Под тенью твоих чувств

Нетта Хайд

Под тенью твоих чувств

– Ложь заразна?

– Боюсь, что да, и единственный путь к исцелению – научиться говорить правду.

Плейлист

Tommee Profitt, Sarah Reeves – It's Got My Name on It

Charlie & The Church – Fighter

Ash to Eden – Sin

Bryce Savage – Save It for the Weekend

Bad Omens – Specter

OMIDO – Never ever

Chris Grey – MAKE THE ANGELS CRY

Chris Grey – WRONG

BLVKES – What is your problem?

São Paulo – Rich

Hanumankind, Kalmi, A$AP Rocky – Big Dawgs Remix

Raign – When It's All Over

The Rigs – Fault Line EPIX Remix

Tommee Profitt, Sam Tinnesz, brooke – Forbidden Fruit

Freya Ridings – Ultraviolet

Lissom, Julien Marchal, Lowswimmer – Lowry

Nathan Wagner – I Miss You

Est-Her – Last Minute Wedding

Tidiet, Jutidy – Where's My Love SYML – Slowed + Reverb

Heroe – i love you

Обращение к читателю:

Дорогой читатель, я рада видеть тебя на страницах книги «Под тенью твоих чувств». Эта книга – вторая часть дилогии. Продолжение истории Тео и Скарлетт.

Для лучшего понимания нужно прочитать первую часть – «Под предлогом ненависти».

История, которая попробует заклеить образовавшиеся трещины на сердце после прочтения первой книги.

Если ты готов рискнуть, прожить эту историю вместе с героями, чувствовать, смеяться, плакать и переживать – добро пожаловать!

Пусть эта книга подарит незабываемое, сильное чтение, став для тебя такой же особенной, какой она стала для меня.

Рекомендую так же прочитать книги, где фигурирует Тео:

ДИЛОГИЯ:

«Следующая цель – твое сердце» (Тея и Хантер)

«На горизонте – твоя любовь» (Тея и Хантер).

Приятного чтения!

*ссылку на собранный плейлист можно найти в тгк автора (в закрепленных сообщениях).

тгк. Нетта Хайд (@netta_hyde)

Предупреждения:

Этот любовный роман – художественное произведение. В тексте встречаются описания медицинских состояний и процедур, эротических сцен, употребления алкоголя и действий, которые могут нанести вред здоровью.

Эти эпизоды созданы в художественных целях и не являются руководством к действию. Проявляйте осторожность и критическое мышление: при возникновении вопросов о здоровье обращайтесь к профессионалам!

Пролог

СКАРЛЕТТ СКАЙ

Один… два… три….

Открываю глаза. Вдох. Выдох.

Смотрю прямо перед собой и стараюсь не обращать внимания на дрожь в груди.

Четыре… пять… шесть…

Каждый глоток воздуха должен разрушить бурю, насильно вытеснить из меня каждую частицу незваного урагана.

Я должна обрести спокойствие. Сейчас же. Нет времени для паники. Нет времени для проклятого возрождения боли. У меня нет времени для него.

Моргни и забудь, Скай.

Забудь, как сделала это в тот раз.

Забудь, как это сделал он.

– Скай, ты меня слышишь? – встревоженный голос Айзека Блэнчарда призывает мое внимание, сфокусированное совершенно на другом человеке.

Во рту слишком сухо. Нельзя доводить себя до обезвоживания…

Трясущейся рукой нащупываю стакан с холодной прозрачной жидкостью, которая обещает облегчение. Не вижу его, только касаюсь пальцами грубого, прохладного стекла. Осторожно поднимаю его к губам и совершаю жадные, почти нечеловеческие глотки.

Во рту слишком влажно. Нельзя допускать дегидрацию.

Сейчас станет легче. Я должна верить в это.

– Все в порядке? – Айзек накрывает своей ладонью мою, и стакан соскальзывает, размазываясь расширяющейся влажностью на моих серых джинсах. – Если ты не готова, мы можем перенести встречу.

Сухость возвращается, и мне едва удается собрать из рассыпанных по моей голове слов одно предложение:

– Ты знаешь, что мне нужна эта работа, Айзек.

И я пытаюсь стереть его образ из своей памяти.

