Молниеносный

Сначала ЛЭП, потом смерть и пробуждение в крематории. Теперь я самый настоящий князь, который сидит на мокрой траве и ржёт, как конь, а рядом электропёс и невменяемый пьяный мужик.

Так этого было мало! Я не только голоса в голове слышу, мне ещё и пёс улыбается!

Осталось только запахнуть полы воображаемого халата и позвать слугу. Я даже представил эту сцену, выпрямился во весь рост и протянул руку к статуе.

– Захар! Чаю мне! И плюшки не забудь, – я продолжал смеяться, но пьяное тело вдруг резко замерло, встало враскорячку и подняло на меня мутный взгляд.

– Ваше сия-ик-тельство? – проблеял пьянчуга. – Померли же ж давеча-ик. Чёзанах?

– Захар? – уточнил я, перестав ржать. Неужели я угадал имя этого пьяницы?

– Так это… ваше-ик, сиятельство, – мужик поднялся, шатаясь, как осиновый лист на ветру, и прищурил свои водянисто-серые глаза. – Померли. Точно помню-ик. Демон!

Последнее слово мужик проорал во всю глотку и бросился на меня. Даже рык пса не остудил желание разорвать голыми руками демона, якобы вселившегося в хозяина пьянчуги.

– Хорош! – рявкнул я, отталкивая от себя слугу. – Ну-ка быстро пришёл в себя. Если не объяснишь мне, какого чёрта валяешься в пьяном виде, выпорю на конюшне!

– Неужто?.. – пробормотал Захар, тряся головой и не глядя на меня. – Ошиблись, получается? Маленький господин всё конюшню вспоминал, а ведь лошадей продали уж лет десять назад… ваше сиятельство?

Взгляд у него был такой жалобный и в то же время в нём было столько надежды, что я поморщился. Вон как мужик страдал, что его князь помер, что упился чуть не до смерти.

– Ну а кто же ещё? Я это, Захар, – соврал я, не моргнув глазом. – Пойдём в дом что ли. Там Алёна уже наверняка сообразила поздний ужин.

– Алёна Владимировна приехала? – удивился Захар, пытаясь сориентироваться в темноте. – А чего она так рано? Там же дел ваших бумажных на неделю ещё было.

– Так услышала о моей кончине, – я развёл руками и потянул слугу в сторону дома.

Подсвечивать молниями путь не пришлось, я чётко помнил, что входная дверь находится прямо напротив морды статуи. Даже небольшую канаву мы с Захаром преодолели без всяких проблем. Это к статуе я пёрся не глядя, а теперь под ноги смотрел внимательнее.

Вскоре мы увидели фонарь над дверью, предусмотрительно включённый моей помощницей. Захар сразу приободрился и зашагал быстрее. Его ноги ещё заплетались, но я не спешил подавать ему руку – не хотелось выкинуть что-то такое, чего предыдущий князь бы не стал делать. Чёрт их знает, этих местных, как у них дела обстоят.

Когда мы зашли в дом, до меня донеслись такие приятные каждому мужчине запахи: жареного бекона, яиц и кофе. А жизнь-то налаживается. Ещё бы смыть с себя грязь, в которой я повалялся, когда навернулся с тропинки, и вообще красота будет!

– А вот и вы, князь, – с вызовом протянула Алёна, выглянув в коридор. – Ну и шуточки у вас. Никак не пойму, зачем вы так со мной?

– Алёна Владимировна-ик, – пропел из-за моей спины Захар, растягивая гласные. – Смотрите, сиятельство-то жив-здоров оказался!

– Вижу уже, – моя помощница недовольно сморщила нос и поджала губы. – У вашего господина отвратительное чувство юмора. Ой, а что это с вами, Захар Петрович?

– Дык это… горюшко у меня-я-я, – начал было Захар, но резко осёкся, глянув на меня. – Было, значится. Вот я и того, перебрал малость.

