Санитар. Чужая война

Mr.R

Санитар. Чужая война

Когда порядок – это лишь ширма для хаоса, а закон – тень для преступления, приходит тот, кто больше не может быть невидимым. Он не ищет справедливости. Он становится ею."

Санитар.Чужая война

Пролог. Огонь

Сергей Орлов любил порядок. Он любил ровные столбцы цифр, сходящиеся до последней копейки балансы и тишину своего кабинета на сорок втором этаже башни «Генезис», когда город внизу уже зажигал свои ночные огни. Порядок был синонимом безопасности.

В ту ночь он задержался. Не из-за аврала, а из-за одной мелочи, которая не давала ему покоя – крошечной погрешности в отчётах дочернего фармацевтического подразделения. Сумма была ничтожной для корпорации, но она была, и это нарушало идеальную гармонию его мира.

Он потянул за эту ниточку, и клубок начал разматываться. Деньги уходили на засекреченный внутренний счёт под кодовым названием «Химера». Официально – на «исследования перспективных препаратов». Но что-то в структуре транзакций было неправильным. Оно было нелогичным, хаотичным, словно кто-то пытался намеренно запутать следы.

Любопытство, профессиональное упрямство аудитора, заставило его копать дальше. Он нашёл лазейку в системе безопасности сервера – временный пароль, оставленный системным администратором после недавнего обновления. Он ввёл его, и на мгновение ему стало страшно, словно он заглядывал в замочную скважину, за которой скрывалось нечто запретное.

Папка «Химера» открылась.

Внутри были не финансовые отчёты. Там были медицинские карты, графики и несколько видеофайлов с неразборчивыми названиями. Он кликнул по первому.

Картинка на экране была мутной, снятой на дешёвую камеру. Стерильные стены. Металлическое оборудование. А потом он увидел клетки. И в клетках были дети. Дети разных возрастов, одетые в одинаковые серые робы. К одному из них подошёл человек в белом халате и сделал укол. Ребёнок закричал. Это был не плач, а полный ужаса, нечеловеческий визг.

Орлов отшатнулся от монитора, опрокинув чашку с остывшим кофе. Коричневая жидкость растеклась по столу, нарушая идеальный порядок. Он чувствовал, как ледяной пот стекает по его спине. Его руки затряслись.

Он должен был закрыть файл. Выключить компьютер. Забыть. Сделать вид, что ничего не видел, и жить дальше своей спокойной, упорядоченной жизнью.

Но перед его глазами встало лицо его собственной дочери, Лизы. Её улыбка, её веснушки на носу. Он представил её на месте того кричащего ребёнка, и его мир, такой надёжный и безопасный, раскололся на миллион острых осколков.

Он не знал, сколько сидел, уставившись в тёмный экран. Но когда он очнулся, в нём уже не было ни страха, ни сомнений. Была только холодная, тихая ярость. Он не мог остановить это чудовище в одиночку. Но он мог дать миру оружие против него.

Дрожащими пальцами он достал из портфеля свою личную флешку. Он вставил её в порт. Индикатор копирования на экране, казалось, полз целую вечность. Каждый шорох в пустом здании – гул лифта, щелчок системы кондиционирования – заставлял его сердце замирать.

Когда копирование завершилось, он выдернул флешку и сунул её глубоко в карман. Она ощущалась там не как кусок пластика, а как раскалённый уголь.

Выходя из офиса, он кивнул охраннику на первом этаже, стараясь, чтобы его улыбка выглядела естественно. Но ему казалось, что на его лице неоновыми буквами написано: «ВОР».

Той ночью, вернувшись домой, он долго стоял у кроватки своей спящей дочери, вдыхая её мирный запах. Затем он прошёл в кабинет и спрятал флешку в домашний сейф, за картиной с безмятежным морским пейзажем.

Он украл огонь у богов. И с леденящей душу ясностью понимал, что теперь они придут за ним. Порядок был разрушен. Безопасности больше не существовало.

