Лед под кожей

Сия Хоут

Лед под кожей

Глава 1

Дублин встречал нас серым небом, низким, тяжелым, пропитанным солью и сыростью. Влажный ветер нес запах озона, дождь стучал по мостовой, смывая следы старого города. Дома здесь были древними, пропитанными временем, а улицы – узкими и скользкими. Город был зеленым и радовал глаз многообразием растений. По сравнению с ним, Москва была бетонным и бездушным механизмом, где каждый шаг подчинялся ритму вечной спешки, а холод стекла и стали заменяли тепло старых улочек.

В первый же день мы с отцом успели посетить несколько достопримечательностей, прогулялись по кампусу Тринити колледжа, полюбовались красотами Дублинского замка и выпили по пинте пива в одном из местных пабов.

Мы прибыли в Ирландию по приглашению моего отца на открытие самой большой ледовой арены. Среди местных жителей хоккей совсем не популярен, но сегодня состоится многообещающий матч между представителями ирландской хоккейной лиги и командой международной благотворительной организации. Отец уже бывал здесь раньше во время командировок. Он занимался какими-то разработками для ИХЛ и был ярым фанатом Hills, команды хозяев.

Сегодня он выглядел, как всегда, уверенно, с воодушевлением в глазах и небрежной сдержанностью в движениях. Высокий шатен, с резкими чертами, синими глазами, в которых отражался свет уличных фонарей.

Я шла рядом, кутаясь в дубленку и натягивая рукава свитера на замерзшие пальцы. В отражении витрин я видела себя – светлая кожа, высокие скулы, темно-русые длинные волосы убраны в низкий небрежный пучок.

Толпа людей двигалась к арене. Её свет прорезал сумрак города, неоновые огни блестели в лужах, отражались в стеклах машин. Арена поражала своим внушительным размером, такими стремительными и обтекаемыми формами. Фасад, сияющий холодным светом, словно был соткан из замерзших волн, скользящих одна за одной и перетекающих в изгибы фасолеобразной крыши. Здание сильно выделялось из местного колорита обилием перламутрового металла и серебристого стекла. Надо отдать должное ландшафтным дизайнерам, которым удалось нивелировать футуристичность спортивного комплекса многообразием растений, но непостоянство водной глади, прослеживающееся в линиях архитектурной постройки, продолжалось и на земле. Холмистая местность была доведена до совершенства и радовала глаз фигурными кустарниками и обилием сочной зелени.

Когда мы подошли ближе, атмосфера сменилась на более шумную и напряженную. Очередь из взволнованных фанатов людей выстроилась перед пунктом досмотра. Каждый посетитель должен был пройти через арочный металлодетектор, попутно пропустив сумку с личными вещами через интроскоп. Проверка содержимого карманов, подолов пальто и других потайных частей одежды осуществлялась в частном порядке, для чего очередь делилась и мужскую и женскую половины.

– Просто формальность. – Тихо сказал отец, когда мы подошли к очередному контрольному пункту. Я кивнула, не в первый раз сталкиваюсь с подобной процедурой.

Пока охранники проверяли наши вещи, я наблюдала за людьми вокруг – большая часть была одета официально. Мужчины в костюмах, женщины в платьях и рубашках строгого кроя. Некоторые увлеченно переговаривались, другие, наоборот, спокойно стояли в очереди в ожидании начала мероприятия. Я была заинтригована, ведь на всех матчах, что я посещала ранее, посетители вопили кричалки, пели, громко обсуждали детали предстоящего матча, одевались тепло, в повседневную одежду спортивного стиля, с гордостью носили джерси с символикой любимого клуба и разукрашивали лица. Тут все было не совсем так. Вероятно, это можно списать на новизну формата данного события, а также на публику. В основном, на матч были приглашены люди лишь косвенно относящиеся к спорту.

– Сектор С-10. Проходите.

Когда нас пропустили, я почувствовала облегчение, на входе в комплекс организаторы всем выдавали бейджи и бумажные билеты по qr коду из пригласительных.

Высокие потолки и огромные окна, скрытые в изгибах стен, заливали холл мягким светом закатного солнца, лучи которого пробивались сквозь уходящие грозовые тучи. Вместо торговых точек с хот-догами и хмельными напитками нас ожидал фуршет с бокалами игристого и канапе на любой вкус. Пока отец знакомился с гостями и здоровался с коллегами, я проследовала на наши места, расположившиеся на центральном секторе.