– Понятно, – фыркнула Алёна и резко махнула головой в сторону кухни. – Идите поешьте что ли, ну или закусите.

– Вот спасибо, хорошая вы наша, – расплылся в улыбке Захар. – Как всегда в корень зрите.

Я не вмешивался в их разговор, разглядывал тканевые обои и выцветшие от времени узоры. Бедность княжеского рода бросалась в глаза. На полу коридора лежал ковёр, вышарканный и залоснившийся, светильники на стенах были приглушены – видимо, чтобы хоть как-то сгладить общее впечатление.

Несмотря на запах яичницы и кофе, мне больше всего хотелось сейчас посетить ванную комнату. Умыть лицо и руки с засохшей на них землёй. Да и переодеться хотелось ничуть не меньше.

Слова Алёны натолкнули меня на одну мысль. Что меня убило? Не там, на ЛЭП, а тут. Почему князь так внезапно скончался?

– Захар, проводи меня в уборную, – сказал я, оборвав на полуслове очередную порцию благодарностей слуги. – И принеси свежую одежду.

Алёна сверкнула глазами и прищурилась, изучая мой потрёпанный вид, а затем сама себе кивнула. Захар же, запинаясь и держась рукой за стену, повёл меня по коридорам особняка.

Не зря дом князя показался мне с улицы громадиной. Здесь было не меньше трёх этажей, а комнат – больше двух десятков. Лестница с позолоченными, но обшарпанными перилами привела нас на верхний этаж, где Захар указал мне на одну из дверей, а сам скрылся за другой.

Ну что, пора узнать, как теперь я выгляжу?

Зеркало меня порадовало – князь Громов не был брутальным, но и совсем уж задохликом он тоже не был. В коротких чёрных волосах запутались травинки, на лбу и щеках виднелись грязевые подтёки, но лицо было правильным, даже красивым. Волевой подбородок с небольшой ямочкой, тонкий аристократический нос и стального цвета глаза, в которых мелькали грозовые всполохи.

Я усмехнулся, и моя кривая ухмылка показалась неуместной на этом бесстрастном молодом лице.

– Ну, покойся с миром, княже, – сказал я отражению. Как там говорится? Помер дед Максим, ну и хер с ним. Теперь это тело и эта жизнь – мои. И цена небольшая – всего лишь найти элементаля и получить свой приз.

Расстегнув тёмно-синий камзол, я уставился на когда-то белую рубашку, залитую кровью. Да ведь меня зарезали! Как свинью в скотобойне! И никто не привёл тело в порядок, не обмыл и не переодел? Сразу потащили в крематорий, суки!

Даже этот Захар, вместо того чтобы по правилам проститься с господином, пошёл пьянствовать!

Да они тут все в край охренели! Ну ничего, теперь вместо задохлика-князя я. И все они у меня получат своё. И Архип, упорно пытающийся меня упокоить, и этот Михей с сальными волосами и таким же сальным взглядом!

Злость бурлила в крови, разжигая во мне что-то неведомое. Что-то первобытное и древнее. Пусть убили не меня, а пацана Громова, но мстить за его смерть буду я.

Я сбросил камзол и растянул на пальцах рубашку. Три отверстия в районе груди, одно со спины. Убийцы постарались на славу. После таких ударов ножом или кинжалом никто бы не выжил.

Я перевёл взгляд на свою грудь и замер. На месте смертельных ран виднелись белые шрамы, которые соединялись тонкими линиями. Узор был похож на ветвистую молнию, в с точками излома в местах ударов кинжалом.

Повернув кран, я сунул голову под холодные струи. Надо остудиться. Злость всё так же клокотала где-то в горле, но я не буду поддаваться ей. Пока. Ещё не время.

Закончив с умыванием, я вышел в комнату в одних брюках. На диванчике лежал чистый комплект одежды, в который я тут же переоделся. Теперь пора и поужинать, а заодно узнать подробности своей жизни.