Жажду изгнать из окаменелого куска сердца последствия своего же неправильного выбора.

Мечтаю избавить себя от мучений.

Но прошлое слишком сильно и беспощадно.

Перед глазами нахальная улыбка, милые ямочки, которые я когда-то любила, теперь кажутся такими чужими и до тошноты омерзительными.

Зрительные образы – некогда любимые изумрудные глаза излучают похотливый взгляд, устремленный на особь женского пола, которая в этот момент перебирает тонкими пальцами его темные кудрявые пряди.

Он забирается рукой под плотно облегающее платье, которое и так слишком задрано, и сжимает ее ягодицу. Она запрокидывает голову, отбрасывая густые локоны назад и открывая ему все больше пространства для исследований. Пальцы другой руки уверенно обхватывают ее за шею и притягивают ближе к его лицу.

Его ладонь на заднице пышногрудой брюнетки. Его губы на ее шее. Она на его коленях.

Наблюдая за этим спектаклем страсти, я борюсь с нарастающим чувством отвращения. Ком в горле подступает к границе моего терпения, и каждый глоток воздуха лишь усугубляет это удушающее ощущение, словно из меня выкачивают всю влагу.

Невозможно. Надо отвлечься. Надо избавиться от этого визуального насилия.

– Айзек… – голос дрожит, словно пытается отразить всю бурю эмоций, захлестнувшую меня, но я не могу его унять. – Через сколько он придет?

– Он…

– Привет! Слегка задержался. Вы же не в обиде, да?

Держи себя в руках, Скай. Не смей реагировать.

Взгляд неуклонно фокусируется на рубашке Айзека, точнее, на темно-зеленых пуговицах, застегнутых по самое горло. Ему, наверное, нечем дышать… Так же, как и мне.

Палец вновь оказывается в плену моей многолетней привычки – бесконечно скользит по краю ногтя, чертя траектории, знакомые до боли. В сотый, тысячный раз…

Сердце взрывается в груди безумным ритмом, опускается на самое дно, а потом устремляется в опасную близость к внутреннему хрупкому стеклу.

Кровь мчится по венам, делая свой опасный, почти протестующий круг по организму, нанося удары по вискам, словно шквал игл обрушивается на мозг, вводя его в состояние тревожного хаоса.

Его голос все такой же… с приятной, свойственной только ему завораживающей и ядовитой хрипотцой.

Его голос все так же вызывает мелкую дрожь по телу – от солнечного сплетения к низу живота.

Его голос…

– Отлично, – говорит он, одной вспышкой сжигая все мои мысли.

Отлично…

…и я не могу посмотреть на него… как провинившаяся девочка сижу и смотрю в одну точку перед собой, пытаясь отбросить от себя любой намек на человеческую эмоцию.

– Детка, я тебе перезвоню, как только освобожусь.

Детка…

Мой слух далек от тонкого, музыкального, но даже глухой услышал бы эти причмокивающие сигналы, исходящие от соития его губ, его языка, его рта с другой.

Затем я вздрагиваю, когда до моих ушей доносится громкий шлепающий звук по обнаженной коже. Он сопровождается громким женским стоном, который больше напоминает вопль дикой птицы.

И почему я не умерла тогда?

…для того, чтобы мучительно-медленно умирать от всепоглощающей боли сейчас.

– Обсудим условия работы? – спрашивает он, и я, наконец, решаюсь взглянуть на него.

Развалившись на диване, он излучает расслабленную уверенность и бесстрастие, которые всегда были частью его образа. Не того, который помню я. Того, который видели все.

Его ноги лежат на столе, и, если бы не жалкие дюймы между нами, ботинки уже касались бы моего плеча. Одна рука небрежно засунута в карман темных брюк, а другой он лениво, двумя пальцами, подзывает официантку.

– Будьте добры, два шотландских виски The Macallan Estate1 и один… – он прерывает свой заказ, встречаясь со мной взглядом, в котором читается что-то острое, почти режущее, сопровождаемое ухмылкой. – И один бокал самого дешевого пива.

Дешевого… самого дешевого…

Тонкая провокация. Прямое попадание.