Арена была огромной. Пространство ощущалось как вид на скульптуру “Клауд Гейт” изнутри. Холод пробирался сквозь одежду, запах резины и свежего льда наполнял пространство. Толпа гудела, трибуны заполнялись. Я смотрела на игроков, вышедших на раскатку – высокие, сосредоточенные, их лица скрыты под шлемами. Лёд под коньками скрипел, отражая свет прожекторов. Внутри коробки динамично и стремительно передвигались “Voyagers”, команда гостей.

Посетители расселись по местам, объявили начало матча, главный арбитр произвел вбрасывание шайбы. Центральный нападающий команды Voyagers перехватил ее и повел в зону противника. Передачи осуществлялись с молниеносной скоростью. Черная точка то и дело переходила от клюшки одной команды к другой. Пятерки хоккеистов сменялись в том же бешеном темпе. На седьмой минуте шайбу забросили гости. Трибуны взревели, все эти разодетые в пух и прах люди кричали и радовались как дети.

– Гол! – Орали присутствующие.

– Следи за первым номером, – отец наклонился ко мне. – Парень играет, как хищник.

Я проследила за фигурой в красно-белой форме. Действительно, он двигался иначе – легко, но при этом точно, будто может предугадать каждый следующий шаг соперников.

Шайба летела по полю, удары клюшек звучали резко, как выстрелы. Фанаты восторженно кричали, когда игроки врезались в борта, бились о лёд. Казалось, всё происходящее захватывает, подчиняет себе, полностью овладевает нашим вниманием.

А потом – первый взрыв.

Как будто лёд под ногами треснул.

***

Грохот. Он разорвал воздух, ударил в уши, заставил трибуны содрогнуться. Арена осветилась вспышкой, а затем, всего на мгновение, меня оглушила звенящая тишина. Спортивный комплекс замер, казалось, боги нажали на паузу, и мир замедлился. Но спустя секунду после повторного громыхания планета ускорилась, люди повскакивали со своих мест, поднялся гул, люди визжали и панически вскрикивали. В колонках раздался звон сирены, сообщавший о развернувшейся чрезвычайной ситуации. Волонтеры и организаторы мероприятия в срочном порядке начали эвакуацию. Посетители выстроились в очередь на ступенях, сектора,что были поодаль от запасных выходов, перешагивали через ряды и буквально шли по головам. Я видела, как давка губит людей, зажимает их в тиски, сминая и, вероятно, причиняя неимоверно острую боль. “Как хорошо, что среди присутствующих нет детей” – подумала я. Стадион потихоньку начало охватывать облако дыма, я ощутила запах гари. Сколько бы я ни пыталась оглядеться, источника хаоса вычислить не удавалось.

– Держись рядом. – Отец крепко держал меня за руку, будто хотел, чтобы я почувствовала, что не случилось ничего страшного, но его взгляд был крайне сосредоточен.

– Внимание всем! Эвакуация! – голос из динамиков прорезал шум.

Стоя на ступенях, ведущих к выходу, я пыталась разглядеть ледовую арену. Во время первого взрыва, последующая от него ударная волна повалила наземь хоккеистов. Парень с цифрой “один” на джерси лежал, его отбросило к борту и он нехило приложился головой о штангу ворот. Вокруг него столпился остальной состав первой пятерки. Членов ирландской команды и ранее сидящих на скамье “Voyagers” уже вывели из зала. Сокомандники распластавшегося на льду спортсмена сняли с него шлем и потащили прочь. Мне не удалось разглядеть лица, каштановые волосы скрыли его черты.

– Слава богу. – Выдохнула я, осознав, что на месте происшествия не оказалось следов крови.

– Анна, не отставай. – Отец дернул меня за запястье, требуя, чтобы я следовала за ним. Ноги не слушались, но телу пришлось подчиниться движению.

– Куда ведут? – послышался вопрос из толпы.

– В метро. Оно рядом. Быстрее!

Ответ меня удивил, я знала, что метро в Москве считается одним из вариантов убежища при бомбардировке, но также мне было известно, что в Дублине ходит только наземный транспорт. Прослеживалась некоторая ирония в том, что открытие первой крупной ледовой арены совпало с первым в истории днем работы подземной железнодорожной станции в Ирландии.