Моя помощница точно должна знать, кто хотел моей смерти и почему. Если же она начнёт врать и выкручиваться, выгоню к чертям собачьим.

Я замер посреди комнаты. А где пёс?

Он шёл за мной до самой двери, а потом куда-то исчез. А я и забыл про него совсем, не до того было.

Выбежав из комнаты, я поспешил вниз. Вовремя. Пронзительный девичий визг огласил дом, а следом до меня донеслись пьяные крики Захара.

– Фу, скотина невоспитанная! – разорялся слуга.

– Кыш с кресла! – вторила ему Алёна. – Это место князя!

– Гав-гав! – отвечал им обоим пёс басовитым лаем.

– Тихо все! – рявкнул я, ворвавшись в столовую.

Пёс нашёлся в кресле во главе длинного стола. Он безразлично смотрел на Алёну и Захара, изредка подавая голос, когда те пытались приблизиться.

– Так, Вольт, ну-ка брысь! – я шагнул к псу и указал ему на пол.

Выскочившая в первую минуту нашего знакомства кличка показалась мне подходящей. Молнии по шкуре дога сейчас не переливались, но я запомнил, как она сверкала тогда.

– Я устал, чертовски голоден и мне надоело пререкаться с каждым встречным! – процедил я, едва сдерживая вспыхнувшую снова злость. – Все разговоры – потом!

Мой командный голос возымел успех. Алёна бросилась сервировать стол, причём молча и даже не глядя в мою сторону. Захар отошёл к стене за моим креслом и опёрся о стену, а пёс, презрительно фыркнув, лениво сполз с кресла и поцокал когтями по паркету в сторону гостиной.

Ничего, с этой псиной я потом разберусь. Послал же бог помощничка! Ну не бог, конечно, а неведомое существо, но это уже нюансы.

Пока я наслаждался чуть остывшей яичницей и горячим ароматным кофе, из глубины дома прозвенел звонок очень похожий на телефонный. Я задумчиво повернулся в ту сторону. Этот мир нравился мне всё больше.

Если в этом мире есть сотовые, компьютеры и автомобили, то я сорвал джекпот. Титул, магия, слуги и все блага современного для меня мира – разве не счастье?

– Что вы сказали? Какая инквизиция⁈ Князь жив! – громко крикнула Алёна в трубку, а я поднялся и пошёл в ту комнату. – Это шутка была, понимаете, шутка! Чувство юмора у него такое. Свидетели? Его сиятельство не демон, не развоплощайте! Вы же убьёте его!

* * *

В приватной кабинке казино сидели двое. Сизый дым от сигары оседал на дорогой ткани костюма одного из посетителей – подтянутого немолодого мужчины с холодным взглядом и застарелым шрамом на щеке, идущим от переносицы к губам по дуге. Второй посетитель лет тридцати с полными и по-девичьи красными губами косился на дверь, ожидая официантку с заказом.

– Поступила информация, что князь Громов выжил, – сказал немолодой мужчина со шрамом на щеке, стряхнув пепел на ковёр. – Есть что сказать?

– Это невозможно, – ответил его собеседник, вытянув полные губы трубочкой и сжав правой рукой карман пиджака.

– Доказательства твоего прокола у меня есть, а вот ты… – сигара сделала круг в воздухе, очерчивая фигуру посредника. – Должен исправить ошибку.

– Никакой ошибки нет, князь был убит, – красные мясистые губы посредника побелели, он сглотнул и прямо встретил колючий взгляд нанимателя. – Фото, видео и слепок посмертной ауры – вот здесь.

Он положил на стол маленькую флешку с одним магическим кристаллом – такая могла фиксировать и удерживать небольшие магические показатели.

– Мне плевать, что здесь, – мужчина дёрнул щекой, отчего его шрам стал похож на изломанную линию, затушил сигару о столешницу из красного дерева и поднялся с кресла. – Позаботься о том, чтобы я больше никогда не слышал о Громове. Иначе всей твоей организации конец. Уничтожу и тебя и всё, что ты создал.

