Лейтенант. Назад в СССР. Книга 9

– Простой вопрос… – я включил дурака. Ну ясно же, что какой-то прапорщик, пусть и несущий службу на погранзаставе, непосредственно в интересах специальной оперативной группы Комитета не должен совать свой нос, куда не просят. А я любопытный. – А что, это какая-то тайна?

– Секретная информация… – отмахнулся тот, сбрасывая градус. На фоне того, что я сделал, они уже не казались такими крутыми ребятами.

– М-м, ну да… точно, секретная же! – быстро и часто закивал головой я, вроде как соглашаясь. Затем продолжил: – А о ее результатах вы доложите наверх, да? Кто там у вас начальник оперативной группы? Подполковник Круглов?

– Громов… ты куда клонишь? – прищурился тот.

– Никуда. Просто интересуюсь… – невозмутимо ответил я. – А что касается секретов, так они же через меня будут проходить. Все шифртелеграммы, как исходящие, так и входящие идут через пост специальной связи. Так что я так или иначе обо всем узнаю, нечего тут тайну Мадридского двора делать. Соответствующий допуск у меня есть, товарищ старший лейтенант… Да, я уже догадался о том, что найденные мной БОВ являются частью вашего задания, только не здесь, а где-то там…

Под словом «там» я, конечно же, имел в виду душманскую территорию в глубине Ваханского коридора и на землях Пакистана. Несложно понять, что КГБ и ГРУ, последняя, кстати, хорошо маскировалась в этом вопросе и как будто бы была не при делах, в первую очередь разрабатывали не банду Рашида Фахдлана, а его связи с другими лицами, которые могли быть причастными к советским военным разработкам. Да, официально в Афгане не было и быть не могло объектов по созданию химического оружия. А неофициально, в условиях строгой секретности – вполне себе. Точно так же делали и американцы – зачем проектировать и испытывать новое запрещённое вооружение у себя во дворе, если можно у соседа? Что-то случится и пойдет не так? Не беда, сделаем удивленный вид, мол, авария на производстве. Дать тому соседу немного денег, а причину можно любую написать, проверять-то будет некому.

Конечно же, объект явно не новый. Он здесь, в Афганистане. Наверняка построен давно, ещё в конце пятидесятых

Лет десять назад, когда я был помоложе, в свободное время, в прошлой жизни, разумеется, интересовался брошенными советскими военными объектами. И засекреченными, и рассекреченными… И в какой-то момент я понял, что под большой советской военной машиной была другая – поменьше, скрытая от посторонних глаз. Сколько в ней секретных НИИ, сколько проектов, у которых названия всегда начинались примерно одинаково «Объект номер…», а дальше шло какое-то цифровое обозначение, с припиской вроде «Совершенно секретно». Или вообще без приписок.

Сколько всего запрещённого проводилось, если копнуть поглубже, то порой даже волосы дыбом встают. Впрочем, сейчас копнуть не дадут. Все под семью печатями. Это после распада СССР контроль и информация по многим проектам была утеряна. Да и то… доступная информация была на уровне фантастики и либо вообще без доказательств, либо с такими, что они буквально притянуты за уши.

– А ты, я смотрю, умный, да? – наконец ответил Киреев.

– А куда ж без этого? – парировал я, пожав плечами. – Умным в армии быть вдвойне хорошо! Не первый день служим.

Честно говоря, я думал, что Киреев сейчас включит строгого офицера, мол – ты чё, прапор?! Кто я и кто ты… ан нет, старлей меня даже слегка удивил. Сначала несколько секунд просто смотрел на меня внимательным изучающим взглядом, а затем неожиданно рассмеялся и наконец произнес:

– Молодец, Громов. Сообразительный. И с Рашидом ловко справился и минометную батарею нейтрализовал. Язык подвешен. Засиделся, наверное, в прапорщиках? К нам в контрразведку не хочешь?

Я улыбнулся. Вот так предложение.

– Это в министерство добрых дел, контору из трёх букв? – уточнил я. – Нет, спасибо. Сталкивался уже, не понравилось.

– Ну, смотри… я бы тебя к себе взял бы! Мне такие гибкие люди нужны. А то вон Князь юмора совсем не понимает, прямой, как палка. Шучу, конечно, все мои ребята свое дело знают.

– Я пас! – покачал головой я. – Мне и на своем месте неплохо. Шифртелеграммы сами себя не расшифруют.