Глава 1. Дождь

Ночь дышала влажным холодом. Дождь моросил над городом, будто небеса выжимали из себя остатки усталости. Лужи на асфальте отражали красные огни светофоров и фар, превращая улицу в длинную раскалённую рану. Люди спешили по своим делам, зонт к зонту, шаг к шагу, и никто не смотрел друг другу в глаза.

Алексей шёл медленно, без зонта. Вода стекала по его куртке, пропитывала волосы, но он не ускорял шаг. В последнее время он вообще редко куда-то спешил. Его жизнь превратилась в череду одинаковых дней: работа охранником в торговом центре, сон в пустой квартире, сигарета на балконе под дождём.

Он привык быть невидимым. И в этом было спасение.

Город ему нравился именно ночью. В эти часы он переставал шуметь, обнажая свои скрытые голоса. Дворники, запах мокрой листвы, редкий лай собак, всхлипы сирен где-то вдали – всё это казалось Алексею ближе и честнее, чем дневная суета.

На углу улицы он задержался, чтобы закурить. Пламя зажигалки дрогнуло на ветру, осветив его лицо на долю секунды. В глазах отражался тот самый дождь, одинаковый для всех, но у каждого свой. Запах табака смешался с запахом мокрого асфальта, и вдруг… он услышал звук.

Гул мотора – громкий, резкий, чужой. Он не вписывался в ритм улицы. Алексей поднял голову и увидел: белый фургон, без опознавательных знаков, въезжал на перекрёсток слишком медленно, словно выбирал жертву.

Что-то в этом движении было неправильным.

Толпа вокруг не заметила. Люди шли с опущенными головами, спрятавшись под зонтами, думая о своих заботах. Но Алексей заметил – слишком много лет он жил настороже, чтобы не видеть очевидное.

Фургон остановился посреди улицы. Резкий скрежет двери – и изнутри выскочили трое. Чёрные куртки, маски, отработанные движения. Взгляд Алексея сразу отметил – шаг синхронный, захват молниеносный, прикрытие с флангов. Это не уличные бандиты.

Крик. Маленькая девочка оказалась в их руках. Один рывок – и она уже закинута внутрь.

– Эй! – вырвалось у Алексея, но его голос утонул в шуме мотора.

Толпа ожила. Женщина вскрикнула, мужчина уронил зонт, кто-то попытался двинуться вперёд, но слишком поздно. Фургон с ревом сорвался с места и исчез в темноте улиц. Всё заняло не больше десяти секунд.

Алексей замер. Сердце стукнуло раз, второй, третий. Его тело требовало действия. Он мог броситься вперёд, попытаться догнать. Он мог… Но ноги будто приросли к асфальту.

На секунду он снова оказался там, где не хотел быть – на другой ночи, в другом городе, с криками, выстрелами и телом напарника, лежащим на мокрой земле. Тогда он тоже не успел. Тогда он тоже был рядом – и оказался беспомощен.

Окурок выпал из пальцев и зашипел в луже. Алексей сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели. Толпа расходилась, как всегда бывает после беды. Каждый спешил к себе домой, делая вид, что ничего не произошло. Люди привыкли закрывать глаза.

Он же понимал: невидимым больше быть не получится.

Глава 2. Осколки

Сирены выли всё ближе, их звук рвал на части тихую меланхолию ночи. Красные и синие огни метались по мокрым стенам домов, превращая перекрёсток в сцену дешёвого спектакля. Толпа, до этого спешившая разойтись, теперь с любопытством сбилась поодаль. Трагедия стала зрелищем.

Алексей не сдвинулся с места. Он смотрел на то место, где стоял фургон, словно ещё мог разглядеть в воздухе отпечатки его шин. Холод пробирал до костей, но дело было не в дожде. Это был знакомый, въевшийся в память холод, который приходит, когда ты опоздал.

Подъехали две патрульные машины. Из первой вышел молодой сержант, торопливо поправляя фуражку, из второй – усталый капитан лет пятидесяти с потухшим взглядом. Он обвёл место происшествия таким видом, будто видел это уже тысячу раз и не ждал ничего нового.

