Роман между строк

– Я не тупая.

Она выглядит обиженно.

– Ей ведь исполнилось больше пятнадцати? – смотрю на моего агента.

– Радик!

Сорвавшись, я ухожу на кухню широким шагом, измеряя длину коридора. Мне нужна минутка.

Потому что она права. Я нуждаюсь в этой девушке, а не она во мне. Если всё полетит к чёрту, мне придётся ей доплатить за то, чтобы она осталась. Видит бог, я не самый любвеобильный человек. Но я постараюсь быть таковым.

Глава 5

Изабелла

Все прошло нормально?!

Нет, я вроде как уверена, но не уверена в этом. Какой-то каламбур получается, честное слово. Он не выглядел счастливым. Он вообще, как мне показалось, не счастлив. Суровый. Нахмуренный. Я посылала ему самые теплые примирительные улыбки, а он жестоко отверг каждую. За что?

Опустив эти мысли, я сосредоточилась на словах Елены. Она расспрашивала, насколько я занята, бывают ли у меня дни, когда я должна буду взять выходной. Все же я студентка. В итоге мы сошлись на одиннадцати часах как начало «работы». Выходные мы будем согласовывать напрямую с мужчиной.

Родион, разумеется, расфыркался, развозмущался, но согласился. Я не могу бросить учебу и не появляться в институте за полторы тысячи в день.

– Что ж, я полагаю, это все? – Елена посмотрела на экран мобильного. – Может быть, у тебя есть вопросы, Изабелла?

– Э… Думаю, нет.

Мысленно я составила список покупок: термос, кофе «3 в 1» – большая упаковка и куча снеков. А что? Я не думаю, что он пустит меня на свою кухню и поделится кипятком или, не дай бог, кружкой.

Я перевела взгляд на мужчину, стоящего у одного из стеллажей, доходящих до потолка, заполненных книгами. Он встал там с самого начала и следил за мной, будто я воровка и пришла в его дом нажиться на вещах. Меня завораживали его длинные волосы. Они казались нереального иссиня-черного оттенка, но я сомневалась, что он их красит. Настоящий ли это цвет?

А глаза? Они все же зеленые или с вкраплениями золота? Его взгляд исподлобья казался суровым искушением чистой воды, или же я попросту вдохновилась тем, что он пишет эротику и выглядит как актер, сыгравший Дориана Грея. Да и не станет человек пускать свои флюиды в мою сторону. Я малознакома ему, плюс не та, кого он хочет видеть на своей территории. Интроверт? Похоже на то. Полная противоположность мне… И все бы ничего, но его образ пугал и в то же время интриговал. Однако стоило опустить глаза ниже – и эти два гипса на руках заставляли сдерживать смех.

Нет, я очень сострадательный человек. И мне правда жаль, что с ним произошло такое несчастье. Но боже, он пытается внушить страх, уверен в том, что делает это, а потом я смотрю на его запястья, и меня раздирает от желания смеяться.

– Я надеюсь, что мы закончили на этом, Лена?

– Думаю, да, – она улыбается, будто нет повисшего напряжения в этом удушливом воздухе.

– Изабелла, я полагаю, вы догадывались, что сегодня мы начнем писать?

– О, конечно. Я… предполагала.

И мне нужны деньги. Надеюсь, что он будет платить каждый вечер перед моим уходом. Иначе плохи мои дела.

– Отлично, я могу идти. И, Белла, звони мне, если что вдруг, – при этом она переводит взгляд на мужчину и, снова улыбнувшись, уходит. – Не провожай, Родион.

Это звучало как подкол, потому что он не сдвинулся с места.

Дверь за ней захлопнулась, а мы остались стоять и смотреть друг на друга. Я уже хотела сказать что-нибудь, как он резко зашагал в мою сторону. Мне пришлось попятиться, но Родион прошел мимо и кинул резкое:

– За мной.

Сорвавшись с места, я последовала за ним и чуть не врезалась в его спину, когда, пройдя по тому самому длинному коридору, он остановился у первой двери.

– Уборная, – прокомментировал он, показывая туалет в серых и белых тонах.

– Красивый.

Он посмотрел на меня, прищурившись. Затем пошел прочь, и я снова засеменила за ним.

На этот раз он свернул за угол напротив прихожей, и мы попали на кухню.

– Ну ничего себе. Это… вау, – не удержалась я.