Отсюда становилось очевидным – он не знал, кто я такой и через что уже довелось пройти. Видимо, ГРУ скрыло эту информацию, и для всех я был просто прапорщик с поста СПС. Никто не знал, что я уже состою в другой, не менее влиятельной структуре из трёх букв и там у меня есть неплохие перспективы. Хотя, если честно, я и в КГБ бы многого смог достичь. Ушел бы из армии, занялся оперативной или кабинетной работой, быть может, даже за рубежом. Что мне этот Афган? Скоро война закончится. Вдруг вот он путь, на который я намеревался свернуть?

Я снова улыбнулся, но уже не словам старлея, а собственным мыслям. Пожалуй, обдумаю, хотя за меня уже все решили наверху и чего хочу я сам, там никого не волнует. Киреев воспринял мое молчание по-своему.

– Да ты не торопись, подумай. Если что, найдешь меня на погранзаставе. Нам тут ещё долго торчать.

– Угу… – кивнул я и вернулся к тому, с чего мы начали. – Так, а что по поводу задания?

– Не имею права разглашать.

– Понятно… больше вопросов не имею.

– В телеграмме прочтешь! – хитро усмехнулся тот.

Ну да, по телефонным разговорам много не передашь, а вот по телеграммам…

– Ну да, но это только если пост СПС еще цел и связь с командованием есть… если аппаратура цела… – я посмотрел в сторону погранзаставы. Минами могло штаб раздолбать, душманы могли всех пострелять. А если ещё и газом потравить бойцов успели… Черт возьми! К тому же, я внезапно вспомнил, что вроде как видел полуразрушенное здание поста радиосвязи – вряд ли там кто-то уцелел. Связная аппаратура, скорее всего, тоже уничтожена.

По пути к нам присоединился сержант Шмелев, что словно дикобраз, неожиданно вылез из-за камней. Он отчего-то решил, что меня взяли в плен… И решил в одиночку атаковать. Безрассудно, даже смешно. Но сержант таким и был – Князев его едва не подстрелил, благо обошлось без жертв.

Чем ближе мы подходили к каменистому плато, где размещалась пограничная застава, тем больше становилось понятно – ущерб нанесен серьезный. Тут и там валялись мертвые тела – в подавляющем большинстве это были душманы. Имелись и тела наших бойцов, но, к счастью, в меньшинстве.

Почти все здания оказались повреждены, где-то обвалились крыши. Линии электропередачи нарушены, тут и там воронки от взрывов. Ограда прорвана, про сигналку я вообще молчу. Огневые точки либо повреждены, либо взорваны. Лежали тела. Валялись гильзы. Штаб горел, вторая казарма тоже. Все было в дыму. Благо поднялся ветерок, потихоньку сдувая дымовую массу. Над заставой повисла тишина, в которой не было ничего хорошего. Ещё неизвестно, какой реальный итог боя и каковы потери.

Я опасался, что здесь будут следы применения БОВ и пострадавшие, но, по-видимому, моджахеды просто не успели их использовать. Чего-то ждали? Времени у них было полно – я пробирался к минометным позициям минут пятнадцать, однако они по какой-то причине не стреляли. Ждали разрешения свыше? У духов есть вышестоящее командование?

Хм… а что, если Рашид Фахдлан получил эти гранаты от кого-то со стороны? Что, если он, действительно, ждал команды на применение? Значит, этот кто-то – влиятельная шишка… Американец? Кто-то из Европы? Азии? Интересно, а Киреев это понимает?

– Вот твари бородатые! – проворчал Князь, мрачно осматривая территорию одного из постов. – Все тут раздолбали. Уроды! Я их валил, валю и ещё долго валить буду, пока всех не перебью!

– Спокойно, Князь… – отозвался старлей. – Холодная голова! Помнишь, да?

Я ещё раз поразился тому, что этот молодой офицер весьма толковый и соображает быстро. Контроль для него – не просто слово. Я придерживался той же позиции.

Тут и там можно было заметить присутствие выживших советских солдат. Один, пять, пятнадцать… Это, безусловно, хороший знак!

Едва мы подошли к зданию первой казармы, как послышался далёкий вертолетный рокот, который быстро приближался. Спустя секунд сорок над заставой на очень небольшой высоте пролетели три темно-зеленых Ми-24, ну точно крокодилы с белыми брюхами.

– Афганский заход… – пробормотал кто-то из людей Киреева, глядя, как вертушки на низкой высоте пронеслись над заставой.