– Так, кто что видел? – бросил он в толпу.

Люди загомонили, перебивая друг друга. «Белый фургон», «трое в масках», «девочку схватили», «так быстро». Обычный хаос, из которого невозможно было слепить ни одной полезной детали. Алексей молчал. Он знал, что его показания будут отличаться.

Когда волна свидетелей схлынула, капитан заметил его неподвижную фигуру. – А ты, мокрый? Тоже видел? – Видел, – ровно ответил Алексей, подходя ближе. – Фургон без номеров, скорее всего краденый. Модель – старый «Форд Транзит». Работали трое. Профессионально. Без суеты. Шаг синхронный, роли распределены. Один вёл, двое брали. Тот, что был справа, прикрывал. Это не похищение ради выкупа. Слишком чисто для дилетантов и слишком демонстративно для профи.

Капитан нахмурился, в его глазах промелькнул интерес. Он оглядел Алексея с головы до ног: промокшая куртка, дешёвые джинсы, трёхдневная щетина. Вид не вязался с аналитическими выкладками. – Ты у нас эксперт по похищениям? – Я охранник в торговом центре, – безразлично ответил Алексей. – Просто смотрю по сторонам.

Он не стал говорить про то, как они держали корпус, как распределяли вес при движении, как один из них контролировал периметр, даже когда тащил ребёнка. Эти детали здесь были бы лишними. Они бы вызвали слишком много вопросов к нему самому.

– Охранник… Ясно. Фамилия, адрес. Повестку пришлём, – капитан потерял к нему интерес и отвернулся, чтобы дать указания сержанту.

Алексею больше ничего не было нужно. Он видел всё, что хотел: полиция будет работать по стандартной схеме. Перехват, опрос свидетелей, проверка баз. Они будут искать фургон, который уже, скорее всего, перекрашен или утоплен в реке. Они будут искать случайных бандитов, а не тех, кто двигается как спецназ. Они теряли время.

Он развернулся и пошёл прочь, растворяясь в тёмных переулках. Дождь снова стал его единственным спутником.

Квартира встретила его тишиной и запахом пыли. Он щёлкнул выключателем, но свет не зажёг. Лампочка перегорела ещё на прошлой неделе. В полумраке, освещаемый лишь огнями с улицы, он прошёл на кухню и налил стакан холодной воды из-под крана. Руки слегка дрожали.

Он снова видел ту, другую ночь. Тело напарника, Андрея, на асфальте. И пустоту, которая пришла после. Пустоту, которую он годами заполнял бессмысленной работой и одиночеством, пытаясь убедить себя, что он больше никому ничего не должен.

Но образ девочки, её короткий, оборвавшийся крик, не уходил.

Он поставил стакан и прошёл в комнату. В углу стоял старый армейский ящик, который он использовал как журнальный столик. Несколько секунд Алексей просто смотрел на него. Потом, с резким, рваным движением, сбросил на пол стопку газет и открыл тяжёлую крышку.

Внутри, на слое потемневшей ткани, лежал он. Пистолет Макарова. Не табельный, не зарегистрированный. Последний осколок прошлой жизни, который он не смог заставить себя выбросить. Рядом – две полные обоймы.

Алексей взял пистолет в руку. Холодная сталь легла в ладонь привычно и правильно, словно была её продолжением. Он проверил затвор, дослал патрон в патронник. Щелчок механизма прозвучал в тишине квартиры оглушительно громко.

В эту ночь дождь шёл не только за окном. Он шёл и внутри него, смывая годы апатии и страха. Алексей не знал, кто эти люди. Не знал, где искать девочку. Но он знал одно.

Он больше не будет просто стоять и смотреть.