На выходе из комплекса землю сотрясла еще одна волна беспощадной энергии. Многих сбило с ног, люди вставали и бежали сломя голову за организаторами с красными флажками в руках. Я не могла оторвать взгляда от потерявших сознания женщин и мужчин, меня ничуть не тревожили ни выбитые пальцы и другие расквашенные о тротуар части тела, ни даже люди выползавшие последними из ворот комплекса с наспех перевязанными ранами. Мной овладело оцепенение, лишь отец, крепко прижимавший меня к себе, заставлял на автомате передвигать конечностями. Дорога до метро прошла как в тумане, я не помню ничего кроме сопутствующего чувства тревоги и звуков бешенно колотящегося о ребра сердца.

Когда мы подошли ко входу в метро случился апогей хаоса. Людей загоняли внутрь, как в мясорубку. Окружающие в панике агрессивно начали проталкиваться вперед. Меня выбросило наружу, а после эвакуационный поток и вовсе припечатал к каменной стене. Близстоящий мужчина навалился на меня всем весом и в порыве спастись от падения ничком, выставив руки вперед, с размаху заехал локтем мне в висок. В глазах потемнело и я осела на пол.

Очнувшись и сделав пару глубоких вдохов-выдохов я постаралась сориентироваться на местности. Рядом стоял мужчина в униформе и размахивал бумажным флажком в сторону станции. Толпа поредела и из ранее теснящихся сотен людей остались десятки. Мужчина повернулся в мою сторону.

– Мисс, вы в порядке? – Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы распознать, что он сказал по-английски. – Двигайтесь в ту сторону. – Он продолжал махать флагом. – Помогите ей. – Обратился волонтер к прохожим.

Меня быстро подхватила невысокая женщина с перевязанной шелковым платком рукой. Я облокотилась о ее здоровое плечо и мы поспешили ко входу. Но как только стали видны железнодорожные пути, раздался писк. Сработал гермозатвор. Вибрация прокатилась по полу, дверь начала подниматься. В противоположную от общего движения людей выбежал крупный темноволосый мужчина.

– Анна! – отец схватил меня за рукав дубленки и потянул на себя. – Вставай, вперед!

– Папа?! – я рванула навстречу, но меня тут же кто-то дёрнул назад.

Люди пытались прорваться внутрь, лезли друг на друга, карабкались, топили слабых в этой давке. Кто-то закричал и голос утонул под глухим ударом. Я видела отца – он смотрел на меня, попавший в ловушку бурного потока спасавшихся, губы шевелились, но я не слышала слов.

И тогда двери захлопнулись.

С жутким лязгом, с финальным, безвозвратным звуком.

Я успела только выдохнуть, прежде чем осознала, что стою по другую сторону от отца.

***

И тогда раздался голос сзади – резкий, чужой, непреклонный:

– Все назад! В бункер!

– Боже мой, папа! – Он был внутри, на другой стороне. Я смотрела на двери так, как смотрят люди, когда понимают, что уже ничего не могут изменить.

Вновь погружаюсь в коматозное состояние, я и не вспомню, как мы отошли от дверей метро. Всё, что было дальше, казалось рваным – кадры, наложенные друг на друга, без сюжета и логики.

Кто-то сжимал мою руку, но в следующее мгновение хватка ослабла, и я уже шла сама, проваливаясь в этот гул паники, дыхания, шагов. Люди вокруг были призрачными – без лиц, без имён.

Наша группа двигалась быстро, неровно. Кто-то спотыкался, кто-то падал и тут же поднимался.

А потом снова взрыв.

Он ударил по ушам, но даже сквозь этот гомон я услышала звук оседающих зданий. Где-то рядом посыпались стекла, в воздухе повисло эхо разрушения.

Дублин дышал сквозь туман. Холодный, насыщенный солью воздух резал лёгкие, словно стекло. Ветер доносил горький запах гари, теплой, удушающей, увековеченной на стенах редких домов. Спортивный комплекс расположился на полуострове Хоут, пускай, это место никогда не было центром светских тусовок, но все же, здесь кипела жизнь. Уличные музыканты выводили мотивы в исторической части города, толпы туристов разглядывали старинные фасады, пересекали пешие тропы, пролегающие вдоль утесов, а внутри пабов звонко смеялись люди, греясь густым пивом. Теперь – тишина. Мутные воды Ирландского моря отражали серые небеса, и где-то в его глубинах скрывались остатки прежнего мира.