Грациозные, изящные, увешанные различным вооружением – настоящие машины войны. Ими просто невозможно не любоваться. Пройдет немного времени и скоро их заменят на новые вертолеты, ещё более продвинутые и технологичные… СССР в этом плане шел уверенными темпами, а с развалом все вдруг куда-то похерилось, было продано, украдено или забыто. От многого просто отказались в пользу чего-то другого или по причине отсутствия финансирования. Эх, сколько всего ушло в пустоту. Советская наука была чуть ли не впереди планеты всей, а в девяностых… тьфу, чего-то меня куда-то не туда понесло!

Ну, главное – они прилетели. Все же догадались птичек нам на подмогу отправить. Да только толку от них сейчас? Уже все закончилось, душманов тут не было. Раньше нужно было высылать вертушки, когда только заподозрили подозрительные перемещения моджахедов и их скопления в Ваханском коридоре. На самом начале штурма это был бы весомый аргумент… Эх, как же мне это знакомо – как всегда, слишком поздно, потому что цепочка передачи ответственности растянулась, а время принятия решений было безнадежно упущено.

При первых же звуках приближающихся советских вертолетов из дальней секции полуразрушенного штаба показалась комитетская оперативная группа, уже не в полном составе. Их должно было быть восемь, а я насчитал только четверых. И то, один, прихрамывая, опирался на плечо товарища, а у второго была рука на перевязи. Им тоже хорошо досталось. Часть командования нашей заставы тоже уцелела, офицеры пытались организовать проверку уцелевшего состава, но пока все шло безрезультатно. Не хаос, конечно, скорее, просто неразбериха.

Штабники собрались на открытом месте у полуразрушенного здания, но о чем они там говорили, мы не слышали. Да и, в общем-то, несложно догадаться. Явно ничего хорошего сказано не было – все всё понимали и результат был очевиден. Заставу отстояли, но какой ценой?

У первой казармы также была небольшая группа уцелевших бойцов – среди них я заприметил лысого майора Сергеева. Тот тоже был легко ранен в плечо – пропитанный кровью бинт, наложенный поверх кителя, говорил сам за себя. Был среди них и Мышкин и другие «постовики».

Заприметив наше приближение, они сначала чуть было не открыли по нам хаотичный огонь, ошибочно приняв за духов, благо вовремя спохватились, когда я громко окликнул своих… ну, это и неудивительно, после всего пережитого…

Следом за штурмовыми вертолетами прилетело и два новеньких Ми-8, на одном из которых был кто-то из вышестоящего командования с отдельной охраной, а на другом даже несколько медиков и связисты. Последние принялись организовывать связь, хотя работать предстояло почти с нуля. Командование заставы доложилось, получили какие-то инструкции. Бардак, он и есть бардак, как ты его ни подметай… Минут через пятнадцать оба Ми-8 улетели, забрав с собой тяжелораненых офицеров и нескольких бойцов. Заодно забрали и найденные БОВ и Рашида, вместе с ним улетел и Киреев – как сопровождающий. Он-то всю дорогу слушал и понимал, что это важный момент. Так, так… значит, по отправке содержимого «телеги» мне ничего узнать не удастся? Прискорбно, ну да ладно. Некритично. В конце концов, это не мое дело, что там КГБ дальше будет делать с такой суровой находкой. Этим пусть занимаются обученные люди, должны же быть какие-то инструкции… А я и так сделал больше, чем нужно. У меня задач таких не стояло.

Что ни говори, а работы у нас теперь было очень и очень много: тушение пожаров, разборка завалов повреждённых помещений, патрулирование, уборка тел и оказание первой помощи оставшимся раненым. Нужно восстановить сигналку, наблюдение. Организовать связь, доложить командованию, соседним заставам. Организовать патрулирование, усиление постов. Все это нужно сделать без лишних промедлений. Я и так сильно устал, сутки почти не спал, а со всем этим ещё столько же не буду. Работал как все и под конец дня был уже никакой.

Мне бы жаловаться… кому-то вон пришлось намного хуже!

Едва раненого Рашида посадили в вертолет – всю дорогу к заставе его пришлось тащить на себе, потому что сам он идти не мог – потому кто-то прострелил ему обе ноги, все силы были задействованы для организационно восстановительных работ. Работали все: и солдаты, и офицеры, погранцы и люди Киреева. Для всех нашлась работа. Никто не считался, мол, я офицер, ты – сержант, иди работай! Такого не было.