Официантка кивает и, подтвердив заказ, уходит, а он… он откидывает голову назад и провожает ее взглядом, акцентируя зрительное внимание на ее бедрах. Уголки его губ растягиваются в улыбке, которая исчезает, когда его взгляд фокусируется на мне.

– Вы же не против алкоголя? – раздается его спокойный голос, подчеркивая каждое слово. – Вечер пятницы, приятная компания, возможность тратить чужие деньги, что еще нужно для счастья, правда?

Я уже собираюсь открыть рот и, наконец, озвучить хоть что-то, но Айзек, прочистив горло, вступает в диалог, вероятно, решив немного сменить тему.

– Тео, знакомься, – говорит он, кивая на меня. – Скай Летти. Потрясающий специалист – ответственная, честная, пунктуальная, выполняет свою работу качественно и без каких-либо нареканий.

Айзек старается по максимуму отрекламировать меня и мои умения, но его слова падают в пустоту, тонут в безучастности перед человеком, который знает меня по другим рекомендациям. Я сама убедила его в этом.

С каждым произнесенным им словом, я замечаю… нет, мне даже замечать не нужно – Тео обнажает бездушную усмешку и, не скрывая своего презрения, делает вид, что занят просмотром чего-то на экране смартфона.

– Что? Ты что-то сказал, Айзек? – спрашивает он, старательно разыгрывая слабослышащего. – Важный пост нужно было опубликовать.

Одним движением пальца он блокирует дисплей и, сев по-человечески, равнодушно убирает гаджет на стол. Складывает руки перед собой и… наконец, его внимание обращается к нам.

– Я говорю…

– Прошу прощения, – прерываю его, не выдерживая больше этого накала и его иронии. – Мне нужно отойти в уборную.

Я резко вскакиваю, напрочь забыв, что на моих коленях все это время лежал стакан. Теперь его нет… он разбился вдребезги, отражая мое терпение.

– Я уберу, – успокаивает меня Айзек, его рука осторожно охватывает запястье, останавливая мою попытку убрать осколки. – Иди, Скай.

– Спасибо.

Я не смотрю на него. Не могу. Слишком сильно жжет в глазах. Слишком сильно разъедает боль за грудной клеткой.

Схватив сумку, я решительно направляюсь туда, куда сказала. Стою в длинной очереди. Жду.

Оказавшись в кабинке, запираю дверь и, опустив крышку унитаза, сажусь сверху. Ладони поднимаются к лицу, нащупывают жар на щеках, пытаясь избавиться от него легкими похлопываниями.

Не плачу – слез нет.

Не кричу – голос отсутствует.

Не чувствую… ложь… я чувствую каждый порез от его очерствелых слов.

Болит… каждая травмированная клетка распята.

Прошло восемь лет… а я все так же тону в собственной лживо-дерьмовой версии искаженного понятия «свободы».

Свобода… Как можно быть свободной, когда все, абсолютно все, заковано в абстрактные наручники с вечным чувством вины?

Я не выйду обратно. Я не хочу его видеть. Я не буду на него работать.

Нет!

Телефон издает сигнал, громкий всплеск в океане моей вышеупомянутой решимости. Напоминание.

Мне не нужно смотреть – я знаю, что там.

Там – причина, по которой я сейчас же верну свою задницу обратно за стол. Буду слушать и принимать все его условия.

Достаю телефон, пальцем смахиваю напоминание и убираю его обратно. Выхожу из уборной и останавливаюсь за углом, позволяя себе немного отдышаться и подготовить вторую щеку для ударов судьбы.

Закрываю глаза на несколько секунд, размеренно выдыхаю. Распахиваю глаза и, расправив плечи, направляюсь к ним. Внутри – пепелище из чувств. Снаружи – сталь.

– О, я уже успел подумать, что ты решила исчезнуть, – усмехается он, делая глоток алкоголя.

Я стискиваю ремешок сумки так сильно, что костяшки пальцев белеют, и сажусь напротив.

– Нет, – отвечаю я, искря уверенностью в той мере, в которой позволяет мое состояние.

– Скай, Тео расписал здесь свои условия, и если тебя все устроит, то уже с понедельника ты сможешь приступить к выполнению своих обязанностей. – Айзек поправляет очки, закрывает папку и протягивает ее мне.