Асфальт был покрыт липкими потеками – дождь смывал их, но не до конца. Кто-то недавно оставил следы на мокром тротуаре, босые, слипшиеся от грязи. Они резко обрывались у двери опустевшего кафе. Внутри – разбросанные стулья, застывшая в чашках кофейная гуща. Мир, который замер, за секунду до конца.

Старые фонари над Хоут-Хэд пик всё ещё мигали в сумраке, как сломанные маяки, освещая пустые тропинки. Когда отец сказал, что мы едем в Ирландию, казалось, что здесь будет проложена новая глава в наших историях. Но теперь Дублин казался кладбищем чужих жизней. До меня доносились далёкие обрывки голосов – неясные, будто прошедшие сквозь время.

И всё же город жил. В его тишине скрывалась не смерть, а ожидание. Он словно наблюдал, ждал, когда решится судьба тех, кто ещё не пал.

– Ложись! – кто-то крикнул, но было уже поздно.

Вспышка – и холмистая местность озарилась светом, выделив в сумерках лица людей, их расширенные от страха глаза. Я увидела мужчину в ярко-желтой куртке, который стоял в центре нашей группы, вглядываясь в темноту.

И тут раздались выстрелы.

Не хаотичные, не случайные, а четкие и выверенные.

Я не сразу поняла, что произошло, но видела только, как мужчина в желтом вздрогнул, а потом просто рухнул вперёд, его голова безвольно ударилась о мостовую.

– Он мёртв… – послышалось рядом, но никто не остановился.

Люди ускорились.

Следующая пуля настигла женщину, которая бежала впереди. Она упала, как тряпичная кукла, а её тело тут же поглотила толпа.

Сердце пропустило удар, волна мурашек от увиденного пробежала по телу, я была шокирована, но не могла позволить себе застыть от страха, потому что, замедлись, могла бы стать следующей.

Смрад серы и дыма смешивался с запахом крови. Улицы Дублина больше не были городом. Они стали зоной боевых действий.

Ещё несколько шагов.

Впереди виднелась тяжёлая дверь бункера.

– Быстрее! – В этот момент с новой силой на нас обрушился грохот стрельбы.

Люди повалились как фишки домино, как металлические фигурки в тире, пытались протиснуться внутрь, спотыкались, падали. Двери были настолько неподъемными, что четверо мужчин, взявшихся за открытие засова достигли максимального успеха, раздвинув их на пару десятков сантиметров. С новой волной выстрелов я ощутила толчок в спину, но кто-то подхватил меня, затащил за порог.

Дверь захлопнулась с гулким лязгом.

Я вдохнула, воздух жег горло. И тогда я подняла глаза и увидела, чьи крепкие руки спасли меня от неминуемой смерти.

Глава 2

Я все еще чувствовала, как ледяные пальцы страха сжимают мое горло. Сквозь шум крови в ушах я смутно различала тяжелые шаги и прерывистые голоса.

– Эй, ты меня слышишь? – Низкий, глубокий тембр пробирал до костей. Я резко подняла глаза.

Парень, который держал меня за плечи, внимательно следил за моей реакцией. Мокрые темные волосы прилипли ко лбу, дыхание тяжелое, а в глазах – беспокойство. На груди красно-белой хоккейной формы красовался блестящий номер "1", а в правом верхнем углу была вышита маленькая буква “С”. Меня прямо-таки заворожило это лицо: резкие черты, тяжелый взгляд, светло-карие глаза. Напоминал кого-то… Я запаниковала, почувствовав, как мир снова начинает вращаться.

– Где мы? – Слова вырвались с трудом.

– Внизу, под ареной. В убежище. – Парень медленно разжал пальцы, словно боялся, что я упаду. – Ты в порядке? Цела?

Я не успела ответить. Кто-то за спиной громко фыркнул:

– Да она, похоже, сейчас тут вырубится.

Я обернулась. Еще пятеро парней, все в форме, стояли полукругом, оценивающе глядя на меня. Их лица были перепачканы – кто в крови, кто в копоти. Но объединяло их одно: все выглядели так, будто только что выжили в аду.