По итогу, через семь часов удалось более-менее навести порядок и организовать дальнейшую службу, частично восстановить периметр. Соседи прислали помощь: на двух УРАЛах тридцать вооруженных человек усиления. С собаками, конечно же. Временно.

По итогам выяснилось, что из шестидесяти двух человек личного состава нашей погранзаставы в результате неожиданного штурма погибли четырнадцать, ранеными были ещё двадцать три. Связь кое-как восстановили.

Первая телега ушла лишь ночью этого же дня – и то хорошо. Старший прапорщик Мышкин рвал и метал, пока настраивал все…

Начальник погранзаставы понимал – по шапке ему прилетит, хотя по факту, он-то при чем? Тут от него немногое зависело.

Я много думал о произошедшем – Рашида Фахдлана увезли – вопросов к нему было предостаточно. Будет разбирательство, пришлют особистов. А что же по БОВ?

Уже вечером, когда стемнело, я подошёл к Князеву. Тот был лейтенантом.

– Что, Громов, заняться нечем? – спросил тот, занимаясь чисткой своего ПКМ.

– Я по другому вопросу. У Рашида здесь был свой человек, он нарушил связь, дал душманам карту расположения объектов… Они били прицельно, не абы куда, а в порядке очереди. Сначала вывели из строя узел связи, потом штаб, далее казармы…

– С чего ты решил?

– А как ещё объяснить тот факт, что с четырех утра, прямо перед нападением, вдруг пропала вся связь? К нам с опозданием пришла «телега», где соседи предупреждали. И имя Рашид, оно ведь не афганское. Он таджик и крот, скорее всего, тоже. Нужно его найти, пока не сбежал.

Князев слушал молча, насторожился.

– А почему он должен сбежать? Вряд ли ему что-то угрожает.

– Завтра утром сюда прибудут особисты. Начнется расследование.

– Хм… действительно! Но на заставе много людей, таджиков по национальности, как ты его вычислишь?

– Их тут восемь. Я уже проверил.

– А почему ко мне подошёл? Почему не к командованию заставы?

– Один из заместителей как раз таджик. А тебя я уже более-менее знаю. Был бы Киреев тут, я бы к нему подошёл.

– Так… – Князь явно был озадачен. Несмотря на то, что он офицер, видно было, что ему куда привычнее крошить врагов из пулемета, чем заниматься поисками крота-предателя. – И что предлагаешь сделать? Подойти к каждому из этих восьми и спросить: мол, это ты крот?

Я невесело усмехнулся.

– Бойцов я и сам прижму. А вот с тремя офицерами уже бессилен. Один из них майор.

Говорил я спокойно, но с напором на то, что нужно действовать и как можно скорее.

– Угу… а почему ты думаешь, что он ещё здесь?

– А куда ему отсюда деться? – возразил я. – Автоколонны отсюда сегодня ещё не уходили, а в числе погибших он точно числиться не будет. Как все началось, вероятнее всего, тот забился в самую далёкую дыру, потому что знал, куда будут бить из минометов, а куда нет. И сейчас он вряд ли готов к тому, что его будут брать.

– Ладно, понял. Сейчас возьмём пару ребят, для усиления и…

– Нет, спугнем! – решительно перебил я лейтенанта. – Сами будем брать!

Князев снова удивился, рассеянно улыбнулся.

– Интересный ты человек, прапорщик. Как зовут?

– Максим.

– А я Колян. Ну, давай… – здоровяк отложив разобранный пулемет в сторону и наскоро вытерев руки, испачканные в масле и саже, о ветошь, поднялся на ноги. – С чего начнем?

Глава 5. По следам

Мы неторопливо двигались в сторону третьей казармы, что была отведена под офицерский состав. Она была самой дальней и при минометном обстреле не пострадала.

Уже был закат, темнело. Денек выдался ну очень насыщенный и сложный. Мне бы поспать по-хорошему, а я в детективы заделался. Ну а как иначе? Забить и просто махнуть рукой? Ага, было уже, проходили! Махнули рукой и СССР просрали…

Здание казармы было разбито на две части: правая – это жилая часть, а левая – хозяйственный склад, где хранилось всякое материальное барахло, необходимое для обеспечения службы. Вернее, то, что в данный момент было не нужно, а в процессе служебной жизнедеятельности по-любому пригодилось бы. Там же был и инструмент, запасная резина для техники и даже двигатель от неисправного ГАЗ-69, который кто только ни пытался чинить. Сам транспорт, вернее, его останки, стояли сразу за складом, под кривым деревом.

