего умнее, чем тормозить его в дерево, когда мы снова оказались в лесу, я не придумала. Подходящее дерево нашли, затормозили, остановились. Вернее, Пирс остановился, как вкопанный, а я, вылетев из седла, перелетела через голову коня и приземлилась метра через три. Ударилась не сильно, но при этом как-то неудобно мне дёрнуло голову вправо и что-то хрустнуло в шее.

Но надо было вставать, и я встала.

Пошла к Пирсу и увидела диковинную картину: к нему приблизился другой конь без всадника, и они начали обнюхивать друг друга, как собаки. Это был конь женщины с нашей же конюшни, которая увлеклась НХ (Natural Horsemanship – натьюрал хорсманшип по-английски, естественное коневодство: общение с лошадью, которое полностью исключает насилие, физические наказания, применение конного снаряжения и, как следствие, – езду в седле). Она перестала ездить в седле и стала своего коня просто выгуливать.