Тут тоже все было серого и белого цветов, но до чего же красиво и гармонично переплеталось с бардовыми декорированными элементами, глянцевым гарнитуром и новой техникой. Я будто очутилась на картинке в журнале.

– Кофемашиной в первый раз воспользуйся в моем присутствии. А лучше во второй и третий тоже, – смотрит на меня скептически, но я даже не обижаюсь. Я бы за такую машину и ее порчу… Ладно!

Я больше поражена тем, что термос и кофе «3 в 1» отменяются.

– О… спасибо. Разумеется, я такими не поль…

– Обеды я буду оплачивать сам, – перебил он меня, посчитав мой лепет детским и ненужным. – В те дни, когда не приходит домработница.

– Ладно, – я деловито кивнула, стараясь быть взрослой деловой женщиной, и по-деловому отыгралась на нем мысленно, хлеща острыми словечками.

– Если мы будем задерживаться до темна, я буду вызывать вам такси и оплачивать его сам.

«Я выиграла в лотерею»!

Вот только это слишком хорошо казалось за обычные писульки на ноутбуке. Что-то в этом было странное. И думаю, что я скоро выясню что.

Вернувшись в кабинет Родиона, он указал мне на кожаное кресло. Так же без слов указал на ноутбук, который я открыла. Он приложил палец к кнопке включения, и передо мной открылся голубой экран, сменившийся белым вордовским листом.

– Сделайте отступ в две строки. Напишите «Глава 15», еще один отступ вниз.

Быстро сделав, как он просил, я выпрямила спину. Он стоял позади меня, и это слегка нервировало.

– Сегодня я планирую написать две главы.

– Хоро…

– Сосредоточьтесь, – перебил, недослушав, и приступил к диктованию.

Он говорил порой быстро. Порой задумывался, и я отрывалась от экрана, чтобы посмотреть на мужчину. В эти длинные секунды перерыва он стоял, замерев с закрытыми глазами, или же хмуро глядел куда-то вдаль. Затем, словно найдя в потоке словесной реки то самое, начинал диктовать снова.

Я писала быстро, но когда его заносило, подушечки пальцев просто-напросто гудели. И я не выдержала. Сбилась, и все пошло кувырком.

– Стойте, погодите, что там…

– Что? – он посмотрел на меня так, словно впервые видел или вообще забыл, что я сижу тут и записываю за ним. – Вы… господи, – взревел он, и я вжалась в кресло. – Вы сбили меня с мысли, проклятье!

Мне поплохело, когда он стал бледным и погрузился в мысли, потирая висок… гипсом.

– Не делайте этого. Отступите и пишите то, что слышите. Это, черт подери, ясно?

– Простите, но я…

– Это ясно?

– Да, ясно мне, – выкрикнула я, потому что давление стало слишком сильным. – Но у меня подушечки пальцев болят, когда вы тараторите тысячу слов в секунду.

– У вас… вы что, издеваетесь? Мы пишем всего сорок минут. Какие еще подушки?

– Эти, – вскрикнула и показала ему свои пятерни.

Он уставился на мои ладони, выпучив глаза.

– Вы думали, что придете сюда и будете писать реферат в четыре листа А4?

– Нет, но…

Как я и думала. Вот подвох. Это первые полчаса, а я уже в шоке, и мои пальцы тоже.

Он резко сорвался и подошел к моему креслу. Я пискнула и отпрянула, откатившись от стола, ударившись в стену. Но это произошло в тот же момент, когда я поняла, что он подошел к ноутбуку и развернул его к себе.

Мы столкнулись взглядом: мой – извиняющийся, его – злой. Класс! А нам надо продержаться два месяца. Плакали мои полторы штуки и обеды… и кофе.

Родион отвернулся. Прочел то, что написано, и кивнул самому себе, очевидно. Затем встал на то же место, где провел последние сорок минут, и кинул на меня строгий взгляд, от которого зачесался затылок.

– Ваши подушечки готовы выполнять работу, за которую вы получите в конце этого дня деньги?

Сарказм? Великолепно.

– Да, только мне надо в уборную.

Думаю, он напугал меня слишком сильно.

Мужчина не ответил. Просто вышел и, насколько я могла судить, свернул на кухню. А я, вскочив, побежала в туалет.

Глава 6

Я не могла уснуть.