Именно здесь и должен был обитать старший прапорщик Алиев.

Лейтенанта Князева я взял не просто так, могли возникнуть проблемы. Контрразведчик окажет поддержку в случае чего, если ситуация выйдет из-под контроля. Ему я сказал, что проблемы могут быть с офицерами… И одним старшим прапором. Этот фрукт сам по себе был проблемным – с ним сложно было найти общий язык.

Договориться удавалось не всем.

Алиев Умар Юсуфович – старый воин, ему около пятидесяти, хотя выглядел он на все шестьдесят. Невысокого роста, но крепкий… По комплекции он мне чем-то напоминал нашего старшину, прапорщика Лось… Ключевая особенность – крайне вздорный характер, потому что он был контуженным ещё в восьмидесятом году, когда сороковая армия только заходила на территорию Афганистана. Рядом с ним тогда снаряд рванул, прапорщик в госпиталь попал, где и стало ясно, что у него новые черты появились.

Чуть что, Умар терял над собой контроль, начинал орать и почти что плеваться. Особенно конфликтно получалось с бойцами и сержантами. Но и молодых офицеров он легко бесоебил, отчего те пасовали и уходили ни с чем. При любом неудобном вопросе у прапора эмоции били через край. Морда краснела, глаза выпячивались, словно у яростного таракана… Добиться чего-то вразумительного от такого было непросто. Зато с имуществом полный порядок – охранял его, будто бдительная собака припрятанную сочную кость.

– Ну и как мы его раскусим? – спросил лейтенант.

– Я все возьму на себя, это несложно. Нужно начать издалека. К тому же, я тут немного подготовился. Ты главное – подыгрывай…

– А! Как скажешь, – Князь невозмутимо пожал плечами. Кажется, его это даже забавляло. – А если это не он?

– Как только я это пойму, пойдем дальше. Но я не просто так выбрал именно его. Именно за то, что непредсказуемый. На такого никогда не подумают. Идеальная отговорка.

– Ну, может, ты и прав. Но что могло бы заставить его сотрудничать с духами?

– Пока не знаю. Например, тот факт, что он таджик. Они жадные, хитрые. А прапоры особенно. Знаешь, где он был во время обстрела?

– Где?

– А никто не знает. Не на позициях, не на боевых постах и не с автоматом в руках. Он был здесь, прятался. А может, ушел с заставы… Если бы духи нашли его, он бы нашел способ сдаться и уйти целым и невредимым. Но это уже мои догадки…

Я и в самом деле узнавал – пока мы несколько часов разгребали завалы первой казармы, восстанавливали линию электропередач, сразу трое солдат подтвердили, что старший «кусок» Алиев в обороне заставы не участвовал. По крайней мере, с автоматом в руках его точно никто не видел. Потом, конечно, появился, правда, аж в районе КПП, с каким-то баулом.

Дверь на склад была приоткрыта, внутри полумрак. В конце прохода горели две тусклые лампочки, «сороковки», наверное.

– Думаешь, он там? – спросил Князев, заглядывая внутрь.

– А где ему ещё быть? Это же его склад! Он тут начальник и подчиненный в одном лице!

Табельное оружие у меня при себе имелось и прежде чем идти к Князеву, я его прихватил его с собой. Все это время оно хранилось в дежурке – не потому, что не нужно, а просто непрактично. У большинства офицеров и прапорщиков были получены и автоматы, и пистолеты. Это дополнительная ответственность, а в реальном штурме толку от пистолета «Макарова» мало. Сам факт хранения пистолетов в сейфе дежурной части – временная, сугубо местная мера, принятая незадолго до моего появления здесь. Для меня это было странно, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Конечно, хранили не все, несмотря на имеющийся устный приказ от начальника пограничной заставы. Когда на нас напали духи, я даже и не подумал забирать его из дежурной части, а сейчас подстраховался – держал его в кармане штанов. У Князева был свой, кажется, тот его не сдавал. Остальные члены группы уже были на отдыхе – у них вообще два дня прошли в напряженном режиме.

Я медленно вошёл внутрь. Запахло пылью, мышами и какой-то едой… Что-то странное, будто здесь что-то готовили. Бред какой-то.

Скрипнули доски.

Рядом я случайно нащупал что-то влажное. Потрогал – мясо. Огромный окорок на столе, в нем торчал нож.

Я шагнул дальше, по полу покатилось что-то металлическое.