Когда она лежит перед моими глазами, я стискиваю зубы до скрежета, который, надеюсь, слышу только я. Папка не классического цвета, а с изображением денежных купюр. Внутри меня бьется истерика, жаждущая проявиться смехом, но я подавляю ее, не выпуская из себя ни единого звука.

Тонко… в его стиле.

Открываю ее, читаю первое предложение, которое гласит, что я должна безукоризненно выполнять каждое его поручение, листаю до страницы, где вижу сумму, которую получу по итогу, и говорю:

– Хорошо. Меня все устраивает.

Желание завершить эту неожиданную встречу превышает мой интерес к содержанию этого документа.

Желание видеть сегодня самодовольное лицо Теодора Каттанео уступает необходимости сохранить спокойствие.

– Так быстро? Хм, удивительно, даже уговаривать не пришлось… – его слова капают в мое сознание, проникая острыми краями в мои нервы.

– Если стоимость моих услуг будет такой, как указано в документе, не вижу смысла задерживать друг друга, – отвечаю я, смотря в его глаза, в которых плещется нечто такое, что должно было бы меня напугать. Но я не из пугливых.

– Твоих услуг, – повторяет он, растягивая каждый слог с ноткой упрека.

– Где поставить подпись? – интересуюсь я наигранно-равнодушным тоном, решив показать, что мне плевать на его замечание.

– Тебе даже не интересно, что тебе придется делать?

– Посмотрю свой экземпляр дома.

Он пододвигается ко мне, наклоняется чуть ближе и открывает последнюю страницу документа. Протягивает руку, пальцы которой украшены сверкающими кольцами, на бумагу и, выставив средний, указывает на место с одиноким словом «подпись».

Проглатываю. Терплю.

Сейчас и ближайшее будущее, указанное в этом соглашении, я буду просто глотать его заслуженное отношение ко мне и терпеть каждую выходку в мою сторону.

Я ставлю на указанной строке два инициала, бросаю шариковую ручку рядом с его пальцами, не касаясь и не делая ни единой попытки тронуть человека, от которого пахнет дорогим парфюмом, а на уголке губы все еще виднеется след от красной помады, оставленный ртом той темноволосой девушки.

– А сейчас, прошу меня извинить, но мне пора. Хорошего вам вечера, мистер Каттанео. – Я киваю своей первой любви и нынешнему незнакомцу, а потом перевожу взгляд на человека, который помог мне, но одновременно проклял на длительные мучения. – Айзек, я тебя наберу ближе к полуночи.

Пробираясь сквозь густую толпу, я открываю дверь и наконец-то выбираюсь на улицу. Трясущимися пальцами тянусь к рубашке, вцепляюсь в ткань, касаясь места, где когда-то билось сердце для него, а теперь присутствует лишь ноющая тяжесть от чувства собственной ничтожности.

Закрываю глаза – делаю глубокий вдох. Открываю – плавно выдыхаю. Жажда насытить легкие прохладным воздухом не удовлетворяется, получая лишь адское прикосновение к бушующим органам.

Дура. Какая я же я дура. Зачем я согласилась на это? Зачем я добровольно отдала себя в рабство? Зачем?

Вопросы сыплются градом на мою голову, но среди ответов нет тех, которые могли бы порадовать или обнадежить меня.

– Обнимемся, Скарлетт Скай? – голос за моей спиной, заставляющий нескончаемым эхом дрожать хрупкие стены моего спокойствия.

Его шаги… ко мне… Он рядом.

Уходи! Не стой так близко ко мне… пожалуйста…

Его рука ложится на мою талию, запуская в легких огненный вихрь, окутывающий меня жарким касанием до самых кончиков пальцев.

Позвоночник начинает трещать под непереносимой тяжестью его прикосновений, дробится на отдельные позвонки, рассыпаясь на миллионы осколков воспоминаний.

– Скучала по мне?

Его шепот около моего уха, ощущение его тела посылают импульсы в хорошее прошлое. Его пальцы осторожно касаются моего плеча, и даже через шелковую ткань рубашки я чувствую их пыл. Он с легкостью и уверенностью убирает мои локоны, выкладывая их за спину.