Прошло уже больше часа, как я закрылась в комнате, отбившись от расспросов соседок: кто этот мужчина и что за ерундой я их кормлю. Разумеется, они не поверили в то, что я просто сижу и пишу за полторы тысячи в день. Весь день. Я бы тоже не поверила. Вот только это я там сидела и, как проклятая, стучала по клавиатуре.

Думаю, я никогда больше не смогу посмотреть в сторону заработка по набору текста. Никогда не стану журналисткой и не буду писать книги. Возможно, я не буду их даже читать. У меня в итоге разовьется буквенная аллергия, и я умру от отека Квинке, если вновь посмотрю на эти черные закорючки на экране. Но это будет после двух месяцев работы на тирана… то есть Родиона. На данный момент у меня инкубационный период. Момент, когда я пока еще не в курсе, что внутри развивается болезнь и захватывает мой организм.

А если честно? Это была катастрофа. И если завтра Родион выгонит меня за порог, я не удивлюсь. Мы прерывались несколько раз. И каждый из этих раз я останавливалась, потому что была уверена – у меня горят многострадальные подушечки. Это реально похоже на то, когда мотоциклисты или спортивные тачки из роликов сжигают резину. Только сжигали мои пальцы о клавиатуру.

И все же одно было в этом хорошо. Если я совершу преступление, мои отпечатки никто никогда не найдет, потому что у меня их по прошествии этих двух месяцев попросту не останется.

– Я безнадежна, – застонав, перекатываюсь набок и встаю с постели.

Мне вставать через восемь часов, а я даже не легла.

Выбравшись на кухню, до меня донесся звук телевизора из комнаты Марины. Эта квартира трехкомнатная. По сути: две спальни и гостиная. И нас трое, поэтому гостиной у нас нет, да и не приглашаем мы никого, но в итоге у Маринки самая огромная комната с телевизором. Хотя я не возражаю. Они любят смотреть фильмы до рассвета, я до рассвета обычно предпочитаю спать. Но не сегодня.

Поэтому, вооружившись стаканом сока из коробки, вхожу к ним и без слов присоединяюсь на диване, вытянув ноги.

Проходит по меньшей мере десять минут, пока они решаются на свои вопросы. Ответы односложные, и девчонки быстро отступают в итоге.

– А по-моему, – снова раздается на фоне киношной картинки, – ты просто с кем-то трахаешься, вот и молчишь, – Даша фыркает от своего же умозаключения.

– Точно, – Марина толкает меня в плечо. – Развратница.

Можно ли сегодняшнее назвать сексом? Вряд ли. Но если учесть мои убеждения, что удовольствие там наигранное, тогда вполне.

Улыбнувшись этой мысли, понимаю, что на меня смотрят две пары любопытных глаз.

– Ты, похоже, угадала, Даха. Рассказывай, где ты с ним познакомилась.

В итоге пошла вторая волна допроса. Битва подушками и беспощадная щекотка.

– Да все, все, – хохоча, неуклюже отбиваюсь от них и падаю с дивана.

– Колись, развратница, – не унимаются они, пока я поднимаюсь на ноги и сажусь с краю.

– Не могу, ну правда. Я подписала соглашение о неразглашении.

– Стой, – Марина останавливает пытающуюся заговорить Дашу. – Вы что, перевоплощаетесь в мистера Грея и Анастейшу?

– Черт возьми, – девчонки принимаются хохотать.

– Ну вы и дурочки, – вместе с ними падаю на подушки, и эта ночь становится бесконечной.

После обсуждения упомянутого фильма его в итоге и включаем, но не досматриваем и засыпаем все вместе.

Утром мы, как обычно, толкаемся в ванной, завтракаем и расходимся в разные стороны. Точнее, по разным маршруткам с одной остановки.

На сегодня я оставила те же джинсы, но переодела футболку. Я вчера так вспотела от нервов, что сегодня решила не надевать ничего сверху.

Ровно в одиннадцать я стояла у ворот и ждала, когда мне откроют.

Работа шла в том же бешеном темпе. Я снова выдержала не так долго. Но, благо, Родион остановился сам и, отправив меня выпить кофе, остался перечитывать напечатанный мной текст.

Перерыв был очень даже кстати. Вот только эта проклятая кофемашина меня пугала. Я уверена, что она стоила гораздо больше, чем я заработаю за эти пару месяцев, и дотрагиваться до нее было страшно.

Что меня поразило, так это то, что я смогла сделать себе отличный кофе. Но, посмотрев на вспениватель для молока, в моей не очень умной голове заиграла мысль.