Глава 3

После странного звонка, Алёна развела бурную деятельность. Она металась по дому, крича что-то от том, что мне надо бежать из города или даже страны. Захар пытался прогнать моего пса на улицу, а я спокойно допивал кофе.

Мне была непонятна вся эта возня. Ну подумаешь, инквизиция! Что они мне сделают? Потащат на костёр, как ведьм в средневековье? Пф-ф, бред же!

Заметив мою отрешённость, Алёна всплеснула руками и подбежала ко мне.

– Бежать вам надо, ваше сиятельство! – воскликнула она, отодвинув от меня тарелку с печеньем. – Да хоть раз в жизни сделайте что-то!

– Ты преувеличиваешь, – сказал я, сделав последний глоток. Кофе оказался вкусным. – Ну сама подумай. Я же князь.

– Вы что такое говорите⁈ – моя помощница прижала руки к груди, натянув ткань. Мой взгляд сам собой нырнул в вырез блузки и принялся блуждать между двумя прекрасными образцами женской красоты. – Князь! Вы меня слышите?

Кажется, я увлёкся любованием и пропустил последние слова Алёны.

– Да вы как будто и не слушаете меня! – девушка всплеснула руками и уставилась на меня с выражением расстроенной матушки, что вызвало у меня только негатив.

– Успокойся, – я потёр переносицу. Терпеть не могу попытки выесть мне мозг чайной ложкой. – Давай без этого.

Я помахал рукой в воздухе, пытаясь обозначить без слов всю эту возню.

– Вы правда думаете, что вам ничего не грозит? – снова спросила Алёна, поджав губы. Она вдруг прищурилась и обернулась к Захару. – А ты чего сидишь⁈ Нашего князя убивать идут, а ты! Иди собирай вещи!

– Дык это, Алёночка Владимировна, а какие вещи-то? – Захар обвёл мутным взглядом столовую и пошатываясь направился к лестнице. – Там одних только рубашек на три чемодана, а ведь ещё исподнее, камзолы, сапоги.

– Складывай только то, что пригодится на первое время и не занимает много места, – скомандовала моя помощница. – Одного чемодана хватит.

– Как это? Один чемодан, это же… – Захар начал загибать пальцы. – Всего по два комплекта получается.

– Вот и хватит ему, – на меня уже никто не обращал внимания, а вот я внимательно смотрел на своих подчинённых.

Уважения к своему князю с их стороны я не заметил. Да и моя демонстративная меланхоличность была воспринята ими как должное. Что это значит? Что мой предшественник был инфантильной мямлей, который не сумел найти управу на слуг.

– Я никуда не поеду, – сказал я громко.

Алёна застыла посреди гостиной, а Захар чуть не навернулся с лестницы.

– Ваше сиятельство, – Алёна набрала воздуха в грудь и наставила на меня указательный палец. – Если вы не забыли, поместье уже выставлено на торги. Почти все деньги уйдут на долги, а оставшихся не хватит на безбедную жизнь.

Вот как значит. Что же за княжеский род такой, что ни шиша за душой? Я новым взглядом осмотрел дом. Несмотря на обшарпанные обои и устаревший дизайн, этот особняк мне понравился. Расставаться с ним не хотелось.

– Сколько нужно денег, чтобы отдать долги без продажи поместья? – спросил я, нахмурив лоб. – Сколько мой род должен и кому?

– Все долговые расписки у вашего юриста, – сквозь зубы сказала моя помощница. – Но могу уверить, что такую сумму вы нигде не заработаете за оставшийся месяц. Все заводы уже забрали…

– Кто? – я прищурился и сжал кулаки. Каким же идиотом надо быть, чтобы добровольно отдать свою собственность? Этот князь вообще ни на что не годен?