Глава 3. Нитка

Рассвет не принёс облегчения. Серое, безразличное небо просачивалось сквозь грязное окно, смешиваясь с полумраком квартиры. Алексей не спал. Он сидел на краю кровати, пистолет лежал рядом на тумбочке, холодный и реальный. Это был не просто кусок металла, а обещание, которое он дал самому себе. Обещание не быть беспомощным.

Он знал, что эмоции – плохой советчик. Ярость и чувство вины, кипевшие внутри, нужно было запереть, превратить в топливо. Сейчас требовался холодный расчёт.

Первый шаг – вернуться.

Дождь прекратился, оставив после себя звенящую чистоту и запах мокрого бетона. Перекрёсток был оцеплен блёклой полицейской лентой, но никого из патрульных уже не было. Утренний город начинал просыпаться, и редкие прохожие обходили оцепление, не проявляя особого интереса. Вчерашняя драма уже стала вчерашней новостью.

Алексей нырнул под ленту. Он не искал улики – дождь и время смыли бы всё, что могла пропустить следственная группа. Он пришёл за другим. Он встал точно на то место, где стоял прошлой ночью, и закрыл глаза, восстанавливая картину по секундам.

Шум мотора. Свет фар. Резкий скрип двери. Их движения… Он прокручивал в памяти каждый жест похитителей. И тут всплыла деталь. Мелочь, которую его мозг зафиксировал автоматически, но не успел обработать в хаосе момента. На задней двери фургона, почти стёртая, была наклейка. Небольшой чёрный ромб. Внутри – ничего, просто пустота. Символ, который ничего не говорил дилетанту, но для человека, привыкшего читать знаки, это была нитка. Фирменный знак. Командная метка. Что-то, что отличало их от обычных налётчиков.

Он открыл глаза. Этого было мало, но уже не ноль.

Вернувшись в свою квартиру, он прошёл мимо пистолета и достал из того же ящика старый кнопочный телефон. Не смартфон с геолокацией и доступом в сеть, а простой, анонимный «кирпич» для одного-единственного звонка. Он вставил сим-карту, которую хранил годами, и набрал номер, который никогда не записывал.

После пятого гудка на том конце ответил хриплый, прокуренный голос.

– Я слушаю.

– Крот, это я.

Наступила тишина. Алексей слышал только треск в динамике.

– Я думал, ты умер, – наконец произнёс голос, без удивления, скорее констатируя факт.

– Почти, – коротко ответил Алексей. – Мне нужна информация.

– Счета заморожены. Я больше этим не занимаюсь.

– Мне не нужна гостайна. Мне нужен городской мусор. Белый «Форд Транзит», старая модель. Трое на борту, работают как профи. На задней двери – метка, чёрный пустой ромб. Пропала девочка, сегодня ночью, на углу Лесной и Промышленной.

Снова молчание. «Крот» дышал в трубку.

– Зачем тебе это? Твоё время вышло.

– Время вернулось, – отрезал Алексей. – Это личное.

В трубке послышался тяжёлый вздох.

– Хорошо. Но это последний раз. Я вычеркну этот номер после звонка. Жди.

Гудки.

Ожидание было пыткой. Алексей ходил по комнате из угла в угол, как зверь в клетке. Он привык действовать, а не ждать. Чтобы занять руки, он разобрал и почистил пистолет. Каждое движение было отточенным, механическим. Вороненая сталь, запах оружейного масла, чёткие щелчки – всё это успокаивало, возвращало его в тот мир, где правила были простыми и жестокими.

Телефон зазвонил через три часа. Алексей схватил его так резко, что пластик хрустнул.

– Говори.

– Фургон нашли час назад. Сожгли в овраге у южной промзоны. Чисто. Но твоя метка… – «Крот» сделал паузу. – Ромб – это знак частной охранной структуры. «Вектор». Формально – элитные инкассаторы и телохранители. Неформально – силовое крыло корпорации «Генезис». Они не трогают гражданских. Если они забрали ребёнка, значит, у них был приказ.

Алексей замер. «Генезис». Империя бизнесмена Антона Шелестова. Человека, который владел половиной города и не любил, когда ему мешали.