ПЭЙН

Симан

ПЭЙН

Я Пэйн

Пули проходили сквозь магазинную витрину навылет. Я лежал на полу вниз головой и жадно глотал воздух. Повернувшись на выстрелы, я насчитал семь ботинок и одно колено и, быстро смекнув, начал в ответ стрелять по ногам полицейских. Они падали и корчились от боли. В итоге я добил трех, остался один. Но патроны заканчивались, нужно было срочно что-то придумать.

– Выходи с поднятыми руками, малец. Я слышал, что у тебя кончились патроны. Боже, что ты тут устроил! Ты понимаешь, что у них всех есть семьи?

– У тебя тоже есть семья? – спросил я, ища взглядом что-нибудь, что могло бы меня спасти

Офицер нес какую-то чушь, мне это было неинтересно. «Вот бы добраться до одного из трупов и вытащить патроны… Точно, витрина. Нужно двигать витрину к трупам, к выходу. А потом как-то вылезти из-под прилавка и попробовать дотянуться… Полицейский пытается обойти меня с другой стороны. Что тут у нас из оружия?.. Садовые ножницы, бутылка с ацетоном. Можно припугнуть полицейского, кинув в него бутылку, ацетон ведь горит…» И тут меня осенило. Я взял швабру и сделал из нее обычную палку, примотал скотчем к наконечнику садовые ножницы и начал толкать прилавок к выходу.

– Не глупи, парень, тебе отсюда не выбраться. Ты слышишь меня?

Раздалось два выстрела, но ни один из них не попал в цель. Прилавок постепенно приближался к выходу. Выпустив всю обойму, офицер начал перезаряжать оружие. Я понял: это мой шанс, – и попытался воткнуть ножницы в мертвое тело, чтобы подтащить его к себе. Но из-за маленьких лезвий ножницы то и дело соскакивали. Кровь хлестала во все стороны. Когда мне наконец удалось попасть в шею и закрепиться, я рывком подтащил к себе изодранную тушу.

– Ты что это делаешь? Оставь Гаррисона в покое! Я кому говорю!

«Еще минуты две, и сюда приедет подкрепление. Нужно действовать быстро, или всё кончено». Я открыл ацетон и кинул бутылку на звук шагов. Увидев, что полицейский начинает перебегать за другой прилавок, я взял пистолет и, держа перед собой мертвое тело как щит, встал в полный рост. Заметив голову полицейского, я начал палить по нему. Все ответные удары доставались моему прикрытию. Спасибо, Гаррисон. Насчитав девять выстрелов, я бросил тело и подбежал к темнокожему дряхлому старику, который остановился перезарядить обойму. Увидев меня, он поднял руки и начал медленно вставать.

– Пощади, у меня маленькая дочка… – Его взгляд был таким жалостливым, что казалось, он сейчас заплачет.

– Я Пэйн, а Пэйн никого не щадит. – Я выстрелил полицейскому в лоб.

Собрав все патроны, я включил музыку на плеере, надел наушники и вышел из магазина. За время нашей перестрелки вокруг собралась толпа зевак. Видя меня, кто-то начинал кричать как резаный, кто-то убегал. Я подошел к полицейской машине, взял рупор и крикнул что есть мочи:

– Я Пэйн, и сегодня я милостив к вам. Даю десять секунд, чтобы все свалили нахрен отсюда. Десять, девять, восемь, семь, шесть… Люди бросились бежать, сбивая друг друга, всем было плевать на детей и стариков, в воздухе парил страх. Мне нравилось.

– Ты видишь, Стэн, что делает с людьми страх? Превращает их в животных. Но ты больше не животное, ты больше не боишься, потому что мы – Пэйн. Если бы мы не были вместе, ты бы уносил ноги, пытаясь спасти свою жизнь, как они.

Я начал стрелять в затылки убегающим. Один патрон – один труп. От звуков стрельбы и вида крови крики усилились.

Я потратил восемнадцать патронов, сел в полицейскую машину и направился в оружейный магазин. По встречной полосе ехали машины скорой помощи и полицейские с сиренами.

– Слышишь, Стэн, слышишь? Это музыка тревоги. Она наводит на сердце тревогу. А эти люди из служб спасения самые бесстрашные. Они не знают, что их ждет, умрут ли они или выживут, но едут на помощь. Но если бы не обязанность, они бы не ехали туда, а просто забились в угол и тряслись от страха. Служебный долг наделяет их ложной храбростью, заставляет их делать то, чего они не хотят делать. Эти люди просто продались – променяли свою свободу на право быть лжехрабрыми. Скажи, ты продал бы себя за право быть лжехрабрым, еще и рискуя своей жизнью. Мы с тобой не лжецы. Мы свободны. И сейчас храбры как никогда, потому что делаем то, что хотим делать. Мы наказываем тех, кто был несправедлив, мы освобождаем этих лжецов и даем им второй шанс в раю. После того, что они натворили здесь, продав себя и свою свободу, их ждал бы ад. В Библии сказано, что в рай попадают только души мучеников. Сколько раз нам показывали, что, если у человека насильственно отобрать жизнь, он попадет в рай. Давай проверим. Я покажу тебе, что весь мир – это ложь. Смотри.