– Это уже не важно, – вздохнула Алёна. – Сейчас вам нужно бежать. На страну-курорт денег, конечно, не хватит, но в тех же Монгольских степях наш рубль стоит дороже.

Захар посмотрел на меня осоловело и кивнул.

– Всё с молотка уйдёт, ваше сиятельство-ик, – дрожащим голосом подтвердил он. – А эти балахоны и вправду вас на дыбу могут отправить.

– Вы ведь ничего не смыслите в том, что происходит, князь, – начала давить на меня Алёна. – Послушайте мудрых людей, сделайте, как мы говорим, и всё будет хорошо.

Я смотрел на свою помощницу и с трудом удерживался, чтобы не наорать на неё. Тоже мне умудрённая опытом нашлась! Как же мне хотелось встряхнуть её за шкирку и напомнить своё место. Но о князе Громове уже составлено конкретное мнение.

Если я резко начну вести себя по-другому, люди действительно могут подумать, что я демон или что похуже. Но и мириться с тем, что ко мне относятся, как к неразумному дитю, я не собираюсь.

Я бросил взгляд на пса, который в этот момент демонстративно вылизывал лапы. На мгновение мне показалось, что он снова ощерился в улыбке, но наваждение быстро спало.

Решено! Буду соответствовать личине князя и постепенно менять отношение к себе. И начну я с того, что уничтожу все улики моей смерти. Нужно сжечь рубашку и камзол, пропитанные кровью.

Моя помощница так обрадовалась, когда я начал подниматься наверх, что мне стоило огромных трудов не расхохотаться. Ведёт себя как курица-наседка. Я оставил её с Захаром в своих апартаментах и зашёл в ванную. Отлично, никто не успел убрать мои вещи. Кстати, а где остальные слуги? Не поверю, что кроме пьяницы у меня в доме никто не живёт.

Смотав свои вещи в небольшой тюк, я вышел в гостиную и успел увидеть занимательную картину. Захар так спешил собрать мой чемодан, что запнулся о ковёр и завалился в сторону камина. Вот и идея для избавления от улик.

Я направил палец на сложенные в камине дрова. Тонкая, почти незаметная глазу, молния сверкнула между моих пальцев, а затем лизнула поленья. Вспыхнули они так быстро, что Захар, который только-только поднялся, испуганно отшатнулся и всплеснул руками.

Одежда, которую он держал в руках, полетела в камин. Я быстрым шагом приблизился к слуге и под предлогом помощи бросил в огонь окровавленные вещи. Ну вот, дело сделано. Я подхватил Захара под руку и помог ему встать ровно.

– Простите, ваше сиятельство, – пролепетал он, глядя, как горят мои вещи. – Я ведь не пью… ик… столько.

– Ну да, – хмыкнула Алёна, наблюдая за нами. – Обычно ты пьёшь меньше, но каждый день.

– Так ведь горе-то какое! – взвыл Захар, выдавливая слезу. – Господин мой, того… помер.

Он резко замер и посмотрел на меня, снова икнул и начал опускаться на колени.

– Простите меня, ваше сиятельство, я же с горя, – он смотрел на меня с такой тоской. Точно так же, как тогда у статуи пса.

– Угомонись, Захар, – я вздохнул. – И не надо никаких чемоданов. Я же сказал, что никуда не поеду.

Тут моя помощница уже не выдержала, достала из кармана брюк телефон и что-то в нём набрала. А я сделал стойку. Где-то должен быть мой телефон?

– Вот, смотрите, князь, – сказала Алёна, сурово поджав губы. – Время утекает, как вода сквозь пальцы, а вы тут характер решили показать.

Она повернула ко мне экран, и я с удивлением отметил, что телефон почти не отличается от привычных мне, только размером он был побольше. А дальше я уже не обращал внимание ни на что, кроме агитационного ролика. Ничем иным назвать это творение гениальной команды рекламщиков я бы не назвал.