Я тысячу раз видела, как это делают бариста. Поэтому налила молоко, подставила железную чашку к металлической… э-эм… штуковине? Пипке? Как она называется на самом деле? В общем, к трубке. Но ни черта не произошло. Затем я куда-то нажала, и все пошло под откос.

Родион

Женский крик разнесся по дому, как сигнализация.

– О черт, – закричал я следом и метнулся на кухню, едва не уронив ноутбук.

Добежав до поворота, я впервые боялся. Боялся за свой дом. Что она могла сотворить, если я ей все вчера показал и доступно объяснил?

Сделав последний шаг, я обнаружил Изабеллу, покрытую молоком, у кофемашины со шнуром в руках.

Она смотрела на меня такими огромными глазами, что я реально боялся за их сохранность. Они вот-вот выпали бы из глазниц ей в ноги.

– Что случилось?

Она вздрогнула и, словно только поняла, что я тут, прямо перед ней, замерла.

– Я… я не уверена… Но… Я не уверена… Она зашумела, я испугалась и… Вот, – девушка протянула мне шнур и посмотрела на себя. – О боже…

Медленно подойдя, забираю вилку и смотрю на беспорядок. Разбитую чашку у ее ног.

– Переступи осколки и выйди.

– Оскол… какие еще осколки?

Затем она смотрит вниз и прикрывает рот, чтобы сдержать вздох.

– Чашка… мой кофе… ваша машина. Простите, пожалуйста.

Раздражение поутихло. Потому что она вела себя странно и слишком переживала из-за этого.

– Переступи осколки и выйди отсюда.

– Х… хорошо. Простите.

Оставшись в тишине, я убираю в сторону шнур. Осматриваю беспорядок.

Наверное, стоило ее оставить тут и заставить убираться. Но ко мне придет домработница. А дел слишком много.

Тот текст, что мы написали вчера, не подойдет для сюжета, который я придумал этой ночью, не сумев уснуть.

Нам придется многое переделать.

Приготовив две чашки обычного кофе (благо мои пальцы с этим справлялись), я выхожу из кухни и наблюдаю интересную картину.

Изабелла с сумкой наперевес крадется к двери.

– Ничего не забыла?

Она кричит и поскальзывается на месте, как вчера. Затем встает, демонстрируя мне свою округлую задницу, и, опустив голову, поворачивается ко мне.

– Я спросил: ты ничего не забыла?

– Попрощаться?

Разозлившись, я подхожу ближе, что служит мне большой ошибкой. Ее аромат мне по душе. Это проблема. Но я выдерживаю.

– На кухне две чашки кофе. У тебя две минуты.

Развернувшись, я ухожу в кабинет. Кладу ноутбук на столик у дивана и сажусь на него в ожидании.

Когда Изабелла входит с маленьким подносом и смотрит на меня, в ее мозгу все складывается в правильную схему.

– А… я буду на диване? С вами?

– Да. Нужно отредактировать многое.

– Ладно.

Девушка подходит. Садится чуть дальше, чем будет удобно. Но для того, чтобы выпить кофе, достаточно. И когда мы с ним заканчиваем, я сам двигаюсь ближе (снова ошибка) и командую открыть прошлую главу.

Глава 7

Закончив с одной третью написанного вчера текста, я быстро пробегаю глазами по следующему отрывку.

Сместившись к ней чуть ближе, я указываю пальцем на экран, игнорируя тот факт, что наши колени соприкоснулись.

– Выдели отсюда и до… – кладу руку на её пальцы, так как она в данный момент держала мышку ладонью, и, сдвинув средний палец, кручу колесико вниз, услышав, как она сделала короткий, но резкий вдох. – До этого предложения.

Быстро возвращаюсь на десять сантиметров дальше и говорю:

– Теперь удали.

– Что? – поворачивает голову и смотрит так, словно я сошел с ума. – Это же целая страница текста.

– Он бесполезный, Изабелла, – говорю немного резче, чем планировал.

Она поджимает губы и, кивнув, нажимает кнопку удалить.

– Сделано. Что дальше? Перекусим, затем продолжим.

Моя домработница пришла час назад, и, судя по запаху, она приступила к готовке. Но так как она работает на меня не первый год, я уверен, что она приготовила закуски.

Поднявшись с дивана, я направляюсь к выходу, но останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы спросить, будет ли она чай. В этот момент я ловлю её взгляд на своём теле. Точнее – на заднице.

