Ключ, найденный в Хэллоуин

Дэйки Като

Ключ, найденный в Хэллоуин

Глава 1. Ключ внутри тыквы

Киото в конце октября – город, раздираемый между эпохами. Старые деревянные мачия1, прижавшиеся друг к другу в узких переулках кварталов Гион и Понто-тё, хранят шёпот предков, а по вечерам их стены отражают не только свет фонариков, но и тени, словно бы не принадлежащие никому из живых. В этом году Хэллоуин пришёл неожиданно – не как модная западная причуда или повод для костюмированных вечеринок в клубах, а как нечто по-настоящему тревожное, напоминающее внезапное пробуждение от зловещего сна.

На улицах, обычно строгих и сдержанных, вдруг ярко засияли тыквы. Но какие-то не совсем привычные. Не просто вырезанные с улыбками и треугольными глазами – нет. Эти тыквы были искажены, будто их резала чья-то дрожащая, одержимая рука. Некоторые смотрели в землю, другие – в небо, третьи – прямо в прохожих, словно узнавая их. А внутри мерцал не жёлтый пламень свечи, а холодное, синеватое сияние, похожее на духа-хи2, бродящего в поисках плоти. Горожане шептались: «Странно… такого раньше не было». Но почему-то никто не решался убрать их. Вероятно, инстинкт – древний, глубже разума, подсказывал: тронуть – значит призвать.

Акио возвращался домой поздно, с тяжелой фотокамерой в сумке и усталостью в натруженных ногах. Весь день он фотографировал уличные украшения для местного журнала, поддерживая смешную попытку японцев совместить традиции с чуждым праздником.

Всё началось с «Аракавы»3, где подавали тыквенный латте в чашках с надписью «Trick or Treat?»4.

Потом появились костюмы. Особенно бросались в глаза школьницы: их чёрные юбки, и без того короткие не по уставу, теперь едва прикрывали бёдра, превратившись в соблазнительные мини-плиссе. Ниже – то колготки, то чулки с подвязками, то сетка, то вовсе отсутствовали, оставляя ноги обнажёнными под прохладным октябрьским ветром. Накидки, расшитые звёздами и полумесяцами, постоянно соскальзывали с плеч, открывая тонкие бретельки белья, заметные из-за отсутствия форменной блузки.

На лицах – тени, подведённые так, будто они не просто играли ведьм, а уже впустили в себя их суть: томный взгляд, припухшие губы, лёгкая усмешка, полная обещаний, от которой мурашки бежали по коже даже у взрослых мужчин. Некоторые девушки шли группами, смеясь и покачивая бёдрами, будто знали: в эту ночь границы между игрой и реальностью стираются. Их образы казались вовсе даже и не костюмами – они были вызовом, приглашением, почти заклинанием.

Офисные работники тоже не отставали: в масках демонов онриё5 с белыми лицами и развевающимися чёрными волосами, в плащах, напоминающих саваны. Даже пожилые торговцы из Арасиямы6 наряжали свои лавки в паутину и черепа, будто стараясь умилостивить неизвестную силу, пробудившуюся вместе с тыквами.

Да, казалось, что сегодня, в канун нынешнего Хэллоуина, всё изменилось.

Воздух густел с каждой минутой, как будто сам город затаил дыхание. Даже коты, обычно беззаботные и дерзкие, попрятались под лавками, прижав уши. Фонарики-тётин7, висевшие под крышами, колыхались неестественно – не от ветра, а будто от внутреннего страха. Акио словно бы почувствовал это кожей: что-то наблюдает за ним. Не с улицы, не с крыш – изнутри самого пространства, из щелей между мирами, которые в эту ночь становились тоньше бумаги.

Акио свернул в боковой переулок, чтобы сократить путь. Здесь не горел ни один фонарь. Лишь луна, почти полная, лила серебристый свет на мокрые камни. И тогда он увидел её – тыкву, стоящую посреди мостовой, будто её поставили специально для него. Она была меньше остальных, почти игрушечная, но её ухмылка была острее бритвы, а глаза – не треугольники, а завитки, похожие на древние символы, начертанные в храмовых скрижалях. Акио остановился. Сердце заколотилось без причины. Он не верил в приметы, но в этот момент почувствовал – внутри тыквы что-то есть.