Я хочу закрыть глаза, хочу на несколько секунд забыться, хочу окунуться в то время, когда мы были, но все, что я могу делать, пока он выполняет это почти интимное действие, – попытаться не рухнуть от напряжения и устоять на онемевших ногах.

И затем… его губы – легкое, обманчиво нежное касание мочки моего уха. Он шепчет слова, которые иглой выковыривают из меня любое «хочу», превращая его в гнилые, никому не нужные ошметки и возвращая в жесткую реальность:

– Готовься отработать каждый цент, детка. Советую тебе внимательнее прочитать условия нашего сотрудничества.

Его ладонь крепко держит меня за живот, прижимая к его телу так плотно, что, кажется, я задохнусь от терпкости этих «объятий». А потом его пальцы плавно скользят вверх, достигают зоны декольте и касаются обнаженной кожи, вырисовывая на груди узоры.

– Хотя… если тебе хорошо платить, ты будешь выполнять любое дерьмо, верно?

Мне нужно что-то ответить? Или моего молчаливого принятия любого расклада будет достаточно?

– Странно, Айзек сказал, что ты очень болтлива и вспыльчива, и именно по этой причине ты не задерживаешься ни на одной работе дольше двух месяцев. Я дал тебе три. Посмотрим, насколько тебя хватит.

Умираю и возрождаюсь. Умираю и возрождаюсь. Умираю…

– Буду верить, что ты просто не ожидала получить такой крышесносный сюрприз и еще сможешь проявить себя и на деле, и в словах, – горячее дыхание обжигает ушную перепонку, превращая его голос в ультразвук, который могу услышать только я. – Добро пожаловать на вакантное место в твоем персональном котле, Скарлетт. Тебе будет очень жарко.

Он резко отстраняется от меня, оставляя после себя необходимый мне ранее холод на местах, которые были согреты его прикосновениями.

Силы на исходе. Близится коматозное состояние.

И я бы была бы не прочь сдаться, утонув в его власти, но…

Судорожно достаю из сумки телефон, ощущаю вибрацию, отдающуюся по телу неприятными покалываниями.

Сообщение от Мари Блэнчард:

«Скай, напоминаю про диализ 2 ».

Блокирую экран одним касанием и сжимаю устройство в руке.

Вдыхаю медленно и глубоко.

Я справлюсь.

Все будет хорошо…

Глава 1

ТЕОДОР КАТТАНЕО

Настоящее время

Лос-Анджелес, США

Чувствую, что это будет чертовски весело…

Сцепляю пальцы на длинных светлых волосах, помогая девушке делать все для того, чтобы нам обоим сейчас было очень приятно и безгранично хорошо.

– Детка, все в порядке? – интересуюсь я, зная, что она не в состоянии оторваться от своей работы и ответить. Но по ее сбивчивому мычанию в такт моим телодвижениям, предполагаю, что ответ на мой вопрос будет положительным.

Детка…

Я знаю ее имя. Знаю имена каждой, которая лежала подо мной, на мне, со мной. Моя хорошая память играет со мной в одну извращенную игру, заполняя мой мозг информацией, которая теряет свою актуальность сразу же после того, как я удовлетворяю очередную королеву сексуальной драмы.

Сейчас, например, передо мной на коленях стоит Светлана, или, как она представилась ранее Лана, эмигрантка из России, которая приехала в город ангелов покорять великую сцену своими талантливым ртом.

При знакомстве она сказала, что готова на все, лишь бы оказаться в ряду талантливых исполнительниц. И кто я такой, чтобы запретить ей это? Правильно, я основатель лэйбла «TG-music», и мне ничего не стоит слегка помочь продвинуться по карьерной лестнице этой девушке, особенно, если учитывать ее оральный талант.

Детка…

Я не считаю правильным называть шлюхами особ, которые с горящими глазами соглашаются на одноразовый секс с малознакомым. Слишком гнилое и грязное слово для того, чтобы принижать достоинство тех, кто готов вылизать все твое тело, лишь бы ты хорошенько раскрыл их потенциал.