Крупными красными буквами, удаляющимися вверх, было написано следующее:

'Давным-давно в наш мир проникли демоны, эти коварные порождения с изнанки миров. Первое время с ними даже не боролись, ведь мир ничего не знал об этих существах.

Но однажды демон завладел телом императора. Начались смутные времена, названные «тёмными». И вот тогда появились они – инквизиторы! Волей богов они были неподвластны влиянию демонической сути. Слава Инквизиции!'

Буквы исчезли, вместо них на экране появились «балахоны», как обозвал их Захар. Вполне заслуженно, кстати. Фигуры в красных балахонах с капюшонами, надетых явно поверх доспехов, вели по площади связанного мужчину.

Маленькая подпись внизу гласила, что это сам князь Мартынов, в которого вселился демон.

Толпа на площади скандировала: «сжечь демона!», «отправить мерзкую тварь обратно в преисподнюю!». А я вдруг понял, что никакого ритуала изгнания, как в фильмах и сериалах, не будет. Эти балахоны просто сожгут человека, якобы для того, чтобы изгнать из него демона.

И толпа ждала этого. Таксисты и кухарки, офисные клерки в белых рубашках, курьеры с яркими сумками и даже дети – все ждали именно этого. Казни. В безумном мире, где есть мобильники и автомобили, где есть долбаная магия, сотни людей хотели увидеть, как заживо горит человек.

Я сжал челюсти так сильно, что услышал скрип своих зубов. Смотреть дальше не хотелось, но я должен был это сделать. Должен был увидеть своими глазами, какая дичь творится в этом мире.

Князя Мартынова подвели к каменному помосту, по центру которого красовался бетонный столб. Сразу видно – основательно подготовились. Сделали на славу, всё-таки не средневековье. Зачем каждый раз строить деревянное сооружение, если можно поставить практически вечное.

Никаких дров или кучи веток вокруг столба не было. Всё же у меня были свои представления о том, как происходят такие вещи. Вместо этого беснующегося князя приковали к столбу металлическими цепями и полили чем-то горючим.

Я замер, напряжённо вглядываясь в экран. Мне всё время казалось, что сейчас пойдут титры, и невидимый диктор скажет, что это постановочное видео. Этого не случилось, конечно же. Толпа замерла вместе со мной, а красный балахон взял микрофон.

«Уважаемы жители столицы, славного города Москва! – пророкотал балахон под одобрительный гул толпы. – Сегодня перед вами тот, кто считал себя превыше законов мира, превыше власти государя нашего императора Александра третьего и превыше длани Ордена Инквизиции!»

Я выругался вполголоса и стиснул телефон в пальцах. Не сломать бы его ненароком. Они ещё и представление из казни делают, будто это сраная ярмарка или цирковой номер. Внезапно в мою ногу что-то ударилось, и я оторвал взгляд от экрана.

Пёс тёрся об меня и заглядывал в глаза.

– Не смотри,

– сказал он вдруг.

Я моргнул от удивления и перевёл взгляд на телефон. Прав был пёс. Лучше бы я этого не видел. У меня дома была специальная зажигалка для газовое плиты. Длинная и изогнутая. Нажимаешь на кнопку, и высекается искра. Точно такая же была у балахона, только раза в три длиннее.

Я услышал щелчок, сопровождаемый слаженным стоном толпы, и сглотнул. Фигура князя Мартынова загорелась, как чучело на масленице. Огонь взвился вверх, а сам князь начал кричать разными голосами и на разных языках.

Вот тут я уже не смог оторваться. Неужели демоны правда существуют? Если же нет, то откуда эти звуки. Словно ножом по стеклу. Князь бился о бетонный столб и орал. В его криках мне чудился плач младенца, рык зверя и тонкий девичий визг.

Толпа ликовала. Курьеры стучали руками по своим квадратным сумкам, таксисты подбрасывали в небо фуражки, а офисные клерки вскидывали вверх руки, спрятанные в белых рукавах рубашек.