Интересно.

– Что?

– Я спросил, будешь ли ты чай?

На расстоянии четырех метров я вижу багровый цвет её кожи, когда она вместо слова «да» просто кивает.

На кухне я обращаю внимание на стол в углу и благодарю женщину.

– Позовите Изабеллу, пожалуйста.

Сев на свой стул, я слышу, как девушка идёт по коридору и разговаривает с Анной. Но как только она видит меня, разговор прекращается.

Закончив с закусками, Анна ставит перед нами первое блюдо, затем второе и обещанный чай со смородиной и мятой. Она делает его сама. Я не знаю как, но это лучший чай, который я пробовал.

– М-м-м… Боже, что это за чай?

– Мой семейный рецепт, – Анна улыбается и гордо смотрит на нас обоих.

– А вы…

– Она не раскроет тайну, – перебиваю её просьбу.

Я пробовал. Обещал повысить зарплату, свозить её семью на море… Перепробовал многое и в итоге просто решил не увольнять её никогда.

– Надо же. В любом случае, это лучший чай, который я пробовала. Не то чтобы я была экспертом, но он правда восхитительный.

Вернувшись в кабинет первым, я сел за стол, проверил телефон, планер и вернулся на диван.

После обеда Изабелла была более расслабленной. Я видел это по её походке. То, как её бедра свободно и легко двигались, когда она шла прямо ко мне… точнее, к дивану.

Сегодня она была в тех же джинсах, но поверх футболки не было рубашки, и я смог разглядеть её тонкую талию. Она была по-настоящему миниатюрной. Возможно, я бы сумел обхватить её своими руками, и мои пальцы сошлись бы у позвоночника.

Девушка села рядом, сохранив расстояние между нашими бёдрами, и по привычке провела пальцами по виску, собирая подстриженные до плеч волосы за ухо. Она часто так делала, и я задумался, почему бы ей не использовать заколки или резинку. Но задавать этот вопрос не стал – мне почему-то нравилось наблюдать за этим действием.

В голове вспыхнул образ, и я резко встал.

– Записывай, – скомандовал слишком громко, но идея не могла ждать.

Я прикрыл глаза, остановившись у окна, спиной к ней, и заговорил:

«Она сидела боком ко мне и без конца теребила прядь волос. Это раздражало и восхищало одновременно. Я ещё ни разу не прикасался к Изабелле, но уже с уверенностью мог сказать, что её волосы будут такими же мягкими, как её кожа».

Вздох за моей спиной заставил обернуться.

Пальцы девушки замерли над клавиатурой, а через секунду она повернула голову ко мне, и, так как непослушный локон снова выпал, провела пальцем по виску, убирая его.

– Записала?

– Я…

Конечно же, она не сделала этого.

– На чём ты остановилась?

– На… своём имени.

– Точнее, имени персонажа? – поправил я, и она кивнула, разрывая зрительный контакт.

– Д-да… вы правы. Я сейчас.

Изящные пальцы заскользили по клавиатуре.

– Ты запомнила каждое слово?

Она печатала и диктовала мне всё, что я только что сказал, слово в слово, и я ухмыльнулся.

Интересно, что она запомнила это предложение. Потому что другие забывала напрочь. И забывала часто.

– Дальше, – скомандовал я, и она приготовилась.

«Решив больше не гадать, я преодолел расстояние между нами. Подняв руку, коснулся матовой, бархатистой кожи лица и аккуратно перехватил её волосы. Шелковистые нити рассыпались на моей ладони. Зелёные глаза смотрели с удивлением, а пухлые губы едва приоткрылись, чтобы сделать вдох. Она была прекрасна. И она была моей».

Всё это время, пока я надиктовывал ей текст, мои глаза не отрывались от девушки, сидящей на моём диване.

Она чертовски отвлекала. Поэтому я снова отвернулся и продолжил диктовать текст книги, на которой должен был сконцентрироваться.

Следующий час она, не жалуясь, писала всё, что я говорил.

Периодически я подходил и читал написанное ею, поправлял мелкие детали и снова оказывался у окна, повернувшись к ней спиной.

В таком темпе прошла неделя. Мы двигались с идеальной скоростью и в правильном направлении.

Я часто ловил на себе взгляд Изабеллы. И в те моменты, когда она изучала меня, я ей это позволял. В другие – она увлекалась мной.