– Да… В порядке. – Тремор в конечностях и хрипота в голосе говорили об обратном, но я заставила себя собраться.

– Что, черт возьми, происходит? – Кто-то из парней дернулся с места, глядя на меня в ожидании.

– Кто стрелял? Они вышли за пределы комплекса? – Другой хоккеист шагнул ближе, он был напуган и напряжен не меньше моего.

Парень с номером "1"– тот, что держал меня, – бросил на остальных короткий грозный взгляд и снова повернулся в мою сторону.

– На арене были взрывы. Нас сопроводили сюда, а что произошло дальше мы не знаем, но здесь безопасно. – Голос звучал ровно, однако я видела, как сжимается его челюсть.

– Я … не знаю, кто это был. – Наконец ответила я, стараясь говорить четко и уверенно. – Но почему вы здесь? Почему не вышли с остальными? Или других посетителей не спустили к вам?.

– Долгая история, – буркнул высокий блондин с небрежной ухмылкой.

– Потому что, – медленно начал молодой человек с цифрой “1” на джерси – когда начались взрывы, никто не знал, в чем дело. Эвакуировать сюда сразу всех было бы опасно. Арена – огромная, это несколько тысяч человек. Организаторы решили, что будет лучше, если остальных выведут через отдельный выход. Мы… – он замялся, – были в неудобной ситуации. Нас привели сюда в частном порядке.

– В неудобной ситуации? – Эхом повторила я.

– Да, в полном хоккейном снаряжении и с одним вырубившимся товарищем на руках. – Пояснил спортсмен под номером “13”, в то время как “единица” неосознанно прикоснулся рукой к, вероятно, все еще саднящему виску.

– И сколько нам тут сидеть?

Ответа никто не дал.

– Мой отец, – тихо прошептала я. – Он… я не могу долго здесь оставаться. Мне нужно найти его.

– Эй, полегче, – капитан сделал шаг в мою сторону. – Никто тебя тут не держит. Просто… дверь заперта. Да и выйдя наружу, вероятно, схлопочешь пулю в живот.

Я замерла. Осознание происходящего ударило в голову.

Игрок кивнул на массивную металлическую дверь.

– Запечатана. Нам сказали оставаться на месте, пока не разберутся в ситуации.

Словно подтверждая его слова, по бункеру раздался скрипучий звук динамика. Голос был глухим и металлическим:

– Внимание. В целях безопасности все, кто находится на минус первом уровне, обязаны оставаться на местах. Двери герметично закрыты до выяснения обстоятельств. Повторяю…

Я почувствовала, как мир начинает рушиться под ногами.

– Но… Но мой отец! Он остался там!

Парень сжал кулаки, но ничего не сказал. Остальные смотрели на меня с выражением мрачного понимания.

– Тебя зовут Анна, верно? – Спросил он по-русски, рукой указывая на бейдж висевший у меня на шее.

Я кивнула, не в силах произнести ни слова.

– Я – Дмитрий. Единственный русский в команде. Остальные… – он посмотрел на ребят, – свободно говорят по-английски. Так что, думаю, я могу стать твоим переводчиком на время.

– Отлично, – сдавленно ответила я. – Не помню, чтобы на архитектурном факультете преподавали лексику на тему “апокалипсис”.

– Да, стоило бы добавить в программу, – Дмитрий издал короткий смешок.

Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь собраться с мыслями. Дмитрий, заметив, этот жест, осторожно коснулся моего плеча.

– Нужно исследовать бункер, – громко сказал он. – Понять, что у нас есть.

Я согласилась, хотя в голове всё ещё звучал скрежещущий звук колонок. Остальные парни не возражали – кажется, они только и ждали команды.

– Тогда пошли, – глухо произнёс кто-то.

Бункер оказался куда больше, чем я предполагала. Широкие светлые коридоры с белыми гладкими стенами уходили в обе стороны от главного зала. Всё вокруг выглядело пугающе новым – ни единой царапины, ни пятна на полу. Чувствовалось, что это место было построено совсем недавно. Запах свежей краски ещё не успел выветриться, а воздух был слишком стерильным, как в больнице.

– Кто вообще строит такие бункеры под ледовыми аренами? Мы же буквально на краю земли. Нужно продумывать гидроизоляцию, дренажные системы, учитывать особенности холмистой местности, исключив все риски эрозии почвы, оползней и сложностей с прокладкой коммуникаций – пробормотала я, следуя за Дмитрием.