Он оглянулся. Улица была пуста. Ни звука шагов, ни шелеста кимоно, ни даже шуршания листьев. Только тишина, плотная, как шёлк. Он подошёл ближе. От тыквы исходил лёгкий запах гнили и жасмина – странный, почти сексуальный аромат. Акио протянул руку, колеблясь. Пальцы коснулись холодной кожуры. Внутри что-то звякнуло – тихо, как колокольчик на шее демоницы в старинных сказаниях. Это был ключ, простой маленький ключ, в котором, казалось бы, не было ничего особенного.

При этом ветер, вдруг налетевший из ниоткуда, прошептал на языке, которого Акио не знал, но отчетливо понял: «Ты уже выбран».

Глава 2. Странный сон

Ключ, найденный внутри тыквы, лежал на подоконнике – крошечный, но необычно тяжёлый для своих размеров, будто выкованный не из латуни, а из чего-то древнего, почти живого. Его зубцы выглядели загадочно: не ровные, как у обыкновенных ключей, а изогнутые, словно когти или некие магические руны, начертанные в большой спешке. Акио несколько раз переворачивал ключ в пальцах, пытаясь понять – от чего он? От лакированной японской шкатулки? От ржавого висячего замка на старинной двери? Однако в его квартире ничего подобного не было. И нельзя было проверить находку. При этом ключ словно бы пульсировал, не давая новому владельцу покоя. Он делал это едва уловимо, как сердце под кожей.

Акио лёг в постель, выключил свет, но сон не шёл. За окном шуршал ветер, несущий с собой запах мокрого камня и чего-то сладковато-гнилого – как будто в переулке за домом снова стояла та самая тыква. Акио закрыл глаза и провалился в полудрёму, где реальность начала таять, как воск под пламенем.

Грёзы пришли внезапно. Сначала была только тишина. Потом послышался едва различимый шёпот. Не на японском или английском, а на языке, которого не знало его сознание, но понимало тело. Голос был женский, низкий, томный, с хрипотцой, будто его владелица только что стонала от наслаждения или боли. Она звала его по имени – но не просто Акио, а с придыханием, с паузой между слогами, будто лаская каждую букву.

–А… ки… о…

Он попытался отвернуться, но понял, что у него уже нет тела – только сознание, висящее в темноте. И тогда перед ним возник образ: длинные чёрные волосы, рассыпанные по тонким плечам; кожа – бледная, почти фарфоровая; губы, чуть приоткрытые, обнажающие кончик языка. А потом – рога. Изящные, блестяще-чёрные, будто выточенные из обсидиана. Они венчали её голову, как корона, и от них исходило странное сияние – не свет, а скорее тень, плотная и живая.

Незнакомка стояла в полумраке, одетая в корсет из чёрного бархата, туго перехваченный шнуровкой на груди. Каждый виток шнурка будто дышал, то напрягаясь, то ослабевая, словно бы её тело подчинялось некоему невидимому ритму. На шее – массивный ошейник из потемневшего металла, украшенный символами, похожими на те, что бывают зловещими. И в центре ошейника – замочная скважина. Идеально подходящая под его ключ. Как он это понял? Не спрашивайте!

– Ты нашёл меня… – прошелестел её голос, и в нём было столько желания, что Акио ощутил жар внизу живота, несмотря на свой страх. – Теперь я твоя…

Он хотел крикнуть, спросить, кто она, зачем зовёт, но из горла не вышло ни звука. Вместо этого он почувствовал, как его тянет – и не просто мыслями и желанием, а физически, словно незримая нить связала его сердце с тем местом, где стояла она. И Акио осознал: это не просто сон. Это карта, которая ведёт к месту назначения.

Акио проснулся в поту. За окном уже начинало светать, но небо было серым, безжизненным. Ключ на подоконнике лежал так же, но теперь он казался еще более притягательным. Он олицетворял собой страшную тайну, которую Акио придется раскрыть.

Молодой фотограф сел на кровати, тяжело дыша. Его тело дрожало, а в голове явственно зазвучал приказ, который нельзя было игнорировать: иди.

Акио не мог объяснить, почему, но знал, что должен вернуться туда. Не просто войти в переулок, а пройти дальше. Туда, куда вела тропа, которую он никто не замечал, а он теперь видел мысленно, будто прошёл по ней тысячу раз.

Нужно было просмотреть и выбрать фото, потом отправить их редактору. Этим он промаялся до обеда. После этого начались звонки от друзей и подруг, приглашавших его на различные хэллоунские мероприятия. Акио вежливо отказался от всех предложений, чем немало удивил знакомых.