В дальнем конце раздался какой-то шум, шорох. Что-то упало. Определенно, здесь на складе кто-то был и совершенно точно, что не крысы. Запах пищи становился отчетливее.

– Эй, кто там? – вдруг раздался из глубины суровый голос, с некоторым акцентом. Ну, точно, Алиев таджик по национальности. Впрочем, я и не сомневался, ведь застава как раз и стояла на границе Афганистана с Таджикской ССР.

И помощников у него не было, он все хозяйство вел сам. Если что нужно было разгрузить, загрузить или перенести, он просто приходил к начальнику и говорил, сколько нужно людей и для чего. Но это было редко.

– Свои! – непринужденно отозвался я.

Послышались тяжёлые шаги и в проходе впереди показался сам Умар Юсуфович. В мятой форме «афганке», с ножом в руках. Явно недовольный.

Щёлкнул выключатель и в коридоре вспыхнули ещё три лампочки, такие же тусклые, как и те, что были впереди.

– Я занят! – смерив нас хмурым взглядом, произнес тот. – Чего надо?

«Шоколада…» – подумал я, но вслух ответил совершенно другое. – Умар, есть дело на миллион!

Тот, естественно, ничего не понял, но по выражению лица стало ясно, что старший прапорщик уже начинает нервничать, а значит, сейчас начнет орать. Но нет, кажется, я все начал правильно.

– Дело, говоришь? – недовольно рявкнул тот. – Знаю я ваше дело! Нет у меня больше самогонки, все выглушили. Вчера только приходили, сегодня опять?

– Нервы ни к черту… – начал я, давя на больное. Удивительно, но Алиев явно не догадывался, зачем мы пришли, либо же просто грамотно косил.

– Нет ничего! Что непонятного? – оскалился тот, став похожим на питбуля.

– Умар, ну что вам стоит? Я же не просто так. А за доллары…

Наживка сработала – выражение лица Юсуфовича резко изменилось. Корыстных людей легко брать на крючок, если их заинтересовать. А зеленая американская валюта здесь ценилась куда выше, чем рубли.

– Доллары? Триста!

– Ну, это несерьёзно… За самогонку триста? Это же не коньяк!

– Как хочешь. Не нравится, уходи. Только время мое зря тратишь. Ты хоть понимаешь, сколько имущества во время штурма было уничтожено или повреждено? Ни черта ты не понимаешь. Вали в свой штаб.

Пока он говорил, я медленно подходил ближе. Вдруг почувствовал лёгкий запах гари, но пока не придал ему значения.

– А где ты был, Умар, когда штурм начался? – надавил я. – Тебя никто из наших не видел!

– Чего? Не твое дело! – отрезал тот, выпучив глаза. – Я же сказал, идите отсюда! Оба, на выход. Шагом марш.

– Эй! Ты оборзел офицера гнать, прапор? – подал голос возмущенный Князь. – Между прочим, перед тобой офицер КГБ!

– Чего? – возмущенно протянул тот. – Офицер? Да пошел ты, сопляк… Я тебя по возрасту вдвое старше, а по выслуге лет тем более. Нечего меня пугать. Достали уже, бегать сюда. Чуть что, Умар дай то, дай это. После того, что было сегодня, лучше спать идти, а вы пить собрались?

Князев хотел уже объяснить ему, где он не прав, но я удержал его за руку. Рано.

Гарью запахло ещё сильнее. Причем горело где-то здесь, на складе.

– Эй! Кажется, что-то горит? – я шумно втянул носом воздух.

При этих словах Алиев вдруг изменился в лице, резко повернул голову вправо и шустро бросился куда-то вглубь своих помещений – в здании было несколько комнат, соединённых между собой сквозными проходами. Все было завалено мебелью, вещами, инженерным имуществом, инструментами. Даже строительные материалы имелись, вроде досок и мешков с цементом. Почти что лабиринт.

Я за ним, Князев за мной. Под ноги попалась шестнадцатикилограммовая гиря. Ну да, где ж ей еще быть?!

Один проход, второй, третий. И вот…

Оказалось, что старший прапор втихую готовил плов, прямо так, среди помещения, тем самым нарушая все техники безопасности. У него имелась небольшая переносная печка, на одну конфорку с пузатым газовым баллоном, бордового цвета, на которой стоял покрытый рыжими и коричневыми пятнами от многоразового использования, алюминиевый казан. Плов, видимо, подгорел, отсюда и запах…