Если бы восемь лет назад мне кто-то сказал, что я стану той самой версией Теодора Каттанео, которую представлял каждый кому не лень при виде меня, я бы рассмеялся и сказал, что это никогда не произойдет. Но…

Время идет – люди меняются.

И я стал самой желанной версией человека, которого хотели во мне видеть окружающие.

К слову, это оказалось весело и интересно. Мне нравится мой образ жизни. Нравится, что я никому ничего не должен. Нравится, что мое физическое здоровье в приподнятом состоянии ежедневно. Нравится, что я своим обаянием могу привлечь любую и уговорить прогнуться под себя, сдержав обещание – насладиться друг другом в разнообразных позициях.

Я не знаю, почему я раньше не ступил на путь ублюдка, который ведет себя цинично и пользуется членом ради своего же удовольствия… а не ждет ту самую, которая будет ценить меня за моральные и духовные принципы.

Ах да, точно, я же хотел быть искренним, но моя искренность была смыта в унитаз вместе с дерьмом за ненадобностью.

Грустно ли мне от того, что меня жестко поимели на эмоции, веру в людей, девушек и любовь? Честно? Уже нет.

Глупо было жить и думать, что в этом прогнившем мире найдутся те, которых зацепит не размер твоего банковского счета, а размер твоего сердца. Размер моего – сломавшийся кусок бисера. Но зато с деньгами все потрясающе. Хоть задницу подтирай, хоть бросай в камин вместо древесины, хоть уничтожай в шредере ради забавы.

Плюнуть и продолжать жить дальше?

Я продолжил. Не понимал, как это делается, сгорал от боли каждый раз, когда видел ее во снах, когда она с оскалом смотрела на меня и выплевывала очередную порцию своей правды. Но со временем стало немного легче.

Я посмотрел на все это с другой стороны и понял, что страдать по человеку, который тобой играл, бессмысленно. Мозг сообразил, что к чему, и намекнул оставшимся в трезвости извилинам двигаться в необходимом для выживания направлении, после чего заблокировал доступ любой информации о ней к моему сознанию.

Стало ли мне плевать? Пока я не видел ее, мне было нормально.

*две недели назад*

– Да идите вы к черту! Вы серьезно думаете, что я буду пытаться исправить то, в чем не виновата?! – возмущается она, нервно расстегивая верхние пуговицы своей черно-белой униформы. – По-вашему, я должна закрывать глаза на подобное и терпеть? Лапать меня за задницу – значит получить подносом по лицу, ясно? Ему еще повезло, что я воздержалась и не облила его кипятком из чайника.

– Скай, давай все мирно решим? – предлагает парень, стоящий у бара. – Ты просто извинишься перед ним и все.

– Я? Извинюсь?!

Она стягивает с себя униформу, оставаясь только в белой рубашке и лосинах. Черно-белая ткань летит в его лицо, она оборачивается, собираясь уйти, но потом на ее губах появляется едва заметная улыбка – я знаю к чему это может привести, поэтому просто сижу и наблюдаю за происходящим с места, которое ей незаметно.

Она распускает длинные медные волосы, с резкостью отбрасывая их назад. Возвращается к бару, берет бутылку какого-то алкоголя и, не смотря на парня у стойки, говорит:

– Можешь не платить мне за смену.

Я, вероятно, как и небольшое количество других людей, которые наблюдают за этим, предполагаю, что она просто заберет эту бутылку вместо оплаты. Но это ведь Скарлетт Скай, и что происходит в ее голове, кажется, даже ей неизвестно.

Она не идет к выходу, а направляется ко мне. Из-за этого я быстро возвращаю солнцезащитные очки на глаза и наклоняю голову, чтобы не привлекать к себе внимания и не испортить ее настрой. Но она слишком решительно проходит мимо, и когда я снова становлюсь наблюдателем, вижу, как она останавливается у соседнего столика, за которым сидят какие-то мужчины, и мило улыбается им.

– Я опоздал? – спрашивает Айзек, парень, который назначил мне встречу в этом месте, чтобы обсудить возможность спонсорства его будущего ресторана.

– Нет, ты как раз вовремя, – отвечаю я, на секунду переведя взгляд на его лицо, а потом возвращаю внимание к интересующему меня сюжетному перевороту.