– Те, кто готовится к худшему, – откликнулся он.

Первая дверь слева была заперта, но вторая открылась легко. За ней оказалась небольшая спальня. Белые стены, гладкие, будто отлитые из цельного блока, отражали мягкое свечение полос света, тянущихся вдоль периметра. Десять двухъярусных кроватей выстроились по стенам, их тёмное дерево контрастировало с холодной белизной комнаты. Металлические вставки на каркасе отливали приглушённым серебром. На нижних ярусах покоились прикроватные тумбы с плавными, закругленными краями. У входной двери расположился шкаф с открытыми полками, на них лежали запасные комплекты простыней, наволочек, пледов и одежды. В комнате ощущались чистота и порядок. Всё выглядело так, словно в этот гостиничный номер вот-вот должна была заселиться делегация важных людей. Кровати аккуратно заправлены серым постельным бельём, плотным, на вид, дорогим, на каждой подушке лежала свернутая серо-синяя форма. На бирке значилось: *Стандартный комплект для обитателей укрытия №1*.

– Повезло, – заметил один из парней, потирая уставшие плечи. – Можно переодеться. – Я только сейчас заметила, что спортсмены избавились от коньков и бродят по бетонному полу в носках.

Дмитрий подошёл к одной из кроватей и взял в руки один комплект. Простая футболка, тёмные джоггеры, носки и кроссовки.

– Потом пригодится, – сухо сказал он.

Мы оставили одежду, решив осмотреть остальную часть бункера. Следующая комната оказалась складом. Полки вдоль стен были плотно забиты консервами: тушёнка, супы, овощное рагу, фрукты в банках. Всё в аккуратных рядах, промаркированное и отсортированное по сроку годности. Рядом стояли большие пластиковые ёмкости с питьевой водой – каждая рассчитана на 15 литров. Я потрогала одну из них – вода была ледяной.

– На сколько этого хватит? – Поинтересовалась я.

– На пару недель, – ответил самый рослый из игроков.

Я заметила ещё несколько ящиков, в которых хранились предметы первой необходимости: зубные щётки, полотенца, мыло, лекарства. Всё новое, герметично упакованное.

Удивительно, что содержимое такого огромного пространства было рассчитано человек на 20. Непонятно было, предназначались ли вообще эти стены для эвакуации зрителей. Возможно, предполагалось, что при чрезвычайной ситуации сюда спустится лишь персонал, а остальные должны проследовать в другое место. Интересно, до постройки метро, где был ближайший аварийно-спасательный пункт?

– Идём дальше, – скомандовал капитан.

Все двинулись по коридору. Следующая дверь вывела нас в просторное помещение с двумя длинными металлическими столами и деревянными скамьями. Это была своего рода столовая. На одной из стен висел экран, который сейчас был выключен. Я заметила, что стены здесь были укреплены металлом, а за передвижными этажерками скрывалась дверь, идентичная входной.

– А вот и место для праздных пиршеств, – восторженно заявил один из ребят.

Мы прошли дальше. В конце маршрута обнаружился санузел – просторный, с несколькими душевыми кабинами, умывальниками и закрытыми ящиками с чистым бельём.

– Ладно, это плюс, – заметил номер “13”. – Хоть помыться нормально сможем.

Коридор оказался закольцован, так все вернулись в исходную точку, в главный зал. Запасов было достаточно, комната для сна – более, чем приличная. Но гнетущее ощущение, что мы здесь надолго, не оставляло меня.

– Что дальше? – Спросила я.

Дмитрий посмотрел на дверь, которая так и осталась герметично закрытой.

– Ждём. И надеемся, что про нас не забыли.

***

Я устроилась на нижней койке в дальнем углу комнаты, захотелось недолго полежать и прийти в себя. Не поднимая глаз, я заметила, как парни, не сговариваясь, начали снимать хоккейную форму. Как избавлялись от пропитанных потом маек, оголяя натренированные, рельефные тела. Каждый мускул, каждая жила казались идеально вылепленными. Мой взгляд на секунду задержался на Дмитрие – широкие плечи, подтянутый пресс, сильные руки. Его кожа чуть покраснела от холода, и он первым потянулся за одеждой со стеллажа.