Конечно, девушка по-прежнему раздражала тем, что часто сбивалась сама и сбивала меня с текста. Я забывал целые абзацы, злился, пытался вспомнить, а потом диктовал снова и видел её реакцию на историю.

Она улыбалась, когда в сцене происходило что-то смешное, но фыркала каждый раз, когда дело доходило до поцелуев и любых физических контактов. Мы стояли на пороге «секса», и я приготовился наблюдать.

– Записывай, – скомандовал я, когда мы вернулись с перерыва на кофе и отдых. – «Я остановился за её спиной и, наклонившись достаточно низко, коснулся её виска носом. Она откликалась. Снова. И…» – она снова усмехнулась, а я снова запнулся на полуслове, и моя ярость вырвалась наружу.

Мы должны с этим покончить прямо сейчас.

Изабелла

– Записывай, – скомандовал Родион. – «Я остановился за её спиной и, наклонившись достаточно низко, коснулся её виска носом. Она откликалась. Снова. И…» – не выдержав, я усмехнулась, и он запнулся на полуслове.

– Простите.

Я должна была, но не могла относиться к этому тексту серьёзно. Сейчас сцены в его романе набирали обороты. Главные герои всё чаще оказывались близко друг к другу. И займись они сексом сразу, я бы не возражала. Но все эти буквы и слова, которыми авторы окутывают двух людей вместо того, чтобы они просто поцеловались и остались голыми, – полный бред.

Прокашлявшись, я снова попросила прощения, но он не продолжил, и я подняла голову.

Родион смотрел на меня исподлобья, как делал всегда, когда был недоволен. На этот раз он, возможно, был в состоянии, схожем с яростью.

– Я прошу прощения, – добавила в третий раз. – Продолжайте. Герой понюхал её и…

– Что смешного? – он скрестил руки на груди и склонил голову набок, а я задумалась: насколько ему неудобно с двумя загипсованными запястьями в быту?

Я помогаю ему писать книгу – для этого меня наняли, а остальное? Он сам? У него же едва шевелятся кончики пальцев.

Интересно, ему больно?

– Что смешного? – повторяет вопрос, и я вздрагиваю, решив поразмышлять о его проблеме потом.

– Ничего.

– Ты каждый раз на таких моментах смеёшься или фыркаешь. Я хочу знать, потому что скоро герои будут заниматься только сексом. Откровенным сексом.

– Я не фыркаю, а проявляю недовольство.

– С чем оно связано?

Он хотел знать правду? Хорошо.

– Ну вот, ваш герой только подойдёт к ней – и она вся тает. Прикоснётся – и она дрожит. Это же всё бред, хоть я и понимаю, что это необходимо для красивой сцены и романтических читательниц. И всё же невозможно дрожать от мужчины только потому, что он подошёл к ней близко.

– Ты в этом уверена, Иза?

На этот раз я действительно фыркнула и закатила глаза.

– Я понимаю, что это ваш роман, и эротика тут намечается на каждой странице, но в жизни это бред.

Он ухмыльнулся и сделал шаг.

– Знаешь по собственному опыту?

– Э…

Мой опыт был мизерным и неудачным, именно поэтому я знала, что всё это ерунда. Но ему об этом знать не нужно было. Никогда.

Вот только моё дыхание участилось, когда Радик остановился рядом. Очень-очень рядом.

– Приму за ответ. А теперь кое-что попробуем.

– Ч-что? Что значит… – дёрнулась в сторону, когда он стал обходить диван, на котором я сидела.

– Ш-ш-ш… Маленький эксперимент, – его голос стал тихим, вкрадчивым и невозможным.

Мои губы пересохли, а от глубокого дыхания стало болеть горло. Но я больше не могла пошевелиться. Особенно когда он встал за моей спиной. Все мои чувства обострились, и нервные окончания буквально простреливали. Мне хотелось развернуться и посмотреть на него, чтобы понять, что он собирается делать, но я просто сидела и позволяла ему испытывать себя.

Колебания воздуха дали понять, когда он наклонился ближе. Затем его дыхание обожгло мою щеку. Я ощутила это… То, что ощущала героиня, – я задрожала.

Это не было страхом. Только если перед чем-то неожиданным и непривычным для меня. Но еще… еще это была дрожь желания. Дикого и необузданного.

Глава 8

Родион

Она была сбита с толку моим напором. И она была вызовом. Вызовом, который я не мог принять по ряду причин.