Они были счастливы. Они наслаждались. Они бесновались ничуть не меньше, чем догорающий заживо князь Мартынов.

– Сука-а-а-а, – протяжно выдохнул я и швырнул телефон в стену.

– Вы что делаете⁈ – вскрикнула Алёна, метнувшись за своим мобильником. – Он вообще-то денег стоит, а вы мне зарплату уже два месяца не платили.

Да пошла ты! Деньги, чемоданы, мобильники… Плевать я на всё это хотел! Она что не видела этот ролик? Не видела, с каким наслаждением толпа любовалась казнью? Или она тоже любит побывать на площади во время сожжения человека? Так же беснуется там с остальными и ждёт, когда инквизитор в балахоне щёлкнет зажигалкой?

– А что это у вас тут палёным пахнет? – раздался вдруг от двери знакомый голос.

Я повернул голову и встретился взглядом с Архипом – тем самым мужчиной, который старательно пытался меня упокоить.

Тогда мне было не до разглядывания – обстановка и место встречи не располагали. Зато сейчас я обратил внимание не только на возраст и излишнюю худобу, но и на длинный нос, хищно загнутый книзу. Он походил на ястреба или коршуна, который вернулся за своей добычей.

– Да вот запнулся я, – пробормотал Захар. – Вещи господина в камин упали… новая рубашка и исподнее. Эх…

– Пятьсот рублей вычту из твоей зарплаты, – сухо сказал Архип и посмотрел на меня. – Как себя чувствуете, ваше сиятельство?

– Лучше, чем когда ты меня сжечь пытался, – процедил я сквозь зубы.

– Работа такая у меня, – развёл он руками, не отрывая взгляда от моего лица.

Знаю я о той работе. Алёна по телефону говорила о свидетелях. Кто-то же доложил балахонам о том, что я умер, а потом воскрес в крематории.

– Ничего сказать мне не хочешь? – спросил я его, сжимая кулаки.

После просмотренного видео я был зол как никогда. Хотелось кому-нибудь в морду дать или выпить. Но нельзя. Ко мне спешат красные балахоны, а времени на то, чтобы с мыслями собраться всё меньше и меньше.

– Хочу! – радостно воскликнул Архип. – Вот ведь чудеса-то! Статуя электропса исчезла! Представляете, ваше сиятельство? Днём ещё была, а сейчас – пусто. Украли из-под носа.

– Украли? Статую? – переспросил я, глянув на дога, сидевшего у моих ног.

– Так и есть, – закивал Архип. – Она же из красного мрамора была… ну, рыжего.

Он проследил за моим взглядом и только сейчас заметил пса.

– Точь-в-точь, как собачка ваша, только эта потемнее будет, – сказал он, снова подняв на меня взгляд. – А откуда?..

– Не твоё дело, – перебил я его на полуслове.

Ещё не хватало, чтобы я на вопросы слуг отвечал.

– Телефон твой где? – спросил я, чтобы разобраться с тем, кто же на меня настучал балахонам.

– Так вы же его сожгли, ваше сиятельство, – ответил старик обиженно. – И пальцы мне обожгли…

– Ты звонил в инквизицию? – прямо спросил я, не собираясь извиняться за уничтоженный телефон. И за ожоги тоже. Он меня вообще сжечь собирался.

– В ин-квизи-цию? – спросил Архип, заикаясь и белея лицом.

– Звонил или нет? – рявкнул я, устав сдерживаться.

– Никак нет, ваше сиятельство, – бедняга обвёл взглядом чемоданы, разбросанные портки и догорающую в камине одежду. – Неужели… как же так⁈ Захар, что ты копаешься, собирай вещи господина поживее!

Остаётся Михей. Этот пухлячок, который поминал демонов, как только я появился в этом мире. Вот ведь слизняк с сальными патлами!

– Твои людишки правы,

– снова услышал я голос пса, в котором явно звучали насмешка и ожидание. Решил меня проверить?