Наконец он освободился. Оделся быстро, почти механически. Взял фотоаппарат – привычка, рефлекс. И ключ – спрятал в карман брюк, прямо у бедра, чтобы чувствовать его тепло.

Улицы были почти пусты. Киото словно бы ещё спал, но в этом непонятном безмолвии уже чувствовалось смятение. Казалось, что город знал, куда идёт один из его жителей, и не одобрял.

Дорога заняла больше часа. Сначала – городские кварталы, потом – тихие жилые улочки, затем – тропа, уходящая в лес. Бамбук шелестел над головой, создавая туннель из зелёного света. Воздух стал влажным, прохладным, насыщенным запахом земли и гниющих листьев. Каждый шаг отзывался в груди, как удар колокола. И всё это время Акио чувствовал: его ведут.

Пробравшись сквозь заросли из ветвей, он вышел к храму. Это было святилище Фудзивара-инари, заброшенное ещё до войны. Стоявшее на окраине города, среди бамбуковых зарослей и старых каменных тории, оно давно было покрыто мхом.

Строение не казалось величественным. Это был маленький, полуразрушенный храм, с просевшей крышей и покосившимися колоннами. Ворота тории, когда-то красные, теперь были выцветшими до серо-розового и напоминали кости.

Дверь медленно, со скрипом, распахнулась внутрь, выпуская клубы холодного, благоухающего дыма – он пах чем-то сладким, почти плотским.

Акио сделал шаг и дверь захлопнулась за ним сама.

Глава 3. Врата без возврата

Тьма внутри храма не была полной – скорее, густой, как дымка, пронизанная тусклым светом, будто исходящим от самих стен. Акио замер на пороге, сердце колотилось в висках, а ладони стали липкими от пота. Он обернулся – дверь, через которую только что вошёл, исчезла. На её месте возникла гладкая деревянная стена, покрытая трещинами и древними символами, вырезанными так глубоко, что казалось: их выпилили не инструментом, а когтями.

Акио потянулся к тому месту, где ещё секунду назад был вход, но пальцы коснулись лишь холодного, влажного дерева. Он невольно сделал шаг назад. Пол под ногами скрипнул, но звук не разнёсся, а будто поглотился воздухом, не успев родиться. Всё вокруг было странно неподвижно. Пыль висела в воздухе, не оседая. Паутина, опутывающая углы, не колыхалась. Впрочем, сквозняка и быть не могло – храм был запечатан. Даже собственное дыхание казалось пленнику этого загадочного места чужим, будто кто-то другой дышал за него.

Но потом что-то заставило его обернуться. И тогда он увидел её.

В центре зала, на каменном возвышении, словно на алтаре, стояла женщина. Она не шевелилась. Не дышала. Просто стояла. Верхняя часть ее тела была заключена в корсет из чёрного бархата, плотно облегающего высокую грудь. При этом шнуровка была стянута до предела – настолько, что, казалось, причиняет ей боль.

Вся нижняя часть её тела была полностью обнажена. Не было ни белья, ни колготок. Кожа выглядела бледной, почти прозрачной, с лёгким серебристым отливом, как у луны, отражающейся в течении Камогавы.

Однако все это ушло на второй план, когда Акио заметил на голове два изогнутых рога, чёрных, гладких, с матовым блеском, будто отполированных веками. Они смотрели вверх, но в их изгибах почему-то чувствовалась отнюдь не сила, а скорее гордость – сломленная, но не уничтоженная.

На шее – массивный ошейник из тёмного металла, покрытого патиной времени. Он плотно обхватывал горло, но не выглядел ни как пытка, ни как украшение – скорее это был символ, некая печать. И в самом центре – замочная скважина.

Акио почувствовал, как ключ в его кармане стал горячим. Не обжигающе – но достаточно, чтобы напомнить о себе. Он сглотнул.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Мачия – традиционные деревянные таунхаусы в Японии.

2

Хи – жизненная энергия, духовная силу, которая присутствует во всем.

3

«Аракава» – знаменитый ресторан в Киото.

4

Кошелек или жизнь? (анг.)

5

Онриё (онрё) –  призрак, гневный дух или мстительный дух. В Японии считается, что онрё – это души людей, которые умерли с такой неистовой яростью, страстью или ненавистью, что не в силах спокойно уйти в мир мёртвых.

6

Арасияма – район в Киото.

7

Тётин – традиционные японские бумажные фонарики.