Я остановил машину перед пешеходным переходом, по которому шла пожилая женщина с сумками. Весь в крови, я улыбался и показывал ей, мол, проходите, я уступаю. Но бабушка ни в какую не хотела двигаться с места. Тогда я выстрелил ей в ногу и приказал ползти на другую сторону дороги. Она ныла, орала, умоляла, но ползти не хотела. Я вышел из машины и, увидев парня, спрятавшегося за светофором, сказал ему подойти ко мне.

– Если ты не подойдешь, она умрет. Ты же не хочешь, чтобы бабушка умерла? – Юноша направился ко мне, и я приказал ему закрыть глаза. – Все мы читали «Преступление и наказание», в котором Раскольников убивает старушку. Но я, в отличие от него, даю бабушке шанс. Бабка, слышишь, если ты не доползешь до конца дороги за минуту, этот пацан умрет. Но если справишься, вы оба останетесь живы. Даю слово. Время пошло.

Старушка кряхтела, сопела, но ползла что есть мочи. Минута кончилась, и я выстрелил ей во вторую ногу. Она кричала, но ползти уже не могла. Всё, что мне оставалось, – это выстрелить парнишке в лоб. Хлопо́к, красное пятно и глухой шлепок об асфальт. Бабушка кричала как дикая.

– Чего орешь? Это ведь твоя вина. Надо было поднатужиться и спасти его. Кто виноват, что ты не смогла? Зачем тебе такой жить? Покойся с миром.

Я дал по газам и переехал бабку. Раздался хруст костей. Я остановился и включил заднюю скорость. Повторив процедуру четыре раза, я проговорил: «Закончили упражнение», – и поехал дальше.

Музыка заглушала голос совести, я радовался тому, что успел сделать, и хотел двигаться вперед. Но мне нужно было поторопиться.

– Смотри, смотри, Стэнли. Чего ты ноешь как баба: «Это не так, это неправильно!»? Мы сильны, только когда мы вместе. Если ты сейчас уйдешь, всё это будет зря. Ты никто без меня: вспомни, кем ты был. И я никто без тебя. Дай мне показать тебе всю красоту мира. Я спас эту бабку, подарил ей рай. Мы все родились в грехе и должны искупить это страданиями. Так что сейчас она благодарит нас с неба, стоит рядом с апостолом Петром и машет нам, посылая воздушные поцелуи, а другой рукой обнимает того парнишку. Или ты бы хотел, чтобы он повторил твой путь? Ну вот и славно, давай продолжим. Мне нужна твоя истерика, подыграй.

Я остановился в пятидесяти метрах от оружейного магазина, вышел из машины и начал стрелять по прохожим. Когда паника и крики смешались в хаосе, я выкинул пистолет и забежал в лавку. Продавец наставил на меня винтовку.

– Бэрд, это я! Ты чего? – подняв руки, прокричал я.

– Господи, я уже хотел тебя прикончить. Что там происходит? Кто стреляет? – спросил усатый оружейник.

– Я не знаю, он появился из ниоткуда. Кричит что-то типа «Я Пэйн!» и гасит всех на своем пути.

– Отставить панику, успокойся. Сюда он не сунется. А если и сунется, я нашпигую его свинцом. – Бэрд застыл в какой-то пафосной позе, так что мне захотелось рассмеяться.

– Бэрд, дай оружие. Я должен защищаться! Я не хочу умирать – почти плача произнес я.

– Тебе нет восемнадцати.

– Бэрд, какие восемнадцать?! Он сто по сто идет сюда. Он придет к тебе.

– С чего ты взял, Стэн?

– Слышишь, выстрелы прекратились, значит, ему понадобится оружие и патроны. А где их взять, если не у тебя?

Мой аргумент явно не понравился Бэрду, но думать было некогда.

– Черт возьми, ты прав. Да, два вооруженных человека явно лучше, чем один. Возьми револьвер. А я пока посмотрю, где этот психопат.

Я взял с витрины револьвер, достал из шкафчика патроны и быстро заполнил барабан. Бэрд вглядывался в окно. Я медленно приближался к нему, пока не подошел вплотную. Слышно было, как он отрывисто дышит, как быстро бьется его сердце.

– Как, говоришь, его звали? Что он кричал? Что за имя? – не оборачиваясь спросил Бэрд.

– Пэйн.

Гильза упала на пол синхронно с телом.